Околдуйте меня

Теперь жить и дышать стало как-то проще и легче. Обоим. Без всякого сомнения. Арсений Сергеевич изо дня в день всё так же напряжённо сидел над пергаментными конспектами учеников и вздыхал, делая вид, что ему абсолютно безразлично, чем занимается Антон, сидящий прямо перед ним, на другом конце небольшого стола. Однако украдкой всё же поглядывал на ученика, пока тот не видел, и чуть улыбался краешками губ, замечая взъерошенные волосы, подсвечивающиеся редким солнечным лучом, и утомлённый взгляд, медленно скользящий по склянкам, которые Тоха тщательно натирал - влюблённость влюблённостью, а отработка по расписанию. Шастун чувствовал себя свободно и раскрепощённо. Обстановка всё время была комфортной и непринуждённой, даже когда Попов молчал, перебирая книги. Если профессор отворачивался к стеллажу с учебниками, Антон мог посвятить всего себя разглядыванию крепкой спины и лопаток, скрытых под чёрной рубашкой. При нём преподаватель всегда ходил без мантии, и Тоха всё не мог понять: дразнит его Попов или ему действительно так удобно. Изредка Арсений поднимал на студента вымученный взор, и Антон понимал: кто-то опять написал в домашнем задании какую-то ерунду. Но думать о всякой ерунде у Тохи сил не было. Он продолжал утопать в глазах Арсения Сергеевича, думая, что ни один, даже самый кристально чистый, океан мира не может сравниться с глубиной и волшебной - во всех смыслах - красотой этих загадочных манящих глаз, смотрящих на него внимательно и изучающе. С друзьями Шастун столь неожиданным поворотом событий не делился, хотя те и пытались выяснить хоть какую-нибудь мельчайшую подробность. Боялся. Боялся, что осудят. Скажут, что всё произошло слишком быстро. А Илья бы и вовсе вставил свои пять копеек, что с "этим типом общаться не стоит". Поняла бы его разве что Кузнецова - как типичная девчонка, но сейчас ей до Шастуна не было никакого дела: сама влюбилась по уши. Всё в того же Когтевранца - капитана команды по квиддичу. Сталкиваясь в коридорах, Арсений Сергеевич и Антон принимали недовольные выражения лица, чтобы ни остальные студенты, ни профессора ничего не заподозрили: огласка совершенно не нужна была. По крайней мере, не сейчас. — Ты чего задумался? — брюнет нехотя оторвался от проверки конспектов и перевёл глаза на зависшего Антона, уставившегося в одну точку. — Странно это всё... — моргнул Тоха, возвращаясь в реальный мир. — Что мы с Вами... — он неопределённо взмахнул руками, даже не понимая, как и чем хочет закончить свою мысль. — Прячемся? — предположил Арсений, и студент заторможенно кивнул. — Остальным знать необязательно. Шастун слабо улыбнулся, перебирая в руках какую-то колбочку. — Мне хочется быть с Вами рядом не только здесь, пока никто не видит, — честно признался мальчик, стараясь на профессора не смотреть. — Вон Кузнецова... носится за своим несчастным, — он невесело усмехнулся, на что Попов хмыкнул. — Надо быть слепым идиотом, чтобы не замечать, что за тобой гоняется по всем лестницам главная отличница и активистка Хогвартса. И ей плевать, — он выделил последнее слово, — кто и что о ней подумает. Он ей нравится? Нравится! Значит, терять нечего... — Ты не понимаешь, — перебил его Арсений Сергеевич, вставая с места, и приблизился к ученику, положив тёплую руку на плечо, вызывая заряды электричества по всему телу. — Они ровесники. А ты посмотри на нас... Учитель и ученик. Да тебя тут же из школы выгонят, причём с позором. И меня тоже... — Беспокоитесь за свою репутацию? — выпалил Антон и тут же заткнулся, переводя испуганный взгляд на вмиг посерьезневшего, нахмурившегося темноволосого мужчину. — Поверь моим словам, — строго отрапортовал Арсений, убирая руку с плеча и слыша недовольный вздох, — ни тебе, ни мне этого не надо. Тебе тем более. Маленький ещё, — Антон невольно фыркнул. — Мне, может быть, и плевать на свою собственную жизнь. А тебе на свою не должно быть. Я всё сказал, — закончил он тоном, не требующим возражений, и отодвинулся от студента. — Ну и ладно, ну и пожалуйста, — Тоха обиженно закинул ногу на ногу и опустил локти на стол, задумчиво опираясь головой на сложенные ладони. Он, конечно, понимал всю абсурдность ситуации. Понимал, почему Арсений Сергеевич так беспокоится за него и за своё положение. Понимал, почему так надо. Но скрываться от людей и строить из себя главного ненавистника декана Слизерина почему-то не хотелось. Неправда ведь! И несправедливо! По отношению к ним обоим. Подростковый максимализм бурлил в Антоне, и он всё никак не мог смириться с тем, что ему приходится врать друзьям, что между ними ничего нет. Есть. Ещё как есть. Так, что полностью затягивает. — Обиделся? — всё-таки участливо поинтересовался Арсений Сергеевич, глядя на сопящего ученика. — Может, и так, — лениво пробурчал Антон, выпрямляясь. — Вам-то что? У Вас своих дел нет? — язвительно добавил он, но тут же стушевался, почувствовав на себе чужой грозный взгляд. — Шастун, — чуть ли не прорычал Попов, борясь с желанием сжать руки в кулаки. — Ещё одна такая выходка... — И что? — русому хотелось раздразнить Арсения Сергеевича так, чтобы тот покраснел от ярости. Хотелось вывести его хоть на какие-нибудь эмоции и расшевелить. Но, к сожалению для него, Попов отреагировал вполне спокойно. И лишь холодный взор синих глаз, метнувшийся на Антона, заставил мальчика вжать голову в плечи. — Ещё одна такая выходка - и я за себя не отвечаю, — брюнет всё же сжал кулаки, едва слышно хрустнув пальцами, и Антону надоедать тут же перехотелось. Может быть, когда-нибудь он поймёт, почему Арсений Сергеевич поступает с ним так, но, видимо, не сейчас... — Тош, я тут подумала... — Ира застенчиво улыбнулась, присев рядом с другом на уютную софу. — Может, мне приворотное зелье приготовить? Антон выпучил глаза, теряя дар речи. На Кузнецову это похоже не было. Она никогда не шла против правил и запретные зелья, подобные приворотному, не варила. — Тебя подменили что ли, душа моя? — он бросил оценивающий взгляд на Иру, которая пожала плечами. — Это не моя Кузнецова, верните мою Кузнецову! — Антон сложил ладошки рупором и прокричал на всю гостиную Гриффиндора. — А что такого-то? — ухмыльнулась кудрявая и мечтательно вздохнула. — Между прочим, это выход! — Ещё какой, — Тоха мотнул головой, забираясь на красный диванчик с ногами. — Только ты прости, но нам с Арсением Сергеевичем такой услуги не надо... — При чём здесь ты и Попов вообще? — подруга нахмурилась. — Я вообще про Лёшу Воробьёва с Когтеврана... — она замолкла, переваривая фразу Антона. — А ты чего про вас с Арсением Сергеевичем заикнулся вообще? — О, святой Мерлин, — резко выдохнул Шастун, глупо усмехаясь. — Ничего. Просто. К слову пришлось. — Ну уж нет, — подруга рывком развернула Тоху к себе и упёрла руки в боки, — ты расскажешь мне всё от начала до конца. — Да нечего рассказывать, — Антон исподлобья взглянул на Иру, которая чуть ли не тряслась от нетерпения. В глазах рыжеволосой танцевали бесенята, и Тоха был готов поклясться, что неспроста. Подозревает что-то. — Правда, — парень попытался сделать свой тон как можно более убедительным, и Ира гордо вздёрнула нос. — Если оправдываешься, значит, есть, что рассказывать, — победно прошептала она, всё ещё улыбаясь во все свои тридцать два. — Дай мне клятву, что ты не пойдёшь привлекать внимание когтевранца с помощью зелья, — Шастун почувствовал власть. Ира вряд ли отказалась бы от этой идеи, если учитывать тот факт, что девушка по уши втюрилась в этого смазливого капитана команды. Девушка вздохнула и скрестила руки на груди, раздумывая. Дышала она тяжело, взвешивая все "за" и "против", и Антону было одно удовольствие наблюдать за сосредоточенной подругой. — Ну и ладно, ну и молчи, — наконец вымолвила она, вставая с места и поправляя мантию. — Что хочу, то и делаю, — она показала русому язык, смешно сморщась, и, хлопнув дверью, чуть ли не вскач вылетела из комнаты, заставив Шастуна хихикнуть. — Странно, Гриффиндорка - а сдалась, — Антон мотнув головой. — Непорядок. Но рассказать лучшей подруге всё же следовало бы. Она была единственной волшебницей, кто точно не вознаградил бы Тоху презрительным взглядом. Она бы спокойно выслушала и, возможно, посоветовала бы что-то. Антона разрывало от желания поделиться своим скрытым и таким неправильным счастьем хоть с кем-то. Он доверял Кузнецовой, но почему-то ему казалось, что рассказать Ире - равно рассказать всей школе. Ну не умеют девчонки секреты хранить, им лишь бы посплетничать. Поэтому в глубине души Шастун всё же боялся неизвестно чего и пытался бороться с противоречивостью своих собственных мыслей, с каждым днём всё сильнее сжирающих его изнутри. — Ты меня в это не впутывай! — Дима отчаянно старался отбиться от Иры, пристроившейся рядом с ним в столовой. — Я с приворотными зельями, — снизил голос до шёпота он, — связываться не собираюсь. — Тош! — умоляюще протянула рыжеволосая, наблюдая за тем, как Тоха перекатывает по блюдцу булочку с сахарной посыпкой. Взгляд её был такой трогательный и опечаленный, что Антон почти готов был согласиться, но трезвый рассудок всё же взял вверх. — Нет, нет и ещё раз нет, — ответил он девушке, обидчиво надувшей губы. — А если что-то пойдёт не по плану? — Я тебя умоляю, — Ира всплеснула руками, чуть не задев стаканы, готовые с треском свалиться вниз. Антон улыбнулся. Подруга стала такой рассеянной: любовь творит с людьми невероятные вещи. — Что может пойти не так?! — Да всё что угодно, — Антон склонился над столом, начиная загибать пальцы. — Не на того прольётся, приготовишь неправильно, не сможешь избавиться от настойчивого любвеобильного мальчика. А если он вообще окажется не в твоём вкусе? — он поиграл бровями, и Кузнецова, кажется, даже призадумалась. — Может, он тебя бесить будет? Не отделаешься ведь потом... — Я знаю, что и как делать в таком случае, — Ира заправила за ухо волнистую прядь. — Но Лёша... он такой... такой... — она растеряла сразу весь свой словарный запас, и друзья по обе стороны от неё одновременно хмыкнули. — Очень смешно. Над чувствами не издеваются. Антон перестал улыбаться. Почему-то последние слова Иры прошли сквозь его сердце, оставляя зияющую дыру. — Над чувствами не издеваются, — едва различимо повторил он, и друзья ничего не расслышали. — Вот Антон знает, каково это, когда нет взаимности. Правда? — Ира с мольбой в глазах посмотрела на Шастуна, и Антон едва подавил смешок. "Взаимность-то есть, но что от неё, от этой взаимности? — пронеслось у него в голове, и он облизал губы, почему-то мечтая оказаться в ставших родными за такой короткий срок объятиях Арсения Сергеевича. — Знает ли он, что я вообще испытываю по отношению к нему?" — Не знает, — Ира пощёлкала пальцами перед лицом Антона, и тот испуганно ойкнул. — Вы посмотрите на него, будто он не знает! — Кузнецова продолжала говорить, но Антон уже ничего не понимал. Не понимал Антон и того, что Ира имела в виду вовсе не преподавателя зельеварения. — Он не знает, — зачем-то вслух сказал Антон, и словил на себе несколько недоверчивых взоров. — Ты о себе в третьем лице? — Макаров, наконец справившийся с куриной ножкой, оторвался от тарелки. Он слышал весь разговор однокурсников и теперь готов был предлагать что-то своё. — Я? — Антон удивился, и друзья уставились на него уже с неподдельным страхом - кажется, их милый Тошенька сошёл с ума. — А... — до Шастуна всё-таки дошло, о чём идёт речь, и он пожал плечами, пытаясь выдавить из себя нечто наподобие улыбки. — Я знаю, да, знаю, что такое невзаимность, — он театрально вздохнул, поджав губы, и чуть было не лёг на обеденный стол, как услышал чей-то приятный голос, обволакивающий душу и вызывающий мурашки. Около входных дверей вошедший в Большой Зал Попов разговаривал с профессором травологии, чуть усмехаясь чему-то своему. Развернувшись на пятках к ученикам, он бросил быстрый взгляд на Тоху, которого будто молнией ударило, и, чуть приподняв уголки губ, проследовал к своему законному месту. Антону хотелось сорваться со стула и с разбегу запрыгнуть на Попова, который сейчас выглядел просто великолепно: белая рубашка с тёмными блестящими пуговицами, длинная, до пола мантия, небрежно, но так идеально уложенные волосы с взъерошенной чёлкой, чёрные брюки и высокие сапоги. И походка... Он двигался, словно граф, а, может быть, даже король какого-нибудь королевства, обнажая, улыбаясь своему факультету и преподавателям, свои белоснежные зубы. — Антон, вдох-выдох, — Ира рассмеялась, встряхивая друга, и Тоха даже не успел сообразить, когда Кузнецова успела оказаться настолько близко. Опять воспользовалась перемещением в пространстве? Или парень снова уснул?.. Мальчик нехотя оторвал взор от Арсения Сергеевича и мотнул головой, желая отогнать от себя все ненужные мысли. Или очень даже нужные? — Ну так ты поможешь мне с зельем? — Ира знала, когда действовать. Антон находился в совершенной прострации и, похоже, мог согласиться на что угодно. — Да-да, — выпалил Антон и дошёл до сути только после того, как девушка радостно захлопала в ладоши. — Так, стоп! Ты, лиса! — он резко развернулся к подруге, схватив ту за запястье. — Но если что-то пойдёт не так... вина твоя. — Замётано! — Ира от счастья подпрыгнула и чмокнула Шастуна в щёку. Антон же почему-то перевёл взгляд на Арсения Сергеевича и по его потемневшим глазам и вопросительному выражению лица понял, что тот всё же заметил. Шастун не придумал ничего лучше, как пожать плечами, мол, девчонки - они и есть девчонки... Арсений в нескольких метрах от него, за преподавательским столом, поспешно кивнул и принялся за пищу. Над Хогвартсом сгущались сумерки и летали совы, когда Ира притащила в общую гостиную Гриффиндора какой-то пузырёк. — Это что? — Шастун посмотрел на склянку с видом полнейшего дурачка. Даже несмотря на то, что мальчик уроки зельеварения никогда не прогуливал (прогуляешь тут), различать зелья на запах, цвет и вкус он всё ещё не научился. — Приворотное, — Ира, казалось, была настолько рада, что чуть ли не светилась изнутри. — Его же не один день настаивать... — какие-то знания, видимо, в голове всё же остались. — То есть, ты сначала приготовила, а потом спросила меня, согласен ли я тебе помочь? — удивился Тоха и, дождавшись, пока Ира кивнёт, провёл холодной рукой по лицу. — И как ты собираешься это проворачивать? — Мы собираемся, — поправила кудрявая, едва заметно усмехаясь. — Сейчас ты пойдёшь и спрячешь это где-нибудь под столом Гриффиндора в Большом зале, — Тоха сощурился, ожидая дальнейших указаний. — Завтра с утра я подолью это, — она помотала бутылёк, и тот недовольно булькнул, — в какао Лёше. И дело с концами. — А почему я? А почему сегодня? Почему под столом у Гриффиндора? — Антон засыпал подругу вопросами, и та выставила вперёд ладонь, обозначающую знак "стоп". — Мне нельзя сегодня спускаться вниз, у меня патруль по лестницам, — она взглянула на настенные часы, ровно отсчитывающие время. — Ни секунды свободной, — Антон закатил глаза. — В спальне до завтра я его держать не могу. Зелье должно храниться в относительной прохладе, а во всех спальнях камины. Более того, девочки могут найти, — она заговорчески зашептала, прислушиваясь к потрескиванию огня. Ребятам повезло, что в комнате кроме них никого не было: Илья ушёл на прогулку с подружкой, Дима отправился в Хогсмид, дабы урвать немного сладостей, а остальные обитатели гостиной Гриффиндора разбрелись кто куда. — Под столом у Гриффиндора, потому что... — девушка задумалась, стуча ногой по полу, — я ещё не придумала. — Стареешь, мать, — ухмыльнулся русоволосый. — Тебя точно туда шляпа определила? Ты типичная слизеринка. Скандалы, сплетни, ложь... Приворотные зелья, — он почти рассмеялся, но получил от подруги локтём в бок. — Смотри не попадись, — наставительно ответила кудрявая вместо реакции на тираду Шастуна. — А я - патрулировать, — она всучила ничего не понимающему другу склянку с фиолетовой жидкостью и унеслась прочь, окрылённая собственной задумкой. — Здорово, конечно, — недовольно фыркнул Антон и, спрятав бутылёк в кармане штанов, вышел за дверь, оставляя пустовать наполненную теплом комнату. Хогвартс в такое время суток казался чем-то ужасающим и пугающим, хотя парень давно привык к темноте узких коридоров и периодическим вылетам призраков. Он брёл в сторону Большого Зала, искренне молясь не столкнуться со смотрителем замка, потому что тогда его ожидал бы выговор от декана - и это в лучшем случае. Хогвартс дремал, и Антон думал о том, что сам бы с удовольствием прикорнул сейчас где-нибудь в кабинете Арсения Сергеевича, пусть даже за жёстким столом из дуба - не страшно. В кармане перекатывалась склянка, и Тоха даже не мог предположить, как и куда он должен её незаметно спрятать. Но это было полбеды: гораздо страшнее было сделать что-нибудь не так. Тогда Ира бы его убила. Сначала бы долго и мучительно пытала, а потом бы убила. Клинком прямо в сердце. Антон усмехнулся собственным мыслям и, почти дойдя до столовой, зачем-то достал из кармана пузырёк, разглядывая переливающееся бликами фиолетовое зелье. Оно поблёскивало в свете неярких факелов, и Шастун невольно залюбовался и не успел ничего сказать, как склянка оказалась выхваченной прямо у него из под носа. — Эй! — он дёрнулся за пузырьком, размышляя над тем, как быстро его прикончит Кузнецова. Хватит ли ей пяти минут? Или она будет растягивать сладкое удовольствие? — Что это у тебя? — патрулирующий Пуффендуя, Саша Петров, вертел зелье, перебирая в голове все возможные варианты. — Да так, хочу другу подлить, чтобы храпеть перестал. Спать невозможно, — Антон почувствовал, как сердце стремительно уходит в пятки, и сам мальчик готов провалиться под землю от стыда. — А друг у тебя в Большом Зале спит, да? — Александр хмыкнул, сжимая в ладони пузырёк. Антон пожал плечами. Как выкручиваться, он даже не представлял. Меньше всего хотелось сейчас подвести Иру. И подвести себя самого. И без того проблем по горло. — Слушай, ты же понимаешь, что я от тебя просто так не отстану? Но и мне проблемы с директором не нужны, — признался Петров и отодвинул руку, когда Шастун, слабо понадеявшись на удачу, потянулся за заветным зельем. — Поэтому просто скажи мне, что это. — Вижу, что у тебя по зельям тоже твёрдая тройка, — усмехнулся Антон, пытаясь разрядить обстановку, но безуспешно: Саша уставился на него, как на идиота. — Не хочешь говорить - не говори. Но знаешь... Я, может быть, на вид и не узнаю, — Петров откупорил пузырёк, внимательно наблюдая за вмиг переменившимся выражением лица Шастуна, — но на вкус... — Не смей! — напрягся Антон, думая, что если не отберёт зелье хитростью, то отберёт силой. И огребёт потом от всех деканов и директора по самое не хочу. А от Арсения Сергеевича, который всё равно об инциденте узнает, - ещё больше, чем по самое не хочу. С патрульными спорить нельзя - это знают все. И драться, и конфликтовать тоже. — Боишься? — ухмыльнулся Петров, уже поднося к губам зелье. А Антон подумал, что он враз поседел. — Не надо! — ещё протяжнее заорал Тоха и бросился на пуффендуйца, стараясь вырвать из цепких пальцев пузырёк, но промахнулся, лишь задев кулаком стекло. Зелье выскочило из рук, взлетая в воздух и выплёскиваясь на мантию Петрову, несколько капель угодили прямо в рот ахнувшему от неожиданности патрульному. Антон приземлился на землю ни жив ни мёртв. Сердце истошно колотилось где-то внутри, болями отдаваясь по всему телу, а Петров задумчиво закусил губу, пребывая в состоянии шока и надеясь, что это нечто безопасное для его здоровья. — Я вообще-то и не планировал пить. Я ж не дурак, — признался он, вытирая влажные губы тыльной стороной ладони. — Постой-ка... — он замер, смакуя вкус попавшего в рот зелья. — Приторный вкус, корень лугового василька... — он выпучил глаза, и Антон впервые в жизни поймал себя на мысли, что лучше бы зелье у Кузнецовой не получилось. Что лучше бы не сработало. — Это же... приворотное, — Саша резко сел на пол, так как потерял равновесие, и Антона будто ударило в голову осознание: кто последний касался зелья, в того и влюбляются... Исходя из этого соображения, получалось, что... Русоволосый постарался отползти, но ноги почему-то не слушались. А у Петрова загорелись глаза, зажглись миллиардами искр, и он, сам того не ведая, приблизился к полуживому Шастуну, хватая того за лодыжки и утягивая за собой. — Ты ч-ч-чего д-делаешь? — Тоха никогда не замечал за собой заиканий, но сейчас речь словно отнялась, и он не мог вымолвить буквально ничего. — Тош, ты такой красивый, — Саша пытался притянуть Шастуна к себе, невзирая на брыкания и извивания второго в отчаянных попытках вырваться, — я давно тебе сказать хотел. Антон испуганно сглотнул. Чёртово зелье! Он знал, что что-нибудь обязательно провалится. И виноват в этом был он сам. — Слушай, давай не надо, а? — он схватился за рукава мантии Петрова, стараясь встать, чтобы унестись, куда глаза глядят. Но пуффендуец почему-то не хотел его отпускать. — Саш, ты под действием приворотного! Очнись! Но Петров не просыпался, не вырывался из сладкого сна никакими способами, и всё, что оставалось делать Антону, - это быстро улизнуть, пока тот отвлечётся на что-либо другое. — Я не знаю, почему не замечал тебя раньше, — Саша сейчас напоминал пьяного маггла, и Тохе хотелось зарядить ему ногой по голове с размаху. Антон даже не успел сориентироваться, когда Пуффендуец взял его лицо холодными ладонями - Шастун тут же ощутил контраст с горячими руками Арсения Сергеевича - и наклонился к шее, впиваясь в бледную кожу горячим поцелуем и болезненно прикусывая зубами. Тоха взвыл, отодвигаясь. — Ты просто ходячее великолепие!.. — горячо прошептал Петров и снова укусил Антона, оставляя фиолетовый засос. — Оставим комплименты на потом, — слабо улыбнулся Антон, всё же поднявшись, и в следующую секунду, воспользовавшись блаженным состоянием Петрова, резко толкнул того в живот и побежал по коридору, слыша вдали отголоски чьего-то кашля. — Тош, подожди, мы не договорили! — Александр, кажется, бежал за ним, но отставал из-за резкой боли, пронзившей живот, и вскоре полностью скрылся из виду. У русоволосого в ушах свистел ветер, исцелованная кожа горела огнём, ноги уже устали, и мальчик готов был свалиться в изнеможении прямо посередине лестницы, ведущей на четвёртый этаж, но желания спастись было всё же больше. Добравшись до пустой гостиной Гриффиндора, он плотно прикрыл за собой дверь, наложив на неё несколько запирающих заклятий, и, устало прикрыв глаза, сполз спиной по стене, дрожа всем телом. — Что?! — Ира была вне себя от ярости, когда Антон вместо того, чтобы сказать, где спрятал зелье, робко подсел к ней в столовой, рассказав просто до умопомрачения тупую историю. — Как так получилось вообще?! Антон пожал плечами, испуганно косясь в сторону пуффендуйского стола. Было по-настоящему страшно. — Твоя вина - ты и расхлёбывай, — Ира в сердцах ударила кулаком по столу, заставив многочисленные ложки взлететь в воздух. — Вот и целуйся теперь со своим Сашей... — девушка перевела взгляд на Петрова, который влюблёнными глазами словно пожирал Антона, застенчиво вздыхая, и тут же поморщилась, всем своим видом показывая, что ещё один такой жест - и её стошнит. — Слушай, мы обязаны сходить к Арсению Сергеевичу и узнать, как с этим бороться, — Антон перевёл взгляд на подругу, у которой от паники и изумления округлились глаза. — Не волнуйся, — попытался он успокоить её, положив на плечо руку, которую рыжая тут же сбросила. — Я смогу убедить его не снимать очки у факультета. — Верится с трудом, — Ира сомневалась в правдивости слов Шастуна. — Ну Ир, ну пожалуйста, — попросил Антон, складывая ладони в умоляющем жесте. — Одного меня он точно убьёт. Ир, — он заставил подругу обернуться на него, — поверь мне, ничего страшного не случится, — Антон поправил пальцами съезжающий свитер, прикрывающий засос, и вздрогнул от неприятных воспоминаний. — Мы с Арсением Сергеевичем, — он понизил голос до шёпота и наклонился к уху к Кузнецовой, чтобы услышала только она, — вроде как вместе... — Вместе? И ты молчал? Друг называется! — воскликнула Ира, вплеснув руками от неожиданности и радости, как маленькая девочка. — Вот это... вау, — она улыбнулась, глядя на то, как Антон зарделся и покраснел. — Ну что ж... Тогда я совсем не переживаю. Мой друг в надёжных руках. Даже в двух парах надёжных рук, — она усмехнулась, снова кидая беглый взгляд на Петрова, облизывающего губы. — Стучи ты, любовничек, мне страшно, — призналась Ира, переступая с ноги на ногу от волнения. Занятия в Хогвартсе давно закончились, и все студенты разбежались либо по комнатам, либо по дополнительным курсам - в такую погоду, когда накапывал промозглый дождик, всем хотелось оставаться в тепле и уюте. — По моим подсчётам, он должен быть свободен, — Антон выдохнул, собравшись с мыслями, поправил воротник свитера, чтобы прикрыть след от чужих губ, а если быть точнее - зубов, и пару раз ударил кулаком по тёмной двери. — Войдите, — послышалось по другую сторону, и Кузнецова и Шастун, взглянув друг на друга будто в последний раз, решились и всё же вступили на порог, сначала Антон, а следом за ним, скрываясь за спиной друга, Ира. — Тош, — протянул, расцветая в улыбке Арсений Сергеевич, но, заметив застеснявшуюся гриффиндорку, быстро возвратил прежнее серьёзное выражение лица. — Она знает, всё в порядке, — попытался Антон защитить подругу, на что Попов нахмурился. — Ясно, — отчеканил брюнет, облокачиваясь о стену. — Всем уже рассказал? — Только ей, — стушевался Тоха и зачем-то взмахнул руками. Воротник вновь опустился вниз, выставляя напоказ засос, и мальчик не сразу понял, почему Ира уставилась на него в ужасе, а Попов прокусил губу до крови. Когда до Антона наконец дошло, он испуганно натянул свитер почти до ушей, чувствуя, как его потряхивает. — Это что такое? — Арсений резко встал, отгибая краешек воротника и проводя по фиолетовому синяку. — У меня крыса кусается, — попробовал соврать Антон, сам не подозревая, зачем: они ведь всё равно пришли к Попову за помощью. "Адреналина тебе что ли не хватает?" — мысленно спросил у себя Антон, внутренне содрогаясь. Глаза профессора выглядели бешеными, но он, как ни странно, оставался спокойным. С потрохами его выдавали только дёргающиеся скулы. Арсений Сергеевич, несколько мгновений поразмышляв, недовольно перевёл взор на Иру. — Случайно не вот эта вот крыса кусается? Развели тут зоопарк... — Эй! — возмутилась Кузнецова, и весь её страх испарился: его затмило негодование. — Я, конечно, знала, что Вы меня недолюбливаете, но чтобы настолько... — Это не она, — успокоил темноволосого Тоха. — Мы к Вам вообще не за этим пришли. — Очень интересно тогда, зачем? — язвительно поинтересовался Арсений Сергеевич, пододвигая стул и усаживаясь на него, делая вид, что он весь горит в ожидании. — Что делать, если... — Антон замялся, хрустя пальцами, — если приворотное зелье пролилось не на того?.. — он замолчал, увидев, как меняется взгляд Попова с саркастичного на испуганно-панический. — Вы что натворили? — Арсений Сергеевич, видимо, хотел прорычать, но удержал в себе эти эмоции, хотя и с огромным трудом, приложив максимум усилий. — Долгая история, — вздохнула Ира, заполнив неловкую паузу, повисшую между профессором и учениками. — Мы Вам расскажем, только Антона не ругайте, пожалуйста, — взмолилась она. — Тут отчасти и моя вина тоже есть... — Кто бы сомневался, — невесело усмехнулся Арсений Сергеевич, сверля взглядом долговязого ученика, отчаянно прячущего свою шею, чтобы лишний раз не раздражать профессора. Кудрявая обиженно скрестила руки на груди. — В общем, Вы же знаете, что Ира влюблена, — начал Антон, стараясь на мужчину не смотреть, иначе стало бы очень стыдно. — Ты во все подробности моей личной жизни Арсения Сергеевича посвящаешь? — в который раз возмутилась Кузнецова, но замолкла, когда Попов цокнул языком. — Ещё одно слово - и Гриффиндор останется без части баллов, — хмуро осадил её Попов, который, на самом деле, не хотел снимать с факультета очки и в очередной раз портить настроение детям. Просто надо было, чтобы Кузнецова замолчала. — Продолжай, Шастун. И Антон продолжил. Продолжил, выложив всё до единой детали, несколько раз снова прокрутив в голове события того вечера и неприятно поёжившись. Арсений слушал, изредка мотая головой, мол "ну и дурачьё", скрипел зубами, покачивал ногами в нетерпении, желая вправить обоим студентам мозги. Когда Тоха закончил, опустив глаза в пол, Попов подорвался со стула и двинулся по направлению к ученику. Антон даже не пытался отойти. Просто ощущал, как щёки наливаются краской, и покорно ждал своей участи, даже не сомневаясь, что преподаватель его сейчас ударит. Может быть, хоть голова на место встанет. — Никто не имеет права целовать тебя, — Арсений Сергеевич наконец достиг Антона, перехватив того за локоть и разворачивая к себе, заставляя посмотреть прямо в глаза. — Кроме меня, естественно, — брюнет улыбнулся и зарычал, обхватывая мальчика за талию. Антон ойкнул, ожидая чего угодно, но никак не тёплого прикосновения сильной руки. — Я, пожалуй, пойду, — прохрипела Ира, у которой мгновенно сел голос, и со скоростью света вылетела за дверь, прикрывая руками горящее от смущения лицо. — Я тебя убью, Шастун, — Арсений ткнулся носом в шею ученика и довольно усмехнулся, когда тот вздрогнул. — Так только ты можешь... — Ира испугалась, — вместо ответа сбивчиво пробормотал Антон, теряя контроль над своим телом. — Ну и плевать, — Арсений поставил ученика на ноги, забираясь руками под свитер и скользя по спине, и Тоха чуть не потерял равновесие от неожиданности и восторга. — Пускай подумает, нужна ли ей эта любовь. Антон остановился, перестав поддаваться ласкам Арсения Сергеевича. — Мне нужна эта любовь, — честно ответил он, хотя Попов и не задавал никакого вопроса, и переплёл их пальцы. — Не колеблясь Вам могу сказать. — Мне тоже, — кивнул Арсений Сергеевич, вновь улыбаясь так искренне, что в Антоне будто зажглись бенгальские огоньки, — нужна эта любовь. Но я всё-таки убью тебя за твои выходки, Шастун, — он усмехнулся, прижимаясь губами к бледному лбу. — Убью, слышишь? — он крепко стиснул ученика в своих объятиях. — Мне ни капли не страшно, — беззлобно съязвил парень, заглядывая в синие глаза, сверкающие в сумраке. — Убивайте. Хоть тысячу раз убивайте. Я готов умереть....