Чувство, заточённое в сталь

— Почему мы не можем жить в своем доме? — спросила Эвелин у Эхто, в то время как мудрец исследовал Эвара, постукивая воина по груди. Просторная белая мраморная зала, оборудованная столами для различных экспериментов, напрягала Эвара своей непонятностью. Эвелин же пришла в неописуемый восторг, бегая между столами, разглядывая баночки, коробочки и бутылочки, не забывая уточнять у Эхто, с чем именно она имеет дело. Они пришли сюда для того, чтобы мудрец еще раз проверил Эвара и установил, кто же он на самом деле: мертвец или все же живой человек. Эвар не сомневался, что мудрец вновь посчитает его ходячим трупом, как бы Эвелин не верила в обратное. А он сам? Эвар не знал, что заставляет живых быть живыми, а мертвых — мертвыми. Душа? Боги? Система органов? Есть ли у него душа? Благословили его на жизнь Боги? На эти вопросы ответ дать не сможет, наверное, никто. А вот то, что органы его работают, мозг думает и управляет телом, он знал наверняка. Так что хоть с этой точки зрения он жив. — Для вас жить вне стен Обители сейчас не безопасно, Эвелин, — отвечал Эхто, продолжая щупать Эвара за грудь и плечи. Эвару это совсем не нравилось, и он даже не пытался скрыть свое недовольство. Но Эхто не обращал внимания на выражение лица воина. — Не исключено, что Эолар подошлет Анастаса или еще кого-нибудь для того, чтобы сжечь его, как когда-то вашу башню в Мириуме. Только на этот раз они могут посчитать, что ценность ваших знаний ниже опасности, которую вы представляете, и сожгут вас вместе с домом. Поэтому до окончания войны вам стоит остаться здесь. Я бы хотел взять образцы для анализа, вы позволите? — сменил тему Эхто, обращаясь к Эвелин. — Спросите у Эвара. — Эвар… Мне обращаться к вам «Эвар» или «Лесьяр»? Или вы предпочитаете «господин Пересветов»? Эвар ненадолго задумался. Странный уважительный тон Эхто сбил его с толку. — Эвар. Мне так привычнее. — Эвар, значит… Хорошо… — пробормотал Эхто, делая записи в огромной книге. Так все время делала и Эва во время исследований. — Эвар, я возьму у вас несколько волосков для анализа, а также вашу кровь. — У меня вместо крови медная эссенция, — ответил Эвар. — Значит, возьму ее. Если вы позволите, конечно. — А много эссенции вам нужно для анализа? — Нет. Вот этого флакона будет вполне достаточно, — ответил Эхто показав Эвару склянку размером с палец. — Это тебе не повредит, — мягко сказала Эвелин, подойдя к ним. — Ты уже все осмотрела? — усмехнулся Эвар. — То, что хотела, — улыбнулась она в ответ. Эвар выдрал у себя несколько волос и передал их Эхто, который убрал их в стеклянную коробочку, после чего взял при помощи шприца у Эвара немного медной эссенции. — Эвар, расскажите, что вы помните о прошлом? — спросил Эхто. Эвар вздохнул. Вчера ночью Эвелин запытала его вопросами. — Я сын Беломира Пересветова. Моя мама, Забава Пересветова, в девичестве Любимова, была веселой красивой женщиной. И пекла очень вкусные пироги с грибами и луком, а еще любила запекать картошку в печке и танцевать… Она все время пританцовывала… А бабушка на нее за это ворчала, говорила, что у нее так все из рук валится, что она невнимательная… У меня было двое братьев, Ратибор и Добромысл, но Добромысл погиб в битве при Паровиках, его разодрал поднятый некромантом дракон… Зонир, так звали того некроманта. Я убил его. А что с Ратибором сейчас я не знаю… А мама умерла, когда мне было уже пятьдесят два года. Она состарилась. Женщины не приносили клятву вечной мести, поэтому они все умерли от старости… Эвару не хотелось обо всем этом говорить. Ночью он рассказывал Эве о братьях, о матери, о друзьях и не мог понять сам, что чувствует. Он скучал, ему было не все равно, он хотел узнать, что стало с его родными и близкими когда-то людьми, вот только все они вдруг показались ему чужими. Сто двадцать пять лет он бродил по свету, ничего о них не помня, и они теперь словно отгорожены от него стеной. Только мысль о том, что мама умерла почему-то по-прежнему печалила его. Как и мысль о смерти брата. — Вы помните, как приносили клятву вечной мести? — Да, конечно. Ядвига нанесла писания мне на руку, — Эвар показал, где располагался текст, — и провела ритуал. — Этот ритуал должен был лишить вас возможности иметь потомство… — И вообще заводить семью я не имел права. Но я умер, и клятва моя больше не действует. В ее магическом смысле. Но поскольку я привык исполнять данные мной обещания, то руки время от времени чешутся отправить пару-тройку некромантов на тот свет. Эхто внимательно посмотрел на Эвара. Воин посмотрел на старого чародея. — Вы очень интересный человек, Эвар, — проговорил мудрец. — Вы сделали такой вывод по паре моих фраз? — Я сделал такой вывод из своих наблюдений за вами. — Вы все еще считаете меня обычным мертвецом? — Я никогда вас таким не считал. — Вы же говорили Эве… — Я говорил то, что считал нужным. — То есть вы обманывали меня? — спросила Эвелин. — Нет, ни в ком случае, — ответил Эхто. — Но я был уверен, что вы должны отказаться от некромантии. И от Эвара, как результата ее использования. Результаты моих исследований в Белом граде не давали мне повода усомниться в этих решениях. — Почему же вы все-таки усомнились? — спросила Эва. — Потому что увидел, что мои выводы были ошибочны. Я предположил, что чувства Эвара вызваны вашим к нему отношением. Такое часто наблюдается и при обычном поднятии мертвецов: некромант как бы передает свои эмоции трупу и тот начинает вести себя определенным образом. Например, бывали случаи, когда поднятый мертвец впадал в ярость или проявлял нежность к противоположному полу, — все это Эхто рассказывал Эвару. — Вот только… Скажите, когда вы поняли, что полюбили Эвелин. — Почти сразу. Через пару месяцев после воскрешения, но она мне понравилась еще раньше. — И ваши чувства не менялись с тех пор? — Конечно, менялись. Я продолжал ее любить, но иначе. Точнее, по-разному в зависимости от обстоятельств… — Эвар смутился, запутавшись. — А в чем выражались ваши чувства? Что именно вы испытывали? — Мне интересно с ней разговаривать, мне нравится к ней прикасаться, мне приятно просто быть рядом. — Понятно. Что ж… Это удивительный результат… Полагаю, нам необходимо будет продолжить исследования в области воскрешающих техник… Если все именно так, как вы думаете, Эвелин, а я склонен рассматривать такую возможность, то… Это может стать настоящим прорывом в области магических искусств. Подумать только, я столько сил потратил на то, чтобы отказаться от идеи о возможности воскрешения, но вы нарушили мой покой Эвелин, вы его нарушили… Хотя, на данный момент, я не могу быть полностью уверен, что Эвар жив, но все же… все же… — Спасибо и на этом, — сурово ответила Эва. Эвар был удивлен таким ее тоном. — Идем, любимый. Нам есть, чем заняться. Он оделся и пошел следом за ней. — И чем же мы будем заниматься? — с улыбкой спросил он. — Тренироваться, разумеется! — разрушила она его надежды.