Неизданное. Гриф "Совершенно секретно"

      Лучики осеннего солнышка мягко пробегают по приоткрытым шторам, затем ловко перепрыгивают на светлые стены и вскоре оказываются на широкой постели, постепенно поднимаясь выше. Комочек под одеялом беспокойно вертится, после чего раздается тихий вздох и парень открывает глаза, чуть зажмурившись. Быстрый взгляд на часы — десять минут восьмого, можно немного поваляться. Рука тянется к телефону, но громкое сопение рядом ее останавливает. Рома переворачивается на бок и видит милейшую картину — рядом спит младший братишка, нога которого, Почему-то, закинута на бедро старшего. Рома хмыкает, разглядывая расслабленное лицо с подрагивающими ресницами и пухлыми губами, которые как раз и создавали сопение на ушко. Старший даже не помнит, когда они оказались в постели вдвоем, ведь спать он ложился совершенно точно один. А все потому, что мистер мне-нужно-сделать-литературу-прямо-сейчас-в-час-ночи отказывался ложиться, пока не доделает доклад. Ну Рома и ушел, поцеловав его на ночь. Он честно ждал, когда придет мелкий (ну, десять минут же тоже разница), но спустя полчаса понял, что это гиблое дело и заснул. Руслан закончил все лишь в третьем часу, и, зевая, пошел к Роме под бок, зная, что ему там будут всегда рады. И действительно, едва он опустился на кровать, как брат спросонья загреб его руками к себе, обняв, словно плюшевую игрушку.       Время подбиралось к семи двадцати, а Рус даже и не думал просыпаться, беззаботно досматривая свои сны. Его можно было понять — мучиться с уроками до поздней ночи — не лучшее занятие для абсолютно уставшего и ничего не понимающего в тонне событий ученика. Но, к сожалению, до выходных остается еще несколько дней, поэтому, как бы не хотелось завалиться спать вместе с ним, забив на учебу, придется будить. Рома кладет руку брату на плечо, собираясь потрясти, как вдруг его взор падает на белые шортики, в которых Руслан всегда спит. Эта та изюминка в нем, как кажется Роме. Если он предпочитал темные тона, видя в них успокоение и исключительное удобство, то мелкий любит светлые и теплые тона, независимо от того, что это: худи, куртка, цвет тетрадей или же домашняя пижама… Вот только старшего никто не предупредил, что в комплект входят необычные шорты для мальчика по колено, а коротенькие шортики, хорошо облегающие все нужные части тела. Поэтому в каверзных ситуациях вроде «ну куда же упала ручка» и «надо найти что-то в нижнем ящике» Ему приходилось либо мужественно терпеть, либо не сдерживать себя и смачно шлепать по округлым ягодицам.       И вот сейчас в голову прокралась прекрасная мысль — почему бы не порадовать себя с утра и заодно братишку разбудить? Поэтому, с хитрой улыбкой, он задирает одеяло и, мягко проскользив по линии позвоночника, ладонь исчезает под тканью боксеров. Рома сжимает в руках мягкие ягодицы, поглаживает и чувствует внутреннее удовлетворение, зная, что кроме него никто не посмеет трогать эти чудные округлости. Руслан, глубоко вдохнув, чуть ерзает, но не просыпается, продолжая сопеть.       — Что ж, продолжим… — тихо говорит, стягивая ненужную одежду вниз и оставляя ее болтаться возле коленок. Теперь обзор на мягкое место своего братишки полный, можно любоваться, трогать и вообще распускать руки, за что, конечно, ему попадет после. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно?       Рома ведет пальцами по бедру, а после ныряет ими в промежность, останавливаясь возле заветной дырочки. Она уже пришла в нормальное состояние после недавних приключений. Старший честно хотел быть тогда аккуратнее, но смотреть на то, как Рус в полном негляже мерит чулочки и берет разные игрушки в руки, разглядывая, было выше его сил. Поэтому, спустя пару секунд, Руслан уже лежал на кровати с широко раздвинутыми ногами, привязанными к основаниям кровати, и красивым кляпом во рту, чтоб соседей не шокировать.       Старший обводит колечко мышц указательным пальцем и чуть надавливает, внимательно следя за реакцией. Сопение резко прекратилось, послышалась тихая возня и неопределенного рода звуки, напоминающие зевок, тихий стон и «ох» одновременно.       — Ром?.. — послышался сонный голос с другой половины кровати.       — Да, принцесса? — он хихикает, продолжая ласкать кисю там, где ей нравится. А ей определенно нравилось такое пробуждение, что заметно по тому, что она немного раздвинула лапки, позволяя себя трогать.       — Что ты… делаешь? — он мягко сжал простынь пальцами, немного закинул голову назад и прикусил губу.       — Бужу тебя. А что не так? — совершенно нахально осведомился старший, нарочито медленно лаская колечко.       — Мы опоздаем. Давай потом, хорошо? — слегка тянет шипящую, перехватывает запястье брата, складывая руку к себе на талию. — Кушать хочу.       Рома усмехается, чмокает в щеку и встает, не забыв перед этим шлепнуть чью-то красивую задницу. Затем отправляется на кухню, чтобы соорудить завтрак. Руслан, несмотря на всю свою хозяйственность и трудолюбие, готовит достаточно… Неумело. Нет, конечно есть вещи, которые он делает вкусно, оладьи или блины, но как только дело доходит до, например, лазаньи, младший умудрялся удариться, порезаться или обжечься. Поэтому старший, когда готовил ужин, всегда звал мелкого, дабы он помогал резать, жарить, парить и при этом оставался целым и невредимым.       Намазывая плавленый сыр на хлеб, Рома вдруг задумался, насколько они с Русом разные. Во всех аспектах жизни. Младший любит литературу и русский, с легкостью учит стихи, всегда красиво улыбается, в комнате чистота и порядок, оценки хорошие, не ревнивый и внимательный в отношениях. Последние два пункта Рома особенно ценит. Потому что сам он ревнует как последняя сука, боясь, что такого красивого и хорошего братишку у него уведут. Зато сам он полнейшее противопоставление мелочи: номер один в классе по физкультуре и вместо идеальной талии брата, у него имеются небольшие кубики пресса, его интересуют лишь точные науки, остальное не интересно. Главный бэд бой школы, разбивший много сердец. Конечно же, до того, как сошелся с Русланом. В комнате всегда творился полнейший бардак и попытки убраться заканчивались одинаково: спихиванием всего в шкаф и выдохом. Зачастую прогуливал «скучные и бесполезные предметы», как он считал. Ревновал он сильно, вечно ненавидя себя за это. Самый хуевый случай был дома, после учебы, когда он прижал Руса к стене и, ничего не объяснив, оставил много болезненных засосов, после чего тот всхлипнул от боли и попросил прекратить. Тогда Рома почувствовал себя настоящим чудовищем, ведь реветь себе младший позволял редко, да и к тому же избегал брата еще несколько дней и две недели ходил только в водолазках. И эти две недели Руслан любовался ирисами в вазе на своем столе, а маленькая записочка " Моему котенку» помогла ему скорее простить ревнивого идиота.       — Ром? — голос брата вывел его из размышлений и он тряхнул головой, продолжая намазывать сыр на булку.       — А? Я задумался.       — О чем? — он наливает чай и ставит на стол, затем встает рядом, помогая.       — О том, откуда ты у меня такой милый. — мягко трепет по волосам, в ответ получая лишь смущенное хихиканье.       После завтрака они торопливо одеваются, каждый на свой вкус.       — Ну Ром, опять худи? Опять черное? — мелкий недовольно цокает, подходит к шкафу брата и пытается найти что-то светлое, но попытка тщетна, на вешалках висят серые, синие, черные, коричневые и бордовые вещи, и ничего другого там и в помине нет.       — Да, малыш, опять худи. Мне удобно и абсолютно похуй, что скажут учителя. — аккуратно укладывает темные волосы и накидывает капюшон, затем подхватывает полупустую сумку и идет в коридор.       — Я не малыш! — возмущенно говорит Руслан, надув губки. Сколько бы он не боролся с этим, Рома упорно называет его так. — Ты всего на десять минут старше!       — Не «всего», а на «целых». Не капризничай. — легко чмокает в лоб, на что мелочь вздыхает.       — Так, куда ты без пальто собрался? Там холодина. — Рома не успевает даже возразить, как на нем оказывается его любимое длинное черное пальто, застегнутое на все пуговицы. Кажется, так и выглядит настоящая любовь.

***

***       Десятый класс кажется Роме перевалочным пунктом, хоть и все учителя орут об обратном. Он не напрягал себя тонной домашней работы, которую задавали в течение недели, но, волшебным образом, сделать ее надо к одному и тому же дню. Поэтому он делал акцент лишь на интересные ему предметы, максимально выкладывался на физкультуре и обыденно что-то щебетал на химии. На часах была уже половина третьего, что означало, что шестой урок уже пятнадцать минут как кончился, однако Рома не шел домой, как остальные, а терпеливо ждал Руса внизу. Учительница по русскому языку хотела отправить его на конкурс сочинений и как только прозвенел звонок, она утащила мелочь в кабинет " На пару минут». Ага, как же. После уроков они собирались вместе сходить в магазин, вечером приготовить ужин и позвонить родителям, которые зависали в своей командировке. Поэтому старший ждет, когда братишка вернется и они пойдут покупать различные вкусняшки.       Проходит еще десять минут и самообладание улетучивается, словно его и не было. Он поднимается на третий этаж, где царит удивительная тишина: большая часть преподавателей сейчас в учительской на первом этаже, а так как сегодня среда — то из учеников тоже никого нет, седьмые уроки только по вторникам и четвергам. Расстегнув пальто, в котором уже становилось жарко находиться, Рома подходит к кабинету и проходит, ища взглядом близняшку.       — Анна Валерьевна, а где Руслан? — он хмурится, непонимающе смотря на учительницу.       — Так он минут десять, как ушел. Вы разве не встретились внизу? — В ответ Рома качает головой, прикидывая, где мог потеряться этот дурашка.       — Наверное разминулись. Спасибо. — покидает кабинет, направляясь в туалет на втором этаже, решив, что это самый вероятный вариант.

***

      Руслан прощается с Анной Валерьевной и медленно бредет по коридору, обдумывая, какую из тем для сочинения ему лучше взять. Хочется выбрать что-то классическое, но в тоже время тянет на нечто новое и неизведанное, например…       Эту мысль он не додумывает, потому что чувствует, как его схватили за руку и затащили в туалет, захлопнув дверь. Рус хмыкает, ведь это явно Рома, который часто затаскивал его в туалет, чтобы зацеловать его или же проверить, не вытащила ли кися игрушку.       — Ну привет, пидор. — раздается грубый и хриплый голос, и шатена толкают к стене. Руслан испуганно смотрит на того, кто нарушил его спокойствие и видит перед собой двоих: хулиган из десятого «В», и из одиннадцатого «А», которые находятся под покровительством Ромы. Не сказать, что в школе он был какой-то главой мафии, нет, просто Рома имеет авторитет, мозги и логику. И этого набора вполне хватает, чтобы предводить его стаей.       — Че, думаешь, раз брат главный, то ты под его защитой? — легким движением руки жертву буквально вдавливают в стену, а второй парень наносит внезапный удар под дых, от чего Рус тихо вскрикивает, инстинктивно сжавшись. — Если да, то нихуя, в наших рядах пидоров нет. — зло выплевывает одиннадцатиклассник, мысленно выбирая место, куда можно ударить. — Разбить бы мордашку твою смазливую…       — Предатели! — шипит Усачев, прекрасно помня, как Рома брал в стаю этих двоих, которые клялись в верности и обещали решать все проблемы словами. — Он же ваш вожак!       — Он-то? — подает голос второй хулиган. — Да Рома давно позиции сдает. Раньше вписки, сборы, тренировки постоянные. А сейчас… Словом, не главный он, свергнуть пора.       — Вот с тебя и начнем. — снова удар, но уже по ребрам, Рус старается защититься, лягнуть ногой или применить хоть какой-то прием самообороны, которым учил его старший, но ничего не выходит, потому что бороться против двоих сильных парней, которые крепко держат и сильно бьют практически невозможно. Что же он Роме потом скажет… Удары продолжаются, но уже немного слабее, акцент теперь идет на слова. За пару минут его обзывают пидором, пидарасом, шлюхой и многими другими словами, которые приходится просто выслушивать, сжав зубы.       — И чья же ты подстилка, а? — спрашивает один из нападавших, крепко схватив Руслана за горло и чуть придушив при этом. На этом моменте у Усачева терпение лопается и ловким движением колена он бьет по жизненно важным органам того, кто его обозвал подобным словом.       — Ах ты сука. — руки на горле исчезают, меняя местоположение на пострадавшую область между ног.       Не удержавшись на ногах, Усачев грохается на пол, откашливаясь, и чувствует, как все тело болит, от чего становится только хуже. В завершение всего этого по лицу прилетает хороший лещ, сопровождаемый каким-то ругательством. Последним возможным действием он закрывает голову руками, собравшись в комочек и тихо плачет от боли, ощущая, как по саднящей щеке катится капля. Ему безусловно стыдно за то, что он просто ноет, как маленькая девочка, за то, что когда доберется домой, придется объясняться перед Ромой, и особенно за слухи, которые разлетятся завтра по всей школе. Дверь в туалет распахивается, и на пороге появляется Усачев-старший.       — Рус, ты т… — фраза остается незаконченной в тот момент, когда парень видит маленький светлоокрашенный комочек в углу, а над ним двоих парней, которые входят в его стаю. — Вы что, блять, охуели? — взгляд мгновенно меняется на злой, кулаки сжимаются, а хулиганы заметно теряются, увидев вожака. — Вам пиздец, суки. — он скорее рычит, чем говорит, потому что никто не смеет обижать его малыша. А те, кто посмели, обязательно об этом пожалеют.       — Что, Ром, сдаешь позиции? А как же вписки, наши дела? Ты только трени стабильно ведешь. — выпускник, кажется, почувствовал себя бессмертным, за что вполне сильно получает под дых.       — Про вписки я уже говорил, вы их в блядушник превращаете, потом проблем много. Я сбор на понедельник назначил, долбоебы, вы чем слушали? — Рома держит их за шкирки, сдерживая в себе острое желание задушить обоих. — Живо съебались отсюда, а то мордами по асфальту прокачу, ясно?       Десятиклассник усиленно кивает, и как только его отпускают, сразу сваливает, подхватив рюкзак. А вот второй не спешит уйти, смотрит на главного с вызовом.       — Неясно сказано? — последним аргументом становится нож, извлеченный из кармана пальто и разложенный в две секунды. Пожалуй, это единственный предмет, который Усачев-старший везде носит с собой. И если уж он в руках Ромы — стоит делать ноги. — Еще раз возле него увижу — руки вырву! — выпускник кивает и быстро убегает, теперь он убежден в силе своего вожака. — Завтра с вами разберусь. — зло фыркает, затем быстрым шагом подходит к брату и аккуратно берет на руки помятый комок.       — Котенок? — Руслан перестает хлюпать носом и поднимает мокрые глазки на старшего, закрывая ладонью полыхающую щеку. — Ты как? — растерянно оглядывает все тело, стараясь понять, куда били и насколько сильно завтра пострадают два долбоеба. Вероятно, пиздец как сильно.       — Больно… — тихо выдает Рус, не совсем понимая, где именно болит, ведь горит все и очень сильно.       — Я их выебу, клянусь. — он аккуратно усаживает пострадавшего на столешницу с раковиной и внимательно смотрит на пострадавшего. Руслан встречаться взглядами не спешит, отводит взгляд в пол, все так же не убирая руку от лица. Точно, щека. Старший мягко берет его за запястье, убирает препятствие и разглядывает ушибленное место.       — Ебанутые… — других слов просто не подбирается, ведь на щечке младшего, обычно мягкой и тепленькой, сейчас большой красный след от удара. Рома ощущает, что предел его гнева почти достигнут, что еще пару мгновений и он догонит этих мудаков и заставит их жрать землю, или чего похуже. Он касается щеки губами, мягко целует по всему покраснению, стараясь не только уменьшить боль, но и успокоить самого Руслана. — Не плачь, солнышко, я рядом, все будет хорошо. — ободряюще шепчет на ушко, стараясь не показывать рвущуюся наружу злобу, которая грозится сразить все на своем пути. — Только не плачь.       Для Ромы слезы его малыша — худшее, что может случиться. Если Рус начинал плакать во время их ссоры, то старший тут же затыкался и обнимал, теряя пылкость. А потом долго-долго извинялся, даже если виноватым в разногласиях был мелкий. Своего рода магия, которая работает только с Русланом.       — Надо в медпункт? — отрицательное мотание головой. — Почему? — недоуменно смотрит на пострадавшего, мягко гладя по плечу.       — Не хочу шумихи и разборок. Пойдем домой? — попытку слезть на пол пресекают и Рус вздыхает, понимая, что разговор не окончен.       — Скоро пойдем. Покажи, где болит. — Рома предусмотрительно запирает дверь и, не встретив сопротивления, расстегивает белую рубашку близняшки. На молочной нежной коже начинает проявляться синева синяков, а на ребрах заметно покраснение. — Пиздец. — комментирует увиденное старший и, в очередной раз мысленно настучав себе по голове за то, что оставил мелочь одну, вздыхает.       Рус ойкает и шипит, когда поврежденных мест касаются теплыми губами, но все же мягко улыбается, ведь как бы ему не было больно и неприятно, Рома облегчает неприятные ощущения своей любовью и заботой. Это его Рома, его брат, его половинка и личный волчонок, как его в шутку называет младший. Почему волчонок? Потому что острые клычки, хитрый взгляд и хриплое рычание при гневе или возбуждении, однако, стоило приласкать дикого зверя, как он становился мягким и нежным, словно по волшебству.       — Дома обработаю тебе все. Пойдем? — рубашку застегивают обратно и оставляют поцелуй на шее. Руслан согласно кивает и приведя волосы в порядок, слезает на пол, откуда его берут на руки, придерживая под коленками. — Так больно?       — Нет… — из-за неровного положения спины боль под ребрами утихает и младший облегченно выдыхает, чуть расслабившись. —Спасибо, что защитил. — тихим шепотом на ухо. —Я люблю тебя. — так мягко и абсолютно честно.       — Я тоже тебя люблю, котенок. Я отпизжу любого, кто посмеет тебя обидеть. — Рома смотрит в серые глазки и улыбается своей самой красивой улыбкой, как считает Рус, — честной. — Купим мороженого, полечимся и будем смотреть Гравити Фолз? — ему кивают с довольным личиком. Этот мультик они всегда смотрят вместе, только Руслан следит за сюжетом, умиляется поступкам героев, а Рома строит теории, ищет пасхалки и пытает мелочь своими догадками.       Этот вечер, наполненный ойканьем Руса, голосами персонажей в телевизоре и звуками теплых поцелуев станет еще одной страницей в альбоме их счастливых отношений.