Between us white lilies

      Юнги не помнит, когда это началось, но хорошо помнит, как впервые зашелся кашлем, но вместо привычной слюны на ладони попали цветы. Красивые белые лилии, которые сильно драли горло, заставляя схватиться сильнее за подлокотник кресла. Мин хорошо помнит, как долго не мог восстановить дыхание, в глазах стояли слезы, из горла доносился хрип. Страшно, больно и так невероятно прекрасно одновременно. Это было лучшее и худшее событие в его жизни.       Первым, что выдал гугл, стала небольшая статья о неразделенной любви. Юнги долго читал ее, перечитывал и снова пробегал глазами по строчкам, пытаясь понять, почему он. Его чувства к брату неправильные, пусть и такие очевидные. Тэхен в упор их не видит, и это крайне радует шатена, его младшему братику точно не стоит знать, что Мин только и мечтает о том, как его поцеловать. Эти мысли не покидают сознание, становясь иногда навязчивой идеей. А интернет на все вопросы выдает лишь одно единственное название — ханахаки. Жуткое японское слово, которое влечет за собой лишь больше проблем, а вот ответов — ноль.       Кашель повторился и на следующий день. Только в этот раз был сильнее, цветов падало все больше с каждым новым приступом. Юнги едва удерживался на ногах, пока из его рта летели такие прекрасные и судьбоносные цветы. Страх все рос. Парень уже прочел, что через какое-то время он умрет, если его братик не ответит ему взаимностью. Смерть его не страшит, Юнги боится за Тэхена, который хоть и теперь старается обходить его стороной, но все же остается ему дорог.       Когда Юнги после очередного приступа выходит из ванной, натянув на лицо маску безразличия, которой он уже пару лет приветствует своего братика, Тэхен как раз стоял напротив и наблюдал за ним.       — Перестань пялиться, отсталый, — выдает своим хрипловатым голос Мин и усмехается.       Тэхен смотрит на него с подозрением, ждет каких-то объяснений, но Мину нечего ответить. Слишком уж многое произошло с ними за последние три года. Как же глупо потерять самого близкого человека из-за неосторожно сказанного слова.       Три года назад Юнги и Тэхен были до безумия близки, постоянно вместе. Один университет, одна компания, тусовки — все делали только вместе. И вот очередная пьянка становится решающей в их жизни. Шатен слишком пьян, а его братик порою так надоедлив.       — Хен, идем домой, я так устал… — Тэ хнычет устало, хоть и вырос даже выше старшего брата, но привычек малышни не оставляет. Юнги слишком заинтересован красоткой на его коленях, и ему совершенно некогда заняться человеком, которого он любит едва ли не больше жизни.       — Отвали, малыш, взрослые развлекаются, — девушка встает с колена Юнги и с усмешкой утаскивает того в одну из комнат. Мин и подумать не мог, что тот его дешевый секс с обычной шлюхой кончится так.       — Кто бы говорил, — отзывается с усмешкой Тэ и закатывает глаза. — Давай быстрее, мне надо в ванную.       — Вали, засранец мелкий, — Юнги пропускает брата, сдерживая легкий кашель, что неприятно щекотит горло. Нельзя ни за что выдавать себя перед мелким. Но Мину везет, светлая макушка брата почти сразу скрывается за дверью, гремя крышкой унитаза, а после выдыхая облегченно.       В следующий раз Юнги сталкивается с братом на кухне. Когда голодный и все такой же несчастный старший брат изучает содержимое холодильника, а Тэ неожиданно подходит сзади, прижимается всего на несколько секунд, чтобы взять с одной из полок бутылку воды. У шатена перехватывает дыхание, весь мир на секунду замирает от такого необходимого тепла младшего, которое у него отнимают почти сразу. Тэ отстраняется, пьет из бутылки и ставит ту на стол:       — Сегодня ты завтрак готовишь? — как всегда, низкий голос звучит холодно, без намека даже на вежливость. Но Юнги знает, что виноват сам. Каждый раз ему до безумия хочется обнять брата и извиняться до тех пор, пока их отношения не станут прежними. Глупо. Гордость ни одному из них не позволит так поступить.       Пока Мин готовит завтрак, в его голове всплывают воспоминания о их детстве. Тэхен всегда был прилипчив, обожал обнимать брата и засыпал только рядом с ним. Их отец умер очень рано, Юнги приходилось постоянно заботиться о братике, пока мать загибалась на трех работах. Время летело так быстро. А потом она встретила нового мужчину, который обеспечивал всю семью, позже увез мать заграницу, а приемным сыновьям просто высылал деньги.       Юнги очень давно не чувствовал себя счастливым. Какое-то отчаяние все больше и больше его преследовало. Потому что пока мать была в этом доме, им приходилось изображать прежних братьев, а теперь, когда ее больше нет, Тэ даже и не смотрит в сторону Юнги.       Долгие размышления о прошлом прерывает звонок лучшего друга. Хосок долго шутит о том, что однажды не выдержит и трахнет Юнги за его слишком сексуальный после кашля голос. А после резко переходит на серьезный тон:       — Опять с утра плохо было?       И Юнги не будет ему врать, зная, насколько сильно Чон переживает за своего друга.       — Я переживу, не стоит беспокоиться.       Хосоку очень хочется сейчас ударить друга, потому что хоть Чон и раздолбай, но безумно любит Мина, не только как друга.       — Может, выпьем сегодня? Шатен усмехается в трубку, но отказываться точно не станет. Слишком тошно. Особенно когда самодовольный Тэхен проходит мимо, смеясь весело в трубку Чимину, которого бы Юнги с удовольствием придушил, но…       Вечер слишком быстро переходит в ночь. Мин пьет много, все без разбора — ему бы просто забыть, что он извращенец, болен дикой болезнью и любит своего младшего братика. В голове все чаще всплывает образ матери, которая бы точно по головке за такое поведение не погладила, но Юнги пьет очередной стакан и понимает, что пора бы появиться дома, иначе братец ему яйца оторвет, потому что… Потому что Тэхен никогда не объясняет, лишь отвешивает подзатыльник и обещает оставить ночевать на улице.       Дома тихо. Видимо, Тэхен спит, чем очень радует Юнги. Старшему бы очень не хотелось встретиться с мелким сейчас, когда ноги его не держат совершенно. Но стоит шатену зайти в коридор, направляясь в свою комнату, как горло резко начинает сначала неприятно щекотать, а после открывается кашель в опасной близости от комнаты Тэ, и Юнги не может сделать и шага. Он просто стоит посреди коридора, роняя цветы на пол. От алкоголя кружится голова, мысли бешено скачут по голове, но ни одной здравой. Слишком больно, дыхание почти закрылось чертовыми лилиями. Мин уже предвкушает, что подумает Тэхен, когда утром найдёт его тело, но тот не успевает закончить мысль, как видит сонное лицо брата в проеме его комнаты.       «Твою же мать», — единственная мысль, кажется, теперь им придётся поговорить серьёзно.       — Какого черта, хен?! — младший выходит из комнаты и бросается к своему брату. В его глазах — дикий страх. Слова звучат тихо, без обычной издевки и высокомерия. Мин даже удивлен, несмотря на то, что совершенно не понимает как остановиться. Как же закрыться от брата, не показывать ему свои слабости. Меньше всего Юнги бы сейчас хотелось объясняться перед Тэхеном, ведь правды он сказать своему брату не может. Впрочем, кашель и не дает. В последнее время приступы стали чаще и продолжительнее. В какой-то момент Мину даже кажется, что это — последний. Но Тэ бегает вокруг него, старается помочь и от этого появляются силы. Мин справляется с сильным кашлем, прикрывает глаза и хрипло выдыхает, откидывая голову назад. Тэхен помогает брату добраться до его комнаты, усаживает на кровать, а сам бежит за стаканом воды, желая хоть чем-то облегчить страдания старшего. В голове у блондина ураган, он никак не может поверить в то, что увидел, но факты говорят слишком очевидные вещи.       — Когда это началось? — безусловно Тэхен слышал о ханахаки, но никогда бы не подумал, что его вредный и самовлюбленный брат может заболеть чем-то подобным. Но в кулаках Юнги зажаты бутоны белых лилий — любимых цветов его младшего брата. От этого Тэтэ пробирает неприятная дрожь, а беспокойство становится все сильнее.       — Когда? — повторяет он свой вопрос, протягивая брату стакан воды и таблетку от боли в горле.       — Я заболел примерно полгода назад, — тихо произносит Юнги после того, как делает осторожный глоток. Горло все еще неприятно саднит. В глазах стоят слезы, это ужасно раздражает, Тэ не должен видеть старшего таким, но судьба распоряжается иначе. — И, думаю, осталось мне не так много, но это приятно греет душу, тошнит уже от запаха лилий.       — Что значит «не так много»?! — Тэ бы с удовольствием сейчас ударил брата за такие слова, а как же он? Да, они давно в ссоре, но это не дает права Юнги вот так просто говорить о своей смерти, особенно, когда его братик видел эту ужасную сцену.       — Это ханахаки, если мой избранный меня не полюбит, я умру, малыш, — тихо шепчет Мин, вздрагивая от собственного обращения к брату. Они так давно не говорили нормально, не вели себя как братья, а не как сожители, которые друг друга ненавидят. И вот судьба так жестоко разворачивает их друг к другу лицом, вот только времени у них на примирение осталось не так много.       — Прости, что напугал, Тэ… — снова подает голос Юнги, когда ему неожиданно начинает казаться, что они слишком долго молчат. Постепенно организм немного приходил в себя и теперь мысли пришли в порядок.       — Кто это? — шепчет на грани слышимости Тэхен, которые перебирает в мыслях всевозможные варианты того, как можно спасти его брата.       — Я не хочу о нем говорить, просто не могу…       Тэхен кивает и шумно выдыхает, чувствуя, как по телу бегут мурашки,       — Он ведь твой единственный, так?       Юнги слушает брата, но его слова порождают лишь усмешку. Единственный. Какое громкое слово, а кто-нибудь задумывался о том, что этот самый единственный сидит напротив него, и их любовь — самое настоящее нарушение привычных правил. Вот уж ирония.       — Я не знаю, единственный ли мне этот человек, — Юнги усмехается, все же не сдерживая своих эмоций. — Но взаимности от него мне никогда не дождаться, малыш. Младшему так много всего хочется сказать, но он не может. Они слишком долго молчали. И слова сейчас вот так сразу невозможно подобрать. Поэтому, когда Юнги поднимается, чтобы переодеться, Тэхен молча покидает его комнату, нахмурив свои брови.       — Все будет в порядке, — тихо отзывается шатен в спину своему брату, но тот не знает, не обманывают ли его сейчас.       Тэхен приоткрывает рот, чтобы ответить, но вместо этого просто прикрывает за собой дверь. Как же долго они молчали. Теперь не уснуть всю ночь, так много нужно обдумать.