На краю империи: От судьбы

      В новом бизнес-центре на перекрёстке трёх трамвайных путей одинокой полоской светились окна тринадцатого этажа. Официально офисное здание ещё не было сдано в эксплуатацию, но отказать основным дольщикам в их прихоти заехать в офис пораньше никто не решился. Они своим вкладом всю стройку спасли, так что если им хотелось дышать строительной пылью, пожалуйста! Все коммуникации и электричество были уже подключены, незаконченной оставалась только внутренняя отделка нескольких нижних этажей.       Панорамные окна открывали вид на огромное тёмное пятно территории завода, инкрустированное красными сигнальными огнями на трубах. Холодный свет люминесцентных ламп отражался от серых стен и бликами падал на большой стеклянный стол посредине конференц-зала. Деловая обстановка, однако, не способна была остудить пыл, с которым велось общее собрание фонда.       — Ну не смешно ли? — негодовал Евгений Вадимович. — Сами нам это здание дали, великодушно вписавшись в благотворительность, и теперь сами же его отбирают! И ведь у кого на поводу идут? У ментов! Министерство культуры ещё называется, тьфу! Разнесут там всё, а потом обратно отдадут, чтобы не позориться перед народом. Не придурки?       — Придурки, — согласился Николай, сидевший напротив.       У него, наверное, в обязанности входило со всем соглашаться, что Вадимыч говорил. Судя по его энтузиазму, ему за это ещё и доплачивали. «А им вообще платят?» — вдруг задался вопросом Аристарх. Ему вот точно никто не платил за то чтобы старика выслушивать.       В главный офис фонда сегодня днём вломились с документами, подписанными распорядительной дирекцией Мингосимущества Свердловской области, в которых говорилось, что здание изымается из бессрочной аренды. Причём распоряжение вступило в действие ещё вчера, так что всех, кто в тот момент находился внутри, выставили за дверь, не дав даже пальто и куртки надеть, прежде чем менты их по карманам не облазили.       Поэтому сегодняшнее плановое собрание было решено провести в офисе ЧОПа «Первый порядок». Порядком тут и не пахло. Пахло краской и сырой штукатуркой с нижних этажей. Хаксарову сегодня пришлось экстренно приводить в рабочее состояние конференц-зал. Новые столы и стулья он лично таскал вместе с наёмными грузчиками, потому что те нещадно тормозили. А потом сам натирал огромную стеклянную столешницу до блеска. Не оставлять же для этого менеджеров в пятницу вечером. Стол был охуенно дорогим, но таким эффектным и одновременно строгим, что у Хаксарова привставал от одного его вида.       — Что ищут? — спросил Аристарх, незаметно проводя ладонью по полированному краю стекла.       — Да они сами не знают, что ищут. Всё равно не найдут ничо: нам не в первой, научены. У них как конец месяца, так начинается активность для отчётностей. А мы последнюю... — дядя Женя поднял голову и осмотрел углы всего зала. — У тебя тут прослушки нет?       Аристарх обижено нахмурил брови:       — Конечно, нет. Глушилки на 10 метров, — он очертил пальцем круг в воздухе.       Николай и дядя Женя достали телефоны, проверили связь, а точнее её отсутствие, переглянулись.       — Красота, молодец, — улыбнулся дядя Женя и продолжил увереннее. — Последнюю партию в ноябре ещё отправили. Остатки показательно сожгли. Красивый сюжет получился, зря не смотрите. Документы все чистые. Пусть хоть обыщутся — нет там ничего. Кстати, об отчётностях.       Он с гордостью рассказал о подготовке к празднованию нового года в детском реабилитационном центре. О выпуске трёх девушек в женском. Об окончание строительства второго корпуса в мужском. Аристарх отстранённо смотрел то в окно, то на часы на запястье. Отметил про себя, что старик сейчас очень удобно сидит между двух стен с окнами. Хаксаров вспомнил какой-то голливудский фильм, где снайпер вот так снял мужика. Пуля пробила одно окно, прошла через голову, вылетела в противоположное окно и затерялась, так что след найти было невозможно. С грустью Аристарх отметил, что снайперскую винтовку ему не достать. Что верить голливудским фильмам не стоит. Потом вспомнил, что дядя Женя сейчас сидел на его месте, и мысленно сделал себе пометку: пересмотреть схему рассадки на собственных собраниях.       Когда перешли непосредственно к делам, Аристарх быстро отчитался и перевёл взгляд на Каиля, потому что пришла его очередь подавать признаки жизни. Они сидели напротив друг друга, Аристарху прекрасно было видно, что большую часть собрания Каиль проспал. Длинные волосы спадали на лицо, и с места Евгения Вадимовича казалось, будто он внимательно слушает, сложив руки на груди.       — К сегодняшней операции тоже всё готово, — начал Аристарх, надеясь, что Рен услышит и продолжит. — Каиль, — Хаксаров произнёс его имя громче, но это не возымело никакого эффекта. — Каиль настоял на том, что он будет один, но у нас весь клуб под камерами слежения. Плюс охрана. Мои люди смогут вмешаться, если что-то пойдёт не так.       — Отлично. Во сколько ждать? Надо Кировский ОБНОН предупредить, документы подготовить.       Аристарх подал взглядом сигнал Николаю, чтобы тот пихнул Каиля. Николай сделал вид, будто не понимает, чего от него хотят. В наступившей тишине было слышно гудение ламп и размеренное посапывание Рена.       — Соловей-разбойник, — мягко позвал дядя Женя и красиво просвистел.       Реакции не последовало. Тогда он долбанул кулаком по стеклянной поверхности стола, рискуя разбить её к херам. Аристарх резко вздохнул, но сдержался от того, чтобы погладить выживший стол. Каиль резко подскочил, оглянулся и снова упал в кресло.       — Простите, — прохрипел он сонным голосом. — Что обсуждаем?       — Да уже обсудили всё без тебя, — Евгений Вадимович сложил руки на стол и подался вперёд. — Твоя очередь.       — Что?       — К ментам сам поедешь сегодня?       — Что? — переспросил Каиль, убирая волосы за уши и ёрзая на месте. Весь его вид отображал, что он сейчас пытался вспомнить, где находится, что происходит, какой сегодня день и чего от него хотят.       — А, операция, — вспомнил он. — Сегодня в два-три выезжаю из «Балморры» в отделение...       — Из «Подземки», — поправил его Аристарх.       — Что?       — Операция сегодня в клубе «Подземка», а не в «Балморра», — терпеливо объяснил Аристарх, лучше бы Рен дальше спал, а он потом его ввёл в курс дела.       — Нет. Я уже договорился с информатором.       — А что не так с этой «Балморрой»? — встрял Евгений Вадимович. — Проводили же там.       — Раньше. Они не продлили договор на охрану, — отчитался Хаксаров, с трудом сдерживая тон. — И ты, — он перевёл злобный взгляд на Рена, — прекрасно знал об этом.       Рен только развёл руками:       — Встреча уже назначена. Закупка будет там.       — Мы не сможем мониторить ход операции и вмешаться при возникновении трудностей.       — Ну и ладно.       — Тогда ты не пойдёшь один.       — Пойду!       — Нет!       — Ты не можешь мне приказывать!       Николай еле сдерживал улыбку. Это была его любимая часть собраний — слушать, как эти двое собачатся. Хаксаров посмотрел на Евгения Вадимовича, ища в нём поддержки.       — Он прав, Каиль, — согласился дядя Женя, — если это подстава...       — Не подстава, — перебил Рен, — я уверен в информаторе.       — Он уверен! — передразнил Аристарх. — На чём сидит твой информатор?       Рен проигнорировал издёвку, с пеной у рта доказывая свою правоту начальству:       — Не сработаем сегодня — хрен потом найдём этого мудака. Я его месяц выслеживал. И не буду отменять операцию только потому, что кто-то упускает ключевых клиентов, — он откинулся на спинку кресла, с вызовом глядя Хаксарову в глаза.       Аристарх покраснел от злости и смущения, он уже хотел было высказать всё, что думает об этом заносчивом ублюдке, но босс опередил:       — А правда, Аристарх, так хорошо работали по этому клубу. Мне что, рассказывать тебе, как бизнес вести?       — Они не к другим ушли, — начал оправдываться Аристарх. — Они вообще отказались от сторонней охраны и видеонаблюдения. Кризис — не вывозят. Не удивлюсь, если именно из-за вот этой нашей хорошей работы в их стенах.       Евгений Вадимович сложил руки домиком перед собой, осмотрел всех собравшихся, упёрся взглядом в стол и сказал сразу всем, не обращаясь ни к кому:       — Операцию сегодня провести. «Балморру» вернуть. На этом всё.       С собрания Хаксаров вылетел первым, будто только и ждал, когда можно будет покинуть этот цирк. Он заглянул в серверную, чтобы грустно взглянуть на пустующие стеллажи. Только один металлический шкаф был заставлен аппаратурой с мигающими огоньками. Пришлось прилично потратиться на систему хранения данных и RAID-массив, зато теперь помимо наблюдения в реальном времени их фирма могла хранить видеозаписи с камер слежения до трёх месяцев. Помимо них таким мог похвастаться только ещё один ЧОП в городе. Но с ними конкурировать не было никакого смысла — разная целевая аудитория. Если туда шли те, кто хотел обезопасить себя от проблем со стороны, то к ним шли, когда хотели обезопасить себя от закона. Проще говоря: к ним шли за крышей.       Хаксаров зашёл в главную операторскую, чтобы предупредить Марину об отмене операции. Фазина была главой отдела быстрого реагирования, а на спецоперациях отвечала за то, чтобы следов пребывания людей из фонда на записях не оставалось. Подделка видеозаписей была второй самой популярной услугой «Первого порядка».       На первом месте всё ещё стояла грубая физическая сила наёмной боёвки.       С делами в офисе было покончено. Хаксаров зашёл в лифт, и в этот же момент из конференц-зала вышел Николай.       — Меня подожди, — заторопился он к лифту.       Хаксаров нажал кнопку первого этажа, но двери реагировали предательски медленно. Он нажал кнопку закрытия, но в этот момент Николай уже успел проникнуть в кабинку:       — Спасибо, — с ехидной улыбкой проговорил он, становясь рядом и копируя позу Аристарха.       Дверцы, наконец, закрылись. Высокий широкоплечий мужчина в короткой кожаной куртке и молодой человек в длиннополом сером пальто переглянулись в отражение металлической поверхности.       — Вадимыч велел Рену задержаться, — всё так же мерзко улыбаясь, сказал Николай, хотя его никто ни о чём не спрашивал. — Не ревнуешь?       Хаксаров молча смотрел на отражение, пропуская мимо нелепые попытки вывести себя. Пару лет назад это бы сработало, теперь же просто казалось ребячеством. Ревновать? Даже если не брать во внимание разницу в возрасте, большего гомофоба, чем дядя Женя, Хаксаров в жизни не встречал.       — А если ревнуешь, — не унимался Ник, — то кого к кому?       Так вот, что он имел в виду. Хаксаров опустил взгляд, в который раз поражаясь проницательности этого долбанного громилы.       — Да ты не бери на свой счёт, его же просто к рукам быстрей приручить, да? Собака — не волк.       — Как дела у моей любимой мачехи, Никостас? — не выдержал Хаксаров.       — Ладно-ладно, — сдался Ник, улыбка с его лица пропала в миг. — Уже и поговорить нельзя, сразу угрозы.       Никостас (так звали Николая по паспорту) и Юлия свои отношения умело скрывали по сей день. Дело было даже не в том, что это вызвало бы подозрения, а в том, что головорезам фонда это было не положено по долгу службы. Постоянные отношения, близкие друзья, семья, дети, собаки, кошки, аквариумные рыбки — любые эмоциональные привязанности были у них под запретом. И каким бы идеальным бойцом в глазах остальных не был Ник, Аристарх знал, что он проебался как никто другой. Мало того, что нарушил правило, так ещё и на своём примере доказал необходимость таких ограничений.       Лифт издал приятный «диньк», оповещая о прибытии на первый этаж, двери открылись, но выход Хаксарову загородила рука резко повернувшегося в его сторону Николая.       — Думаешь, он вас, пидоров, с бо́льшим радушием благословит? — от смешливого тона не осталось и следа, теперь Ник говорил привычно холодно и грубо. Не в отражение Аристарху приходилось смотреть на него снизу вверх и это раздражало.       — Проверим? — предложил он.       Проверять милость Евгения Вадимовича не хотелось ни тому, ни другому, потому как оба знали его достаточно хорошо. И оба знали, что дальше взаимных угроз дело не двинется.       — Бывай, малой, — Николай так же резко опустил руку и вышел из лифта.       Ступив на улицу, Хаксаров поёжился от холода. Он достал сигарету, но ветер не давал подкурить. Аристарх вернулся в холл и закурил там. Всё равно кроме них и строителей в здании никого не было. Правда, дядя Женя мог спуститься в любую секунду. Эта мысль заставила Аристарха выйти на мороз и направиться в сторону дома. Если отец не позволял курить только в квартире, то дядя Женя был против курения в принципе и гонял всех своих, если видел с сигаретой. Аристарх уже попадался пару раз.       Первый раз дядя Женя решил отучить его дедовским методом: заставил выкурить пачку разом. Аристарха хватило чуть больше, чем на половину, после чего ему стало так плохо, что он действительно не курил всю следующую неделю и воротил нос от сигаретного дыма случайных прохожих.       Во второй раз старик без лишних разговоров врезал по губам. После этого курить Аристарх стал с особым удовольствием, ощущая в дыму нотки бунтарского духа. Как любой бунтарь, делал он это тайком.       Слова Николая вновь заставили задуматься о несправедливости положения вещей. Дядя Женя какого-то чёрта полюбил Рена как родного сына. И Хаксарова это бесило. Бесило, в первую очередь потому, что полюбить он должен был его, а не этого неверующего в Идею, ненадёжного, неадекватного, не определившегося и вечно неприкаянного Рен-Соловински! После отца и мачехи, дядя Женя был самым близким взрослым в жизни Хаксарова, почти родственник. Он знал Аристарха с рождения, он рассказывал истории и похабные анекдоты, пока отец не слышал, он постоянно был в его жизни, а потом выбрал Рена — внезапно свалившегося на него чужака. И тот с радостью принял свою роль. Но в том, что Хаксаров просто напросто ревновал, он не признавался даже самому себе. И он не понимал, кого на самом деле ревнует к кому больше.       Парковка была почти пустая. Высокие фонари высвечивали несколько кругов на заледенелом асфальте. Ветер швырял мелкий, острый снег в лицо. Взгляд Аристарха невольно упал на тачку Рена. Большие колёса уже слегка подзамело, открытый кузов собирал в правом углу небольшой сугроб. Квадратная морда смотрела невинными круглыми фарами. Хаксаров всё никак не мог определиться со своими чувствами: был ли это самый уродливый автомобиль в мире или самый прекрасный.       — Эй! — его окликнул хозяин чёрного железного монстра. — Подвезти? Холодно.       — Ты сдал на права?       — Ты заебал со своими правами, нормально вожу ведь.       — Вот и катись нахуй. Чо это было? Ты прекрасно знал, что «Балморра» больше не наш. Мы позавчера с тобой договорились на «Подземку».       — Не могу я этого информатора светить перед ним. Он же их всех пересажает.       У Рена была идиотская манера говорить о Евгении Вадимовиче только как «Он». Сейчас, для пояснения, Каиль ещё кивнул головой на верхний этаж здания, обозначая офис, где они только что заседали. Так что можно было подумать, что говорит он о каком-нибудь небесном божестве.       — И поэтому подставляешь меня?       — Ему восемнадцать вот-вот исполнилось, дадут по полной.       — Да мне плевать на твоих торчков. Не хочешь по его правилам играть — ты знаешь, что делать, — он махнул рукой и пошёл прочь.       Рен догнал и одёрнул за плечо. Аристарх чисто рефлекторно замахнулся, чтобы ударить в челюсть, но Каиль слишком хорошо его знал — успел перехватить руку.       — Чо ты бычишь. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — крикнул он, выворачивая руку Хаксарова. — Он учит меня, он фонд ведёт. Что мы без него делать будем?       — Прекрасно, отлично спелись. Отцепись, блять!       Только сейчас поняв, что делает Аристарху больно, Рен освободил его руку и отступил на шаг назад. Выглядел тот взбешённым:       — У меня нет времени на это всё! В отличие от некоторых, мне приходится учиться и работать, чтобы чего-то добиться в жизни.       — Мог бы просто попросить.       Аристарх совсем не весело рассмеялся:       — Первое, чему бы он тебя научил — если бы действительно собирался учить — три простых правила: не верь, не бойся, не проси, — Хакс выделил последнее слово, произнеся его с упрёком.       — Типо как у Тату?       — Ты ебанулся? Какие Тату?!       — Не зажигай и не гаси, не верь...       Хаксаров перебил:       — Как у Солженицына!       — Хакс, Рыжий... ну что мне сделать? Что ты хочешь?       «Хочу, — подумал Хаксаров, — чтобы в моём офисе моей компании приказы раздавал я, а не он. Хочу, чтобы ты, облитый его кровью, принёс мне его голову. Хочу быть уверенным в своей безопасности. Хочу, чтобы ты был только моим.»       Вслух он ничего из этого сказать не решался. Он не был уверен, какие из его слов дойдут до Его ушей. Хаксаров больше не был уверен в Рене. Чем Каиль занимается и о чём говорит с дядей Женей, задерживаясь после собраний, Аристарху знать было не положено. Он помотал головой, сказав только:       — Будь осторожен сегодня. Если хоть что-то покажется тебе подозрительным, уходи оттуда. Ты не обязан...       — В этом наша с тобой разница, — глухо сказал Рен, — я обязан.