Остров Невезения

Никки зажмурился и махнул рукой: — Ну и ходи с пауком на плече. Пусть он тебя укусит. Этот Дориан был невыносим. Он и раньше без своих шуточек ни шагу не мог ступить. Так ему и надо! Укусит — ему же хуже будет. Ник обошел вокруг дерева, и начал собирать бананы, чтобы утащить их в свое логово. А потом в планах было сходить на другой песчаный пляж и поискать там подарки от моря — вдруг что нужное выбросило. Должна же судьба уравновешивать: на одну большую гадость в виде Дориана она должна была подкинуть, как минимум нож, соль, что-нибудь для розжига и огромную акулу — и то не смогла бы компенсировать этого придурка. — Я назову его «Никки» в твою честь, бельчонок, — невозмутимо ответил Дориан достаточно громко, чтобы белк услышал. Пауков он не боялся. И от недостатка виски не страдал, так что оставил бутылку у Ника. Просто поставил рядом с той пальмой. Паука с плеча он скидывать так и не стал, хоть какая-нибудь, но компания. Смертельно опасная. В глубине души он был слегка задет, что Ник не пошел с ним, хоть это было и обосновано. Очень в его стиле. Но эти сожаления были очень глубоко. На поверхности же — планы по поводу того, как дождаться спасения и не слететь с катушек. Никки притаранил в будку столько бананов, сколько смог донести, обследовал ее на предмет хоть чего-нибудь, кроме прогнивших и рассохшихся досок, но увы. Ни-че-го. Разбитые приборы заржавели и покорежились так, что годились только для арт-объектов по стимпанку, и Ник даже мысленно придумал, что бы он сделал, будь он дома и имей под рукой инструменты. Но здесь все это было абсолютно ни на что непригодным. Да и разобрать прикипевшие детальки можно было только достав бревно и расхреначив им спекшееся скукоженное нечто со стрелочками и рычажками. Пробираясь по джунглям в сторону второго пляжа, который он высмотрел сверху, проходя мимо пальмы, где еле приметная тропинка, которую протоптал Дориан, сворачивала в сторону его части пляжа, Ник три раза плюнул в эту сторону, и прошел было мимо, но увидел подарок, оставленный бывшим под пальмой. Полбутылки виски были просто шикарнейшим подарком, и Ник торопливо свинтил крышку и осторожно-недоверчиво понюхал содержимое. С Дори станется… Но в бутылке таки было виски и Ник, захлебываясь, глотнул сразу три больших глотка, обжигаясь и давясь, но тут же одернул себя, отстраняя бутылку от рта. — Ну, извини, — расставив руки, поклонился он в сторону тропинки. — Но плевки обратно не заберу, Хуятница. Зло на бывшего при встрече не прошло, а возгорелось по новому кругу, и даже по спирали. Зато пробираясь по джунглям к пляжу, Ник повеселел под действием алкоголя и подумал, что у него началась белая полоса: с выпивкой уже сбылось и вечером можно будет напиться, пока он не вышел на пляж и увидел там дохлую огромную рыбину, качающуюся в волнах по песку. «Ну, все, как просил!», — подумал Ник, с опаской подходя к рыбе. Паучище всё-таки где-то проебался. Ну и хуй с ним. Бельчонок тоже проебался, что неудивительно. Зато уродливый шалаш стоял на месте. Насобирав по пути к нему каких-то веток, Дориан решил, что разжечь костер сейчас будет очень кстати. Соорудив заготовки из веток, тонкого тряпья и той уже высохшей книжки, разодранной на мелкие кусочки, он принялся за разведение огня. Сначала попробовал высечь искру из камней, потом тереть палочки друг о друга, но нихрена не получилось. Опять придется греться дедовскими способами, что значит нахуяриться как тварь и завернуться в чужую одежду. Рыба была большая, ростом с Ника. И точно дохлая. Он даже ногой её попинал. Естественно, в голову закрались сомнения — а не отравлена она или сдохла уже давно, но тухлым от нее не пахло. Тоненькая струйка ржавой воды тянулась из-под брюха предположительно акулы, лежащей на песке. Отлив оставил ее на берегу как подарок судьбы, и Ник почесал в затылке: «Что я там просил? Для уравновешивания? Акулу, нож, соль и спички? Пиздец, идиот. Надо было яхту просить, дебилушка». Но ни яхты, ни лодки, ни ножа с солью вокруг было не видно и Ник крепко задумался, что делать дальше. От таких подарков отказываться было нельзя, а то судьба отберет что-то другое взамен. Да и жрать хотелось. Поэтому Никки ухватился за хвост и, упираясь изо всех сил, потащил рыбину подальше на берег, поближе к деревьям. Чтобы приливом не уволокло добычу. Он смог оттащить ее всего метров на десять, дергая рывками, вес у рыбины был приличным, и увидел длинный красный след на песке, тянущийся за ними. Обойдя рыбину вокруг, там, где упирается красная линия в нее, Никки заметил, что в брюхе что-то торчало. — Да ладно! — не веря глазам, закричал он. Рукоятка огромного ножа или кинжала выпирала из бока акулы над красным пятном. Никки уперся ногами и поднатужившись, вытащил кривой загнутый то ли меч, то ли нож, распарывая невзначай рыбу и шмякнулся на песок задом, отползая, чтобы не заляпаться внутренностями. — Так-так-так, — пробормотал он, отпиливая шмат мяса и мысленно потирая руки. — Вот ща разделаю ее, а внутри — соль и спички. И яхта, — гыгыкнул он. Но прежде чем распарывать брюхо, он все-таки вырезал кусман мяса и прополоскал его в море, прежде чем откусить. Не, ну рыбу Ник любил. Но исключительно вареную на пару, вяленую или стейками жареную. То, что ему пришлось съесть, было… мягко говоря не вкусно. Но выбора не было. А завтра она протухнет на таком солнце и этого не будет. Никки отрезал кусок со спины и пошел назад по тропинке к пальме, чтобы с подношением явиться к Дори и вместе как-то решить проблему питания. Молодцы всё-таки эти туристы, их вечная тяга запастись алкоголем под завязку иногда спасает. Дориан выдул почти целую бутылку какого-то экзотического пойла и, соответственно, ужрался в щи. Прохладный морской ветер придавал то ли романтическую, то ли печальную атмосферу всему происходящему. В таком настроении обычно вешаются. Однако вешаться, отправив сигнал сос и поставив на уши кучу народа, было, мягко говоря, глупо. Дориан потеплее замотался в непомерных размеров женский свитшот с котятами и пьяно таращился на горизонт, где линия моря постепенно размывалась, встречаясь с небосклоном. Песок постепенно остывал и ноги начинали подмерзать. Не хватало только какой-нибудь старой грустной песни, которую обычно играли в дешёвых прибрежных забегаловках, заставляя густо напомаженных женщин в возрасте утирать слезу, а подвыпивших мужиков в капитанских фуражках заказывать по второй. Ник осторожно выглянул из-за лианы, оглядывая прибрежную полосу. Солнце садилось и берег был пустынен. Он взглядом поискал, где мог расположиться Дориан и нашел чужеродные для пляжа объекты. Когда одна темная куча тряпья зашевелилась, волосы на голове Никки встали дыбом и он пригладил их ладонями, потея от страха. Хотя он, конечно, ожидал увидеть что-либо подобное, но знать и видеть это две большие разницы. «И не ссыкло, а осторожный», — мысленно возразил он Дори, который бы ему так сказал, и удивился. Стоило тому появиться на горизонте и привычки двухлетней давности вылезли на свет божий тут как тут. Как и не было этого перерыва. Ник специально шумел, подходя к бывшему, заодно распугивая всяких ползучих гадов, если они намеревались выбраться из леса. — Эй, Дориан! Я к тебе с подарочком! — когда он подошел к кучке тряпья поближе и заглянул в мутные глаза своей бывшей любви, он понял, что дело швах. — Да ты накида-а-ался, паразит! А еще у бывшего был болезненный вид и, по всей видимости, озноб. — Не накидался, а лечусь! — гордо заявил Дориан, не менее гордо икнув. Доза спиртного была не ударной, но на голодный желудок изрядно давала по мозгам. Силуэт Ника расплывался, но почему-то впервые за долгое время он не бесил. Удивительно, но факт. — И что же ты мне принес, бельчонок? Бананы? Орешки? Или ворох застаревших обид? — О, да ты в своем репертуаре, ми-и-илый, — протянул Никки. Он много чего хотел бы сказать, да только не мог никогда делать больно больным, слабым и убогим. А Дориан как раз подходил сейчас под все три определения. И эта дебильная привычка тянуть глассные, как заправский пидор, опять вылезла из него ужом. Это всегда бесило До, и Никки не мог удержаться раньше, чтобы в ответ на его подколки, разозлить своим старым способом. Но он собрался и тут же переключился на деловой тон: — У тебя соль есть? Я тебе свежую вырезку акулы принес. Стейк из спины. Сам добыл, сам вырезал лучший кусок, и сам, как официант, доставил. Вот только без соли он безвкусный. Если у тебя есть огонь, я могу зажарить его нам обоим. Никки повел головой, зыркая по вещам, судя по всему, добытым из моря, потому что они были покорежены и выглядели пожеванными, да и откуда тут могли взяться другие-то? Не на надувном кругу же их с собой привез До. — Сегодня не мой день. — по-настоящему огорчился Дориан, припомнив все попытки развести огонь. И для убедительности он ещё и рукой махнул в направлении неудавшегося кострища. Но при мысли о жареном акульем стайке его живот вполне однозначно заурчал. Последнее подобие еды, что у него было, он сгрыз ещё утром. И этого было явно недостаточно. Скаутом он не был никогда, так что добывать огонь из нихуя был не обучен. Бельчонок нехило вырос в его глазах, раз он сам смог одолеть целую акулу. В памяти Дориана он остался скромным мямлей, что поначалу было мило, но в скором времени начало действовать на нервы. А теперь, по-видимому, они поменялись ролями. Что ж, ночами тут довольно прохладно, так что если утром они каким-то чудом добудут огонь, мясо ещё не успеет пропасть и можно будет подкрепиться. Если же нет, то банановая диета тоже бы сошла. Дориан сейчас ругал себя за то, что не взял хотя бы пару бананов с собой, полностью поглощённый насущными проблемами. Никки видя, как прямо на глазах начинает набирать ценность и уважение во взгляде Дориана, даже приосанился и подумал, что вот он, момент триумфа. Состоялся. И не с успешным красивым бойфрендом, а с сырым куском акульего мяса в руках. Ник глубоко вздохнул сладкий воздух победы и оглянулся вокруг, но увы, кроме Дори тут никого не было. Ну, собственно, ему никто больше и не нужен был для самоутверждения, но все-таки хотелось бы, чтобы этому было побольше свидетелей. Но сейчас он удивит и поразит бывшего в самое сердце. Никки был полон сюрпризов и тайных возможностей, и он собрался в полной мере дать Дори пожалеть, что тот променял его на кого-то с кошачьим именем. — Мне нужна твоя батарейка и кусочек фольги и у нас будет огонь, — сказал Ник и сгрузил мясо на огромном листе подальше от бывшего, на землю, чтобы песком случайно не засыпали. Он не рисовался, был спокоен. Ну почти. Потому что оглядываясь, он увидел, что сильно потемнело. Здесь, на этом острове, темнело так, будто кто-то колпаком накрывал — резко, мгновенно. Вот только что было еще светло, обернулся, и уже темень. Никки готов был укусить себя за локоть, за то, что не рассчитал время, и обратно по джунглям он ни за что не попрется, чтобы не переломать в темноте кости. А в его каморке было бы теплее. Ветер с моря, хоть и был не холодный, но все-таки ночью приносил дискомфорт, и было прохладно. Так что развести костер было крайне необходимо не только для еды. Никки знал несколько вариантов развести огонь из ничего, а вот как быть с сохранением мяса акулы, чтобы оно не пропало — тут он, кроме засолки ничего не мог придумать. А с отсутствием соли засолка отпадала. Ну и, кроме всего прочего, ему придется ночевать рядом с бывшим, а это было неприятно. Но звуки ночных джунглей были еще неприятнее и страшнее. Дориан порылся в кармане, что стоило немалых усилий, чтобы достать свой многострадальный мобильник. Он уже твердо для себя решил, что по возвращении купит себе одну из этих уродских неубиваемых хреновин, которые в воде не тонут, в огне не горят, да в дерьме не пачкаются. Вряд ли конечно он попадет ещё раз в такую же ситуацию, так как ни на какие водоплавающие штуки он больше ни ногой. Только вот от других форс-мажорных ситуаций он тоже не застрахован. — Поройся в шалаше, там какие-то обертки могут быть из фольги. — пожал плечами Дориан, он даже и вспомнить не пытался, точно ли есть там что-то нужное. Ник и сам разберётся в случае чего. Он просто улёгся спиной на прохладный песок и глубоко вдохнул, зажмурившись. По телу пробежала дрожь, которая была верным спутником неприятной простуды. Дома он убивал такие вещи на раз-два, а здесь придется помучиться. Что ж, если Никки и правда разведет костер, то можно будет не только мясо пожарить, но и выпивку разогреть. Глядишь, этого хватит для укрепления иммунитета. Как только Дориан открыл глаза — дух захватило. Небо уже почернело почти полностью и на нем было такое непомерное количество звёзд, что смотреть больно. Сейчас даже если выехать за пределы города такого уже не увидишь — мешают огни. Ну почему? Почему этому Дориану опять по жизни все досталось, а Нику — ничего? Никки тяжело вздохнул и начал перебирать богатства, роясь в мусоре, на который он бы дома побрезговал даже посмотреть, а не то что ногой оттолкнуть, но тут был рад всем этим мелочам из большого мира, как найденным золотым слиткам. В неровно падающем лунном свете сквозь дырки в шалаше Ник выискивал блестящую фольгу, и когда нашел, даже взвизгнул от радости. В большинстве своем все было наглухо испорчено соленой водой, но фольга не испортилась. Как и две батарейки, запаянные в полиэтиленовой упаковке в большой спортивной сумке. Владелец сумки знал толк в запасах. Ник выполз с добычей на улицу, работа предстояла тонкая, а в шалаше было очень темно для задуманного, уселся спиной к ветру возле кострища, собрал в углублении мелко разорванную бумагу и сверху уложил на нее сухую траву. Получить огонь это одно, а поддерживать и заставить загореться что-то посерьезнее чем трава — совсем другое. Подготовка заняла много времени, и только когда все было готово, Никки оторвал полоску из фольги, сложил ее пополам, в середине оторвал еще кусочек, сделав ее совсем узенькой, и надорвал зубами упаковку, доставая батарейку. Потом исхитрился, положил один край фольги на верхний контакт, прижав пальцем, на тонкую середку — кусочек бумажки, и второй рукой подсунул кусок фольги под нижний контакт. Бумага вспыхнула молниеносно, и Ник дернулся, чуть не загасив все, но тут же сориентировался и уронил горящий кусочек в гнездо разорванных бумажек, тыча туда сухой травинкой. Огонек занялся, побежав вначале по травинке, потом перекинулся, слизывая порванную бумагу и затрещал, поедая сухостой. Никки прикрыл его собой от ветра, давая ему заняться посильнее и подкармливая лепестки пламени новыми сухими травками и бумажками, пока снизу не загорелись заготовленные раньше Дорианом палки и ветки. Он с восторгом посмотрел на Дори: — Ну? Кто молодец? Я молодец!