Каждому своё

      Джим никогда не думала, что ей будет нравиться работать няней. Но это было так, и она совершенно точно была уверена: если все дети будут такими же, как Хорхе Наварро, работа няни будет её самым любимым занятием на всём свете.       Конечно, её нельзя было назвать стопроцентной няней. В конце концов, Хорхе был уже не таким уж и маленьким и мальчиком достаточно умным, так что сидеть с ним не доставляло каких бы то ни было проблем. Видит бог, её сестра Софи была той ещё непоседой, поэтому Хорхе казался ей ангелом во плоти.       Сама Джим Хорхе тоже нравилась, хоть иногда ей и казалось, что он считает её слегка дурочкой. У них были разные интересы и разные взгляды на мир, но это не мешало им прекрасно проводить время.       Сегодня Джим, можно сказать, пришла зря, потому что Нико тоже был дома, и за Хорхе было кому присматривать, но когда выяснилось, что Хорхе не хочет сидеть весь день со своим старшим братом, Нико, без особых усилий, уговорил её остаться ненадолго, пока родители не придут.       Джим давно поняла, что у братьев Наварро странные отношения. Хорхе, кажется, был точной копией своего отца, Нико же больше походил на сеньору Наварро. Он любил музыку, о чём свидетельствовало то, что он ходит в музыкальную школу и умеет играть на виолончели и фортепиано. Хорхе музыку не любил, а стеллажи в его комнате были уставлены книгами Джорджа Байрона и Перси Шелли. Джим больше склонялась к увлечениям Нико, потому что, хоть она и не занималась музыкой, до романтических произведений авторов девятнадцатого века её разум был точно дальше, чем до музыки, которую играл Нико. Но несмотря на разные интересы, Нико и Хорхе удивительно хорошо ладили, и Джим по-доброму завидовала им, когда вспоминала, как часто она ссорится со своей младшей сестрой.       — Что мы будем делать? — заинтересованно спросил Хорхе, когда они все втроём оказались в его комнате и уселись кто куда.       — А что ты хочешь делать? — Джим быстро поняла, что Хорхе всегда хочет что-то сказать, и у него на примете всегда есть какое-то занятие, которым он хотел бы заняться. Несмотря на это, он всегда сначала спрашивает у Джим, нет ли у неё каких-то планов, и только потом предлагает свои варианты.       — Я недавно закончил читать одну из книг об экономической теории Адама Смита. И вы не поверите, насколько это интересно. Он один из основоположников современной экономической теории, а ведь жил в восемнадцатом веке. Казалось бы… — Хорхе продолжал рассказывать о своих впечатлениях от прочитанного, Джим и Нико переглянулись. Не то чтобы они не понимали ничего из речей Хорхе, но ему явно был нужен друг с похожими интересами, потому что ни Джим, ни Нико по достоинству оценить его рассказы не могли. — И я даже не думал, что… Кажется, вам неинтересно?       — Нет-нет, что ты! — поспешила оправдаться Джим. — Нам с Нико очень интересно тебя слушать, просто… По интеллекту мы тебе явно уступаем.       Они прыснули от смеха, Хорхе смотрел на них без тени улыбки на лице. Джим в который раз удивилась тому, насколько же Хорхе серьёзный мальчик, а ведь ему всего восемь лет. В его возрасте Джим даже не думала про какую-то экономическую теорию, а Хорхе, кажется, этим всерьёз заинтересован.       — Даже если это так, могли бы послушать, может, извлекли бы для себя что-то полезное, — осуждающе качает головой Хорхе, и Джим чувствует себя маленькой провинившейся девочкой.       — Ладно, извини, я просто не сосредоточена, — кивнула Джим. — Давай, продолжай, и мы послушаем про твоего Альберта Смитса.       — Во-первых, он Адам Смит, а не Альберт Смитс, — закатывает глаза Хорхе. — А во-вторых, я не собираюсь рассказывать вам о том, чего вы не оцените по достоинству. Ну, вот ты, Нико, ты, кажется, любишь читать фантастику? Давай, расскажи нам о своей любимой книге.       Хорхе и Джим с интересом устремили взгляд на Нико, который явно не ожидал того, что разговор так резко перейдёт на него. Но уже через несколько секунд взял себя в руки и задумался насчёт своих любимых книг. Хорхе был прав, Нико любил фантастику, но любимых книгу у него было много.       — Я вообще-то редко читаю, — медленно начал он. — Но мне нравится Рэй Брэдбери. Вернее, мне нравятся все авторы и все книги, которые я читал, но у него большинство.       — И почему они тебе нравятся? — Хорхе, кажется, считал, будто они в литературном доме или просто захотел обсудить с кем-нибудь то, что ему интересно. Насколько знала Джим, у Хорхе не было друзей, кроме Нико, поэтому больше обсудить книгу ему было не с кем.       — Ну… не знаю, — пожал плечами Нико. Джим подумала, что он, наверное, тоже чувствует себя идиотом в компании Хорхе. — Я думаю, в этих книгах описаны современные проблемы. Поэтому они актуальны.       Хорхе довольно кивнул, будто проверял готовность ученика к уроку. Джим читала у Рэя Брэдбери лишь несколько книг, но вроде бы не дочитывала до конца ни одной, этого она уже не помнила.       — Ну, а ты, Джим? — перевёл взгляд на неё Хорхе. — Любишь литературу?       — Я? Да, конечно, люблю. Как можно не любить… — она завела руку за голову и слегка отвела глаза в сторону. Не то чтобы она не любила читать, но в последнее время у неё слишком много других занятий. — Вообще-то мне больше нравится поэзия, чем проза. Особенно, Леопольдо Лугонес.       — Здорово, — улыбнулся Хорхе. — А я почти не читаю стихи. Мой фаворит — это Адам Смит, но это потому что я люблю экономику. Наверное, не стоит вам говорить, что именно меня привлекает в современной экономической теории?       Нико с Джим вновь переглянулись и вновь прыснули. Джим снова почувствовала себя дурочкой, но её успокаивало то, что даже брат Хорхе Нико понимает, что ничего не понимает в его словах. ***       То, что Амбар и Ям вместе оказались на крыльце дома Хасмин, было чистой случайностью. Они не сговаривались, чтобы прийти сюда вместе, они вообще не разговаривали накануне, поэтому увидеть друг друга на подходе к дому Хасмин было неожиданностью. Однако удивились они или нет, не меняло того, что обе блондинки стояли перед деревянной входной дверью, когда она открылась.       Хасмин, открывшая дверь, радостно взвизгнула при виде своих подруг, она всегда радовалась сильнее, чем это нужно было, когда видела кого-то знакомого. И Амбар, и Ям уже привыкли к этой её особенности, поэтому только улыбнулись, обнялись и зашли в дом.       Они не часто оказывались вместе в доме у Хасмин, потому что вообще редко виделись где-то помимо школы. А в школе, даже если Хасмин подхватывала их обеих под локти и вела по коридору куда-то вперёд, непрерывно о чём-то щебеча, они слушали Хасмин, но почти не разговаривали друг с другом.       Однако два дня назад Хасмин заявила, что две её лучшие подруги обязаны быть на лучшей пижамной вечеринке века, а это значит, что прийти должны были Ям и Амбар, потому что именно их Хасмин Горджеси считала лучшими своими подругами. Ни одна из них не отреагировала отрицательно, они относились друг к другу просто как к кому-то, кто тоже дружит с их подругой, но это не было чем-то плохим. Их даже можно было назвать подругами, хоть и не очень близкими. Именно поэтому сегодня они должны были стоять около двери в дом Хасмин, пока их не впустят на «лучшую пижамную вечеринку века».       Стоит сказать, они не сомневались, что это действительно может быть лучшая вечеринка века, потому что всё, что устраивала Хасмин, было лучшим. Так было всегда и вряд ли когда-нибудь изменится.       По правде говоря, никто никогда в жизни не смог бы объяснить дружбу этих троих девушек. Хасмин производила впечатление поверхностной, легкомысленной девушки, интересующейся только одеждой, модной в этом сезоне, и какого цвета лак следует наносить на ногти учительнице математики. Амбар была первой ученицей школы, первой не только в учёбе, но и во внешкольных занятиях, она всегда выглядела прекрасно, выступала на всех концертах в школе, ездила на математические дебаты и даже сочиняла стихи для конкурса молодых поэтов, который проходил в школе каждый год. Ям же тоже в учёбе была первой, но была похожа скорее на принципиальную девушку с первой парты, которая всегда и везде выберет книги вместо развлечений. И как-то три эти, казалось бы, совершенно разные девушки, стали лучшими подругами.       Связующим звеном всегда была Хасмин, вечно весёлая и ничего не воспринимающая всерьёз. С Амбар они познакомились как раз-таки на дебатах в седьмом классе, и отношения их сначала начались с ненависти. Они учились в разных школах и, соответственно, на дебатах были в разных командах. Из-за взрывного характера обеих, оказавшись капитанами своих команд, они с самого начала начали соперничать. Неизвестно, как Хасмин попала на эти дебаты по математике, обычно она такими вещами не интересовалась, но вообще-то была отнюдь не глупой, поэтому не было ничего удивительного в том, что её попросили принять участие в этих дебатах.       Итак, их ненависть была взаимной и настоящей, в первый этап дебатов они чуть не подрались, но в итоге выиграла другая школа, и общая ненависть к ней сплотила их. Во втором этапе они уже обошли ту школу, выигравшую в прошлый раз, и в итоге школа, в которой училась Амбар, оказалась на втором месте, школа Хасмин — на первом. Они зауважали друг друга. Потом они встретились на конкурсе молодых поэтов, и уж тогда начали общаться, как приятельницы. С тех пор прошло несколько лет, и вот, они лучшие подруги.       С Ям всё было немного проще. Хотя представить их двоих в качестве подруг было сложно. Но у них был общий интерес: они обе обожали моделирование одежды. Именно это их и сблизило. Когда-то в детстве они оказались в одной команде, когда ходили в кружок рисования. Ни одной из них там не понравилось, а позже оказалось, что они обе стали посещать курсы актёрского мастерства. В итоге, театр им не понравился тоже, и они почти одновременно оттуда ушли. А после, буквально через неделю, они обе стали посещать кружок юного химика. Там они уже подружились, так как заметили, что судьба определённо их объединяет. После того, как Хасмин чуть не взорвала лабораторию, и её исключили из кружка, Ям тоже там долго не задержалась. А потом они уже вместе решили пойти на курсы кройки и шитья. И вот там-то они, наконец, нашли себя, а заодно и лучшую подругу.       И сегодня, спустя много лет, они собрались в доме Хасмин, чтобы устроить «лучшую пижамную вечеринку века».       — Я уверена, всё будет просто «шик и блеск», — пропела Хасмин, когда они втроём оказались в комнате Хасмин.       На самом деле, пижамная вечеринка должна была быть не сегодня, а два дня назад, когда проходил день рождения Хасмин. По тому плану на этой вечеринке должны были быть не только Амбар с Ям, но и ещё несколько девушек, однако, первый этап вечеринки закончился слишком поздно, и родители Хасмин не могли допустить того, чтобы соседи позвонили в полицию из-за слишком сильного шума. Поэтому все гости разошлись. Но сегодня Хасмин не была намерена потерять свой шанс, поэтому ей пришлось пообещать родителям, что они не превысят допустимый уровень шума. Сеньора и сеньоры Горджеси сегодня не было дома, поэтому они не могли проследить за тем, как будет происходить лучшая пижамная вечеринка. Это ставило под сомнение её проведение, но Амбар и Ям родители Хасмин доверяли гораздо больше, чем своей дочери, и, когда узнали о том, что кроме них больше никого не будет, согласились на вечеринку.       Поэтому Ям и Амбар всё же надеялись, что Хасмин не станет устраивать чего-то сверхъестественного. Нельзя было сомневаться в том, что Хасмин устраивает вечеринки лучше всех, но им хватило и той, что была не её день рождения.       — Ай, как же давно я об этом мечтала, вы не представляете! — продолжала щебетать Хасмин, взбивая подушки на своей кровати. Ям с Амбар переглянулись: они знали, как Хасмин об этом мечтала, но тактично промолчали. — Пойду сбегаю вниз, вы пока выберите фильмы!       Через два часа, когда фильм был просмотрен, они втроём сидели на полу и дули на свои ногти, они накрасили их одинаково. С включённого ноутбука Хасмин доносилась какая-то музыка, никто особо не вслушивался в слова, было достаточно просто того, что она играла.       — Ну? — вдруг начала Хасмин, отвлекшись от своих ногтей.       Амбар с Ям снова переглянулись, и уголки их губ слегка приподнялись.       — Ты о чём? — хором спросили они. Хасмин широко раскрыла глаза от возмущения.       — Как?! — воскликнула она. — Обо всём. Эта вечеринка нужна нам, чтобы мы всё-всё друг о друге знали. Ладно, давайте я начну, — она сделала драматическую паузу, выжидая, когда уровень интереса у её подруг поднимется до максимума. — Как вы знаете, прошлым летом я уезжала в Бразилию. Я вам рассказывала, что познакомилась там с одним парнем. Вы же помните?       — Конечно, помним, Хасмин, — заверила её Амбар. — Ты познакомилась с парнем, вы друг другу понравились, но потом ты уехала.       — А того парня звали Тьяго, — добавила Ям, подперев щёку рукой. — Мы всё помним.       — Тогда я продолжаю, — успокоившись, провозгласила Хасмин. — Мне казалось, что мы уже никогда не встретимся с ним, потому что живём в разных странах, и я очень расстраивалась каждый раз, когда о нём вспоминала. И угадайте, что? — Хасмин гордо закрыла глаза и, не став дожидаться ответа, сама продолжила. — Он переезжает с соседний город! Представляете? Он сохранил мой номер и позвонил мне позавчера. Сначала я не узнала, кто это, но когда поняла… Жаль, что вас не было у меня в тот момент. Это был самый лучший подарок на день рождения, какой только мог быть!       — Так вот почему ты в тот день так светилась, — догадалась Ям, улыбаясь. — А я-то думала, это потому что тебе восемнадцать исполнилось.       — И из-за этого тоже, конечно же, — отмахнулась Хасмин. — Но вы сами подумайте, парень, в которого я влюблена, будет так близко! Я уже совсем потеряла надежду на счастье!       Кажется, она даже слегка прослезилась, и Амбар обняла её с одной стороны, Ям — с другой. Возможно, она слегка драматизировала, но они в любом случае были за неё очень рады. Они, конечно же, знали, что Хасмин не очень везло в любви, и она действительно сильно расстроилась в прошлом году, когда вернулась из летнего отпуска.       — Получается, ты будешь ездить к нему в другой город? — спросила Амбар, когда они вновь оказались на своих местах.       — Да, здесь совсем близко, — беззаботно заявила Хасмин, мечтательно улыбаясь. — Всего два часа на автобусе. У Тьяго есть машина, он сможет привозить меня обратно. Ну, теперь ваша очередь.       Немного помолчав, Ям с Амбар снова переглянулись. Конечно, и у них в жизни происходили разные вещи, но для того, чтобы рассказывать их Хасмин как что-то потрясающее, они были не слишком интересными.       — Ай, ну скажите хоть что-нибудь! — захныкала Хасмин. — Амбар, ты ведь участвуешь в музыкальном конкурсе, расскажи, как всё проходит.       Они обе устремили взгляд на Амбар, слегка растерявшуюся.       — Всё как обычно. Я репетирую каждый день, и совсем скоро будет ясно, кто поедет в Бразилию на заключительный этап.       — Мне казалось, уже решено, что поедешь ты, — Ям не была в курсе всех тонкостей происходящего, так как раньше они это не обсуждали. Она знала лишь о том, что Амбар участвует в конкурсе и должна ехать в другую страну.       — Я на сто процентов уверена, что выберут меня, но есть ещё один парень, он тоже претендует на это место.       — Да, его зовут Симон, так? Тот, в которого ты влюблена, — наивно хлопая ресницами, переспросила Хасмин. Амбар закрыла рот, который открыла секунду назад, чтобы что-то сказать. Потом снова открыла. Во-первых, Амбар никогда не говорила Хасмин, что влюблена в какого-то Симона, во-вторых, Хасмин даже ни разу не видела его, на каком основании она делает такие выводы?       — Я не влюблена в него, — странно-высоком голосом ответила Амбар. — С чего ты вообще взяла это?       — Как это, с чего? — не понимала Хасмин. — Ты ведь постоянно говоришь о нём.       Хасмин невольно улыбнулась, когда увидела, как Амбар покраснела, Ям улыбалась тоже, с интересом смотря на Амбар. Амбар же оставалось только молчать и возмущённо открывать рот, но так ничего и не говоря.       — Не так уж и постоянно я о нём говорю, — это было всё, на что её хватило, она сложила руки на груди и вздёрнула нос, чтобы не показывать своего смущения. Это не помогало, и Хасмин с Ям продолжали таинственно улыбаться. Вся суть заключалась в том, что Амбар могла бы опровергнуть их слова, если бы была на сто процентов уверена в том, что она не влюблена в него. Но это было не так. И в последнее время она слишком часто стала задумываться о том, что детская влюблённость в этого Альвареса может вернуться.       — Говори, что хочешь, но мы по тебе всё видим и сами, и твои слова нам не нужны, — всё ещё улыбалась Хасмин, но Амбар она решила больше не мучить и повернулась к Ям. — Ну, а ты? Что у тебя интересного? Может, и в твоей жизни появился какой-нибудь особенный парень? — Хасмин подмигнула и придвинулась к Ям поближе.       — Нет, в отличие от вас двоих, у меня всё в норме, — медленно произнесла Ям.       — В норме: это как раз тогда, когда у тебя будет парень, в которого ты влюбишься, — обрадовавшись, что, наконец, разговор не о ней, сказала Амбар. — А пока что у тебя обычная скучная жизнь.       — И меня это устраивает, — улыбнулась Ям. Влюбляться она пока не планировала, и не было на примете никого, кто мог бы претендовать на роль того, по кому она могла бы сходить с ума.       — Амбар права: это скучно, — наклонила голову Хасмин. — Ну, давай, расскажи нам хоть о чём-то! Ты же, кажется, помогаешь кому-то с обществознанием, правда? Ну что? Каково это: быть преподавателем?       — Я пока ещё не преподаватель, — снисходительно сказала Ям. — Я просто помогаю… кое-кому.       — И кому же? — хитро улыбнулась Амбар. — Давай, скажи! Что ты от нас скрываешь?       Теперь отпираться было слишком поздно, и Ям вздохнула. Она не хотела рассказывать Амбар и Хасмин о том, что помогает какому-то парню, потому что знала, чем это закончится. Ям не была влюблена в Рамиро, он не нравился ей, и она была в этом уверена, но вряд ли Амбар и Хасмин поверят ей.       — Ладно, только не вздумайте ничего говорить. Я ни в кого не влюблена и просто помогаю Рамиро Понсе с обществознанием, меня попросил его отец. И в этом нет ничего такого, я клянусь вам! — последние слова ей пришлось уже чуть ли не кричать, потому что Амбар и Хасмин восторженно запищали и вряд ли это расслышали. Ям не могла не улыбнуться, но всё-таки была расстроена тем, что её подруги не поняли. Она действительно не была влюблена в Рамиро, но почему-то этого никто не понимал. — Слушайте, я говорю чистую правду, и Рамиро не нравится мне. Я знаю, что я чувствую, и если я когда-нибудь и была в кого-то влюблена, то это точно не он.       — Мы всё-ё по-о-оняли, Ям, тебе абсолютно не нравится Рамиро, — протянула Хасмин, снова начав мечтательно улыбаться.       — Вам бесполезно что-то доказывать, — всплеснула руками Ям, она тоже улыбалась, и ей было в какой-то степени весело. — Но пока вы ещё не окончательно сошли с ума, я повторю: пока что я ни в кого не влюблена, и у меня нет сил пытаться вам это доказать. Так что я оставлю вас при своём мнении.       — Вы не успокоились, когда я сказала, что не влюблена в Симона, так что я тоже не вижу смысла мне отказываться от своих убеждений, — произнесла Амбар удивительно серьёзным голосом, но она всё ещё улыбалась. Было ясно, что она не обижается на Хасмин и Ям.       — Хватит отрицать очевидное, Амбар, в твоём случае всё по-другому, — покачала головой Хасмин. Она тоже выглядела серьёзной, но на её лице всё ещё оставался отпечаток недавно исчезнувшей мечтательной улыбки, поэтому выглядела она очень мило. — Мы ещё можем поверить в то, что Ям не влюблена в Рамиро, хотя вполне возможно, что она нам нагло врёт. Но тебе определённо точно нравится Симон, и ты не можешь это отрицать.       Ям согласно кивнула, и Амбар оставалось только вздохнуть. Она не могла говорить с абсолютной уверенностью, что ничего не чувствует к Симону, потому что в последнее время у неё действительно возникло много сомнений по этому поводу, но признаваться подругам, что она, возможно, влюблена в Симона, парня, которого, кажется, ненавидела до недавних пор? Нет, это уже слишком.       — Ладно, думайте, что хотите, — по-доброму закатила глаза Амбар. — Если я буду убеждена в том, что мне нравится Симон, я обязательно дам вам знать.       Ям с Хасмин переглянулись и вновь улыбнулись. Амбар улыбнулась тоже.