***
Пролетевший в составе десятка ущелье Кон, осадил моа, когда под ногами птицы захлюпала вода. Получивший «птенца» Тхаал, попытался объехать приятеля, но тот, на манер шлагбаума выставил копье и остановил его. — Не спеши, мы слишком оторвались. — Ерунда! Вперед! — Цыц, а то по башке дам. — Ладно, — тут же пошел на попятную Тхаал, угроза была не иллюзорна. Десятник огляделся по сторонам и подал знак рассыпаться. Передовой отряд повернул обратно, не добравшись до выхода из ущелья, которое оказалось куда длиннее чем предполагали. Собственно, поэтому-то Кон и Тхаал оказались первыми, кто добрался до долины. — Интересно, мы уже на другой стороне гор? — задумался Кон. — Вряд ли, — пришла неожиданная мысль Отца. — Поднимись повыше, нужно осмотреться, — распорядился Великий. Моа, изрядно подкрепившаяся плотью убитого дикаря, попавшегося незадолго до того, как перед всадниками раскрылась долина, бодро порысил в верх по отлогому склону. Тхаал привычно последовал за товарищем, а десятник проигнорировал самоуправство. Кон не сомневался, что без Великого тут не обошлось. Испытав мимолетное чувство гордыни, молодой воин смутился, за что ощутил нечто вроде одобрительного взгляда. Таким порой смотрел на него шаман. Суровый старик, которого обожала малышня, хоть тот самый взгляд — это было максимальное одобрение и похвала, которой они имели шанса удостоиться. — Долина, — констатировал Отец. — Железная гора, — поразился Тхаал. Сам Кон промолчал, сосредоточенный на том, чтобы рассмотреть все и не упустить деталей. Он прекрасно отдавал себе отчет, что сейчас, его глазами смотрит Великий. Впрочем, ему и самому было интересно. Чашеобразная, овальное пространство, поросшее зеленью с озером в центре. Несколько рек, берущих свое начало, видимо, от водопадов. Во всяком случае, одна точно. — Не, точно железная гора! — потер лоб Тхаал. — Кон, видишь? — Да вижу я, — отмахнулся тот. В отличие от приятеля, он точно знал, что видит древний звездолет. Отец не уделил тому особого внимания, но и не счел нужным сдерживать мысли. Кон мало что понял, кроме того, что Великому такое видеть не впервой. — Похоже там они и устроили стойбище. — Кон, ну чего ты молчишь?! — Там враг, — вздохнув, под чужое ироничное веселье в голове, он указал копьем на звездолет. — Точно. Как я сам не сообразил! — Поехали, — вздохнул Кон, ощутив с некоторой тоской, что остался один. — Хэй, — дернул поводьями Тхаал и поддал пятками. Молодой моа, явно не был доволен подобны обращением. Рванувшаяся вниз по склону птица набрали приличную скорость. Тхаал задорно заорал. Увы. Веселье наездника продолжалось не долго. Стоило моа добраться до приличного валуна, как она заклекотала и прыгнула. Ловко упершись могучими лапами в камень, птица погасила набранную скорость. Вот только у наездника такой возможности не было. В полном соответствии с законами физики, тот продолжил движение вперед. Под нечто вроде затянувшегося ква-а-а, Тхаал пролетел над любезно склоненной головой и, словно плоская галька о воду, скользнув лбом по верхушку валуна, взбрыкнул ногами и пропал из виду. «Думаешь убился?» — обратился Кон к своей птице. Ты курлыкнула и осуждающе посмотрела на хозяина. «Ну да, этот нас всех переживет», — потрепал он перья и чуть сжав колени перенес вес тела вперед. Моа правильно поняла команду и неспешно потрусила вниз. — Тупая птица! — было первое, что сказал Тхаал, после того, как отплевался. — На, — протянул слегка опустевшую фляжку Кон. — Фпафибо. Тьфу, фуб фыбил. — Отрастет, поехали уже. Горе ты ходячее. — Угу.Часть 6
21 октября 2018 г. в 23:44
Зог развернул армию тремя линиями, построив пехоту слегка угловатым полугругом, прямо у выхода из ущелья. Таким образом, был образован своеобразный огневой мешок. Выстроившие в шахматном порядке сотни, должны были обеспечить достаточный зазор для маневра всадников, когда придет их черед, и обеспечить поддержку друг другу, в случае необходимости. Резервов пехоты не было, но план и не предполагал затяжной бой. Дикари шли на бойню и кесарь собирался устроить ее образцово показательно.
Вот из ущелья появились последние бойцы передового отряда. Они неспешно улепетывали, порой тормозя гигантских птиц и развернувшись, напитывали легкий дротик синеватым свечение, после чего метали его в сторону разозленной толпы дикарей. Подобное вспышки молнии оружие, пролетев под сотню метров, прошибало тело неудачника, затем протыкало второе и останавливалось в третьем. Очередной убийственный бросок, восторженные «поклонники» приветствовали злобным ревом, диким воем и бешеной попыткой добраться до обидчика.
Естественно, встречаться с поклонниками собственного таланта, ни один из преследуемых воинов не стремился. Моа, на которых они восседали, не смотря на свои размеры и нрав, полностью разделяли чаяния наездником.
— Мясо, — скривился презрительно Зог.
— Научатся, — чуть качнул головой я.
— Эти? Нет.
— Командуй.
— Да, Отец. Шаманы, вперед. Трубите сигнал. Хватит дразнить. Итак бешеные.
Хрипловатый звук труб, подал простенький сигнал. Застрельщики прекратили метать дротики и наконец-то дали птицам волю. Моа, которые вовсе не были тупыми, почуяв свободу и возможность оторваться от преследователей, тут же сорвались на бег. Из-под мощных лап полетела крошка, когти зацокали, заскрежетали по камням. Дикари взвыли. Поняли, что враг уйдет безнаказанно. Впрочем, это вовсе не охладило их пыл. А уж когда они разглядели тех, кто наверняка не сбежит, их полностью переклинило. Бешеная, звериная ярость, и так-то не способствовала ярости мышления, а тут они вообще «поехали». Дошло до того, что некоторые, весьма смахивающие на горилл существа, перешли на бег с опором на массивные передние конечности.
Новый сигнал, на этот раз двойной, что-то типа пу-ту, и вышедшие вперед шаманы вскинули руки. Большинство из них прикрыло глаза и сосредоточилось. Со стороны казалось, что их тела охватило пламя. Я хмыкнул. Наверняка, если смотреть с высоты птичьего полета, то зрелище изрядно напоминало бы половинку газовой конфорки. Впрочем, вблизи все было куда страшней и внушительней. Голубовато-синее пламя текло к рукам и собиралось в пылающую сферу между ладоней.
Как только мимо шаманов пронеслись последние всадники, Зог дал знак и трубы вновь пропели. Десятки сине-фиолетовых сфер полетело в набегающую толпу. Эффект был страшен. Даже вой боли и ужаса из тысяч глоток, не смог заглушить хруст костей и чавканья раздираемой плоти сотен тел, превращаемых в натуральный фарш. Атака захлебнулась толком не начавшись. Напуганные до беспамятства, падающие на склизких от ошметков камнях, притягиваемые страшными сферами, дикари бросились на утек.
Отвратительное зрелище. Впрочем, Зог явно так не считает. Кесарь выглядел натуральным богом войны. Глаза светятся синеватым, на губах играет оскал-улыбка, ноздри раздуты и трепещут, кулаки сжимают уздечку, а могучее тело подалось вперед. Но держится, молодец.
— Отец, позволь? — почувствовав мой взгляд, с мольбой обратился он.
— М? — поднял я удивленно бровь. — Это твой бой, твоя война, действуй как сочтешь нужным, — ответил внушительно, но не слишком-то понимая, что же от меня хотят.
— Спасибо, Великий, — склонил он голову.
Молча улыбнулся и слегка кивнул, даже пальцем шевельнул, ну так, для внушительности.
— В атаку! Всадники, в клин!
Трубы выдали порцию сигналов. Тысячи молний сверкнули над полем. Натуральный дождь смерти обрушился на потерявшую скорость и сбившуюся в плотную массу толпу. Копошащиеся дикари падали под дротиками пехоты словно… Да не с чем мне было это сравнить! Какие там колосья под серпом, тут был натуральный комбайн. Молотилка смерти. Мельница погибели. Одно слово — бойня.
Ведомой Зогом стаи, просто не осталось работы. Разогнавшиеся моа, одуревшие от обилия мяса и запаха крови, хватающие на бегу что успевали, пронеслись по ковру из трупов. Ведомые волей наездников и инстинктами, обувшиеся в красные сапоги птицы, бросились догонят немногих уцелевших.
— Командуй, — покровительственно улыбнулся начштабу, смотрящему на меня просительным взглядом, но не решающемуся открыть рта.
— Я не подведу, Отец, — бухнул он кулаком в грудь.
«Работаю символом», — хмыкнул сам себе. Ну и ладно, должен же кто-то и это делать, тем более, справляюсь просто великолепно.
Опять хрипят трубы и начинается «балет». Ничего особенного, всего лишь перестроение армии, но когда сотни воинов, одновременно, четко и слаженно формируют походные колонны — это впечатляет. Никогда не считал себя милитаристом, но всегда любил смотреть парады. Впрочем, рядом с тем что сейчас происходит вокруг, даже день победы как-то блекло смотрелся. Может дело в том, что видел его не в живую? Вероятно.
Потянувшись мысленно к передовой сотне, поморщился. Запах крови, вонь раздавленного кишечника и мочи, плохо выделанных шкур, привкус блевотины. Чавканье плоти поверженных врагов под ногами и ощущение влажных ошметков, попадающих на голую кожу ног. Все это приправлено одурением и фанатичной верой в меня и правое дело. Удивлен тем, что с моа не свалился и вообще отреагировал весьма сдержано.
— Прости, Отец, — повинился начштаба, решивший, что моя мимолетная мина отвращения, была вызвана недовольством по поводу четкости действий сотен.
— Позже, когда закончим кампания.
— Как повелишь, Великий.
Хм, а ведь он собирался, взбреди мне в голову устроить учения в ближайшее время, выступить с речью о несвоевременности. Пора, определенно, пора уделить внимание собственному культу. Черт с ним с перьями, вот уж что нельзя упускать совсем, так это то, как в меня будут верить и как относится. Никакого самотека. Мне тут обряды с жертвоприношениями и прочая дичь не нужна.
— Едем, — махнул рукой, уловив нетерпение окружающих военных.
Это хорошо, что успел получить прививку, когда к бойцам передовой сотни подключился. В отличие от спутников, довольно спокойно преодолел ковер из трупов. Понятно, что никто из едущих рядом не блевал, все же опытные вояки, но сбледнули многие. Тысячи тел, растоптанных лапами моа, а потом и подошвами легионеров — это очень неприятное зрелище. В отличие от вас, — бросил чуть ехидный взгляд на штабных, — я могу и не спать, ближайшие месяцы. Впрочем, вряд ли они будут мучатся кошмарами. Не тот менталитет.
Смотреть в ущелье было не на что. Пологие склоны, становящиеся все круче и круче, редкие пятна разноцветных мхов и пучки чахлой зелени. Тем не менее, смотреть на них было приятней, чем на пятна крови и куски разодранных и расплющенных тел. Одуревшие стая моа, мало что оставляли от тех, кого успевали догнать. В дело шли клювы, а остальное давилось лапами. Неприятная смерть.