Гавриил шёл по коридору держа руки в карманах своей кожаной куртки глубоко погрузившись в свои невесёлые мысли. Не видя ничего перед собой он впервые за долгое время чувствовал замешательство и какое-то странное чувство близкое к беспокойству и лёгкому страху. Неужели он боится?
Архангел усмехнулся своим глупым мыслям и покачал головой желая избавиться от них, но почему-то не получалось. Он себя никогда не ощущал настолько бессильным и ничтожным, как сейчас. Сам себе он напоминал таракана, которого так и хотелось раздавить. Понимание того, что его жизнь зависит от людей давила тяжёлым неподъёмным грузом. Может, Люцифер и был прав — люди действительно мерзкие таракашки, которые думают только о себе. Сколько раз он — Гавриил помогал им? Сопровождал пророка в пустыне, передавая Слово Божие, а Дева Мария? Он передал ей благую весть, но что в итоге получил взамен? Была ли хоть малая толика благодарности от людей, которым он помогал?
И вот теперь, он словно как какая-то крыса сидит в это ужасном здании, боясь высунуть нос, ведь в любой момент по нему могут открыть огонь, наделав не одну дырку в его сосуде.
— Царица неба и земли,
Скорбящих утешение,
Молитве грешников внемли.
В Тебе надежда и спасение
О, не оставь своих детей,
Скорбящих упование,
Не отврати своих очей
От наших скорби и страдания.
Гавриил остановился, когда молитва зазвучала у него в голове. Голос напоминал лёгкую пульсацию в черепной коробке, призывая пойти взглянуть на человека, внезапно вспомнившего о Боге.
Он не смотрел на серые лица людей, которые чуть ли не в панике метались по коридорам. Кто-то из жильцов пытался позвонить своим родным, предупредив, что он не может выбраться из своего дома, но связи не было по каким-то причинам. Видимо правительство позаботилось и об этом, не желая, чтобы возникла всеобщая паника в стране.
Наконец Гавриил смог найти нужную дверь. Осторожно приоткрыв, он заглянул внутрь: небольшая квартира, обшарпанные стены с наполовину оторванными старыми обоями, из мебели был виден лишь кухонный стол и стиральная машинка, стоящая прямо на кухне. Зайдя чуть дальше, Гавриил понял, что это единственная квартира, где вместо электричества источником света были свечи и дневной свет, проникающий в помещение через запылённые окна. На деревянном подоконнике стояли поникшие цветы с сухими листочками, на полу были разбросаны несколько порванных плюшевых мишек. Серая от грязи вата вывалилась из них, подобно пушистому снегу, стояло Гейбу взять игрушки в руки. В некоторых местах стены квартиры были разрисованы акварельными красками или фломастерами, рисунки были яркие и даже весёлые, изображающие счастливую большую семью с тремя собаками и одним котом. Гавриил усмехнулся, представляя себе подобную картину.
Пройдя ещё немного он наткнулся на двоих детей. Девочка сидела в углу рядом с батареей и прижимала к себе мальчика. Гейб не сразу заметил, что молитва в его голове уже затихла, видимо девочка испугалась, когда услышала, что в квартиру кто-то зашёл и замолчала. Присмотревшись получше, архангел заметил, что дети были истощены, словно их не кормили уже около двух недель.
— Привет, — сказал мужчина, присаживаясь перед детьми на корточки. Девочка недоверчиво косилась на него, ожидая какого-то подвоха, а мальчик в её руках по-прежнему не издал ни единого звука и даже не шевельнулся. — Как тебя зовут?
Гейб не знал с чего бы надо начать диалог с испуганным ребёнком. Он не мог понять сколько ей было лет из-за грязного лица и всклоченных волос. Ночная сорочка тоже была грязной и порванной в некоторых местах.
— Меня зовут Гавриил, — из кармана он достал небольшой розовенький леденец и протянул девочке, которая как-то слишком резко повернула голову в его сторону. — Возьми. Не бойся, это очень вкусно.
Ребёнок поднялся на худые дрожащие от голода ножки и прошлёпала по грязному полу, не выпуская мальчика из рук. Остановившись в двух шагах от архангела, она жадно впилась взглядом в сладость, но не решалась протянуть ручку.
— Возьми, — Гейб придвинулся чуть ближе и буквально впихнул ей леденец, осторожно забирая мальчика из рук его старшей сестры.
Через несколько секунд архангел понял — ребёнок, которого он держал на руках был мёртв. Мальчишке на вид не было и десяти лет.
— Где твоя мама? — Гавриил осторожно положил тело ребёнка на деревянный подоконник и найдя какую-то простыню, накрыл.
Девочка указала маленьким пальчиком на соседнюю комнату. Открыв дверь, он ощутил резкий запах перегара и рвоты. В этой комнате не было окон. Нашарив выключатель на шершавой стене, он включил свет сразу же находя среди гор стеклянных бутылок молодую женщину, лежащую прямо в своей рвоте. На старом диване валялся мужчина без штанов. Только взглянув на него, Гавриил понял, что тот впал в алкогольную кому.
— Подожди меня в коридоре, малышка, — сказал Гавриил, улыбаясь малютке, которая кивнула и держа в тоненьких ручках палочку с круглым леденцом пошла в сторону входной двери. Гейб закрыл дверь комнаты, чтобы девочка ничего не услышала. Глашатай никогда не любил, когда дети умирали, особенно по вине родителей, которые не в состоянии позаботиться о своих чадах. — Поднимайся.
Он несильно пихнул женщину в бок. Та начала что-то бурчать себе под нос и вяло отмахиваться, не открывая глаз. Половина её лица было в содержимом когда-то собственного желудка, волосы собраны в непонятный скомканный пучок, чёрная футболка в жирных разводах, насквозь пропахшая потом, пролитым пивом и ужасно приторным одеколоном. Настолько большой букет отвратительных запахов вызывал головокружение, хотелось поскорее выйти отсюда на свежий воздух, но Гавриил сжал челюсти до скрипа зубов и терпел.
— Я сказал: поднимайся! — он схватил её за локоть и рывком поставил на ноги. Пару раз женщина чуть не упала и, с трудом разлепила глаза, непонимающе глядя на Гавриила.
— Ты хто? — промямлила она, шатаясь из стороны в сторону. — Шо нада?!
Обычно Гавриил не мог позволить себе грубости по отношению к любой представительнице слабого пола, но похоже иногда стоит делать исключение. Он повёл её в ванную, не обращая внимание на маты и вялое сопротивление. Несколько раз Гейб останавливался и поднимал пьяную мамашу на ноги, ведь та была слишком пьяна, чтобы нормально идти.
— Я не хочу купаться, — выдавила женщина, когда Гейб с трудом затащил её в ванную. — Отвали!
Он несильно пихнул её в небольшую кабинку и включил холодную воду. Женщина завизжала и попыталась уйти от холодных капель, но Гавриил не выпускал её до тех пор, пока взгляд в карих глазах хоть немного не прояснился. Глашатай присел на корточки, выключив воду, наблюдая, как она непонимающе оглядывается по сторонам, словно не узнавала собственный дом.
— Ты ещё кто? — хрипло спросила она, не делая попыток подняться с пола кабинки. — Где Макс?
— Макс отдыхает, — сухо ответил Глашатай, всматриваясь в карие, как талый шоколад, глаза женщины. Он легко заглянул ей в голову, читая прошлое и видя будущее. — Если соскучишься по дочке, то я живу на третьем этаже в шестьдесят девятой квартире.
— Чего?! Лина! — она тут же подорвалась едва не поскальзываясь на мокром полу. Гейб не стал её держать, когда она вылетела в гостиную, находя там труп своего младшего ребёнка одиноко лежащего на подоконнике между увядшими цветами. — Мика?.. С-сыночек?.. Н-но как же так? Я же… Мы же… Где она? Где она?!
Женщина рванула к входной двери, не обращая внимание на рвотный позыв и головокружение. Гавриил не дал ей выйти из квартиры ловко перехватывая женщину за плечи и обращая её влажное лицо к себе.
— Ты больше никогда не посмеешь и пальцем тронуть свою дочь, — передумал Гавриил и в его голосе послышался жёсткий металл. Женщина ощутила, как внутри всё сжимается от страха. — Она не рабыня, чтобы собирать деньги тебе на бухло.
— Уйди! Она моя дочь!
— Больше — нет.
— Ты не имеешь право забирать её! Это противозаконно!
— Посмотри в окно, женщина! Сейчас никому нет дела до твоего закона! — усмехнулся Гавриил, он подвёл её к окну. Там по-прежнему стоял наряд полиции. — Та-да! Мы в карантинной зоне, малышка! Ты чуть не пробухала всё грядущее веселье!
— Я должна увидеть её! Дай мне увидеть Лину! — она вцепилась в край куртку Гавриила холодными пальцами, смотря на него большими слезящимися глазами. — Я больше не буду пить, только дай мне увидеть дочь!
— Будь на моём месте мой друг, то он может быть поверил тебе, — Гейб убрал её руки от себя и усадил на стул. Аннабель Миллер раньше была бухгалтером и пользовалась популярностью у мужчин, мечтала поехать на море и жить не зная никаких проблем вместе с любимым, но жизнь повернулась совсем в другую сторону. Аннабель потеряла работу, муж ушёл к другой женщине, более успешной и молодой, а она спилась, родив сначала дочку — Лину, а потом непонятно от кого сынишку. Женщина пыталась бросить пить несколько раз, но всё время срывалась, забывая обо всё на свете. Лину она заставляла клянчить деньги сидя у входа в церковь. Именно сидя у порога во время службы, девочка услышала молитвы и запомнила некоторые из них. Аннабель редко приносила на собранные деньги еду, в основном всё что было на столе — бутылки слишком дешёвого коньяка или вина. Иногда она приносила домой сухую булку хлеба и тогда у детей был настоящий пир.
— Но я не он. Я не поверю тебе, ведь я вижу, когда ты врёшь ибо ложь придумал мой старший брат.
~✡~
Бальт уже в третий раз менял повязку на руке Кастиила. Рана выглядела немного лучше, совсем немного. Гной продолжал вытекать из дырочек и запах лишь усиливался. Бальтазар морщился от отвращения, но заставлял себя накладывать сделанную Гавриилом пахнущую травами мазь и перевязывать руку Каса. Француз не мог дождаться, когда придут те две здоровенные обезьяны, чтобы перекинуть все обязанности сиделки ни них.
— Заходи, — Бальт обернулся на голос Гавриила и тут же подавился воздухом, когда увидел, как его друг держит за руку маленькую оборванку. — Это Бальтазар.
— Э-э… bonjour*… — ангел не заметил, как выронил бинт из своих рук от переполнявшего его удивления. Нет, он догадывался, что его друг любил детей, ведь сам почти был как ребёнок, но чтобы настолько? — Гейб, можно тебя на пару ласковых?
Усадив девочку за стол, архангел проследовал за Бальтом в соседнюю комнату.
— Я не понял, это что ещё за… пуговка? Откуда ты её откопал?
— Её зовут Лина, мать алкашка живёт… жила на первом этаже этого дома, отец покинул семью, младший брат умер несколько часов назад назад.
— Ты убил мамашу этой обезьянки? Ты серьёзно?!
— Никого я не убивал, — выдохнул Гейб. — Просто стёр ей память. И всё.
— Зачем?! Куда ты эту мелочь девать будешь?! У нас тут такое дерьмо, а ты в детский садик решил поиграть?! — недоумевал Бальтазар, размахивая руками в стороны, не зная, как по-другому выразить своё недовольство.
— Я не говорил, что буду с ней возиться, — ответил Гавриил, поглядывая в сторону кухни, где сидела девочка. — После того, как всё закончится, найду ей нормальную семью.
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — смягчился ангел, вдруг понимая насколько очеловечился его друг. Бальт взглянул на ребёнка, замечая на её коленках мелкие ссадины и небольшой синяк на острой скуле. — Ладно, хрен с тобой! Хочешь быть заботливой мамочкой — пожалуйста. Только меня не втягивай.
~✡~
Сэм и Дин провели небольшой осмотр жителей дома на явные признаки заболевания и, к счастью, все были здоровы. Правда, в одной из квартир Винчестер-старший нашёл немного поехавшую женщину, которая утверждала, что её дочь забрал инопланетянин с шестью крыльями. А её дружок в соседней комнате был в алкогольной коме и охотниками пришлось привести его в чувства.
Окончив работу, они посоветовали всем зайти в свои квартиры и как можно крепче закрыть двери и не выходить до самого утра. Люди послушали, ведь они были слишком напуганы происходящим, чтобы спорить. В квартире Бальта и Гейба они обнаружили девочку, уплетавшую за обе щёки горячую яичницу, которую приготовил Гавриил. Архангел крутился на кухне, пока Бальт пытался найти несколько одеял для нежданных гостей.
— Привет, — Дин сел за стол, смотря на бледное личико девочки с большими серыми глазами. На девочке была надета мужская футболка, но на ней вещь напоминала неудачного вида платье. — Ты чья будешь, красавица?
— Моя, — не задумываясь выпалил Гавриил, ставя перед девочкой стакан апельсинового сока. — Нашли старуху?
— Нет, — ответил Сэм, смотря на бледное, как снег, лицо Каса. — Приходил в себя?
— Пару раз, — Бальт бросил на пол две большие подушки и фиолетовый плед с белыми пятнышками. — Нёс всякую хрень на енохианском.
— Как думаете сколько они нас тут продержат? — спросил Сэм, беря одну из подушек и закидывая её на раскладное кресло.
— Не думаю, что они нас вообще выпустят, Сэмми. Если то видео увидело правительство, то им проще всех нас тут положить, чтобы избежать массовой паники, — Дин не заметил, как девочка перестала кушать и теперь смотрела только на него.
— Дин, — младший охотник взглядом указал на ребёнка.
— Это… то есть… всё будет хорошо! Без сомнений! Мы все купим себе по кукольному домику и…
— Мальчики не играют в куклы, — серьёзно ответила девочка, заставив Дина прикусить язык. — Не надо говорить, что всё будет хорошо… когда всё не так. Я видела лицо тёти Агнес и оно… было грустным. У всех лица грустные… Это потому что все боятся бабушку Маргарет?
Они молчали. Никто из них не знал, как сказать девятилетнему ребёнку всю страшную правду. Что для большинства людей в этом доме эти дни могут быть последними. Что никто из них пока не знает, как выбраться из ловушки. Что мир может рухнуть в одночасье, если они не узнают, что за вирус находится в этом доме. Что уже ничего не будет, как раньше.
