After the rain

Находясь на веранде, я слегка покачивался на качелях, забравшись на них с ногами и укутавшись в плед, листал старый фотоальбом. Его корешок был уже истерт и надорван, но это самая дорогая для меня вещь в этом доме. Этот альбом хранит воспоминания. Тусклый желтый свет от уличной лампы придавал всегда этому моменту особенный смысл, а душе - трепет. Я часто приезжал сюда. Особенно в моменты, когда мне было тоскливо и одиноко, а на душе кошки скребли своими острыми когтями, болезненные раны от которых заживают мучительно долго. В такие моменты самым действенным эликсиром для израненной души было убаюкать свои переживания на этих качелях, слушая звук дождя или смотря в бесконечное звездное небо. Перевернув очередную страницу фотоальбома, я тяжело вздохнул, наткнувшись на первое фото с ними. Воспоминания тут же всплыли в памяти, словно старый, затертый до дыр фильм. 6-й год обучения, первый день в новой школе. Переводиться в новую школу мне было так же обыденно, как просыпаться по утрам. Родители практически каждый год переезжали, и, естественно, каждый год я начинал учиться в новой школе. В начале я очень переживал по этому поводу, но человек-животное, которое привыкает ко всему, и уже на 3-м году обучения я перестал привязываться к школе, к учителям, к одноклассникам и просто плыл по течению, от школы к школе. Но в этот раз все было иначе… - Привет. – услышал я за своей спиной тихий голос мальчика. - Привет. – не отвлекаясь от своего занятия, ответил я. - Можно мне пройти? Отрываясь от своего очень важного дела - завязывания шнурков на белых кедах, я выпрямился и, нахмурив брови, повернулся. Передо мной стоял парень в школьной форме темно-зеленого цвета и обнимал свои учебники. Его темные, блестящие глаза смотрели на меня снизу-вверх, а аккуратно застегнутая форма и выглаженная белая рубашка, выглядывавшая из-под приталенного пиджака, идеально сидели на хрупких плечах парня. Не в силах оторваться от глаз парня, я так и застыл, загораживая ему проход вверх по лестнице. - Так можно мне пройти? – парень немного наклонил голову набок и вопросительно посмотрел мне прямо в глаза. - Лэй, ты там чего копаешься? – послышался звонкий девчачий голос откуда-то сверху. - Да иду я! – надул свои пухлые губки парень и обиженно крикнул, подняв голову вверх к источнику звука. – Извини, но я опаздываю, - обратился парень уже ко мне и, сделав уверенный шаг в бок, поднялся на ступеньку. Я тут же на автомате сделал шаг назад к перилам, освобождая ему проход, и парень, словно маленькое перышко, легко и невесомо вбежал по лестнице. - Лэй. – тихо повторил его имя я, смотря в спину убегающего паренька. Раздражающий звонок отрезвил меня и, тряхнув головой, словно приходя в себя, я поднял рюкзак, небрежно брошенный на ступеньки лестницы. Перевернув страницу фотоальбома, всплыло новое воспоминание и, задумчиво улыбнувшись сам себе, я перевел взгляд на звездное небо. Этот маленький и хрупкий паренек Лэй сидел прямо передо мной со своей, так называемой «женушкой», Санам. Сан была очень красивой девочкой, но палец ей в рот не клади. Она вечно защищала Лэя, который всегда расстраивался, когда их дразнили одноклассники, а Сан тут же лезла с кулаками к каждому, кто его обидит, и ей не важно, кто это будет: парень, девушка, старшеклассник, учитель или просто прохожий. При всей её милой внешности она была маленьким чертенком, человеком, который умеет постоять за себя и свои принципы. Меня дико раздражало, насколько мило и непринужденно они могли общаться, но, вместе с тем, неожиданно для самого себя, мне очень хотелось подружиться с ними. Детский мозг устроен таким образом, что, если ребенок не может разобраться в своих чувствах или эмоциях, он пытается надавить на них, выжать из них максимум, подчеркнуть свою силу, заявить о себе, обратить на себя внимание, и вся энергия, как правило, направлена именно в сторону объекта своего обожания или желания. Видимо, именно это и побудило меня задирать эту парочку каждый раз, как только мне подворачивалась такая возможность. Как-то раз, на уроке физкультуры, я слишком уж сильно заигрался с этим и перегнул палку в своих стараниях задеть их. - Эй, придурок! – получив удар баскетбольным мячом в спину, крикнула мне Сан. - Ой, прости. Я не в тебя целился, а в твоего муженька! – засмеялся я, хотя все мое нутро кричало, что я должен искренне попросить прощения, но слова вырывались из меня словно ядовитые стрелы. Низенькая девочка подошла ко мне практически вплотную и дернула меня вниз, схватившись за воротник моей футболки своей маленькой и хрупкой рукой. Хотя рука и была на вид хрупкая и девчачья, но хватка у Сан была сильная, такая, что хотя я и был выше её почти на целую голову и больше раза в два, она одним этим движением притянула почти вплотную меня к своему лицу. - После окончания уроков я жду тебя на поле. Понял? И только посмей не явиться, придурок! – глядя прямо в глаза и нахмурив свои брови, сказала Сан. В этот момент на нас смотрел весь школьный стадион, но, казалось, что на нас, на меня, на мой глупый, детский поступок смотрит весь мир. - Сан, пойдём! Не связывайся с ним, - схватив свою подругу за руку в попытке оттащить её от меня, пытался убедить ее Лэй. Сан разжала свою руку и сказала: - После уроков, на поле. Я буду ждать! – и, не отводя своего, как ей казалось, сурового, но на самом деле милого взгляда, двинулась за Лэем, который утаскивал подругу в сторону школы. Оставшиеся уроки я провел в размышлениях: «Неужели она действительно будет драться со мной?», «Как мне всё-таки подружиться с ними?» и «Есть ли теперь вообще надежда подружиться с ними?». Ответить себе на эти вопросы я не смог, а меньше их не становилось. Учителя у доски рассказывали что-то про крестовые походы, подземные воды и прочие «важные» вещи, а я наблюдал, как Сан и Лэй о чем-то спорили, и для меня это было гораздо важнее того, о чем шла речь на уроке. До меня доносились лишь обрывки фраз: «Сан, не стоит», «Стоит», «Забей», «Не надо», «Я не уступлю», из чего я сделал вывод, что они спорили о произошедшей ситуации на уроке физкультуры. Прозвенел звонок с последнего урока. Сан собрала свои вещи, проходя мимо моей парты, стукнула ладонью по ней, словно напоминая мне, куда и зачем я сейчас должен явиться, а затем повернулась к Лэю и сказала: - Лэй, сегодня иди домой один. – и вышла из класса. Парень перевел на меня свой грустный и немного обреченный взгляд, вздохнул и начал собирать свои учебники и тетрадки в портфель. - Как глупо! – усмехнувшись над самим собой из прошлого, я оторвал свой взгляд от изучения ночного неба и перевернул очередную страницу фотоальбома. На меня смотрела фотография, где мы с Сан лежали на траве школьного футбольного поля. И опять воспоминания… Медленно пробираясь к сетчатой двери огороженного футбольного поля на школьном стадионе, я думал лишь о том, что ни в коем случае не желаю драться с Сан. Это единственное, в чем я был на сто процентов уверен в тот момент. Издав предательский, стонущий скрип, дверь открылась, и я сделал шаг навстречу тому, что сейчас должно было произойти. В дальнем углу поля прямо на траве сидела Сан. Глубоко вздохнув, как будто это придало бы мне уверенности, чтобы извиниться, я пошел в сторону сидевшей ко мне спиной девочки. - Ты серьезно собралась драться со мной? – я задал слегка надменным тоном вопрос, хотя следовало бы просто сказать извини. Зыркнув на меня снизу-вверх, Сан буквально подпрыгнула на месте и, встав на ноги, принялась отряхиваться от прилипшей к её черной юбке, одетой поверх спортивных штанов закатанных до колен, траве и пыли. - А как ещё выбить из тебя дурь и заставить не задирать нас? И всё-таки ты должен ответить за то, что сделал сегодня на уроке физ-ры, иначе Лэй расстроится, а я терпеть не могу, когда его кто-то расстраивает. - Слушай, я не хочу с тобой дра… - не успел я договорить, как мне прилетел пинок внутренней стороной кроссовка прямо в голень, от чего я рефлекторно согнулся, и тут же она влепила мне пощечину со смачным шлепком. Схватившись за обожженное от маленькой ладошки место на своем лице и, заметив, как её вторая рука снова замахивается на меня, я схватил ее руку и, сделав широкий шаг, поставил подножку, аккуратно уложив её на траву. Но её рука снова схватила меня за ворот, на этот раз уже школьной формы, и потащила на себя, от чего я потерял равновесие, находясь в весьма неудобной позе, и придавил ее маленькое и хрупкое тельце своим, а мой портфель, висевший все это время за моей спиной, смачно трахнув меня по голове, перевалился через неё по инерции и, зацепившись за мои руки, ударил меня по зубам. - Черт! - Может встанешь уже с меня, наконец? - слегка кряхтя от веса, придавившего её тело, прыснула Сан. Запутавшись в портфеле, я кое-как слез с неё и сел рядом на траву, потирая свое лицо. - Не лезь больше к Лэю, - лежа на траве и смотря на бегущие в небе облака, спокойным голосом сказала Сан, как будто этого было достаточно для того, чтобы Лэй не расстраивался. - Сан, - робко позвал я, - извини. Я правда не хотел… Не хотел вас задирать… Мне очень жаль. Я хотел с вами подружиться, но не знал, как к вам подойти. И тут я опешил от звонкого и заливистого смеха Сан. Она хохотала, катаясь по траве. - Как всегда, он был прав…- и вытерла слезу, которая проступила в уголках её больших глаз от смеха. - Кто? - Лэй мне сказал, что ты хороший парень, но, видимо не знаешь, как подружиться с нами, перед тем, как я сюда пришла. Он был, как всегда, прав! – она села на траву и пристально посмотрела мне в глаза, как будто искала в них что-то. – Послушай, Лэй, он самый замечательный паренёк из всех, кого я знаю, и он никогда не ошибается в людях, но он слабенький, с детства был такой, и поэтому я его всегда буду защищать от таких придурков, как ты. Она мило улыбнулась и, хлопнув меня по плечу, развернулась за своей сумкой. - Теперь я вас буду защищать! ---------------------------------------------------------------------------------------------- Съёжившись не то от холода, не то от нахлынувших воспоминаний, я укутался посильнее в плед и перевел взгляд на небо, которое уже не было таким темным и звездным. - Уже светает! – с улыбкой на лице проконстатировал для себя я. Когда-то давно, на 6м году обучения фраза: «Теперь я вас буду защищать!» подарила мне двух замечательных людей, которые внезапно, в самой обычной школе, свалились мне на голову, как выпавший снег в середине июля. Когда-то давно, на 8м году обучения, я впервые в жизни не захотел уезжать из этого места, не захотел переводиться в другую школу, поругался с родителями, впервые в жизни привязался к кому-то настолько, что убежал из дома и месяц жил у Лэя, а когда вернулся всё-таки домой окончательно, разругавшись с отцом, который в результате вместе с мамой уехали, остался тут с Лэем и Сан. Остался потому, что мои чувства с каждым днём становились все сильнее. Я впервые в жизни влюбился, и не в хорошенькую девочку Сан, которая поистине была красавицей, а в паренька с бездонными темными глазами, пухлыми губами и довольно ранимой душой. В доброго, слегка наивного паренька, который украдкой посматривает на свою женушку глазами полными любви, пока та не видит и занимается своими важными делами. «Пист, как же тебя угораздило?» Я задавался этим вопросом, наверное, миллиард раз. Нет, я не ревновал Лэя к Сан. Это не ревность, это скорее... Сожаление? Возможно. Каждый день, на протяжении 15 лет, я наблюдал, как мой самый дорогой в мире человек скрытно наблюдает за Санам, пока та заливисто смеётся от очередной моей шутки; как его глаза заполняются грустью, когда она рассказывает, как познакомилась с очередным самым лучшим в мире парнем; и как его глаза разгораются искорками надежды, пока она рыдает у него на плече, в очередной раз расставшись с самым лучшем в мире парнем. И пока Лэй смотрел в сторону Сан, я смотрел на него. Смотрел и не мог никому сказать о том, что он для меня самый дорогой в мире человек. Не мог, потому что это разрушило бы нашу дружбу. Разрушило бы все в моей жизни. Все, что я выстраивал по кирпичику все эти 15 лет. Это могло привести к самой глобальной катастрофе в моей жизни. Страх того, что я, возможно, никогда бы больше не увидел его глаза, не услышал его голос, не обнял бы его за шею, прикрываясь дружескими объятиями, и никогда в жизни больше не позвал бы его по имени, был сильнее моих чувств. Страх потери заполнил меня всего, и, казалось, чем больше я боюсь, тем острее чувствую, что мне никогда не быть с этим человеком ближе, чем я есть сейчас. Но время меняет все. Время изнашивает все, что казалось крепким, как камень. И со временем мне стало все труднее скрывать свои чувства, стало труднее себя контролировать. По-прежнему никто из них не догадывается о моих чувствах. Нацепив маску улыбчивого забияки еще на 6м году обучения, я, как настоящий актер-лицедей, скрывал свои истинные чувства, оставляя их здесь, на веранде, запечатывая их в потрепанном фотоальбоме. Результатом пятнадцатилетнего эмоционального воздержания стала та ночь, когда Лэй и Сан напились, и моя чаша переполнилась. Я искренне надеялся, что смогу в конечном итоге вытерпеть такой исход. Глупо было бы надеяться, что Лэй не попытается однажды поцеловать её, но вопреки всей моей подготовки, я не смог. Не смог побороть свои эмоции в тот вечер, когда, оставив буквально на 5 минут два, как мне казалось, в стельку пьяных тела на кровати, вернувшись увидел, как Лэй целует Санам. В тот вечер я решил, что должен признаться хотя бы ей в своих чувствах. Погрузившись в размышления, я сам не заметил, как меня начала бить мелкая дрожь, внутри все заклокотало, и руки начали трястись то ли от того, что ночью все ещё прохладно, то ли от воспоминаний, как пухлые губы касаются кого-то на моих глазах. Страшно.