***
Йен сжал коробку в руках, уставившись на дом перед собой. Дом его детства. За последние четыре месяца потребовалось довольно часто появляться здесь, но, в конце концов, его родные пришли к пониманию: Йен был на лекарствах, которые работали, он сделал свой собственный выбор, и самое главное… он был взрослым. Он знал, что они беспокоятся о нем, о его безопасности, особенно Фиона. Но он был в порядке. И поэтому они старались понимать его. Они просто больше не говорили об этом, потому что в этом не было необходимости. Они были детьми Галлагеров, и это означало, что даже когда ваши братья и сестры делают что-то, что вы не понимаете или с чем не согласны, вам просто придется это пережить и принять. Потому что в семье Галлагеров главным было то, что они есть друг у друга. Дверь распахнулась, и с порога ему просиял улыбкой Лиам, который стал еще выше. Это был его тринадцатый день рождения и Йен едва мог поверить в это. Йен помнил, как вчера ребенка, который бегал взад-вперед по лестнице в мокром подгузнике. Несмотря на то, что бег в тренажерном зале заставил его почувствовать себя немного лучше, ему все равно пришлось приложить усилия, чтобы выкинуть Микки и весь этот беспорядок из своей головы, иначе он просто не был бы в состоянии навестить семью. И это было бы нечестно по отношению к его младшему брату. — Ты входить собираешься? — Лиам громко засмеялся. — Пицца остывает. Йен ухмыльнулся, закатив глаза, и направился к парадным ступенькам. — Да, осел. — Он обнял парнишку за шею и притянул его поближе к себе. — Чем ты занимался? — Ой, ну знаешь, — начал Лиам, неохотно принимая поцелуй Йена в макушку (все подростки такие?). — Основал байкерскую банду, варил мет… Йен фыркнул и вручил Лиаму коробку, когда они вошли внутрь. — Очень хорошо. Это связанные вещи или взаимоисключающие? — Взаимоисключающие, — решил Лиам. — Что взаимоисключающее? Йен поднял глаза, ухмыляясь старшему брату. Лип подошел к нему и Лиаму, потянувшись к Йену за быстрым объятием. — Его байкерская банда и делишки с наркотиками, — ответил Йен. Лип засмеялся, протягивая руку к волосам Лиама. Йен отступил назад вместе с Липом, чтобы они могли осмотреть своего младшего брата. Лиам, осознавая свою судьбу покорно стоял там и принимал все, держа перед собой коробку в синей оберточной упаковке, прищурив карие глаза. Бедный парень. — Только посмотри на нашего младшего братишку, — усмехнулся Лип, пихнув Йена в бок локтем. — Все еще нет девушки, хотя такой красавец. Йен вздохнул, подмигнув Лиаму. — Может быть, это произойдет в этом году. — Оставьте его в покое, придурки! — крикнула Фиона с кухни. — Сегодня его день рождения! Ужин с семьей, вероятно, был одним из любимых занятий Йена, и он очень скучал по этому чувству тепла. Они громко кричали, смеялись и пили. И Лиаму, хоть он и не был достаточно взрослым, разрешили выпить пива. Но после того как он сделал один глоток, он решил, что оно ему не очень нравится, поэтому Карл прикончил его бутылку. Лиам был хорошим, милым ребенком, лучше, чем остальные, чем Йен был немного обеспокоен. Йен позволил себе пол бутылочки пива, прилично захмелев даже от этой небольшой дозы, после чего танцевал с Дебби и Фионой, крепко обнимая своих девочек. Он любил свою семью. Он очень, очень сильно их любил. Ему не понадобилось много времени на то, чтобы его настроение вернулось, и он сосредоточился на своей семье, а не на том утре с Микки. Они уже давно не проводили так много времени порознь, и даже это время Йен проводил хорошо, ведь он скучал по своей семье больше, чем он мог себе представить. В конце концов, он почувствовал, что у него есть почти все, чего он когда-либо хотел. Почти. Во время короткого перерыва, когда Йен сидел за кухонным столом со своей старшей сестрой, зазвонил его телефон. Он просматривал свой календарь, когда это случилось. «Мик» мелькнуло на экране, но он не ответил. Наверное, стоило, но он просто не мог представить себе их разговор. — Кто такой Мик? — спросила Фиона, откровенно пялясь в телефон. — Друг, — соврал он. Он не мог говорить о своих отношениях ни с кем, даже со своей семьей. И это отстой. Но его бойфренд был в трудном положении, и, если есть какая-то невероятная возможность, что Микки Милкович может быть с другим парнем, тогда все может стать чертовски сложным. Фиона нахмурилась, глядя на брата своим самым подозрительным взглядом. — Не хочешь поговорить с ним? Йен покачал головой. — Нет, я провожу время с вами, ребята. Его телефон издал короткий сигнал, оповестив о том, что Микки оставил ему голосовое сообщение. Йен уставился на него, зная, что Фиона на него смотрит так, будто видит все насквозь и просто ждет, когда он все расскажет. Он безумно хотел прослушать сообщение, но, в то же время, отчаянно боялся. Наверное, было бы очень грубо встать и выйти на улицу, чтобы прослушать голосовую почту, верно? Возможно. Йен вдохнул и тяжело выдохнул, засунув телефон в задний карман. Позже, танцы в гостиной сошли на нет, а музыка стала тише —после того, как Кев и Ви забрали своих девочек домой, потому что утром малышкам в школу, и мужчина был абсолютно непреклонен в отношении образования своих девочек. Чуть позже Йен оказался в гниющем, старом фургоне на заднем дворе, сидя на водительском сидении, Лип на пассажирском, а Карл сзади, между ними. — Ты все еще занимаешься проституцией? – неожиданно спросил Карл, передавая косяк Йену. Йен с Липом фыркнули. Изюминка их младшего брата заключалась в том, чтобы просто выплескивать вопросы, на которые он хотел знать ответы, даже если эти темы были крайне неудобными для его собеседников. Несмотря на то, что он взрослый, блять, взрослый, эта часть его никогда не менялась. — Э-э… ну да, — ответил Йен, глубоко затянувшись косяком и выдохнув. — Не так много, как раньше, но да. — Хм, — кивнул Карл. — Староват уже для этого дерьма, да? — Прости-ка, — нахмурился Йен, пока Лип задыхался от смеха, вдобавок подавившись дымом. — Я еще в самом соку. — Братан, тебе почти тридцать, — хмыкнул Карл, пытаясь вырвать косяк из пальцев Липа. Йен извернулся на сиденье, чтобы ударить Карла ладонью в лоб. — Я тебя пришибу нахуй, — сказал он, переведя возмущенный взгляд на Липа. Тот просто пожал плечами. — Пожалуйста, не смотри на меня так, как будто я должен сейчас встать на твою сторону. — Да-да, — Йен закатил глаза, отгоняя дым от лица. Фургон был похож на парилку. — У тебя есть какие-нибудь старики-клиенты, которые хотят, чтобы ты называл их папочкой? — Карл! Дикий смех Липа был слышен во всем квартале.***
Лиам и его друзья переместились праздновать день рождения в другое место - вероятно, в дом одного из них, чтобы рубиться в видеоигры. Младший брат Йена не попадал в неприятности, как остальные братья Галлагеры, так что никто и никогда не переживал за него. После того, как Йен помог убрать беспорядок в доме, он попрощался со своими братьями и сестрами. Лип сильно ударил его по спине; Дебби и Карл обняли его на прощанье, прежде чем Дебби повезла Карла туда, где он жил теперь. Фиона широко улыбалась ему, обнимала его лицо ладонями, постоянно повторяла, чтобы он заходил почаще и смотрела на него прямо как в детстве. Он, наконец, прослушал голосовое сообщение от Микки, когда сел в машину. В нем не было ничего удивительного, что вообще-то, даже разочаровало: Это я, перезвони мне, ладно? Мне нужно с тобой поговорить. Йен вздохнул и бросил телефон на пассажирское сиденье. Он должен перезвонить Микки, но уже поздно, и он не хочет ссориться по телефону, так что нет. Он не знает, что сказать Микки. Он чертовски зол и возмущен таким отношением к себе, и повторять это бесполезно. И, честно говоря, он просто не хочет говорить с Микки; это дело Йена, и это нечестно, он знает. Но такой откровенный игнор… Это может быть ребячество, но Йену все равно. Не сейчас. Он к этому не готов.***
Когда Йен вернулся домой, Микки сидел на кухонном столе и пил пиво. Йен остановился в проходе, как вкопанный, а жар распространялся по его телу, когда он смотрел на своего парня. — Я звонил тебе несколько часов назад, — сказал Микки тихим голосом. Йен стиснул челюсть, швырнул ключи от машины на стойку и пошел в свою комнату. Йен на какую-то долю секунды захотел взять ключ, который он дал своему парню, и выбросить его в окно. — Йен, — позвал его Микки. Он слышал, как тот спрыгнул со стола и пошел за ним. — Йен, я психанул, ладно? Прости меня. Йен вздохнул, срывая с себя рубашку. Она пропахла травой, отчего начинала болеть голова, хотя он действительно не был уверен, что именно напрягает его сейчас — рубашка или же его парень. Он рылся в ящиках комода, делая все возможное, чтобы только не разговаривать. Рыжий все еще не знал, что сказать, и все еще не хотел ничего говорить. — Я был засранцем, — продолжал Микки. — Ты, блять, посмотришь на меня? Йен оглянулся назад, пристально оглядел Микки и вернулся к ревизии ящиков. — Эй, — буркнул Микки, схватив его за плечо. — Не начинай это дерьмо. Йен просто вскинул брови, чувствуя, что его настроение поднимается. Как так? Микки выгнал его из квартиры утром, а теперь он же злился из-за того, что Йен не разговаривал с ним? Потому что, вообще-то, это имело здравый смысл. — Прости, — Микки сделал шаг навстречу ему. Йен посмотрел на его лицо — нахмуренные брови, грязные волосы, опухшие от долгих часов терзаний губы. — В последний раз, когда меня поймали с другим парнем, случилось кое-что очень плохое, — вздохнул Микки. — И все по-другому, это ведь Мэнди, я знаю. Но я, блять, взбесился и теперь прошу прощения, хорошо? Йен вздохнул, проведя рукой по волосам, все еще теряясь в раздумьях. Где-то внутри него была часть, которая понимала, о чем говорил Микки, действительно понимала. Микки рассказал ему о жестоком избиении, которое случилось в его юности, и о том, что произошло после, с его нынешней женой. Была та его часть, которая понимала, что то, что произошло утром, заставит Микки инстинктивно закрыться от окружающего мира. Но была и другая часть, которая все еще злилась, потому что Микки оттолкнул его, блять, и выгнал, когда он не сделал ничего плохого. — Я не хочу потерять это. Я знаю, что продолжаю лажать. Возможно, я буду продолжать лажать, но я не могу… блять, Йен… я не знаю, какого хрена я делаю. Йен покачал головой, наконец-то снова обретя голос. — Ты не теряешь меня, Мик. Я… я сейчас в бешенстве, понимаешь? Я ничего не сделал, а ты меня оттолкнул. — Я знаю, — вздохнул Микки. Он прочистил горло и потер кончик носа, и только от этого жеста Йен почувствовал, как тяжелеет у него на сердце. Он не привык видеть своего парня таким. Он выглядел таким потерянным. И именно поэтому Йен сократил пространство между собой и Микки, обняв его за плечи, чувствуя, как руки Микки медленно обвиваются вокруг него, усиливая хватку. Он действительно понимал, что Микки должен прожить свою жизнь определенным образом. Это было нечестно по отношению ни к одному из них, но Йен знал, что так оно и будет. Он знал, что это не будет идеальным долго и счастливо. — Только не отталкивай меня, — прошептал Йен Микки, поцеловав того в лоб. — Вот и все, хорошо? Просто не делай этого. Микки кивнул, наклонив голову, пока их губы не соприкоснулись. Йен дышал воздухом Микки, это теплое чувство наполнило его, когда они поцеловались. — Ничего, если я останусь здесь на ночь? — Вздохнул Микки. Йен улыбнулся, затем более плотно прижался губами к губам Микки, пальцами зарывшись в темные волосы. — Конечно. Микки выдохнул, и Йен почувствовал, как все его тело расслабляется: брюнет был напряжен, как струна весь день, а теперь, наконец, все напряжение ушло. Они целовались нежно, едва касаясь языками, и это было очень приятно. Йен чувствовал, что все остальное вокруг просто тает, чувствовал, как Микки ведет его назад к кровати, и это просто… это было прекрасно. И мягко. И с такой любовью. Йен почувствовал в груди волну всех этих эмоций, все это было сосредоточено вокруг его парня, а он так сильно заботился о нем. Сегодня был дерьмовый день, но сейчас, в этот момент, все было так хорошо. Затем Микки навис над ним, в то время как Йен лежал на кровати, губы распахнулись, и смотрел брюнет так, будто он был единственной чертовой вещью в мире, которая имела значение. Это осознание ударило Йена в грудь; он был совершенно ошеломлен, когда Микки посмотрел на него вот так. — Все в порядке? — тихо спросил его Микки. Йен кивнул, потянувшись к своему парню и крепко прижимая его к себе. — Мы в порядке, — вздохнул он, соединяя их губы вместе, облизывая полную нижнюю губу Микки. Затем Микки откинулся назад и ухмыльнулся, так что Йен ничего не мог с собой поделать, и задержал дыхание, чтобы не засмеяться. — Все еще думаю, что я должен загладить свою вину, — сказал Микки, опускаясь, чтобы поцеловать Йена в грудь. Йен одобрительно простонал, прикрыв глаза, и закинул руки за голову, получая невероятное удовольствие от ощущения губ его бойфренда на своей коже. Губы, язык и горячее дыхание расплывались по груди, запуская мурашки по коже. — Никаких жалоб от меня, — выдохнул Йен, подавляя стон, когда Микки огладил его нарастающую эрекцию через джинсы. Микки все делал медленно, двигаясь по телу Йена, оставляя поцелуи тут и там. К тому времени, когда он расстегивал джинсы, Йен был чертовым беспорядком, его руки лежали вдоль по бокам, и он потянулся за своим парнем всем телом, чувствуя, что скоро взорвется. А потом, после того, как Микки стащил с Йена джинсы и боксеры, и начал игриво покусывать нежную кожу бедер рыжего, Йен ушел в астрал. Его спина изогнулась, пальцы немедленно погрузились в волосы Микки. Он нуждался в горячем рте своего бойфренда, он был так близко, что не мог даже взглянуть в свои любимые голубые глаза, опасаясь кончить лишь от этого. Йен попытался приподняться на локтях, чтобы посмотреть, как Микки обхватывает рукой основание его эрекции. Но другой рукой брюнет потянулся и толкнул его в грудь, заставляя лечь на спину. Так он и сделал, расслабляя мышцы, как мог, готовясь, потому что уже чувствовал горячее дыхание Микки над своим членом. Когда он почувствовал горячее влажное сопротивление языка Микки над головкой своего члена, Йен заскулил, обнимая руками его лицо, не зная, что еще с собой поделать. Микки очень медленно погружал его в свой рот. Такой мягкий, мокрый, горячий, и Йен был не в себе, так возбужден от того, что Микки уже на него набросился, так возбужден, что даже не мог ничего сделать, кроме как принимать все, что ему дают. И это было так чертовски хорошо. Он невнятно произнес какие-то слова, даже не будучи уверенным, что они настоящие, а Микки так хорошо работал ртом, принимая его глубоко. Потому что Микки хорошо знает Йена, знает, что делать, и чертовски любит это делать. И от осознания этого, Йен просто расплавился. — О, Господи Иисусе, — прохрипел он, закатывая глаза, когда Микки заменил свой рот рукой, поглаживая его медленно, тяжело и целенаправленно. Йен не был уверен, как он делает все так плавно, но вот Микки уже переворачивается на бок, не останавливая движение руки. Микки целует его в плечо, прижимаясь к нему, двигаясь губами к шее, уху, кусая и нежно зализывает место укуса. Это так хорошо, Йен чувствует себя так чертовски хорошо, он очень хочет поцеловать своего парня, и даже поворачивает голову, чтобы сделать это, но Микки подталкивает его, чтобы он остался там, где он был и рыжий подчиняется, вздрагивая и постанывая, сосредотачивая все свое внимание на том, что с ним происходит. Это так хорошо. Микки прижимает свои губы прямо к уху Йена. — Ты так хорош для меня, — он едва дышит. — Для меня это так важно, что ты даже не представляешь. Спина Йена выгибается, и он чувствует, что потерял контроль, но у него нет абсолютно никакой мотивации, чтобы вернуть его. У Микки может быть все. — Вот и все, малыш, — бормочет Микки; его хватка усиливается достаточно, чтобы мир вокруг стал нечетким на секунду. — Покажи мне, насколько ты хорош. Он плавится, он клянется, что плавится прямо на этом самом матрасе. Микки называет его малышом, а такое случается не часто. Йен не знает, почему, но когда это происходит, — то, как это слово ускользает с языка его парня, — это похоже на гребаный шелк и тепло, и Йен чувствует, как по телу проходит электрический импульс. Он ему так нужен сейчас. Йен поворачивается к Микки, обнимает его, крепко целует, громко стонет у его рта - стон искажается от поцелуя, звучит странно, но ни одному из них нет до этого дела. Микки продолжает работать рукой, пока они целуются, в то время как Йен чувствует, как приближается все ближе и ближе к краю. Йен вздрагивает и крепко цепляется за Микки, когда снова слышит эти слова, слова, которые заставляют его грудь разрываться. Микки мягко дышит в его губы между поцелуями, говоря ему, как он важен для него, насколько он хорош для него, что он единственный, кого он хочет. Трудно поверить, что его Микки говорит такие вещи, но он не собирается задавать вопросов. Микки не слишком любит делиться чувствами, но, когда он это делает, это звучит чертовски грубо и правдиво, но произносится так тихо, только для ушей Йена. И, блять, Йен хочет сказать все это, но он не может заставить свой рот работать, он не может получить достаточно контроля, чтобы сказать это, сказать Микки все, что ему нужно сказать. Микки знает Йена достаточно хорошо, чтобы понять, что скоро все их действо выльется в бурный оргазм, так что он прерывает поцелуй. Йен не хочет, чтобы это закончилось, но послушно ложится на спину и пытается дышать равномерно, наблюдая, как брюнет скользит по кровати, пока этот горячий, мягкий рот снова не обхватывает его член. — Боже, Микки… черт, — Йен покачивает бедрами в такт рту Микки. Брюнет стонет вокруг члена, вбирает его медленно и глубоко, пока головка полностью не входит в его горло. И Йен просто не может долго продержаться после этого, это так хорошо и этого так много, и он полностью подавлен, чувствуя так много всего одновременно. Микки кладет руку на его живот, мягко поглаживая, прижимаясь к нему, вбирая его глубоко в рот. Йен предупреждает о том, что ему до искр в глазах нужно кончить, и падает, падает… и окончательно пропадает. Его бойфренд берет все, проглатывая сперму с мягким стоном, посылая мурашки через тело Йена. Через мгновение, после того, как Йен дал ему все, что мог, Микки отстраняется и ухмыляется ему, но Йен едва может сосредоточиться: слишком тяжело дышит, грудь вздымается вверх и вниз, мир крутится вокруг него, размываясь нечеткими пятнами. Это, может быть, просто эйфория после минета, но Йен чертовски уверен, что он влюблен в Микки Милковича.