Камень опенула

      Тишина наступила так внезапно и так оглушительно, что Эрика физически ощутила, как мир трещит по швам. Точка невозврата позади. Все, что Эри могла натворить, она натворила. Сейчас остается только ждать и молиться, чтобы выбор оказался верным.       Дейр несколько раз медленно моргнул, словно осмысляя сказанное. Приподнял уголок рта — мол, это же шутка, да? Нужно смеяться? Но завидев чересчур серьезное лицо Эрики, резко отшатнулся на середину комнаты.       — Что? — прохрипел он и нервно усмехнулся. — Прости уж за прямоту, но ты вообще поняла, что сейчас ляпнула?!       — Да. Поняла. И мне тоже от этого не по себе. Но…       — «Но...»? Какое тут еще может быть «но»?! Ты обвинила Ила в предательстве!       — У меня есть доказательства! — топнула ногой Эри и тут же снова поникла. — Я тоже не верила сначала. Но теперь нужно забыть о чувствах и начать размышлять рационально. Забыть о том, кто друг, а кто враг. Потому что сейчас между этими словами нет никакой разницы.       Она подняла на иллюзиониста глаза. Тот хмурился, тяжело дышал, но молчал. Ждал.       Ждал, когда Эрика падет достаточно низко, чтобы предать друга и спасти врага. И Эри вновь заговорила…       Рассказ вышел не таким, каким его слышала Лилия. Эрика выдавала факты один за одним, четко и коротко, как будто вгоняя гвозди в крышку гроба. Утайка мыслей, странное выздоровление, фотографии, снотворное, пузырек. Все улики, безо лжи. Только правда. Режущая сердце, колющая глотку чистая правда.       Дейр молчал. Слишком долго. Эрика закончила уже, наверное, минут пять назад, а он все не двигался с места, глядел себе под ноги и поджимал бледные губы. Эри слышала, как оглушительно стучит ее сердце — казалось, каннор слышит его тоже. Прислушивается, пытается уловить что-то, что сказало бы — это неправда. Или хотя бы что Белуха сожалеет.       И она сожалела. Сожалела, что все так вышло, но не испытывала ни капли стыда, что все рассказала. Так должно быть! Если Ил… преступник, то должен быть наказан. Да. Именно так! Разве нет?..       Лио оторвался от шкафа и в два шага подошел к Эрике. Вцепился в плечо и резко прорычал:       — Не будь ты девушкой, я бы тебе прямо сейчас врезал.       Эри глубоко вдохнула и потупила взгляд.       — Дейр, мне действительно тяжело об этом говорить…       — Да что ты?! — он оттолкнул ее от себя и скрипнул зубами. — Ну, тогда я спокоен, Белуха! Ведь тебе тяжело, когда ты пытаешься отправить своего друга на плаху!       — А что мне остается?! Стоять и смотреть, как ты отправляешь на нее другого моего друга?! — попыталась повысить голос Эрика.       — Я обвиняю преступника.       — Ты не знаешь, что он преступник!       — Он инси…       — Это не доказательство! Он вернее вашему лагерю, чем многие канноры! И дело-то не в убийстве, да? Он просто удобный! Все проблемы разом решатся, если Оливера не будет, так?! И тебе просто нужен повод, чтобы его вышвырнуть! У тебя же на острове все неспокойно, на тебя же покушались! — уголки глаз защипало, а голос сорвался и переменился. — И ты с чего-то решил, что все это из-за него! Тебе было бы на руку, если бы он оказался предателем! Настолько, что ты не хочешь даже мысли допустить, что может быть виноват кто-то еще! Ну конечно, он ведь инсив! Тебе ведь при нем даже не пообжиматься с Вирдж…       — Не смей произносить ее имя! — рассвирепел иллюзионист и стиснул кулаки. Эри на мгновение показалось, что он ее все-таки ударит. Но, к счастью, «синий» своим принципам был верен. — Не смей!..       — Не указывай мне! Я тебя не боюсь.       — Я имею полное право тебе указывать! Заруби себе на носу, Белуха: это не ты нам нужна, а мы тебе. Или ты думаешь, инсивы просто так после смерти Керш на тебя забили? Нет, мы тебя защищали! Отводили внимание, путали следы. Без нас ты бы уже валялась в гробу и гнила бы в свое удовольствие! И нам никакого труда не составит пнуть тебя за порог на растерзание «желтым»!       Его слова ножом резанули по сердцу. Больше всего на свете Эри боялась, что Дейр просто ее вышвырнет. Но ведь есть причина, по которой он так еще не сделал!.. Смелости убавилось вдвое. Но это ради Оливера!       — Я опенул! — куда менее уверенно выдала она. — Без меня Каннор сам будет гнить в гробу.       — Кто ты Каннору?! — ткнул ее в грудь парень и оскалился. — Ты не ближе к лагерю, чем любой другой мимо проходящий опенул. Ты всего-то оказалась в нужном месте, в нужное время — и просто попалась на глаза! Мы приняли тебя, поклялись защищать, а ты — что ты сделала для лагеря? Да ни разу даже способности не использовала! Чертов инсив сделал для Каннора больше! Ты все еще среди нас, потому что нам попросту не хочется тратить время на новые поиски. Так что ты не имеешь ни малейшего права обвинять кого-либо из моих солдат!..       Его прервал резкий скрип петель. Дверца шкафа робко приоткрылась.       Дейр покосился на гардероб, медленно выдохнул и отступил. Эрика до треска стиснула зубы. В груди закипала злоба. Это она ничего не сделала Каннору? Да если бы не Эри, Керал уже давно вырезала бы половину «синих», а сам Лио прозябал бы в ее подвалах! Она сделала Каннору больше, чем кто-либо еще! Больше, чем Ил, который жил на острове с самого рождения!       — Ты думаешь, он всегда честен с тобой?! — резко выдала Белуха. Внутри что-то с треском переломилось. Дейр замер, положив руку на ручку дверцы. — Думаешь, никогда не обманет, не предаст, потому что вы друзья? Да он врет тебе. Постоянно!       Парень оглушительно топнул ногой и развернулся. Полы плаща всколыхнулись, как крылья стервятника. Эрика гордо вскинула голову. Она не боится. Самое страшное в ее жизни уже случилось.       — Еще одно слово, Белуха… — грозно начал Дейр, но девушка его тут же перебила:       — После сражения в Драконовой пасти!       — Откуда ты…       — Он сказал тебе, что спалил портупею! А на самом деле он использовал ее, чтобы перевязать раны. И не кому-нибудь, а инсиву! Лилия все видела, но не сказала, потому что надеялась, что это единичный случай.       — Это… и есть единичный случай, — рыкнул каннор. — Я не собираюсь верить на слово какой-то «сиреневой». Но даже если и так, то битва в Драконовой пасти, позволь напомнить, была два с половиной года назад. Мы были детьми, да и Ил долгое время отличался своим… — Он поморщился, — Великодушием. Уверен, сейчас он с радостью выпустит кровь любому инсиву, который попадется ему на пути.       — Сейчас? — Эрика усмехнулась и шагнула вперед. На задворках сознания она подметила, как сильно сейчас напоминает Анель. — А как насчет, не знаю, год назад?       Дейр прищурился. На щеках заиграли желваки. Напряжен. Вот только непонятно — Эрикой или ее словами.       — Год назад было сражение на Каннорском хребте. Там он проявил себя как хороший солдат, — проговорил он с уже меньшим запалом. А спросил и вообще с интересом, — К чему ты ведешь?       — К тому, что пока действительно хорошие солдаты сражались, Ил сидел в укромном местечке и ждал, пока кто-нибудь другой возьмет командование. Инсивы его, конечно, нашли. Но Ил до сих пор жив, так что выводы делай сам. Все с его слов, без утайки! — Эри пожала плечами. — Кто знает! Может, будь он посмелее, Каннор бы и не предало столько народу.       Последнее предложение ударило точно в цель — Дейр оцепенел. Медленно опустил руку, синий камень на шее перестал так отчаянно мерцать. Эрика была готова плясать от радости. Да, раскрывать чужие секреты плохо. Но если Ил ей в следующий раз по секрету скажет, что собирается человека убить — она что, не предупредит никого? Это уже не шутки!       Но минутная победа обернулась поражением. Дейр с прежней уверенностью подошел к Белухе, крепко вцепился ей в плечо и прошипел прямо в лицо:       — Закрой. Свой. Рот.       — Но Дейр!..       — Захлопнись! — Он глубоко вдохнул и продолжил подрагивающим голосом, — Я не хочу больше слушать этот твой бред. Ил никогда меня не предаст. И если тебе, — Дейр сделал ударение на последнем слове, — Так нужно подтверждение, то я докажу, что он никогда не перекинется к инсивам.       Эрика едва сдержала улыбку. Есть шанс!       — Устроишь что-то вроде проверки? — с придыханием выпалила она.       — Не знаю, — Каннор скрестил руки и постучал пальцами по предплечью. - Возможно. Это я уже сам решу.       — А если он провалит?       — Он не провалит.       — И все-таки?       Лио прищурился:       — Белуха, я скорее перед инсивом извинюсь, чем поверю, что Ил меня предаст.       Эри закивала:       — Значит, если он не пройдет проверку, ты оправдаешь Оливера и попросишь прощения?       — Да как тебе угодно! — закатил глаза Дейр. — И в лагерь возьму окончательно, без испытательного срока. Потому что Ил не может быть за инсивов. И когда ты в этом убедишься, ничто уже не помешает мне избавиться от этой поганой «желтой» крысы…       Он рвано развернулся и зашагал к шкафу. Эрика глядела ему ровно между лопаток, словно пыталась прожечь насквозь. По душе растеклось приятное теплое чувство, а на языке сладким ядом перекатывался вкус победы. Да, с разумом договориться всегда легче, чем с сердцем. Дейр может не верить, но Эри-то знает, что удача теперь на ее стороне. Надо только подождать немного. Все решится само собой.       Воздух вздрогнул, и Эрика осталась в комнате одна.       На выходе она столкнулась с Илом. Тот широко ей улыбнулся и тут же перевел взгляд на обои. Снова прячет глаза — уже не удивляет.       — Дейр ушел? — поинтересовался подселенец.       Он нервно одергивал рукава черного плаща, который, отчего-то, надел, а не повязал на пояс, как обычно. А спросишь — отмажется. Скажет, что холодно или какую другую ерунду. Все, лишь бы не показывать больше перебинтованную руку…       — Да, — коротко ответила Эрика и вздернула нос.       — Хорошо, — кивнул Ил и снова приподнял уголки губ, как будто пытался убедить — смотри, я улыбаюсь! Я такой же, как прежде! Лицемер… — Эри, я могу с тобой поговорить?       Белуха нервно скрестила руки на груди.       — Сейчас?       — Ну… да. — Он почесал затылок. — На самом деле, мне давно уже надо было завести этот разговор, но момента подходящего не было!       — А для разговора нужен был подходящий момент? Он настолько серьезный?       — Да… То есть, нет! Не очень, на самом-то деле… Просто чем раньше, т-тем лучше!       Мнется, заикается и снова — снова! — отводит глаза. Эрика с силой вцепилась пальцами в собственные плечи, чтобы успокоиться. О чем подселенец хочет поговорить?! Признаться в чем-то?! Признаться?!       — Ладно. Хорошо. Давай поговорим.       — А-а-а… Может, пойдем прогуляемся? Погода хорошая. А то мы с тобой как ни выйдем на прогулку, так все ночью и обязательно с какими-нибудь неприятностями!       В грудную клетку словно врезался кусочек льда. Руки от ужаса затрясись. Эрика испуганно отшатнулась, но сразу же попыталась взять себя в руки. Хоть и получалось с трудом.       — На прогулку, т…то есть наедине, — быстро проговорила она, облизнув пересохшие губы. — Одни.       — Да, — кивнул Ил. Добродушная улыбка показалась чересчур фальшивой. — Наедине.       Эри покосилась на дверь в комнату Ками, на окно, на все другие пути отступления. Рой вряд ли что-то успеет сделать, бабушка не услышит. До соседей добежать тоже можно не успеть…       — Ну, ты же сказал, что это неважно, так давай отложим на попозже, — оттараторила Эрика. — Мне после промывки мозгов от Дейра меньше всего хочется разговаривать на серьезные темы.       — О, это и не серьезная тема даже! Так, ерундовина, ха, просто кое-что, о чем ты…       — Тем более! — Девушка нехотя хлопнула друга по плечу, как по раскаленному утюгу, и поспешила по коридору в сторону спальни. — Я бы хотела отдохнуть, ладно?       Ил стоял на месте пару мгновений, но в несколько шагов с ней поравнялся. Эри опасливо скосила на него глаза. Ножа, вроде нет. Или просто прячет так, что не видно. Он ведь не может задушить голыми руками, нет?..       — Тогда как насчет вечера? — снова заулыбался Ил.       Так внезапно, что Эрика едва не вздрогнула.       — Вечера? В смысле, поговорить вечером?       — Ага! Ну, когда ты отдохнешь. Поговорим?       Они остановились у порога. Парень все также смотрел на стены, на потолок, на пол — куда угодно, только не на Эри.       — Зн-наешь, я как-то не настроена на разговоры. Не хочу срывать на тебе свое плохое настроение! — отчаянно оскалилась девушка и заскочила в комнату, тут же хлопая дверью.       И плечом подперла, для верности.       Сердце колотилось, как бешеное, а в уголках глаз почему-то неприятно щипало. Эрика медленно сползла вниз и вцепилась руками в волосы.       Там, по ту сторону двери, стоит убийца. Который только что ей улыбался. С которым она ела за одним столом, жила под одной крышей. Убийца и друг! Ее лучший друг, который…       Эри всхлипнула и прижала ладони к лицу, чтобы, во что бы то ни стало, не дать слезам власти. Нельзя, нельзя проявлять слабость. Не сейчас, когда опасность так близко. В коридоре послышались удаляющиеся шаги.       Друг ушел. Остался только враг.

***

      Анель глядела на массивную дубовую дверь перед собой и едва ли не впервые за долгие годы по-настоящему боялась. В голове уже выстроились тысячи возможных вариантов на ближайшие пару часов, вот только все они приводили к одному и тому же.       Нет. Раз уж пришла, так стоит довести дело до конца. Бежать от проблем — последнее дело. Да и, Анель, если сбежишь, беды не миновать. А так есть шанс. Крохотный, совсем не видимый, но шанс.       Ледяная ручка под ладонью неприятно скрипнула, петли повторили. Подселенка строго поджала губы и, гордо вскинув голову, пересекла порог.       В зале стояла гробовая тишина. Холод пробирал до костей. Пусть стены и были украшены золотом, янтарем и желтым стеклом, но теплые цвета сейчас казались морозными. Сквозь высокие треугольные окна пробивался свет луны, смешанный с пламенем сотен факелов. Блики бестелесными рыбами пересекали мраморный пол, будто застывшее озеро, и терялись в полукруглых рядах кресел. Анель бы даже восхитилась подобной красотой, будь она хоть на толику более романтична. А вот Оливеру бы наверняка понравилось.       Ха, наверное, она сходит с ума. Одновременно желать, чтобы ключик оказался здесь, и молить, чтобы этого не случилось.       Все присутствующие встали. Кроме двоих: обвиняемого и обвинителя. Керал занимала каменный постамент, как всегда напыщенно грозная. Черный плащ едва доставал ей до пят. А прежде волочился по земле. Ох, конечно, то ведь был старый плащ. Сгоревший вместе со старым телом.       Грэг сидел посередине зала, прикованный длинными медными цепями, которые тянулись до самых стен и терялись в густой тени. Под преступником — от этого слова Анель сильно затошнило — мраморными разводами растекался алый цветок. Подселенка слишком хорошо знала, от чего это ржаво-красное пятно на полу…       Нет, это цветок. Оливер дарил ей цветы, когда был маленьким. Грэг всегда оставлял небольшой букет, если Анель чувствовала себя разбитой. И на свадьбе было так много цветов: орхидеи, вьюнки, ландыши, белая сирень…       — Госпожа Марьер, — протянула Керал, вытягивая шею — капюшон при этом натянулся почти до подбородка. Инсив дрогнула. Командир никогда не называла ее по фамилии. И стоило об этом подумать, как голос Керал смягчился. Модулятор перестал скрежетать. — Анель, милая Анель. Разве ты не должна быть занята?       — По Уставу, преступления, совершенные низшими и средними чинами рассматриваются минор-Сигиллой под началом авитара. — Подселенка, непривычно хладнокровно вычитывая заученный текст, пересекла зал и подошла к судейскому постаменту. — Занята или нет, я обязана вести это заседание, — и улыбнулась, так язвительно, как только могла. — А вам, при всем уважении, находиться здесь вовсе не обязательно.       Керал не отвечала — ждала официального приветствия. Но Анель не хотелось прикасаться к камню.       Анель хотелось плюнуть этой мрази в лицо.       — Мне лишь подумалось, — медленно проговорила главнокомандующий спустя минуту тугой тишины, — Что ты не сможешь быть достаточно объективна. Обвинять собственного мужа…       — О, Керал, оставьте сложные думы мне, — Анель вскочила на постамент. «У вас это все равно не получается, госпожа без имени». — Разве не на то мне дан статус советницы? Я имею достаточно опыта, чтобы вести любое дело, можете не сомневаться.       Керал поднялась с узорного судейского кресла, обитого черным сукном. Анель теперь оказалась едва не на голову ее ниже, но подселенка все еще чувствовала себя так, будто нависала над командиром, как Дамоклов меч.       — Конечно, — заскрипел измененный голос. — Учитывая твое родство с уже тремя предателями, я ни мгновения не сомневалась.       Интересно, сколько еще покушений сумеет пережить эта гадина?       Анель глубоко вдохнула. Какие же еще были цветы? Белые розы, астры, ромашки…       — Однако приговор уже вынесен. — Керал сложила руки за спиной и обернулась к безмолвно сидящим вокруг обвиняемого инсивам. Их там было человек сто, наверняка по всему лагерю собирали. Самых вольнолюбивых. — Твой героизм никто не оценит.       — Вынесен? — дернула бровью Анель. Внутри разрывались миры, рушились, как карточные домики, целые вселенные, все медленно погибало в огне, но девушка сумела нацепить привычную полуулыбку. — Хм, как интересно. Пять минут после начала — и сразу вердикт. Снимаю шляпу перед беспристрастностью и справедливостью вашего суда, мажортеста.       Сейчас она страшно напоминала Оливера. Или, вернее, Оливер напоминал ее.       — Критикуешь Сигиллу? — прошипела Керал. В зале пронесся напряженный шепоток. — Так, может, это не Штейну нужно сидеть там, а тебе? Погляди! Как ты будешь прекрасно смотреться в цепях! Смотри же!!!       Анель насилу отвела глаза от командира и покосилась на Грэга. Он сидел, понурив голову, смотрел в пол пустыми глазами, его лицо приобрело белый оттенок, и казалось, что он уже мертв. Ладони, окольцованные тяжелыми кандалами, в полумраке бликов и далекого огня выглядели деревянными, как у резной куклы, а кончики пальцев посинели от холода. Анель чуть не вывернуло наизнанку. Нет, надо держаться.       Ей все равно, ей все равно, ей все равно!..       — Могу я узнать приговор?       — Дизнитрация, — хмыкнула командир, через модулятор послышались смешки. — Это же очевидно.       — Как по мне, вы субъективны, Керал, — точено проговорила Анель, переводя взгляд на сотни равнодушных лиц вокруг. Все эти лица смотрели на нее. И никто — на плененного. — Покушение на собственную жизнь…       — Ты по-прежнему осуждаешь мои решения?       — Нет, Ке…       — А мне кажется, что осуждаешь. Будь послушной, Анель. Так будет легче — для тебя, для меня. И для твоего благоверного.       Керал бесшумно, как призрак, соскользнула с постамента и медленно приблизилась к одной из массивных цепей. Положила на звенья руку и, как паром по реке Стикс, двинулась в сторону Грэга. Пальцы того слегка дернулись, но тело и лицо оставались неподвижными. Никакой реакции.       Не хочет показывать страх? Или страх не дает показать ничего?..       — Я уже не раз шла тебе навстречу, — говорила Керал. — И этот — не станет исключением. Пожалуй, ты и правда заслужила право выбора. Подойди сюда, Анель.       Анель не могла не подчиниться. В абсолютной тишине каждый ее вдох отдавался эхом от стен. Будто и не было многочисленных наблюдателей, будто их здесь всего трое: она, Грэг и Керал. Подселенка чувствовала, как смывается грим, сползает маска, которую она так усердно носила днем и ночью. Как под тяжестью чувств что-то ломается в сердце.       — Ближе, ближе. Вот умница, — злорадствовала гипнотизерша.       Стоило Анель подойти почти вплотную, как Керал схватила ее за руку и насильно впихнула холодный клинок в ладонь. Автоматически Марьер вцепилась в рукоять, как будто это могло ее спасти.       — Всем известна поговорка: опенулы сами решают, что ждет их за дверью, — продолжала командир, обходя подчиненную по кругу. — Но я думаю, что все мы способны писать свою судьбу. Принимать решения, правильные и неправильные. Опенулы отличаются лишь тем, что имеют множество путей, тогда как нам, чаще всего, предоставляется всего два: действовать или отступить.       Душу окатило морозом. Керал захохотала:       — Ну же, Анель! Теперь выбор лишь за тобой! Либо ты даришь своему возлюбленному быструю и желанную смерть, либо я. Но уже по-своему. На что ты хочешь обречь его: на вечные страдания меж двух миров или на гибель от руки той, кого он любит больше жизни?!       Анель сжала чужой кинжал так, что тот едва не пошел трещинами. Она смотрела на сгорбившегося пред ней Грэга, но перед глазами мелькали совсем другие картины. Вся жизнь — от раннего детства до этого мгновения. От того, как Анель лазала по черным узловатым деревьям под пристальным присмотром пепельных глаз. От того, как они тайком пробирались на кухню после комендантского часа, и дежурная с ласковыми глазами выдавала им горстку сушеных яблок. От того, как он сидел в ее комнате и бережно обрабатывал мелкие раны, тихо ругаясь под нос, как можно быть такой неаккуратной. От того, как он робко подглядывал за ней из-за угла, способный решить любую ее проблему, но не способный произнести три самых простых и самых сложных на свете слова. От того, как они глядели на звезды и мечтали о том, чего никогда не будет. От того, как они достигли того, чего никогда не могло быть. От белых тюльпанов, белых жемчужин, белого платья и присланных кем-то кровавых маков.       До настоящего, в котором Анель опускается на колени рядом с Грэгом и прижимает белое лезвие к его такой же белой коже.       Паникер, словно лишь очнувшись, вздрогнул от этого прикосновения и поднял пустые глаза. В их глубине мелькнуло что-то знакомое, но давно забытое. Анель захотела опустить веки. Но не могла.       У канноров есть глупая легенда. Что Смерть, чтобы заманить человека в свои объятья, обращается тем, кого этот человек больше всего любил при жизни. За кем бы последовал даже на ту сторону. Анель никогда не нравились истории «синих». Чем бы они ни начинались, что ни ложилось бы в основу: дружба, семья, любовь — все всегда сводилось к смерти. А сейчас подселенка чувствовала себя героиней одного из таких мифов.       — Анель… — тихо-тихо, неслышно проговорил Грэг, и девушка едва не взвыла от отчаяния.       Он наверняка даже не понимает, что происходит. Анель же знает, как такие дела делаются! Напаивают обвиняемого какой-нибудь дрянью, чтобы не возникал и не брыкался! Словно погружают в сладкий сон — от которого человек уже не успеет проснуться. Дайте Анель хоть кто-то этого же отвара. Чтобы не видеть, не делать, не запоминать!       — Я здесь… — ответила она прежде, чем сумела сообразить. Голос звучал слишком надломлено и хрипло. Совсем по-чужому.       — Анель, — вновь шепнул паникер и приподнял уголки потрескавшихся сизых губ.       Рука, сжимающая нож, задрожала, и лезвие грозилось раньше времени пресечь чужую жизнь. Анель нервно сглотнула. Раньше какого времени? Раньше того, как он окочательно очнется и поймет, кто собирается перерезать его глотку?!       Ну же, черт возьми! Сейчас или никогда!       Анель не пошевелилась.       — Хм, похоже, хладнокровная госпожа Марьер проявила слабость духа? — заржавел металлический голос где-то впереди. Подселенка подняла глаза, но из-за стоящих в них слез видела лишь черную монолитную фигуру, — И стоило так рваться к власти, если эта ноша тебе не по плечу? Оставалась бы позади, среди прочего сброда. Обустроила бы обычную семью, с любовью, детьми и прочей бесполезной дрянью!       Девушка со всех сил стиснула зубы, лишь бы не выглядеть еще слабее, чем сейчас. Перевела глаза на окружающую их толпу с неизменными, будто мраморными лицами. Анель уже сомневалась, люди ли это вообще? Но нет, вон Кир, как-то стоявший с Грэгом на вахте, Рези, с которой Анель около месяца приходилось делить комнату, Альден, их общий приятель, еще с детства. Те, кого они звали друзьями, теперь просто сидят и смотрят! Даже, уроды, глаза не прячут!!!       — О, Анель, не гляди вокруг, — расхохоталась Керал. Спектакль приносил ей просто неизмеримое удовольствие. — Это только твоя трагедия. Ха-ха, такая взрослая, а ничего еще не поняла! Всем все равно. Пора перестать верить в сказки, крошка Анель. Счастливых концов не существует!       Счастливых концов не существует…       Да, существует счастливое начало, счастливая середина, счастливое продолжение. Но конец счастливым никогда не будет.       А это — конец.       Подселенка зажмурилась. Сердце не стучало. Кровь не бежала по венам. Легкие не принимали воздух. Убить нужно одного человека. А умрут два.       — Если… — порывисто шепнула Анель и прислонилась лбом к чужому, холодному и влажному, как у мертвеца. Наплевать на то, что Керал может услышать. Пусть упивается! Пусть радуется, если ей так хочется! Анель не собирается из-за чужих правил отпускать любимого человека, не сказав самых важных слов! — Если там, за чертой что-то есть, … мы с тобой еще встретимся. Ты только подожди совсем чуть-чуть. И мы снова будем рядом… обещаю…       Грэг разомкнул губы, хотел ответить. Но не успел.       Холодную тишину разрезал приглушенный отчаянный крик. К алому цветку на полу добавился еще один лепесток.