Генерал Западных земель

Мастер Ан был категорически против того, чтобы я стал хвараном. Невзирая на все его запреты и уговоры, я тайно стал тренироваться по ночам, отрабатывая знакомые с детства удары. Мечом мне служила длинная палка, которую я подобрал в лесу, во время нашего с Аро похода за травами, а противниками были деревья на заднем дворе Ан Джи Гона. Выпад, уклон, выпад… Удар сбоку, подсечка… Я рассекал холодный ночной воздух, представляя, что сражаюсь со своим врагом. Как мой брат мог так поступить со мной? Почему решил убить меня? Чем я ему помешал? Вопросов с каждым днём становилось все больше, а вот ответов на них так и не прибавилось. Хен был старше меня всего на несколько минут, но этого хватило, чтобы он считался наследником отца, а значит, будущим правителем Тэкая. Он прекрасно знал, что я никогда не посмею покуситься на трон, да мне это было и не нужно. Я никогда не хотел иметь столько власти — это слишком обременительно. Мне больше нравилось проводить время с лошадьми и оружием, чем присутствовать на скучных литературных собраниях, читать книги, обсуждать государственные дела. Порой я хотел, чтобы у меня были крылья. Я бы стал птицей и улетел далеко-далеко, подальше от дворца, от министров и советников, которые только и умеют, что плести интриги и разворовывать казну… А вот брату, напротив, все это доставляло невероятное удовольствие… Хоть мы и были  похожи внешне, как две капли воды, но характеры у нас были разные, как лето и зима. Но я любил и уважал его, несмотря ни на что. На первый взгляд мой брат был холоден, умен и рассудителен, но порой в его глазах загорались искры безумия, а на лице играла пугающая даже наших родителей безумная улыбка. Он мог выхватить из ножен своих охранников меч и убить любого, лишь по ему одному ведомой причине. Однажды он зарубил несколько евнухов и служанок только за то, что те пытались навести порядок в королевских архивах. Ему было всего десять. Когда отец подозвал его к себе и попросил объяснить, что произошло и почему прислуга мертва, а сам наследный принц весь в крови и как обезумевший сжимает в руках клинок, мой брат выдал следующее: — Отец, вы всегда говорили мне, что ни одна живая душа не должен прознать о государственных тайнах. Но разве не в архивах нашего дворца хранятся самые важные тайны Тэкая? Эти люди трогали книги. Кто даст гарантию, что они не читали все, что в них было записано, и не передадут секретную информация нашим врагам? Силласцы не раз пытались присоединить наши земли к своим. Так что стоит им подослать шпионов во дворец? — Но это я приказал им стереть пыль с книг, Солья, — король сокрушенно покачал головой. — Нельзя убивать людей без суда и следствия. — Это были не люди, а шпионы, — стоял на своем мой брат. И хоть его словам порой было не занимать логики, вел он себя довольно странно, если не сказать, что до смерти пугающе. — Ты, это я, я — это ты. Когда я стану королем, ты станешь моим двойником, моей тенью, моим щитом. Ты будешь носить ту же одежду, что и я, есть и пить то же, что и я, двигаться и говорить, как и я. Вот твое предназначение. — Что? — опешил я. — Враги не должны знать, кто из нас настоящий. — Но ведь мы оба настоящие! — рассмеялся я, подумав, что брат шутит. — Будущий, а значит настоящий король Тэкая — это я. Ты — всего лишь мое отражение, моя копия. Ты должен меня защищать. Таково твое предназначение, — повторил хён, откладывая в сторону доклад какого-то министра. Это было за год до того, как умерли наши родители. — Ты бредишь. Я хочу быть генералом, а не твоей бледной тенью, куклой, которую ты будешь наряжать в свои одежды, чтобы стрелы врагов, в случае нападения, вонзились в моё тело, а не в твое, — разозлился я. — Тогда ты будешь убивать ради меня, будешь расширять наши земли, прославляя наш род, — пожал плечами Солья, будто речь шла не о нашем будущем, а о выборе закусок на ужин. Я ожесточенно бил по дереву, хотя оно, конечно же, было здесь ни причём. Всему виной ярость, внезапно охватившая меня при мысли, что брат мог убить меня из-за страха потерять трон… Но он же прекрасно знал, что мне не нужна власть. Так что могло затуманить его разум? Слова советника Тэ Джу Вона? Этого мерзкого старикашки, вечно что-то шептавшего ему на ухо? Бред. Неужели Солья мог поверить чужаку охотнее, чем единокровному брату? Что тогда могло толкнуть его на убийство? Мой отказ быть его отражением? Ерунда какая-то. Громкий треск заставил меня оторваться от своего занятия. Палка, которой я бил по несчастной, ни в чем не повинной сосне, сломалась от последнего удара. На следующую ночь моим импровизированным оружием стала метла. Но и она пришла в негодность после нескольких ударов. — Надеюсь, ты не перейдешь на мебель, у нас ее и так мало, — пожурил меня голос, раздавшийся в ночи. Мастер Ан застал меня врасплох. Я даже не заметил, как он подошёл ко мне и встал за спиной. Плохой из меня воин. Я обернулся, сжимая в руках сломавшуюся ровно посередине метлу. — Держи. Когда-то он был моим. Можешь пользоваться им, — сообщил Ан Джи Гон, протягивая мне старенький мокком. — Спасибо! — Моей радости не было предела. Этот деревянный меч сейчас был для меня самым ценным сокровищем. Удивительно, ведь раньше у меня было оружие, которое не могли себе позволить простые смертные: мечи работы лучших кузнецов, луки и стрелы из ценных пород дерева, красивые кинжалы ищ Пэкче, инкрустированные камнями… А тут вдруг потертый мокком. — Можешь больше не прятаться. Я все равно знаю о твоих ночных вылазках. Через два месяца к нам в деревню приедет куксон. Тебе лучше хорошенько подготовиться к отбору, если хочешь попасть в хвараны. — Спасибо, — растроганно произнес я, и отвесил мастеру глубокий поклон. — Отец, — добавил лекарь. — Спасибо, отец. — Спасибо, отец, — покорно повторил я. — Я не знаю, кем ты был в прошлой жизни, но теперь ты Ким Пидам. Не забывай об этом. Я кивнул в ответ, заталкивая подальше воспоминания о своем родном отце. Его широкая улыбка, морщины вокруг глаз, поседевшая от переживаний за народ борода. Он был мудрым правителем и хорошим отцом. И я точно знал, что его смерть не была случайностью. Его убили.

***

Как и сказал мастер Ан, до назначенного смотра оставалась всего пара месяцев. Чтобы ничто не отвлекало меня от занятий, я ушел на это время в горы, дабы посвятить все свободное время укреплению тела и духа. В один из дней, спустившись к реке, которая когда-то вынесла меня к деревне, я решил продолжить свои занятия там. Набрав два ведра воды, я закрепил их на длинной бамбуковой палке, забрался на ближайший валун и встал на одну ногу, тренируя равновесие. Не прошло и двух часов, как я услышал шум. Кто-то шел по мелким камушкам, усыпающим берег в этом месте. Шел неспеша, и явно не со стороны деревни. Я сменил ногу, но глаза оставил закрытыми. Если это человек, а не дикий зверь, то мне не стоит его опасаться. Кому я нужен? На мне лишь протертые штаны, да налобная повязка. Ведра есть в каждом доме. Только мокком мог представлять маломальскую ценность. Но его я спрятал за валуны, накрыв рубахой. — И что же ты делаешь с этими ведрами? — бесстрастно спросил человек, остановившийся в нескольких шагах от меня. — Тренируюсь, — пояснил я, будто это и так не было очевидно. — Как долго ты уже стоишь в этой позе? — Около двух часов, — гордо ответил я, всё еще не открывая глаз. — И какой же навык ты оттачиваешь? — Учусь держать равновесие во время битвы. — Таким образом ты научишься лишь терпению и способности стоять на одной ноге несколько часов, — хмыкнул путник. Приоткрыв один глаз, я посмотрел на человека, не пожелавшего просто пройти мимо, как до него это делали другие. Седовласый мужчина с бородой. Не старик, но уже давно и не юноша. Одет просто, но во все белое, за плечами мешок с пожитками и два меча, в одной руке палка, служившая посохом, на голове — саткат *. — Думаешь, враг будет бездействовать? — Что? — не понял я. — Ты просто стоишь и не двигаешься. Тебя никто не атакует, — покачал головой седовласый и тут же бросился на меня, замахнувшись палкой. От неожиданности я покачнулся: палка с ведрами сорвалась с моих плеч. Вода расплескалась, а одна бадья упала на острый камень и развалилась на части. Я чуть не полетел вслед за своим простеньким приспособлением, рискую разбить голову о валуны или переломать себе кости, если бы не мужчина, вовремя схвативший меня за пояс. — Вот, что я имел в виду. Если хочешь уметь сохранять равновесие в бою, то не стоит просто стоять на одном месте. Двигайся. — Не понимаю… — Чем только занят твой учитель?.. — тяжело вздохнул мужчина. — У меня нет учителя, — парировал я, беря в руки уцелевшее ведро и осматривая его. Хоть оно и не развалилось на куски, но дало трещину. Остатки воды тонкой струйкой вытекали прямиком на мои плетеные сандалии. Придётся чинить. Со вздохом поставив ведёрко на землю, я зашел за валуны, надел рубаху и взял в руки мокком. Все это время седовласый внимательно наблюдал за мной, сложив ладони на посох и пристроив поверх них свой подбородок. — У тебя и меч есть, — с легкой ухмылкой констатировал путник. — Он не настоящий, — пожал я плечами. — По-твоему, убить человека можно лишь настоящим оружием? —  Нет, — покачал я головой. — Но я и не собираюсь никого убивать. — Тогда зачем тебе мокком? — Для защиты. — И кого же ты хочешь защитить? — не отставал мужчина. — В первую очередь — себя, — честно ответил я, вспоминая, насколько беспомощным я был на том утёсе, и с какой легкостью люди брата одолели меня. А ведь я считал себя довольно неплохим бойцом. — Если я смогу защитить себя, то смогу защитить и близких мне людей. Я подхватил ведро и зашагал к своему временному убежищу — к пещере, скрытой оо посторонних глаз молодыми деревцами. — Если хочешь, я могу научить тебя. — Чему? — Я притормозил и оглянулся на незнакомца. Седовласый не сделал ни шагу, продолжая смотреть на меня с… Любопытством? Не знаю, как иначе назвать искорки интереса в его глазах. — Как защитить себя, людей, которых ты любишь, а если захочешь — и целое королевство. Ведь ты готовишься к приезду куксона, не так ли? — Откуда?.. — О приезде сюда куксона знает вся Силла, — рассмеялся путник. Голос его был молодым и звонким, не соответствующим возрасту. — Ну так что, ты хотел бы иметь учителя? — А кто бы не хотел? — хмыкнул я. — Значит, решено. Я буду обучать тебя. Но ты должен беспрекословно подчиняться мне, если хочешь чего-то достичь. — Хорошо.

***

Седовласого звали Мунно. Даже если у него и была фамилия, называть её он не пожелал. Я не знал, откуда он пришёл, куда держал свой путь, кем он был и какова была цель его странствий. Мунно вообще был немногословен. Зато он оказался хоть и строгим, но отличным учителем. Оставшееся до отбора время я бегал, прыгал, учился балансировать на натянутой над рекой верёвке. Я был бы похож на одного из тех канатоходцев, что устраивают представления на рыночной площади, если бы мне не приходилось переправлять с одного берега реки на другой ведра полные гальки. Я порхал с камня на камень с грацией горного козла, пытаясь отбить удары учителя, падал, а за каждое нерасторопное движение получал от него посохом по мягкому месту. — Если не хочешь вновь получить по заднице, двигайся быстрее, — приговаривал Мунно. — Не ускоришься, получишь еще и по голове. — Но камни слишком острые, мне больно и тяжело удерживать на них равновесие… — Забудь о боли, твоему врагу плевать на это. Он не будет ждать, пока ты найдёшь более удобную позицию и сможешь отбиваться. Враг будет атаковать тебя в любое время, в любом подходящем ему месте. Я срывался в реку, чуть не захлебнулся, падал на камни, не раз был близок если не к смерти, то к серьёзным травмам, мало спал, много тренировался и, несмотря ни на что, был почти счастлив. Впервые за долгие месяцы я вновь почувствовал себя живым. У меня была цель, и с каждым днем я становился к ней все ближе. Когда наступил столь важный для меня день — мой учитель исчез так же внезапно, как и появился. Он даже не попрощался со мной, оставив после себя лишь один из своих мечей и гальку, на которой угольком из погасшего костра было выведено: «Я в тебя верю». Удивительно. Ведь даже я не верил в себя, так как же это получалось у постороннего человека? Наскоро позавтракав остатками припасов, я собрал в наплечный мешок свой нехитрый скарб, взял в руки мокком и меч учителя и  направился в деревню. Так как смотр шел с раннего утра, а я достиг деревни лишь к полудню, большая часть желающих попасть в хвараны уже разбрелась по своим домам. Несмотря на это, на пути мне то тут, то там встречались группки людей, обсуждающие последние сплетни и результаты отбора. — Пидам, — окликнул меня знакомый голос. Мастер Ан и Аро спешили догнать меня. — Подожди, Пидам! Я остановился, дожидаясь свою новую семью. Губы сами собой расплылись в широкой улыбке. Оказывается, я сильно соскучился по этим людям. Когда они поравнялись со мной, я отвесил им глубокий поклон, стараясь таким образом передать и уважение к лекарю, и радость от нашей встречи. — Как прошла твоя тренировка? — Аро пыталась скрыть свое любопытство за напускным безразличием, но это ей плохо удавалось. — Отлично. Но я все еще не уверен… — Зато я — уверен, — улыбнулся мастер Ан и похлопал меня по плечу. — Ступай, сын. У тебя все получится. Когда небольшая очередь из деревенских юношей и девушек растаяла, парень в форме солдата сообщил мне, что я могу войти во двор управляющего деревней. Я постарался очистить голову от тревожных мыслей и, миновав ворота, направился к людям, проводившим смотр. Их было трое: управляющий и мужчина в военной форме — возможно, какой-то генерал, — сидели по краям. В центре же восседал человек, которого я никак не ожидал здесь увидеть. — Ну что ж, Ким Пидам, покажи нам, на что ты способен, — молвил куксон Мунно, широко улыбаясь. ———————— * Саткат — шляпа конической формы, плетеная из соломы или пальмовых листьев, либо сделанная из шёлка или текстиля.