Не всегда то, что мы принимаем за правду, ею и является. Не всегда то, что сейчас мы видим злом, им было с самого начала.
Живые улицы, ровный ряд недавно построенных домов, пекарня, цветочный, магазин игрушек и центр талантов. Веселые ребятишки, играющие на площадках, бабушки на лавочках и дедушки, сидящие за шахматным столом, толпы людей на стадионах, очереди в библиотеку — так раньше выглядело поместье Нечта. Однако теперь в этом месте процветали помойки, разбитые стекла, серость и сырость. Встретить на улице человека было практически невозможным, потому что из жителей остались только семья Даличей. Ко всему, назвать эту группу людей семьей язык не поворачивался. Скорее, их можно было поделить на работников и господина.
Эта картина не всегда была такой. Все произошло десять лет назад, когда маленький Томас Далич пошел в среднюю школу.
— Эй! Ты что, заснул? Сказал же, сегодня нельзя и глаз сомкнуть, мы ждали этого момента весь год, готовились, так что не вздумай даже моргать лишний раз! — мальчик маленького роста, хрупкого телосложения, стриженный под «ёжика», пробежался по комнате и запрыгнул на кресло стоящее возле окна. — Ну, давай же, уезжай уже!
— Ник, успокойся, мы не опоздаем, к чему спешка? — высокий бледнокожий мальчишка, который минуту назад был готов провалиться в тёплые объятия сна, присел и начал поправлять прическу. Пряди длинных тёмных волос никак не хотели собираться в пучок.
— Томас! Как ты можешь оставаться таким спокойным? В ТАКОЙ-ТО день?! — изумрудные глаза загорелись от негодования. — Ты, наверное, забыл, что эти соревнования проводятся раз в четыре года и каждый раз в совершенно новом месте. Нам повезло, что они будут проводиться на трассе в сторону Вилдона, от нашего поместья добираться минут двадцать, понимаешь?! Какая это удача, но если твой отец не уедет сейчас же, то мы точно опоздаем и никуда не успеем.
За окном послышался глухой звук мотора. Заскрежетал ржавый красный забор, и машина старшего Далича скрылась в тёмной пелене ночи.
— Ура! Ну что, пора и нам отправится на встречу всей нашей жизни! — Ник схватил небрежно кинутую на стул ветровку и выбежал из комнаты.
— Вот ты чудак, зачем так торопишься, подожди меня хоть?
На улице приятно пахло сиренью, легкий ветерок то дул, то исчезал, а мягкая темнота обволакивала собой мальчиков.
— Эх, упустили последний автобус, ушел пять минут назад, что делать теперь! Что?! — Ник сел на край скамейки и начал нервно трясти ногой, что-то бормоча себе под нос. — Знаю! Это же соревнования машин и байков, давай доедем до места на «Мэрлен»?
— Ник, ты же знаешь, что отец против моего увлечения мотоциклами, а ты говоришь: давай доедем. Нет! Прости…— Томас виновато пожал плечами и шмыгнул носом.
— Том, дружище, но ведь никто и не скажет, что ты брал ее. Ну, пожалуйста! Тем более Харви только что прислал сообщение о том, где мы, и что старты начнутся через четырнадцать минут…
— Слушай, если мы попадемся, всю вину свалю на тебя.
Ник вскочил с места и кинулся обнимать Томаса, благодаря его за ответ. Далич сходил за мотоциклом, и друзья отправились в путь.
Дорогу покрывал густой туман, луна скрылась за облаками, срывался дождь.
— Ник, давай слезем и пойдем пешком я ничего не вижу. — Управлявший байком Том нервничал из-за отца, а еще и погода начала портиться.
— Нет! — мальчишка слаба шлёпнул товарища по спине. — Мы и так много времени потеряли, если пойдем пешком, то точно опоздаем!
«Ладно, но я все равно против, знай это!»
— Далич, ты что-то сказал? Или мне послышалось? — сидевший сзади Ник еще раз шлёпнул водителя.
— Нет, я только подумал.
— Тогда думай тише и езжай уже быстрее, я не хочу больше ждать.
До места оставалось минуты две езды, вот резкий поворот и …
Большой грузовик, летящий навстречу подросткам. Удар. Ребят откинуло в сторону, грузовик ушел в кювет.
Сирены. Разговоры, гул, звонок телефона Ника.
***
Два месяца спустя.
Больничная палата, резкий запах лекарств, шум приборов, измеряющих мои жизненные показатели. Голова раскалывается, не могу пошевелиться, пытаюсь позвать кого-то, но мои связки будто были скованны. Ник, где он, как он, что вообще случилось?! Мысли в голове запутались, и от отчаяния на глазах проступили слезы.
Люди, врачи, кто-то же должен присматривать за мной, кого-то же должна интересовать моя жизнь. Где все?
Суровое, вытянутое и безобразное лицо отца прервало мои размышления. Его пустой алчный взгляд убил меня уже сотни раз, а извращенный мозг придумывал наказание, стоящее моего поступка.
— Зачем ты это сделал? Разве я тебя не предупреждал, что будет, если ты снова меня ослушаешься? Из-за твоего лицемерного поступка умер человек. Да, ты не ослышался — умер! Ник Вислер умер. И это все по твоей вине!
Внутри меня все рухнуло. Сердце, казалось, остановилось, стало сложно дышать. «Ник — умер!». Слезы наполнили глаза, а хриплые, едва слышные, звуки моего голоса, разбили всю тишину палаты.
«Нет, этого не может быть, он не должен был умереть, не должен. Почему я жив? Нет, он лжет, это все не правда, и Ник всего лишь пострадал так же как и я, и сейчас находится в соседней палате.»
Но нет. Отец не обманул меня. Спустя пару часов ко мне пришел Харви и все рассказал.
— Вы попали в аварию, у водителя грузовика случился сердечный приступ и поэтому он не смог совладать с управлением, выехал на встречную полосу. В этот день был густой туман, так что вы не могли заметить его, еще и этот поворот….Томас, это же твой мотоцикл? Почему вы были на нем, ведь твой отец тебе запретил? Так почему вы были именно на «Мэрлен»? — Стенлиш посмотрел на меня, пытаясь найти ответ на свои вопросы, — не отвечаешь, что ж, знай — ты виноват в смерти Ника, ты и только ТЫ! — добродушное выражение лица Харви исказилось и стало жутким. Меня передёрнуло от сморщенного носа с раздутыми ноздрями. — ТЫ и только ТЫ, убийца, монстр!
Разгорячившись, парень стал бить меня и всё, что было вокруг. В палату забежали медсестры и поспешно вывели его. Напоследок, Харви повернулся и еда слышно, одними губами произнес «МОНСТР» и вышел.
Это была наша последняя встреча. Стенлиш больше не хотел меня видеть, да и не смог бы, наверное. Отец заточил меня в доме и держал там год. Стараясь избавиться от отцовских кандалов, я всячески пытался выбраться из комнаты. И когда у меня получалось, последствия были ужасны. Выждав год, отец послал меня учиться в Германию, в пансионат, собственно говоря, где я и прожил шесть лет. Шесть адских невыносимых лет, какие только ужасы я не повидал в этих стенах, можно было сравнить с тюрьмой, такие же жестокие правила, приходилось бороться за свою жизнь.
После я сдал проф-экзамен, водитель демона (отца) забрал меня и отвез в следующее учебное заведение — Университет медицины. И здесь началась моя тропа «смертных грехов», которые сделали из моего мягкого юношеского сердца — черствый кусок черной плоти.
***
Наши дни.
Лучи солнца пробиваются сквозь темные драпированные шторы. Ветерок, попавший в комнату через приоткрытое окно, играл с кисточками балдахина кровати. Большая «царская ложа», устеленная черной простыней, с зелеными подушками и одеялом. Массивный шкаф и стол, стоящий на противоположной стороне, отодвинутый стул и стена с какими-то бумагами — так выглядела комната Томаса Далича.
Присев на кровати и с силой протирая глаза, парень шепотом сказал:
— Еще один скучный день. Ник, можно я и его проживу? Ты не против?
А потом подумав добавил:
— Может ли монстр прожить еще день?
