***
Эва одиноко брела по пустынному речному пляжу. От убийц некромантов, которые должны были следовать за ней она отделалась очень просто: незаметно переманила часть мертвецов из армии своего противника и направила их в атаку на своих «союзников». Они справятся с этим без проблем. Но она успеет уйти. - Здравствуй, Эвелин Морт, - холодный голос разнесся над журчащей водой. – Рад снова тебя видеть. - День добрый, Эолар. Не могу сказать, что рада, но я ждала этой встречи. Удивительно, что мы столкнулись только сейчас. - Вовсе не удивительно: ты хорошо умеешь заметать следы и прятаться там, где мне до тебя не добраться. Однако мы все же встретились. Мы оба здесь. Я хочу сделать тебе предложение. - От которого я откажусь, ты же знаешь. - Встань на мою сторону. - Нет. - Я прошу. Смиренно умоляю. - Нет. - У тебя будет все, что ты только можешь пожелать. - У меня уже есть все, чего я хочу. - Неужели все? - Почти. - И чего же желает Эвелин? - Стать снова человеком. Полагаю, это желание ты выполнить не способен. - Но зачем? Зачем тебе становиться обычной смертной? - Затем, что я этого хочу. Я уже почти двести лет сражаюсь с тем, на что ты обрек меня. Пока успешно. Но один неверный шаг и от меня, от моей личности, от моих чувств, от моих желаний ничего не останется. Если бы я знала, на что ты меня обрекаешь, посылая за теми древними свитками… Я лучше умерла бы тогда, чем пошла на это. - Наглая, наглая ложь, Эвелин. Все, чего ты желала в свои двадцать лет, - это сила, безграничная сила. - Нет, я хотела обуздать то, что жило внутри меня прежде, чем оно выжгло бы меня изнутри. Я хотела обуздать эту силу, чтобы выжить. Я не хотела превращаться в оружие Хелии. В бесчувственную хельмару…Этого я не хотела. Никогда. Если бы я знала, что за управление силой придется заплатить своей человечностью, самой своей сутью, я бы на это не пошла. Никогда. - Ты несешь в себе отметину богини смерти с самого своего рождения. Свитки лишь указали на это и смогли помочь тебе стать живым воплощением хельмары, не переходя грань между миром живых и миром мертвых. - Да, теперь я пограничник, - горько усмехнулась Эвелин. - Смирись с этим. Позволь себе стать истинной собой. В этом твоя настоящая суть, в этом заключены все твои идеалы: нести волю Хелии, точно также как моя суть в том, чтобы нести волю Всеобщей Матери. Эвелин рассмеялась, но в смехе этом прозвучал похоронный звон. - Ты несешь волю Всеобщей Матери? Ты предал ее. - Это каким же образом? - Ты думаешь, я не знаю, что влекомый силой, ты убил четверых отмеченных Матерью? Ты хотел остаться единственным богоподобным существом, умеющим даровать блага. Моро процветает в своем сердце благодаря твоей силе, мне это известно. Вот только на завоеванные земли ее не хватает, не так ли? - Не нужно отдавать мне все лавры, дорогая! Ведь одного из отмеченных все же убила ты сама! - Того, которого ты не сумел! И на которого натравил Яра? - Что? - Не прикидывайся, я вижу, когда ты врешь! Лесьяр Перецветов был последним из отмеченных Матерью. Она назначила его хранителем Линьюма и смог бы остановить полчища твоих мертвецов одним взмахом руки! Ты натравил на Линьюм Ярослава Белогородова! Вот только Лесьяр не погиб. Ты понял, что из вас, из пяти отмеченных Матерью, он истинный проводник божественной силы. И, значит, убить его могла лишь проводница в царство мертвых, истинная проводница, хельмара бредущая по миру живых в поисках заблудших душ. Поэтому ты учил меня, поэтому отправил к хранительницам врат, поэтому снова связался со мной спустя столько лет и попросил помочь Анастасу в битве. Я не могла отказать. Я была в долгу, ведь ты не лишил меня жизни, хотя мог… - Эвелин коснулась места, где под одеждой скрывался шрам. – Убить всего одного человека, сказал ты, и мы в расчете. Что ж, я его убила. Вот только ты от этого всесильным не стал. Потому что тебе не дано им быть. И сегодня ты умрешь. - Я так не думаю. Маги вскинули руки и закружились в чародейском танце. Сколько длилась их битва? Кто скажет? Вот только день сменился сумерками, на небе зажглись звезды, а землю украсил рисунок ночного инея, а магический бой все не мог завершиться. Эвар не знал усталости, а потому остался единственным из убийц некромантов, кто все еще оставался в бою. Вот только, похоже, это было уже бесполезно: армия мертвецов становилась все больше, несмотря на бессчетное множество убитых им некромантов. Члены Ордена белой лилии укрывали Короля Шарени и того золотоволосого потомка короля Босха, на большее они уже не были способны. А на что способен он, Эвар? Скольких мертвецов он сумеет перерубить мечом? Скольких некромантов отправит на тот свет? Вдруг перед ним возникла фигура, укутанная в черный бархатный балахон. Из-под капюшона на Эвара глядели жуткие зеленые глаза, глаза самой Хелии. Это был уже не человек. Когда-то его звали Анастас, но ныне… Пальцы, точнее кости, обтянутые белой сухой кожей, впились Эвару в грудь, пробив хрустальный доспех. «Щелчок пальцами», - вспомнились ему слова Эвелин. Если грудь не защищена доспехом, лишь щелчок пальцами, нужен, чтобы убить Эвара. Грудь разорвало тысячами осколков. Костяные пальцы впивались в его сердце все сильнее. «Эва», - все, что пронеслось в голове.***
Эолар замер в торжествующей позе, в то время как Эвелин корчилась от боли на замерзшей твердой земле. - Ты правда думала, что я не узнаю, кто твой слуга? Ты правда думала, что я не найду способа обойти твои чары? Как только он умрет, вся сила Матери перейдет ко мне, как и ты. Эвелин подняла лицо. В глазах, переполненных отчаянием, отразились звезды. - Я не позволю тебе убить его. Она закрыла глаза, выдохнула. Когда чародейка вновь подняла веки, в ее глазах пылало всепоглощающее пламя Хелии.***
Ветер, ураганный ветер сносил все на своем пути, обращая мертвых воинов в хлопья белого пепла. Оставшиеся в живых некроманты захлебывались криком, пожираемые безумным зеленым пламенем. Жить им оставалось недолго. Всего за несколько секунд непобедимая армия Утера обратилась в ничто. Существо, бывшее некогда Анастасом отдернуло от Эвара руку. Его дикий вопль огласил опустевшее поле битвы, а затем множество рук, выползших из тени охватили бывшего некроманта и утащили в бездонную пропасть обители Хелии. Сердце Эвара больше не работало. Стальные осколки торчали из разодранной груди. Он боролся, изо всех сил боролся со смертью. Нет, он не сдастся! Но темнота, неумолимая холодная осенняя темнота, заволакивала его глаза. Все, что он увидел, падая на землю – тонкую фигуру, укутанную в черный балахон и протягивающую ему бледную руку с кривыми пальцами. - Восстань! – ледяной женский голос колокольным звоном звучал у него в черепе. - Восстань! Невыносимая холодная стальная боль сжала в кулак его сердце. - Я приказываю тебе, воин, восстань! Он открыл глаза и узрел склонившееся над ним божество: длинные обсидиановые кудри терзал и рвал ветер, то открывая, то пряча прекрасное лицо и невыносимо зовущие темно-зеленые глаза. Он знал, кто она. Или же нет? Эвар вдохнул, затем еще раз и еще. С каждым новым вдохом грудную клетку пронзала боль. Сердце, словно молот, стучало по ребрам. Он попробовал не дышать, но не вышло. Эвар открыл глаза и увидел склоненное над ним лицо божества, некогда бывшего его женой. - Поднимись, - приказала она. Он повиновался. Дышать по-прежнему было тяжело, но не дышать было невозможно. К ним приблизились члены Ордена белой лилии. - Эвелин? – обратился к ней Эхто. Эвелин ничего не ответила, лишь взглянула на мудреца своими темно-зелеными, манящими в бездну глазами. Старец склонился. Никто больше не произнес ни слова, никто больше не шелохнулся, пока Эвар не отдышался. - Эва, - тихонечко позвал он, - милая… Хотел коснуться ее лица, но… - Ты должен называть меня не иначе как госпожа Эвелин. Никаких прикосновений без необходимости. Нет! Только не снова. - Госпожа Эвелин, я люблю тебя! - Я не желаю больше слышать от тебя подобные слова. Ты мой слуга и только. Если это тебя не устраивает, ты всегда, в любой момент, можешь отказаться от службы. Но в этом случае ты умрешь. Тебе понятен мой приказ, Лесьяр? - Да, моя госпожа. - Ты согласен служить мне верой и правдой? - Да, моя госпожа. Лесьяр смотрел на Эвелин, точнее на кого-то, кто раньше был его Эвелин. Женщина перед ним стояла гордо и прямо, словно статуя, длинные черные волосы едва шевелились на ветру, а вот глаза… жуткие, холодные и бесчувственные. Она взглянула на него и сказала одно единственное слово: «Идем». И они пошли.***
Тело Эолара нашли иссушенным на берегу реки. Место Утера на троне объединенного Моро занял златовласый потомок Босха. Давние обитатели Линьюмсе вернулись в свои родные земли, на которых, спустя столь долгое время, сквозь выжженную дотла землю пробрались тонкие зеленые ростки. Что ж, Радоста теперь в безопасности, Орден белой лилии – тоже. Сотни тысяч мертвецов обращены в прах. Сотни некромантов сгорели заживо. Высока ли цена? Всего-то одна маленькая женщина превратилась в бесчувственное орудие смерти на длинном, может быть бесконечном пути жизни. Они шли. Шли долго. Шли сквозь пространство и время. Шли мимо Святогора, как и прежде торговавшего волшебными палочками, но не улыбнувшегося им в этот раз. Нет, теперь его взгляд наполнен благоговейным страхом. Они шли дальше, а навстречу нам шел купец Велер со своей племянницей. Они молчаливо уступили дорогу Лесьяру и Эвелин, не сказав и слова. Как не сказали ничего Велемир и Ярослав, которых они оставили на обочине своего пути, и которых Эвелин не удостоила и взглядом. Позади остались их отцы и братья, с ужасом смотрящие вслед уходящим. Они шли. Она впереди, высматривая новую душу, а может быть, что-то еще, а он следом, прикрывая ей спину. И думая, беспрестанно думая… Сможет ли Эвелин, моя Эвелин, когда-нибудь снова улыбнуться, сказать «люблю», почувствовать что-нибудь, кроме душевного холода и зова Пути? Я приложу к этому все усилия. Я сделаю все, чтобы растопить лед, сковавший твое сердце… Хотя нет. Лед… лед был раньше и, чтобы разбить его, мне понадобилось почти сто двадцать пять лет. Теперь же… теперь же все твои чувства под более надежным, стальным замком. Сколько нужно времени, чтобы расплавить эту сталь? Тысяча лет? Но у нас она есть. И быть может, когда-нибудь я снова увижу твою улыбку. Но, несмотря ни на что, я всегда буду на твоей стороне.