Жестокий романс

***

                   Никогда еще Яков не чувствовал себя так убого и гнусно. Особенно после этого разговора с тезкой Бинха. Да, Бенкендорф и Бинх отличались друг от друга, что внешним обликом, что своим нравом. Два брата от разных матерей.                    Гуро знал, что он знал о них? Собственно, ничего, это был первый раз, когда великий следователь мог ничего не знать, даже предположить не мог, как два разных брата росли и где они жили. Про Бенкендорфа Гуро знал более чем достаточно, а вот про самого Бинха он знал лишь малость. То что Александр был сослан в Диканьку после потери своей жены, вот та малость что он узнал, да и сам Бинх был немногословен и не любил говорить о той жизни что раньше была у него.                    — А ты похлеще Египетского сфинкса. — шепчет тот, поднося бокал красного вина к пересохшим губам, делая небольшой глоток. Мужчина опускает стакан, а глаза всматриваются в мелкие искры каминного огня.                    — Яков Петрович? — в небольшом зале появилась гувернантка, говорящая с явным немецким акцентом, отчего Якова передернуло. Бинх часто употреблял немецкие выражения, когда они оставались наедине. — К вам пожаловали, — продолжила женщина в летах с проседью в высоко собранной прическе. На носу плотно сидели круглые очки, скрывающие миндалевидные глаза цвета осеннего неба. — Они изволили передать вам кое-что лично в руки и не хотят сами уходить, пока вы не выйдете.                    Яков помнил, что к нему хотел заехать шеф жандармов и одновременно Главный начальник III отделения Собственной Е. И. В. канцелярии. Потому, быстро поднялся с места и оправил свою одежду.                    — Пригласи, нет у меня желания спускаться. Никогда еще Яков не чувствовал себя таким разбитым. — Прикажите на стол подать чего-то легкое. — мадам удалилась, прикрыв за собой дверь.                    Через пару минут, к великому разочарованию Гуро, в комнате возник не его великий начальник, что запросто мог линчевать его без суда и следствия, а та самая девушка, что была представлена ему как дочь Бинха. Она переминалась с ноги на ногу, держа в руках букет алых роз, которые слегка подвяли на морозе.                    — Простите, — она учтиво поклонилась ему. — вам просили передать. — девушка улыбнулась, щеки ее запылали румянцем, что нанесла морозная погода. — И вот, — девушка отвернулась к стенке, вынула из-под своей рубашки небольшой конверт и, заправившись обратно, подошла к следователю. — я не могла допустить, чтобы тот промок, на улице нынче мокрый снег пошел, а мои вещи не предполагают карманов. — быстро оправдалась та, протягивая ему букет и конверт.                    — Что ж я ему, барышня какая-то…? — буркнул Гуро, переводя взгляд с цветов на окно, за которым действительно царствовала непогода.             — Вам просили передать, — она улыбнулась одними уголками губ. — я передала, разрешите идти?             —Я приказал ужин накрыть, может останетесь? Вы же с работы. — Яша положил цветы и конверт на камин.             — Нет, я вынуждена отказаться, меня ждут внизу. — Елена похлопала темными ресницами и еще больше покраснела. —Извините, мне действительно пора.             — Вы уверены, что не хотите остаться? — Гуро одарил девушку редкой, но обворожительной улыбкой.             — Более чем. — неуверенно проговорила она и слегка улыбнулась в ответ.              — Мой повар отлично готовит, — продолжил тот. — если все же не останетесь, то я дам вам пирог, все равно не очень люблю их, а вам, думаю, он не помешает.                    Девушка жутко хотела есть, ее спутник как всегда накануне пропил все свои деньги и не смог отвезти молодую пассию в какое-нибудь убогое кабачное заведение, в котором невкусно кормят и воняет хуже, чем в свинарнике. Тут ее живот предательски заурчал.             — Оставайтесь, подождет он или хотите позовем его сюда, —следователь уже было подошел к окну и открыл форточку.             — Не нужно, я пойду, спасибо. — не задерживаясь больше не на минуту, девушка покинула съемную квартиру столичного следователя.                    Гуро лишь оставалось провожать уходящую под руку с каким-то юнцом фигуру через холодное стекло.