Всесокрушающий Водоворот

Что-то, как-то, я прям не знаю… Р. Литвинова

      Где-то посреди страны Огня       — Вообще осознаёшь, ты, сын собаки, какой рис пытаешься мне продать? Жить надоело что ли?       Разбрасывая сжатые в руке мелкие белые зёрнышки во все стороны, второй рукой дородный мужчина щедро раздавал тумаки своему визави — худому и длинному как жердь крестьянину. Не дотягивая ему своей лысой макушкой даже до плеча, богач компенсировал этот незначительный недостаток двумя крепкими и плечистыми телохранителями. Спорить с грубой и не терпящей возражений силой бедняге не хотелось вовсе, и потому он смиренно принимал удары судьбы, стоя на коленях. Толпа зевак почтительно держалась на расстоянии, не рискуя спасать очередную жертву произвола. Изрядно вспотев, господин утёр лоб платочком и шумно вздохнул.       — А теперь, — рука с увесистым перстнем на указательном пальце застыла прямо напротив разбитого носа — целуй и я, так уж и быть, прощу тебя.       Толпа затихла. Задние ряды вытянули шеи, пытаясь разглядеть что же всё-таки там происходит. Тихо хрюкнул поросёнок в руках чумазой девчушки. Вытянув губы трубочкой, бедолага почти коснулся отполированной до блеска поверхности украшения, как где-то рядом раздался взрыв. Неведомая сила сбила с ног всех собравшихся на торговой площади людей, взметнув в воздух огромную тучу пыли. Истерично взвизгивая, животное пробежало по охающим телам и скрылось в груде разваленных повозок и лавок.       — Это что было? — прохрипел богач, не в силах даже пошевелиться. — Придурки, поднимите меня! Чего развалились?! На ремни пущу!       Кое-как встав, шатаясь словно пьяные, телохранители подхватили своего господина за подмышки и с душераздирающим пыхтением попробовали его поднять. Белое мягкое тело, едва оторвавшись от земли, тут же упало обратно и взметнуло очередное, но уже куда более неприглядное облачко пыли. Выматерившись сквозь крепко сжатые зубы, мужчина тщательно прицелился и пнул прямо в пах нерадивому слуге. Второго одарил пронзительным взглядом. Оба съёжились. Один — от боли, известной практически каждому мужчине не понаслышке, а второй — от смутного предчувствия неминуемой расправы.       Троица угнетателей уже скрылась из виду, когда потрясённые взрывом люди принялись разгребать кучи из поломанных досок, ошмётков овощей и нехитрых поделок. Даже такую дыру, как село Огава, задевала периодически вспыхивающая война кланов. А люди издревле имели величайшую способность — приспосабливаться ко всему. Поначалу селяне сразу бежали в лес, прятались в подвалах или с диким воем бесцельно носились по кругу. Но вскоре смирились с тем, что от шиноби это помогает ровно никак. Очередная стычка в соседней просеке воспринималась как повод посудачить — кто кого нашинкует в этот раз. Самих же представителей кланов мало волновала эта мышиная возня обычных людей.       Вот и в этот раз селяне всё списали на привычную разборку. Кто-то ощупывал синяки и кряхтел от боли в отбитых боках. Другие чинили поломанные повозки, лавки. Недавно бывший битым, крестьянин бережно стаскивал уцелевшие мешки с рисом в одну кучу. Собирать же рассыпанную по всей площади крупу было решительно невозможно, и он лишь в бессилии плюнул на убытки.       — Однако, народ, неспроста это! Никогда так не бахало!       Гордо сложив руки на груди, молодой парень взглядом обвёл своих соседей и не очень. От мысли о том, что он выразил всеобщее мнение, его самолюбие рвалось наружу через широкую и самодовольную улыбку. Но она быстро поникла, когда никто не обратил на него внимания и все продолжили наводить порядок. Вопросы бередили головы всех без исключения, но никто не рвался на поиски приключений. Не дай ками, сюда занесёт отряд солдат даймё и уж они точно не будут спрашивать кто виноват. Поймают шныряющих на месте взрыва крестьян и бросят в темницу за излишнее любопытство. А уж в том, что это был именно он, ни у кого сомнений не оставалось. Ещё свежо было воспоминание о событии, оставившем от местного самогонщика-изобретателя лишь средний палец на левой руке. ***       «Угх… Ксоооооо… К-к-к-урам-м-маа… по-могиии…»       В огромном кратере лежало нечто, лишь отдалённо напоминающее прямоходящее живое существо. Дымящиеся головешки, торчавшие во все стороны из обугленного бревна, на поверку оказались ногами и руками. Обезображенный отросток с невесть как оказавшимися там человеческими зубами — головой. Бревно — само собой торсом. Человек практически не дышал, лишь ритмичные судороги указывали на то, что он всё ещё жив. А ещё тишину разрывало шипение. Этот звук издавала изувеченная и сожжённая дотла плоть. Судороги усилились и от общей массы начали отваливаться крупные, чёрные куски, обнажая красные жгуты мышц, стремительно обрастающие новой, розоватой кожей. Мало кто мог похвастаться тем, что видел регенерацию джинчуурики вживую. Одновременно прекрасное, и вместе с тем ужасающее зрелище.       Кольцо вокруг кратера сужалось. Осторожно ступая по покрывшейся твёрдой коркой земле, несколько мужчин в длинных плащах, с вышитым на спине каждого клановым знаком, сложили руки в печать концентрации и их глаза вспыхнули красным светом. Привлечённые столь мощным всплеском чакры, патруль заложил небольшой крюк в маршруте следования. Добравшись до края, все они застыли, воздух вокруг них замерцал едва заметным синим свечением. Шипение внизу прекратилось и последний кусок пепла развалился на мелкие кусочки, обнажив лицо неизвестного. Шесть полосок, метка зверя. Выдавив глухой стон, он снова сжался в судорогах. После очередной, особенно сильной, тело сжалось в комочек и изо рта был исторгнут крупный сгусток практически чёрной крови. Тем временем, один из пятерых в плащах уже спустился вниз и приблизился к человеку достаточно близко для нанесения удара мечом.       — Кто такой? Как зовут? — ответом послужил ему очередной полустон-полухрип. — От полученного мной ответа зависит твоя жизнь… Тайчо! — мужчина повернулся назад, к своим. — Он только хрипит и дёргается, что делать-то с ним? — Кончай, — на лице командира отряда, словно высеченном из камня, не дрогнул ни единый мускул. — Если взрыв устроил он, то неизвестно на что ещё может быть способен. — Прости, парень. Ничего личного, но понимаешь, у нас тут война, — можно было поклясться, что он даже проявил некоторое сочувствие. С тихим звоном бритвенно-острый клинок рассёк воздух.       Остриё беспрепятственно вошло прямо в грудную клетку, пронзив сердце. Но вместо мгновенной и безболезненной смерти, приговорённый задёргался ещё сильнее. Огромная, полупрозрачная когтистая лапа с громким гудением вырвалась из тела, схватила мужчину и, сжав с ужасающей силой, превратила пышущего здоровьем воина в изломанную куклу. Слитный хор четырёх глоток возвестил о применении техники стихии огня и кратер превратился в полыхающий котёл. Следом пошла ещё одна, ещё сильнее, щедро наполненная чакрой. Прикрывая лица рукавами, они отскочили на безопасное расстояние и рассредоточились в ожидании окончания техники. Долго стоять им не пришлось. Из кратера, вытягивая вслед за собой хвост из насыщенного чакрой пламени, вырвался живой факел, окутанный золотистой энергией. На мгновение джинчуурики исчез, а затем последовал хлопок, куда более громкий, чем привлёкший внимание Учиха всплеск фона. Все четверо взорвались буквально изнутри, выбрызгивая содержимое черепной коробки. Окутанный покровом, парень застыл в воздухе и неминуемо упал бы на землю как мешок с картошкой, но хвосты аккуратно опустили находящегося в прострации джинчуурики вниз. Сознание померкло, сливаясь в неразборчивую кашу образов и красок.       Знакомые тоннели, но абсолютно сухие и хорошо освещённые. К ним он привык, как к отражению в зеркале. Впервые оказавшись тут, он, совсем ещё мальчишка, был жутко напуган и подавлен. Теперь же пространство печати стало вторым домом. По гладким каменным стенам струилась тонкая вязь символов, словно указывавшая верное направление. На самом же деле это были направляющие контуры для безопасного вывода огромных объёмов чакры, не позволявшие лопнуть носителю демона как слишком сильно надутому шарику. Прямо, поворот направо, снова прямо, налево и до самого конца. До огромного помещения с лежащим внутри зверем.       — Ты никогда не поумнеешь, Узумаки, — прогудел Лис, приоткрыв глаза. — Твоё тело ещё не восстановилось, чтобы перемещаться на такой скорости. Если б не я, то лежал сейчас как эти Учиха. — Но почему они? Мы же столько раз делали скачки прямо в гуще боя и никому ничего не было… — Не знаю. Но точно могу сказать, что эта сука Кагуя всё-таки с нами что-то сотворила. Я не чувствую свою вторую половину. Вообще. Помню только как Ооцуцуки попала в тебя своими когтями и всё, дальше тьма. А потом уже взрыв и эти болванчики. Сейчас я тебя подлатаю, а ты выбирайся пока, как можно дальше. Неизвестно кто ещё вокруг шастает, нам лишние проблемы и встречи сейчас ни к чему.       Согласно кивнув, Наруто зажмурился и покинул подсознание.       Пока Узумаки обшаривал тела в поисках трофеев и выбирал подходящую по размерам одежду, из очага полился поток из смеси природной энергии и чакры девятихвостого. Тело привычно отозвалось волной блаженства и ощущения мощи, отчего Наруто ненадолго замер и довольно прищурился. Надев штаны и футболку, выкрашенные в привычные для Учиха цвета, Узумаки пошарил в безразмерных карманах плаща и выудил тонкий свиток. Ничем не примечательная карта страны Огня, которая разве что не отображала некоторые мелкие города. Слева в углу были какие-то зашифрованные пометки. Джинчуурики выпятил нижнюю губу и почесал затылок. Когда в Академии проходили занятия по простейшему шифрованию и взлому кодов, он либо спал, либо планировал надрать задницу Саске. Но всё-таки было кое-что необычное в рулоне рисовой бумаги. Приложив руку к шероховатой поверхности, он сконцентрировался на ощущениях. Ровный, практически нулевой фон, за исключением одного места, едва ощутимой отметки чакрой.       «Постой-ка. Курама, это… спираль! Символ Узушио, даттебайо!»       Лис ответил не сразу: «Символ Водоворота, Учиха… Знаешь, Наруто… По-моему, мы действительно влипли».       А ещё, Наруто Узумаки впервые в своей жизни оказался полностью лысым.