Голос тёмного сердца

      Генри сидит на широком подоконнике гостиной первого этажа и беззаботно качает ногой, поглядывая в окно. По стеклу одна за другой бегут капли. На улице ливень, хоть небо уже стало светлеть.       — Твои родители точно появятся нескоро? — раздаётся мой голос.       Но я запоздало понимаю, что это голос Адэна, а всё происходящее я вижу его глазами.       Генри отворачивается от окна и удивлённо приподнимает брови. Его глаза представляют собой белок и подвижное серое марево вместо чёрного зрачка и голубой радужки.       — Я уже говорил, мать с отцом уехали на несколько дней, а наша непутёвая няня по-тихому смылась, — отвечает мой брат. — Нас никто не увидит.       — Важно, чтобы не увидели наши глаза и магию, в которой мы практикуемся, — немного резко высказался Адэнион.       — Мама думает, что это линзы, — отмахивается Генри и снова смотрит в окно.       Адэн же пытается соединить два мерцающих шара в один, но то светлый, то тёмный поочерёдно рассыпаются. А иногда один поглощает другой.       Генри вдруг тяжело вздыхает и спрыгивает с подоконника, ругнувшись:       — Вот мелкая заноза!       Шары мигом потухли, а мой брат размашистым шагом идёт к входной двери.       Распахивая её, Генри тихо ругается сквозь зубы.       А за дверью…       Я.       С волос и платья ручьями бежит вода, соломенная шляпа превратилась в тряпку, а на ногах нет туфелек.       Смотрю исподлобья на Генри и сильнее прижимаю к груди кофточку. Взгляд Адэна сразу внимательнее фокусируется на моей кофте, которая слабо шевелится, а потом издаёт тихое и тоненькое «мяу».       — Агнес! — восклицает Генри, и я съёживаюсь, предвидя взбучку. — Ты опять притащила кого-то домой! Мама тысячу раз говорила тебе, что это не гигиенично и опасно! Нельзя таскать с улицы в дом собачек, кошечек и других бездомных животных!       А я всё так же смотрю на брата исподлобья и крепче прижимаю к груди пищащий комочек. Котёнок будто слышит, что решается его участь, и затихает. Но в моих глазах решимость. Адэн видит, я не сдамся. Замёрзшая, промокшая, но полная решимости, я стою перед Генри. И тут в сознание Адэниона приходит вполне логичная мысль: я останусь на улице до тех пор, пока меня не пустят в дом вместе с котёнком.       — Так, — брат старается говорить спокойно, но выходит из рук вон плохо, — ты сейчас отнесёшь живность вон к тем бакам, — он машет рукой на контейнеры с мусором, — и вернёшься домой.       — Нет, — твёрдо говорю я, не отрывая тяжёлого взгляда от брата.       — Агнес, значит, я оставлю вас обоих на улице под дождём! — припугивает меня Генри.       — Значит, я останусь, — уверенно заявляю и делаю шаг назад.       Но тут Генри тянет руки к кофте и к завёрнутому в неё котёнку, а я испуганно отшатываюсь.       И вдруг мои голубые глаза подёргиваются дымкой, становясь почти чёрными, как глаза Адэна. Но Генри не замечает, пытаясь отобрать свёрток, который снова начал истерично мяукать.       Сердце Адэна вдруг начинает биться быстрее, а глаза сразу переключаются на магическое зрение. И он видит, как светлое во мне вдруг перемешивается с тёмным, а затем темнота начинает заполнять каждую клеточку моего тела.       Порыв ветра заставляет Генри пошатнуться.       — Генри, нет! — резко и зло произносит Адэнион, схватив моего брата за рукав рубашки.       И Адэн думает о том, что никто, никто не должен пробуждать в людях тьму. Глупо. Опасно. Чревато. Тем более, тьму в такой доброй и светлой девочке, как Агнес.       «Этот внутренний свет ей так идёт» — слышу я его мысли.       Генри изумлённо оглядывается на друга и останавливается, а я всё так же прижимаю котёнка к груди.       — Что? — хмурится брат.       — Не трогай, — в голосе Адэна слышится неприкрытый приказ. — И дай своей сестре зайти в дом, она замёрзла. Посмотри, губы совсем синие, и дрожит, как лист на ветру. Котёнка сможете потом пристроить, а вот если твоя сестра умрёт от пневмонии, это уже не исправить.       Мой брат вдруг несколько раз моргает. А потом раздражённо бросает мне:       — Заходи, мелкая. С матерью будешь объясняться сама. Где полотенца ты знаешь.       И тут раздаётся звонок телефона. Генри тут же убегает к трубке.       — Да, Лаура! Привет! Давно тебя не слышал! Конечно! На свидание тебя позвать, ха-ха-ха-ха!       Адэн вздыхает и понимает, что точно такой же вздох вырвался и у маленькой Агнес.       Колдун переводит взгляд на девочку и встречается с её глазами. И видит небо. Ярко-бирюзовое. И благодарность. Такую искреннюю и чистую, что в груди становится больно. На него давно никто не смотрел с благодарностью. И никогда — так искренне и открыто.       — Спасибо, — тихо шепчет девочка и вытягивает руки с бесценной для неё ношей. — Это девочка, и её зовут Дора. Ты можешь подержать её, пока я переоденусь в другое платье?       И тут Адэн замечает, что руки девочки покрыты засохшей кровью. Беглый взгляд на ноги и, действительно, разбитые коленки.       — Я спасла её от собак, — смущается девочка и чихает. — Они хотели разорвать её.       — Подержу, — кивает Адэнион и бережно забирает котёнка из детских рук. — Ты не боишься доверить мне свою хвостатую подругу? Не боишься, что я вышвырну её за порог? — спрашивает больше для того, чтобы посеять в маленьком светлом сердечке сомнения.       Ведь нельзя доверять незнакомцам с чёрными глазами, даже если это лучший друг твоего любимого брата, и тем более, взрослый расчётливый человек, старше тебя почти на десять лет.       — Нет, — отрицательно мотает головой девочка, а с её волос на пол прихожей летят капельки. — Ты хороший и добрый. Я знаю это.       — Но я… — в голове вдруг стало необычайно пусто. — Но у меня же страшные чёрные глаза, — замечает Адэн еле слышно. — И тёмные волосы. Я разве не похож на монстра?       Но ребёнок отрицательно машет головой:       — Неа, ни капельки не похож, — уверенно заявляет Агнес. — И вовсе ты не страшный. И мне… Мне нравятся твои глаза. Они красивые. Как ночь.       Ошарашенный, в полном смятении Адэн стоит в прихожей дома Эллингтонов, прижимая крохотного грязного котёнка к своей груди, и смотрит, как маленькая светлая девочка вприпрыжку взбегает по лестнице.       «Ты хороший и добрый. Я знаю это» — всё звучит голосок в его голове, навеки въедаясь в сознание.       Но вдруг реальная я, двадцатиоднолетняя Агнес, понимаю, что меня начинает выбрасывать из чужих воспоминаний. И я кричу в темноту: «А что дальше?»       И перед взором снова мелькают картинки, но отрывисто, хаотично и беспорядочно.       Перед глазами бледное лицо Генри и, кажется, будто он не дышит. Тишину ночи разрывает мой крик. Нет, не мой. Это крик Адэна. Но чёрная воронка портала поглощает быстрее, чем Адэн успевает что-то сделать.       *провал*       Я вижу знакомый тронный зал и надменную рожу Легрена.       — Вы дадите магический обет, что не причините мне вреда, а затем отправитесь на обучение в одну из крепостей. После обучения будете работать на благо Королевства, — холодно бросает Легрен.       И я чувствую, что Адэна загнали в угол.       Слабый кивок, и довольное донельзя лицо Легрена.       *провал*       Пальцы впиваются в обледенелую землю. Его снова приложили магией в спарринге. Снова играли против правил. Но он не мог ответить тем же. Будь проклят Легрен с его испытательным сроком.       — Адэнион Морт, для вас что, тренировка закончена? А ну встать, быстро! — рявкнул главнокомандующий.       Хотелось убивать. Просто дать силе выйти. А затем насладиться смертью всех, кто находится в этом богом забытом месте.       «Ты хороший и добрый. Я знаю это» — вдруг звучит детский голос в голове.       И колдун, стиснув зубы, поднимается.       *опять провал*        Старик Тор дремлет в кресле. В камине потрескивают поленья. За окном на землю медленно опускается снег.       Адэн кашляет. Грудную клетку прошивает боль.       Торео приоткрывает глаза.       — Когда ты уже ответишь им на всё зло, что они тебе сделали? — кряхтит старик.       — Не знаю, — Адэнион неопределённо пожимает плечами. — Я на испытательном сроке. Не хочу закончить дни на костре.       — А чего ты хочешь? — вдруг спрашивает учитель.       — Покоя, — Адэн прикрывает глаза.       А у меня реальной щемит сердце от тоски в его голосе.       *провал*       На плацу гуляет ледяной северный ветер. Въедливые снежинки норовят забраться за ворот и растаять на разгорячённой тренировками коже.       — Сейчас бы кружечку самогона, — мечтательно тянет светлоглазый парень рядом в строю.       Он друг, Мидэн.       — Сейчас бы переодеться в сухое, а не стоять тут в ожидании делегации, — ворчит Адэн.       Наконец, карета подъезжает. Из неё выходят четверо: трое в чёрных плащах и тонкая фигура в тёмно-синей шубке.       Женщина.       И когда она поворачивается, бегло осматривая строй магов, сердце Адэна пропускает удар: голубые глаза незнакомки чуть дольше положенного задерживаются на его лице, и тонкие губы колдуньи вдруг трогает лёгкая улыбка. Не женщина, а девушка. Прекрасная, как весна. С незабудковыми глазами. Чистыми, как утреннее летнее небо.       Делегация удаляется в крепость, а Мидэн вдруг присвистывает:       — Ничего себе! Ты знаешь, кто это такая?       — Не имею ни малейшего понятия, — сознаётся Адэнион.       Построение закончено, можно идти в промёрзшие насквозь казармы, в вечный холод будней Северного Рубежа.       — Это же Холдия Варистор! — восклицает друг возмущённо. — Она из древнейшего рода! В её семье все потомственные колдуны. Ей всего лишь двадцать пять, а она уже является правой рукой Короля! Сильнейшая серая колдунья Дэи! Поговаривают, что она сможет справиться с войной между тёмными и светлыми. Представляешь, она всего лишь на год старше нас, а уже достигла таких высот!       И Адэн фыркает.       — Положение в обществе — ничто, если не обладаешь личностными качествами, — произносит он презрительно.       Друзья медленно заходят в казармы, в которых царит вечная мерзлота.       *провал*       Она чудесно смеётся. Возникает чувство, что её смех — перезвон прелестных колокольчиков.       Адэн трясёт головой, стараясь отогнать мысли о Холдии — самой прекрасной колдунье, которую он когда-либо встречал. От одной мысли о ней сжимается сердце, а руки жаждут прикоснуться к её алебастровой коже, чтобы почувствовать её нежность.       Хлопок двери, и он резко разворачивается.       На него смотрят удивлённые незабудковые глаза.       — Прошу простить меня, мас Адэнион, я не думала, что в это время кто-то будет находиться в тренировочной башне, — смущается она, а в глазах ни капли раскаяния.       — Я уже ухожу, маи Холдия, — кивает Адэн и направляется к выходу.       — Простите, я не хотела вам мешать, — опускает взор девушка. — Может, вы… Останетесь?       Её вопрос, как гром среди ясного неба.       Останется ли он?       — Зачем? — колдун старается не выдать замешательства.       — Я много слышала о ваших способностях, — прямо отвечает прекрасное видение. — Думаю, нам есть чему поучиться друг у друга.       Он медлит мгновение. Но когда попадает под очарование голубых глаз, то тут же соглашается.       *провал*       Они стоят так близко друг к другу, что видно, как подрагивают ресницы. И Адэн замечает, что у Холдии в глазах маленькие рыжие крапинки.       — У тебя необычные глаза, — шепчет, касаясь пальцами её лица.       — Дар от мамы, — улыбается девушка. — Моя мама обладала некоторыми ментальными навыками. Легрен долго проверял меня на проф пригодность из-за этого. И чуть не отправил за бумажки.       — Глупец, — тихо произносит Адэн с лёгкой улыбкой.       Влюблённой улыбкой.       И тут Холдия приподнимается на носочках и прижимается губами к его губам.       В голове и в теле сразу будто взрывается фейерверк. Руки сильнее прижимают хрупкую фигурку к крепкому мужскому телу.       И я реальная чувствую, как сильно Холдия запала в сердце Адэну. Она буквально везде: в его мыслях, чувствах, сердце.       Она медленно становится его смыслом.       — О, небо, меня так пугают твои глаза… — отстраняясь, произносит Холдия. — Они наводят ужас, как тёмная бездна.       — Хочешь, я наброшу иллюзию, — говорит он, чувствуя себя в некоторой степени ущербным.       — Да, пожалуйста, — без тени смущения просит Холдия. — Я с самого детства боюсь колдунов с чёрными глазами.       — Как и все дети, — Адэн снисходительно улыбается.       Какая-то важная мысль царапает, но он никак не может поймать её.       Что-то важное о его глазах.       *очередной провал*       Руки обрисовывают скулы, аккуратный носик, спускаются на губы, впитывая их мягкость и тепло.       Перед Адэном Холдия. Прекрасная, светлоглазая, со светлыми волосами и манящими розовыми губами. Желание накрывает удушливой волной. Каждый раз, когда он смотрит в незабудковые глаза, понимает, что теряет себя, готовый раствориться в своей одержимости.       А она? Она снисходительно принимает знаки внимания, льнёт к нему каждый раз, когда они остаются наедине, но никогда не показывает своих чувств на публике. Никто не знает об их связи. Лишь они двое.       И Адэн целует Холдию. Жадно, жарко, безумно. Возбуждение наряду с обожанием сквозит в каждом его вздохе, в каждом движении, в каждом ударе сердца.       Колдунья отвечает. Пусть с меньшим энтузиазмом, но отвечает. Зарывается в его волосы, скользит языком по его губам, пьёт его дыхание. И Адэнион знает, Холдия наслаждается прикосновениями. Она позволяет его рукам то, что не позволяла никому до него. Она испытывает удовольствие, когда Адэн целует её шею, когда скользит руками по её стройным ногам и бёдрам, когда кончиками пальцев касается кромки чулок. Но когда он пытается ослабить шнуровку на её груди, тонкие пальчики колдуньи останавливают.       — Я… Прости, но до свадьбы я не могу, — Холдия отводит взгляд и смущается.       — Конечно, — кивает Адэн, хотя в штанах болезненно тесно.       — Когда мы поженимся, первая ночь будет нашей и только нашей, — шепчет она, прикусывая кожу на его шее, заставляя прикрыть глаза и задействовать всю силу воли, чтобы грубо не взять её сейчас прямо здесь, в тренировочном зале крепости.       — Конечно, — снова соглашается колдун.       Но внутри появляется какое-то нехорошее предчувствие.       *провал*       Удар по лицу. Из носа сбегает струйка крови.       — Щенок! — орёт пожилой колдун. — Говори немедленно, где она!       — Я уже сказал, что не знаю, — сквозь зубы цедит Адэн.       Всё тело болит, на нём нет живого места от побоев. Но он опять не может ничем ответить.       Он и сам в смятении. Холдия пропала. Оставила короткую записку и исчезла.       — Ты путался с ней, тварь! — перед лицом возникает другой колдун, возрастом чуть постарше Холдии.       «Её старший брат» — мелькает мысль в голове.       — Я не путался… — начинает говорить Адэнион, но ещё один удар приходится в челюсть и отдаётся болью где-то в сердце.       — Вы хотели бежать! Ты хотел бежать с ней! — заорал брат Холдии. — Где моя сестра?       — Я бы и сейчас убежал, — горько усмехается Адэн. — Вот только она, видимо, не планировала брать меня с собой.       На него начинает обрушиваться град ударов. Сознание быстро меркнет.       *провал*       Боль. Она везде.       В руках, в ногах, в теле. Но самая страшная боль там, слева в груди — в сердце.       Адэн доверился Холдии. Открыл душу, но в неё плюнули. Плюнула та, кого он боготворил. Та, чьими глазами он восхищался. Та, кому он мог бы доверить свою жизнь.       Никогда ему ещё не было так горько и больно.       Ни когда его называли ублюдком в его родном мире. Ни когда его без суда и следствия хотели убить только потому, что он обладал огромным магическим потенциалом. Ни когда он оправлялся после первой стычки с Глэком. Ни когда видел презрительный взгляд Легрена. Ни когда терпел унижения в Северном Рубеже без возможности отплатить той же монетой.       А сейчас сердце ныло, болезненно сжималось, внутри царил моральный беспорядок.       Холдия ушла, сбежала, исчезла. Как угодно. Но без него. Наплевав на их планы, оставив его одного. Разбив сердце.       Боль. Всепоглощающая боль и горечь предательства.       И решимость. Он должен выяснить, почему так произошло.       Выяснить.       И успокоиться.       *провал*       — Ты не найдёшь её, урод, не найдёшь! — лицо говорившего искажено злобой.       Адэн сильнее сжимает горло какого-то оборванного мужчины.       — Холдия не убежала бы просто так, — рычит он. — Я найду её, чего бы мне это не стоило.       — Твоя Холдия уже давно в Диких Землях, счастлива и свободна, — заржал мужчина. — А ты! Ты сгниёшь в Дэе! Или сгоришь на костре!       Раздаётся мерзкий хруст, и тело мужчины падает на землю.       Адэн брезгливо вытирает руку о старый плащ и смотрит в тёмный переулок.       Там, за стенами, она. Холдия. Его личное безумие.       *провал*       Она снится ему каждую ночь.       Танцует для него, медленно снимая с себя одежду, прикасается к самым чувствительным местам пальцами, губами, языком, доводит до безумия своей близостью. И как только Адэн пытается её поймать, Холдия исчезает.       А он каждый раз просыпается в холодном поту. И каждый раз пытается набраться смелости отправиться на её поиски.       Но в голове вертится постоянный вопрос: а хочет ли она, чтобы её нашли?       Ответа нет.       *провал*       Реальная я вдруг понимаю, что новое воспоминание слишком близкое, слишком свежее. И Адэн… Он другой. Взрослый, намного мудрее того мальчишки, которого я видела.       Толпа людей ликует. Вскоре будет очередной пир смерти — новая жертва местной инквизиции занимает место на помосте. Зачитывается приговор, преступнице даётся последнее слово.       Адэн не знает, почему он опять в Северных Землях. Почему опять смотрит на смерть. Почему опять бездействует. Его как магнитом тянет сюда. Наверно, скучает по старику Торео.       Адэнион отвлечённо думает, что пришло время искать Холдию. Прошлые обиды забыты, сердце остыло и очерствело. Теперь Холдия нужна ему лишь для одного: убить Глэка.       Человек подносит факел к хворосту, но поднимается порыв ветра, и пламя тухнет. Адэн сначала не верит собственным глазам. Но когда и во второй раз ветер тушит огонь, колдун начинает лихорадочно озираться по сторонам. Он уже видел такое. На Земле. Когда маленькая Агнес принесла котёнка в дом, а Генри хотел его отобрать у сестры.       «Нет. Нет. Нет! Только не Агнес здесь, в Дэе!» — молится про себя мужчина.       И тут он замирает. На противоположном конце площади стоит девушка. Её глаза закрыты, тоненькая фигурка закутана в тёплый плащ, а по бледным щекам текут слёзы.       Адэн смотрит внутрь магии и видит, как светлая сила перемешивается с тёмной.       — Агнес, — шепчет он, а сердце сжимается от нехорошего предчувствия.       И он не может рассмотреть её глаз — старик Тор ловко встряхивает ученицу, приводя в чувство, и одним неуловимым движением застёгивает на ней блокирующие браслеты.       «Я должен убедиться, что это Агнес» — думает Адэнион, спешно уходя с площади.       В голове уже рождается план.       *провал*       Адэн смотрит в серые глаза Агнес.       Сегодня они похожи на штормовое небо.       — Но я ещё даже не знаю вашего имени, — смущённо лепечет она.       — Разве имя что-то меняет? — не хочу открывать карты, пользуясь удачей, что Агнес меня не помнит.       Нет, имя абсолютно ничего не меняет.       А вот одна маленькая девочка, ставшая не только взрослой красавицей, но и сильнейшей серой колдуньей, меняет всё. Причём кардинально.       И Адэн танцует с ней, прижимая тонкую фигурку к себе. Он наслаждается чуть ощутимым цветочным запахом, исходящим от кожи девушки. И чувствует странное… тепло. Не физическое, а где-то на уровне подсознания или магических сил.       Он не понимает, что происходит. Но видит — Агнес тоже это чувствует. И, к его большому изумлению, расслабляется в его руках. Доверяя.       Как доверила ему однажды спасённого ей котёнка.       И Адэн осознаёт, что он никогда не чувствовал себя так тепло и спокойно в Дэе.       — Агнес, — шепчет мужчина, прижимая девушку ближе.       Он не подведёт.       Никогда не предаст её доверия.       Он обещал Генри.       Он обещал девочке, которая единственная верила в него.       *провал*       Оставаться в воспоминаниях колдуна мне становится труднее.       Он поворачивает голову и видит… Меня.       Бледное лицо, заострённые черты лица, безвольно свисающая с кровати рука. И триммы. На полу сидят триммы!       — Молодец, дружок, — Адэн треплет по шёрстке Клёпика. — Ты вовремя показал дорогу. Мы могли бы не успеть.       Тримм довольно урчит.       Адэн подходит и садится на край узкой кровати. Кладёт мою руку на постель и накрывает своим плащом.       А затем невесомо касается моих волос, убирая их со лба, проходится пальцами по скулам, еле-еле прикасается к пушистым ресницам. И снова вспоминает цвет моих глаз — серо-голубой. Когда-то он похож на штормовое небо, а когда-то на утреннюю лазурь. Необычный цвет.       «И мне… Мне нравятся твои глаза. Они красивые. Как ночь» — возникает детский голос в голове мужчины.       Агнес… Странное маленькое солнышко.       Доброе солнышко. И она ему непременно поможет. Поможет обрести покой и вернуться домой. А пока. Пока он должен оберегать её. Потому что обещал Генри. И потому что сам хочет, чтобы эта хрупкая девушка не пострадала. Мир Дэи слишком жесток для неё.       Сердце Адэна отчего-то сжимается. Но короткий миг слабости тут же забыт.       Делая над собой усилие, колдун встаёт. Он итак слишком надолго задержался в Северных Землях. Пора уходить.       Мужчина доходит до двери в хижину и оборачивается на моё бессознательное тело.       В душе́ у него раздрай. А в голове всего одна фраза: «Ты хороший и добрый. Я знаю это».       Тут произошло нечто из ряда вон. Моя голова будто взорвалась: боль прошила черепную коробку со лба и до затылка.       Я вскрикнула и открыла глаза.       Оказавшись в реальном мире, а не в воспоминаниях колдуна, я приготовилась ко всему.       Но только не к тому, что чёрная бездна его глаз будет смотреть на меня с такой ненавистью и вожделением одновременно.       — Насмотрелась? — сдавленно зарычал он, а я покрылась мурашками с ног до головы.       Попытка вырвать руки из его хватки потерпела фиаско.       — Прости, — звучало жалко, но я искренне хотела жить, а не умирать. — От-отпусти, п-пожалуйста, а то мне б-больно, — заикалась я.       Адэнион находился слишком близко и пристально смотрел на меня. Я же, прислушавшись к себе, поняла страшную вещь: тело потряхивало не только от ужаса, но и от возбуждения.       Из воспоминаний колдуна я ощущала, как он прикасался к Холдии, что он испытывал, когда находился с ней рядом. И, чёрт возьми, я безумно желала, чтобы он так же прикасался ко мне. Чтобы так же обнимал меня и ласкал. Чтобы сходил с ума от того, как я целую его подбородок, плечи, грудь. Чтобы я стала его безумием и затмила красавицу с холодными голубыми глазами.       А затем я вспомнила тепло, которое чувствовали мы оба, находясь рядом друг с другом…       Я хотела отогреть его сердце. Потому что знала, какой он на самом деле.       Не знаю, как и почему, но колдун понял, что я чувствую.       Одно резкое движение, рывок за запястья, и я полетела вперёд, врезаясь в Адэна.       И когда он поцеловал меня, время будто замедлилось, а затем и вовсе остановилось.       Не существовало ничего, кроме его шершавых губ, неистового поцелуя, горячих рук и… Тепла, обволакивающего меня, согревающего и ласкающего.       Сначала он целовал грубо, причиняя боль, наказывая меня за своеволие. А затем напор ослабел. Одной рукой мужчина удерживал меня за талию, а другой зарылся мне в волосы, отрезая все возможные пути к бегству.       Вот только я бежать не хотела. Совсем. Хотя до этого момента планировала.       Я вцепилась в его плечи, отвечая на поцелуй, не понимая окончательно, хочу ли притянуть его ближе или оттолкнуть.       Рассудительность никогда не входила в список моих сильных сторон.       А ещё непонятное тепло, исходящее от Адэна. Я не находила ему объяснения. Оно не было физическим. Оно было внутренним. Странным, притягательным, манящим. Даже немного… знакомым?       И теперь уже меня потряхивало не от ужаса.       От предвкушения. От ожидания. От потребности ощущать весь спектр эмоций и чувств раз за разом и как можно чаще.       Безумие чистой воды, не иначе.       Адэн крепко прижимал меня к себе и с трудом оторвался от моих губ. Мы оба тяжело дышали.       Я не хотела открывать глаза. Не хотела возвращаться в реальность, где существовал Адэн-эксплуататор и Агнес-обязанная-ему-помочь.       Я чувствовала его дыхание на своих губах и чертовски завидовала красотке Холдии. К ней он мог прикасаться так постоянно.       Но не успела я додумать эту мысль, как почувствовала, как мужчина ласково прикусил мою нижнюю губу, а затем провёл по ней языком. Горячо, влажно, возбуждающе. И это вызвало новую бурю во всём теле.       Я целовалась с парнями и раньше. Но впервые поцелуй вызвал во мне Желание. Желание сбросить всю одежду, сорвать её с мужчины, обнимающего меня, и заняться с ним сексом прямо здесь, на мягком ковре лесной травы.       Действительно безумие.       Тёмный колдун первый пришёл в себя. Чуть отодвинувшись от моих губ, он замер и не шевелился, тяжело дыша. Я не отставала. И очень не хотела открывать глаза. Но всё же пришлось.       Встретившись со взглядом Адэна, я поняла простую до одури вещь: он ошарашен произошедшим так же сильно, как и я.       — Прости, я… Не знаю, что на меня нашло, — сбивчиво начал извиняться колдун, отодвигаясь.       Руки исчезли с моей талии, и тепло, возникшее между нами, тут же рассеялось.       Шокированная реакцией своего тела, я резко вскочила на ноги, но голова закружилась, и только молниеносная реакция Адэниона не дала мне упасть.       Правда, теперь он снова находился безумно близко. Но не прошло и десятка секунд, как колдун отстранился, хотя придерживать меня за локоть не перестал.       — Я не должна была лезть в твою голову, — пряча глаза, произнесла я. — Не тебе следует извиняться, а мне за непомерное любопытство.       — Именно, — голос Адэна был задумчив. — Любопытство и кошку сгубило, да?       Услышав поговорку своего родного мира, я подняла взор и во все глаза смотрела на мужчину.       На губах Адэна играла искренняя и широкая улыбка.       — На Земле так говорят, ты прав, — заторможено отреагировала я.       — Тебе не следовало лезть в мою голову, мне не следовало давать эмоциям выход. Думаю, каждый из нас понял свою ошибку. Не так ли, Агнес? — вкрадчиво спросил он, а улыбка померкла.       — Конечно, — а я как раз выдавила из себя улыбку. — Но у меня теперь вопросов больше, чем ответов, — созналась, краснея.       — Я отвечу на все, — вздохнул мужчина. — По крайней мере, на те, на которые смогу дать ответ. Но сейчас следует отдохнуть. Завтра нас ждёт долгий переход по опасным местам. Я планирую к вечеру дойти до конечной точки маршрута. В твоей походной сумке, на неё наложено хитрое заклинание растяжения внутреннего пространства, есть одеяло и подобие подушки. Устраивайся недалеко от костра, а я наберу дров. Ночи в этих лесах крайне холодные.       Не в силах ничего сказать, я кивнула.       Адэнион пробормотал что-то себе под нос и ушёл во тьму леса. Я же рванула к сумке, собранной магистром, и, с трудом найдя плед в недрах чудо-мешка, облокотилась одним боком о ствол дерева, удобно устроившись в корнях.       Адэн долго не возвращался, а я тщетно пыталась заснуть. Недавние потрясения, масса чужих эмоций и воспоминаний тоже не располагали к спокойному сну.       Я всё ещё как будто ощущала губы Адэна на своих губах. Будто чувствовала жар его рук на своих плечах. Будто слышала его ритмично и часто бьющееся сердце.       С ужасом поняла, что меня снова потряхивает. И снова не от холода.       Вздохнув, я стиснула зубы и начала глубоко дышать.       Колдун пришёл с огромной охапкой хвороста и дров. Я же решила притвориться спящей, хотя и следила за Адэном сквозь прикрытые ве́ки. Но проклятый холод пробирал до костей, несмотря на плед, и мешал даже помыслить о сне.       Вдруг на плечи опустилось тепло. Адэнион укрыл меня пледом, на короткое мгновение задержав руку на моём плече. Я же, кажется, перестала дышать.       — Ты замёрзла, — тихо, ровным голосом отметил он, будто говорил о погоде. — Со вторым одеялом будет теплее.       — А как же ты? — так же тихо спросила я.       — Я не буду спать, — мягко сказал мужчина. — Леса опасны. Если мы оба уснём, может случиться беда. Засыпай, Агнес. Я посторожу твой сон.       — Спасибо, — прошептала еле слышно, но знала, что Адэн услышал. — И ещё раз прости.       — Всё в порядке, — из его груди вырвался тяжкий вздох. — Ты тоже извини. Больше такого не повторится.       «А жаль» — чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.       Терзаемая противоречивыми эмоциями, я провалилась в сон без снов.