Безразличная женщина

Нет, студенческая жизнь — штука, конечно, веселая, но периодически бывают такие дни, когда просто хочется сдохнуть. Сегодня как раз был один из таких. Мне не спалось, и чтобы хоть как-то оправдать мое ненужное бодрствование, я с первыми петухами поехала в универ. От этого была хоть какая-то польза. Я не опаздывала, не тряслась в доверху заполненных вагонах и могла в спокойной обстановке повторить нужный материал. Еле переставляя ноги и немного трясясь от утреннего холода, я топала к корпусу. Двести метров вперед, поворот направо, еще около трехсот метров прямо, снова направо, и вот, заветные двери прямо перед моими глазами. Достаю студенческий, сую его под нос еще кемарящему охраннику, захожу внутрь. Прохожу в вестибюль и плюхаюсь на скамейку. Обвожу помещение взглядом, все тот же приглушенный свет шести небольших старинных люстр, вереница железных стульев вдоль окон, холодный мраморный пол и легкие завывания ветра в щелях между рамами. Мне очень нравился этот корпус, особенно в тот момент, когда был еще сонным и молчаливым. Я, слишком шумно для этого места, распахнула куртку, стянула шапку и достала нужные учебники. Настолько углубившись в чтение любимого предмета, я даже и не заметила, как помещение наполнилось разномастными шумными студентами. Наверное, это была моя кара, мой злой рок или еще что похуже, но как только я подняла глаза, то в эту же секунду наткнулась на знакомый силуэт. Я не видела ее спрятанного за капюшоном лица, не угадала ее по походке или одежде, я просто нутром почувствовала, что это точно была Она. Я смогла точно убедиться в своей правоте, когда женщина скинула капюшон и прошагала к лифту, по пути поздоровавшись и улыбнувшись мальчику-студенту со смешными кудряшками. Мало кто мог догадаться, что такая утонченная особа с чарующими голубыми глазами и мягко струящимися волнами светлых волос могла быть буквально тираном в юбке. Ее, на первый взгляд, добродушная улыбка и огонек во взгляде не сулили ничего хорошего. Даже наоборот — это был знак, что все пропало. От этих размышлений разболелась голова, пришлось даже полезть в сумку за таблетками. Да, что-то последнее время я сдавала позиции в плане здоровья, но старалась не обращать на это никакого внимания. Заботиться обо мне было некому, а мне самой на себя было как-то плевать. Без каких-либо эмоций проглотив таблетку, я поплелась на третий этаж, слушать очередную занудную лекцию и готовиться к семинару, ведь следующий предмет был Ее.

***

В большой аудитории часть нашей группы буквально жила, из положенных четырех часов в неделю мы находились тут и по восемь, а иногда и по десять. Но все равно еле умудрялись сдавать эти чертовы зачеты, хотя издалека, кажется, производили вид умных людей. Но выше четверки никогда не получали. Эх. Мария Максимовна никогда не отличалась пунктуальностью, поэтому мы сидели без дела уже где-то двадцать минут. Группой мы были примерной, поэтому правило пятнадцати студенческих минут на нас как-то не распространялось. Тем временем мне становилось все хуже и хуже. К общему недомоганию добавился тремор рук и учащенное сердцебиение. Класс, только этого мне не хватало. Кажется, нужно все-таки хоть иногда есть и спать больше двух часов в сутки. Наконец Мария Максимовна почтила нас своим присутствием. Сухо пожелав нам доброго утра, она сразу же перешла ближе к делу. Отметив присутствующих, мы отправились смотреть препараты. Я встала со своего места, мир перед глазами как-то стремительно начал исчезать. Из моего сознания его будто бы вытеснял нарастающий гул в ушах. Тело не слушалось, ноги предательски начали подкашиваться. Я вновь и вновь силилась открыть глаза и за что-то ухватиться, рухнуть тут просто так было бы ниже моего достоинства. Но организму было фиолетово на мои гордость и предубеждения. Он просто отключился. Последнее, что я помнила, как коленками почувствовала холодный кафель аудитории и оглушительный грохот падающей табуретки.

***

Глаза я открыла лишь тогда, когда почувствовала на своем лице что-то мокрое. Стенки перестали скакать вокруг меня, поэтому можно было спокойно оценить обстановку. Я не сразу поняла, что продолжаю лежать на холодном полу, но головой уже на чьих-то коленях. Я попыталась встать или хотя бы сесть, но сильные руки вернули меня на место. — Лежи, не дергайся, — строго проговорили мне. Ну да, такой командный тон был только у одного человека. Странно, что она не оставила валяться меня где-то под столом и не продолжила занятие. Признаться честно, меня это удивило. — Как ты? — уже более участливо поинтересовалась Мария Максимовна. Хм, наверное, сегодня пойдет красный снег или я все еще в отключке. — Нормально, — пробурчала я и вновь постаралась встать, точнее, пока еще сесть. В этот раз она мне позволила это сделать. Шумно выдохнув, я провела руками по мокрому лицу. Одногруппница молча протянула бутылку с водой, я, также молча, ее приняла, кивнув в знак благодарности. — Ну, и чего мы с утра пораньше решили тут поваляться? — продолжала издеваться преподша. — Да устала я что-то, подумала, дай полежу, отдохну, пока время есть, — в тон ей отвечала я. Я и сама, честно говоря, не знала, почему меня так понесло. То ли потому, что последние несколько недель она меня буквально в упор не замечала, то ли просто в нашем городе начались какие-то магнитные бури. — С утра ела? — проигнорировав мой выпад, уже серьезно поинтересовалась Мария Максимовна. Я отрицательно мотнула головой. Ей вообще лучше не знать, что последний раз я нормально ела, кажется, позавчера, а спала и того раньше. Поняв, что больше она ничего от меня не добьется, женщина поднялась на ноги и отряхнула юбку. — Возвращаемся к занятию. Я чуть не прыснула со смеху от всей этой ситуации. Ледышка, кажется, обиделась. Я проводила ее взглядом, кое-как поднялась на ноги и поковыляла следом. Кажется, инстинкт самосохранения у меня вообще отсутствует.

***

Забив на последнюю лекцию, я отправилась домой. Перспектива зависнуть на неопределенное время в больничке, не в качестве практиканта, меня не радовала. Было решено хотя бы отоспаться. Нормальный аппетит, как помахал мне ручкой около двух недель назад, так и не объявлялся. Скотина. Задорно брякнув, ключи плюхнулись на тумбочку, куда-то за нее полетели мои ботинки. Чистота и уют сейчас были для меня на последнем месте. Я стянула мокрую от моросящего дождя одежду и юркнула под теплое одеяло. Кровать я с утра не убирала, чему сейчас была очень рада. Я не успела прикрыть глаза, как тишину комнаты нарушила вибрация телефона. «Тебя искала Мария Максимовна», — устрашающе сообщил мне смартфон, продемонстрировав письмо от одногруппницы. — Чего хотела? — быстро напечатала я. — Не знаю. Интересовалась твоим здоровьем. Я сказала, что лучше тебе особо не стало, и ты поехала домой. Она кивнула и ушла. — Ладно, спасибо. Я выключила телефон, на тот случай, если Мария Максимовна решит сама обеспокоиться моим самочувствием. Я была на нее необоснованно зла. Усугублять и так непростые недоотношения никак не хотелось. Пообещав себе наконец-то заняться собой и своим здоровьем, я провалилась в сон. Но долго отдыхать мне не дали. Спустя часа два раздался оглушительный звонок в дверь. Знатно матюкнувшись себе под нос, я побрела к двери. Сон сняло как рукой, когда я посмотрела в глазок. За моими дверьми стояла та, которая в прямом и переносном смысле лишала меня сна. Захотелось знатно лупануть рукой по двери и закричать, что есть мочи, чтобы она проваливала из моей жизни. Это больное сосуществование ломало меня изнутри. Я восхищалась ею и презирала ее же, жаждала общения и хотела постоянно игнорировать. Я любила и ненавидела ее одновременно. От всего сердца. Я села на пол, прислонившись спиной к двери. — Открывай, я знаю, что ты там, — она перестала мучить звонок и начала барабанить по двери кулаками. Через какое-то время все стихло. Я напряглась. — Открой же! — в последней попытке выкрикнула она, затем еле слышно добавляя: — Надеюсь, с тобой все хорошо. Через мое тело словно пустили ток. Лишь в тот момент я осознала, что вела себя как последняя тварь. Я также с головой начала погружаться в омут безразличия, уподобляясь не лучшему примеру. Я рывком встала на ноги и нараспашку открыла дверь. Она чуть не снесла меня с ног, когда кинулась обнимать, всхлипывая и целую в макушку. — Я испугалась за тебя, — наконец-то смогла выдавить она, немного успокоившись. — Прости меня, — мне стало неимоверно стыдно. За свое поведение, за свои мысли. — Обещай, что найдешь способ сказать мне, что с тобой не все в порядке, если что-то случится, — она взяла мое лицо в свои руки, серьезно всматриваясь в мои глаза, — ладно? — Обещаю, — немного погодя ответила я. Она прижала меня к себе еще крепче, шепча куда-то в волосы что-то там обо мне дурочке, о глупом равнодушии и еще чем-то, что я уже не слышала, полностью растворяясь в ее объятиях.