За шкафом

Саске открыл глаза. Утро понедельника было донельзя мерзким. Он не был удивлён в четвёртый раз увидеть пустую аккуратно застеленную постель. Не был удивлён, но был отчаян. С трудом проглотил слюну и обиду. Он спешно набросил покрывало на кровать. Каждая мелочь отличала их с братом: характер, поведение, даже порядок они наводили по-разному. Итачи ушёл из дома три дня назад, сегодня начался четвёртый. Четвёртый день обиды, сомнений, печали, уничижения, горького кома в горле. Старший брат никогда не смел оставить его так надолго. Саске начинало казаться, что если ему случайно встретится Изуми, то не отделается простой сменой причёски, он её убьёт. Уж лучше бы Итачи оказаться похищенным, чем пригретым ею. Ох, как же младший Учиха может пожалеть, не осторожно сказав это вслух. Парень провел рукой по застеленной кровати брата, после чего яростно скомкал одеяло, разрушая идеально приглаженную постель. Не может быть идеальным человек, который бросил его на три дня. Ну не может, пусть не притворяется! – Ой, ты ещё дома, – выйдя на кухню, Саске заметил пьющую чай Микото. – Да, сегодня попросили не выходить на работу, – как-то отчаянно сообщила женщина. – По привычке встала рано, – она все же улыбнулась. – Хорошо спалось? Младший Учиха чувствовал подступающее к горлу раздражение. Он никак не был вправе срываться на мать, но её вопрос взбесил. Пришлось сжать зубы, чтобы не грубить. Она вряд ли его поймёт. Потому пришлось напряжённо ответить: – Вполне. – Со вчера ещё осталась еда, но если хочешь, могу приготовить что-то другое. Каша, яйца? – она спрашивала с материнской нежностью и хотела только позаботиться о сыне, а не услышать грубое: – Да ничего мне не нужно. Я не голодный. Поем в столовой, – сказано с расчётом на то, чтобы не слышать нравоучений о будущем гастрите. – Я же беспокоюсь о тебе. Может, возьмёшь бутерброды с собой? Микото хотела быть не просто полезной, она хотела стать нужной и найти отраду в Саске. Она хотела направить на него все свои силы и мысли, чтобы не думать ни о чем более. К тому же, женщина пыталась не навязаться, а просто проявить материнское тепло. Увы, именно в этот момент Саске оно было не нужно. И, может быть, позже он укорит себя за резкий выпад в сторону мамы, но сейчас он хотел услышать от неё только молчание. Не только утро, но и день, кажется, не располагал к дружественной беседе. Если так можно выразиться – ему повезло, что в школе он не имел ни друзей, ни товарищей, ведь так никто не станет донимать его лишними вопросами и точно не посмеет отвлекать от утомительных раздумий о предательстве Итачи. Возможно, тут Саске тоже погорячился в мысленных выражениях, однако Учиха был зол. Как бы смешно не звучало – зол не по-детски. – Саске, – очень осторожно позвала Микото, – ты чем-то расстроен? Вдруг Микото поняла, что, скорее всего, зря спросила. Разве правильно вот так непринуждённо давить на больное своего ребёнка? Конечно, он был расстроен. И причина была яснее безоблачной синевы. Прошло всего несколько недель с момента завершения суда и избавления юноши от нещадных рук отца. Женщина хотела прикусить себе язык, но было поздно. Она вовсе не глупая, но её сын вёл себя совершенно не загнанно и не показывал своим видом горестных сомнений. В последнее время он выглядел как обычный школьник его возраста, который не попадал ни в какие передряги. Отчего же сейчас он так взволнован? Заблуждением было считать, что он мог оправиться так быстро. Наверное, нет, совершенно точно Итачи очень сильно поддерживал Саске. Микото оставалось только благодарить небеса за столь внимательного старшего ребёнка. – Ты волнуешься из-за Итачи? Давно она не задавала таких правильных вопросов. Женщина метко попала в яблочко. Сомкнутые и поджатые губы младшего сына выдавали его с головой. Во всей этой странной истории Фугаку, Ибики и даже Микото следовало говорить не с Итачи. Троица взрослых поступила очень самонадеянно, выведывая правду у старшего из братьев. То ли они поверили, что смогут сломить его, то ли просто следовали стереотипу: взрослый – значит честный и умный. Однажды все трое поймут свою ошибку. Однажды, когда будет слишком поздно. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения. Даже сегодня отступать было уже неразумно. Поступи они иначе, все, совершенно все сложилось бы по-другому. Ведь Саске был не только искренен, но и до банальности прост в своих переживаниях. Он выдавал всю правду не произнося ни слова – лицо: губы, брови, глаза говорили за него. Но трое взрослых сочли его не более чем ребёнком, которого должны защитить, а не попытаться обвинить. Верно, но этот ребёнок по вине своего брата принёс горе многим людям. Обвинять его – неразумно, но вовсе не ошибочно. – А ты не волнуешься? – раз их беседа затронула тему брата, Саске все же ответил. – Нет. Он взрослый. К тому же, зачем я буду переживать, если он со своей девушкой? Я, конечно, хотела бы, чтобы он говорил, когда собирается отсутствовать дома, ведь ему нужно не забывать про учёбу, но, – она тихо посмеялась, – он взрослый парень и я понимаю его интерес к Изуми. Ты, думаю, тоже... – Нет, – перебил школьник. – Не понимаю, – особенно чётко сказал Саске. – Он должен быть дома. – Саске, – пожурила мама, – мальчикам нужно общаться с девочками. Итачи хоть и видный парень, но я не замечала, чтобы он раньше интересовался девушками. Он всегда был сосредоточен на учёбе, делах, тебе тоже, но он так вырос, правда? Я знаю, ты очень любишь его. И он тебя тоже. Но не ревнуй к Изуми, это ни к чему. Она его девушка, а ты его младший брат. Он никогда не забудет о тебе, но, наверное, он уже хочет улететь из родительского гнездышка, создать свою семью. Это нормально, ещё пару лет и ты тоже задумаешься об этом. Оставите меня совсем одну, – Микото говорила с толикой понимающей печали. Как мать она хотела своим детям только лучшего, но расставаться с ними всегда сложно. Сперва Саске показалось, будто Микото говорит, догадываясь о чем-то, чего ей знать не нужно, будто её слова имеют другой смысл. Но он рано встрепенулся – она всего лишь говорила о них как о братьях. Парень не стал закатывать истерику и высказывать все, что думает о будущем такой прекрасной пары как его брат и Изуми. Сдержался, только бы и у матери не появилось лишних подозрений. Знала бы Микото, а главное Итачи, чего ему стоило не открыть рот и не перекривлять мать. Героически стерпев, он все же хотел сказать хоть что-то, дабы повлиять на Микото и не позволить больше брату уходить из дома без ведома Саске: – Итачи нужно больше учиться. – Уж кто бы говорил, у него всегда были прекрасные оценки. – Ладно. Но Изуми, что мы о ней знаем? Разве мы можем ей доверять? Может она что-то хочет от нас и от Итачи? – Эх, Саске. Понимаешь, если бы мы были богатыми – это ещё можно понять, девочки бы хотели завидного жениха и обеспеченное будущее, но мы же и дать ничего не можем ей. Это скорее мама Изуми может упрекнуть Итачи в этом. Он хоть и хороший мальчик, умный, но ни деньгами, ни квартирой не располагает. Я думаю, они просто нашли друг друга, и надеюсь, у них все будет хорошо, только бы вот Итачи для начала университет закончил, а уж потом женился и детишек заводил. Поверить не могу, я же скоро могу стать бабушкой, – Микото была воодушевлена, – но всему свое время. Пусть погуляют пока, повлюбляются друг в друга. Младший из братьев не хотел все это слушать. Кажется, его провокация сказалась на нем же, а матери дала только полет мысли. – Но Итачи же школу пропускает! – будто бы это был действительно веский довод, чтобы бросить Изуми. – Согласна, если сегодня вечером не придёт, нужно позвонить. Все-таки выпускные экзамены уже вот-вот. Правильно говоришь. Ладно, если не хочешь завтракать, иди, собирайся. Тебе школу точно не нужно пропускать. Затевая разговор с матерью, Саске хотел услышать подтверждение своим словам. Разве мама не должна была поругать Итачи за пропуск школы, за то, что пропал из дома, за то, что оставил брата одного? Неужели для неё это не было весомой причиной? Почему только ему одному не все равно, где брат? Бесполезно. Микото ведь не знала ничего, чтобы встать на сторону Саске. Подростку не оставалось ничего кроме как последовать её указаниям. Распустившиеся кусты сирени совсем не радовали, как он мечтал. Проходя мимо, он морщил нос – запах казался удушливым. Всего три дня назад его жизнь была такой гладкой, наконец-то беззаботной, он ждал последнего звонка и аромата сирени. Сейчас он опять возвращался в мир, где просто просыпаться было противно. Противно от того, что боишься, от того, что переживаешь, живёшь без какой-либо цели и не надеешься ни только на лучшее, а ни на что вовсе. Потеряв брата, он начинал терять себя. Он не знал, что хотел, не знал, что ему нужно было от жизни. Даже не был уверен, что именно ему нужно от Итачи. Старший брат всегда вёл его за собой, подсказывал, подталкивал на нужный путь. Сегодня же он должен был делать это сам. И пусть Саске всего лишь шёл в школу, ему хотелось услышать наставления Итачи о внимательности, инициативе на уроках, просьбе дружить с одноклассниками. Но он слушал крики и детский визг. Подросток не имел никакой мотивации, цели, он просто делал то, что ему сказали ещё в первом классе – учился. Саске не питал любви к школе, но и не ненавидел – просто выполнял указания. Он не был глуп, но не пытался учиться сверх меры, не пытался лишний раз отвечать на уроке – только по просьбе учителей. Учиха был умным ребенком, но ничем не выделялся из серой массы. Если бы только не его нежелание начать общение с кем-то из класса, если бы не угрюмость, он был бы весьма успешен среди сверстников. Однако, он предпочёл остаться один, окружить себя скорее неприятелями чем друзьями. Школьный день должен был быть заурядно-скучным и неприметный, но Саске очень хотел повстречать брата на перемене. Он крестил пальцы, чтобы Итачи появился хотя бы в школе, заглянул в его класс, позвал к себе, предложил вместе пообедать в столовой или спрятаться в их секретном месте. Месте темноты и спокойствия. И день сразу обрёл бы другой смысл. Он непременно стал бы живым, ярким и по-семейному тёплым, а потом они бы вместе пришли домой и Саске извинился бы перед мамой за то, что был не в духе утром. Как бы все стало хорошо, если бы брат пришёл в школу. Наверное, Саске стоило его поискать, пройти мимо классов, где у него будут уроки и тайком заглянуть. Саске и сам готов был позвать его на обед, только бы он оказался в школе! Вечером четверга он придумывал, что скажет в наглое лицо Учихи-старшего, воображал, что будет его игнорировать и глубоко обидится. Да, он все ещё не простил брата, но сейчас он оставлял любые свои эгоистичные затеи в том злосчастном вечере и представлял только их встречу. Он готов был сам заговорить, сам подойти и даже обнять. Только бы старший брат больше не уходил. Саске все простит, последний раз, но простит и даст Итачи ещё один шанс – уже точно самый последний. Они поговорят и все забудется. Ведь братья не должны долго злиться друг на друга. Саске сжимал лямки рюкзака и шагал на урок. Пройдя мимо кабинета, где должен быть урок 11 класса, он не нашёл брата и был до подавленности расстроен. Ничего, ещё не было даже первого звонка, возможно, его пунктуальный старший брат задерживается. Саске обязательно встретит его перед вторым уроком, и они скажут друг другу «Привет, и прости». Сегодня они обязательно увидятся и уладят свои проблемы. У них все будет хорошо. Однако, ни второй, ни третий и даже ни шестой урок не принесли Учихе надежду. Он все ещё не встретил брата. У Итачи должен быть последний, седьмой урок, но в который раз проходя мимо класса, он опять не заметил его. Горечь скапливалась в горле, и глотать было противно. Противно было и продолжать надеяться. Он не встретил Итачи, зато его встретила классный руководитель. – Саске! – сперва грозно окликнув ученика, женщина немного стушевалась, вспоминая, что стоит быть мягче. – Какаши Хатаке сказал, что ты не появляешься у него две недели. У тебя уже закончились уроки, зайди к нему, пожалуйста. Никто кроме учителей не знал о произошедшем с семьёй Учиха. Однако, полиция доложила об обстановке дел почти сразу после попадания Итачи в следственный изолятор. Педагогический коллектив изрядно удивился тому, что младший из братьев продолжил ходить на занятия. Они даже были готовы попустительствовать ему в конце года, ведь ситуация была действительно страшной. Они готовили документы на отчисление старшего Учихи. Но спустя какое-то время он снова пришёл в школу и половину педагогов едва не схватил сердечный приступ. В этот же день полиция дала знать, что старшеклассник оправдан. Тем не менее, тщательно обглоданные в учительской личности двух школьников уже вряд ли могли очиститься от позора и липких подозрений. Поэтому общение с ними сводилось к минимуму. Саске постучал в кабинет психолога. Какаши Хатаке как всегда сидел в маске, словно пытаясь закрыть себя от проблем, которые на него вываливали ученики и их родители. Неожиданной фигурой в кабинете оказался Сай. Тот самый, к которому он раньше напрашивался в гости, лишь бы не идти домой. Учиха редко обращал внимание на своих одноклассников, но все же заметил, что Сая не было в школе несколько месяцев. Если точнее – полгода. По определённым причинам его переводили на домашнее обучение, но этого Саске не знал. Он не был удивлён, и не был расстроен. Их общение прервалась также резко, как и началось. Впрочем, они никогда не были друзьями, чтобы это могло удручать. Саске также не было интересно, что он тут делает. По правде, его мало, что интересовало в принципе, но конкретно сегодня его могли расшевелить новости только об Итачи. Вот если бы в кабинете был брат, тогда бы Учиха был, по меньшей мере, впечатлен. – Привет, – неловко поздоровался одноклассник, прежде чем забрать рюкзак и спешно выйти из кабинета. – О, Саске, давно не виделись. Как день? – рядовой вопрос уставшего мужчины совершенно не располагался к разговору. – Нормально, – коротко и ясно. – У меня все хорошо, можно я пойду? Какаши Хатаке с большим удовольствием отпустил бы мальчика и написал липовые отчёты о его тестировании, проведённой беседе и прочем. Но поскольку он имел дело с жертвой насилия, нельзя было поступать так опрометчиво. Не потому что профессиональный долг звал, и совсем не из-за проснувшейся совести, а просто потому что не хотел проблем от администрации и директора. – Давай сегодня немного поболтаем. Школьник, обречённо предвкушая следующие полчаса увлекательнейшей беседы о его проблемах и способах совладания с ними, положил рюкзак на пол и сел напротив психолога. – Как ты себя чувствовал сегодня? – Отлично. Обожаю ходить в школу. Обычно их беседы были сосредоточены на эмоциональном состоянии Саске дома и в классе. Подросток привык отвечать либо нейтрально, либо промолчать и послушать наставления о прекрасном будущем. Сегодня же у него было настроение дерзить. Поэтому он даже с удовольствием услышал вздох Какаши. – Хорошо. Тогда сегодня за тебя все скажут цвета. Я нашёл новую методику – тест Люшера. Тебе нужно просто выбирать цвета, которые нравятся и не очень. Если бы на месте Саске сидел Итачи, он бы обязательно вскинул брови и улыбнулся. А ушедший из жизни Люшер весьма удивился бы, услышав, что его методика оказалась новой. Хатаке можно было назвать доморощенным психологом. Он имел только сертификат об окончании курсов и совершенно никакой практики за плечами. Общаясь с учениками, он действовал скорее по наитию, опирался на свой жизненный опыт и не имел ничего общего с человеком, которого называли психологом. Хатаке показывал Саске разноцветные картинки и постоянно заглядывал в ключ к тесту. Он пытался делать это незаметно, но Саске видел. Хотя тому было все равно по большей части. – Угу-угу, ясно. Как я и думал. Все ещё не очень хорошо, но ты начинаешь оправляться. – Правда? – Цвета, которые ты выбрал, указывают на душевное смятение и тревогу, но присутствует элемент принятия ситуации. Тебе сложно восстановиться, но твоё окружение тебе помогает. Тут даже Саске было очевидно, что это притянутая за уши информация. Судя по поведению Итачи, его окружение пыталось свести с ума. – Знаешь Саске, со временем все проходит. Никто не говорил, что будет легко, но у тебя все впереди. Не стоит зацикливаться на плохом, дай место хорошему. Если ты продолжишь накручивать себя, то восстановление затянется. Что тебя тревожит сегодня? И в принципе? – Мой брат, – вдруг откровенно сказал Учиха. – Почему? – Потому что он забывает обо мне, не уделяет времени. – Вы дружные братья, да? – Очень даже. Для мужчины было очевидно, что младший из Учих нашёл успокоение в старшем. – Хорошо, что он помогает тебе справиться, но ты должен понять, что твой брат не волшебная таблетка. Он может помогать, может утешить, но тебе не кажется, что твое отношение к нему может стать зависимостью? От некоторых препаратов тоже отвыкают постепенно, уменьшают дозу. Думаю, Итачи делает правильно. – Глупости. Я не зависим от него. И вообще, давайте не будем сравнивать человека с таблеткой. Вы просто не понимаете. Разве мне не нужна опора сейчас? – Нужна. Но тебе также нужно понять, что всю жизнь тебя никто не будет тянуть на себе. Саске, у тебя сложная ситуация, я не спорю и твои страдания не преуменьшаю. Но согласись, твой брат не может быть рядом 24 на 7, хотя бы по той причине, что ему тоже нужно отдохнуть. Разве он, также как и ты, не пострадал во всем этом? Саске не мог ни согласиться. Вряд ли Итачи спокойно относился к тому, что находится в тюрьме. Скорее всего, ему тоже не было спокойно. Честно говоря, Учиха впервые задумался об этом. И впервые его встреча с Какаши имела хоть какой-то смысл. Однако ничего хорошего это открытие не сулило. Оно лишь было ещё одним поводом для уколов совести. Ещё одним поводом вернуться в тот день и захотеть переиграть его. Подросток не знал сколько раз думал, что все могло бы быть иначе, что сбился со счету. Да он и считал-то вряд ли. – Тогда... Тогда нам тем более нужно держаться вместе, чтобы помочь друг другу. Разве я не прав? Какаши Хатаке все сложнее давалось находить ответы на вопросы ученика. Может прав, а может не прав. Откуда ему знать? Он не оказывался в его ситуации и не имел никакого желания влезать в гущу таких проблем. У него были свои, и мужчине хватало. Пожалуй, им действительно лучше видеться реже, только чтобы поинтересоваться состоянием. И ответа «Нормально» Какаши будет достаточно для отчётности. Другое дело, если бы Саске жаловался и говорил, что ему плохо. А подросток сам идёт на уступки и не создаёт ему лишней мороки. Так почему бы не отблагодарить, избавляя от обязанности раскрывать душу перед мужчиной? Тем более что ни одному, ни второму это не было нужно. – Прав, – решил согласиться психолог. – Если ты хочешь пойти домой, то не буду задерживать. Тебе лучше отдохнуть. Расслабление и отдых прекрасный способ отвлечься от проблем. Звучало, как скройся быстрее с моих глаз, ты меня утомил. Так оно и было. Впрочем, Саске тоже не желал продолжать пустых бесед. А тем более тех, что могли загнать его в пучину дурных размышлений. Совет лечь и полежать он воспринял скептически. Если бы он пришёл домой и попытался расслабиться, то у него бы точно вскипела голова. Мозг должен быть занят уроками, делами, чем угодно, но только не отдыхом. Не в его случае. Именно поэтому ему было так важно находиться с Итачи. Брат, и только брат, поддерживал его в состоянии спокойствия, по сути, никогда не утешая и не расслабляя. Просто его присутствие, его строгие правила, встроенный им распорядок дня давали младшему Учихе чёткий план действий. Он знал, что можно, а что нельзя, знал как себя стоит вести, а сейчас он не знал ровным счётом ничего и это удручало. Саске не мог и предположить, что это может положительно влиять на его жизнь. Сейчас он чувствовал только тревогу. Благо, что Какаши дал ему наставление идти домой. От этого становилось спокойнее. Совсем немного. Когда он спускался на первый этаж, прозвенел звонок с урока. Видимо, сегодня они вместе с Какаши долго молчали и тянули время. Ему оставалось только забрать куртку и переобуться. А ещё цепким взглядом выудить брата из толпы старшеклассников. После всех неудачных попыток он и не надеялся, но все же расстроился, когда понял, что куртки одинадцатиклассников уже разобраны. Неужели его надежды бессмысленны? Как же он ненавидел Изуми! Бедная девушка преисполненная лишь тёплыми чувствами к возлюбленному получила ужасающее сообщение в прошлый четверг. Встречи Изуми и Итачи никогда не были запланированы, однако имели определённую периодичность. Спустя несколько недель они всегда виделись. Изуми отправляла Итачи сообщение и они встречались. Ненадолго, совсем на чуть-чуть они виделись и уходили в свой мир. В мир любви, блаженства и полного взаимопонимания. Девушка верила в это. Ей казалось, что их встреча была предрешена небесами. Ведь они были так похожи, так подходили друг другу, их имена даже начинались с одной буквы, их знаки зодиака имели большую совместимость. Все это так грело её девичью душу. Учиха Итачи никогда не был груб с ней, никогда не обижал и хоть парень ничего не обещал Изуми, девушка верила – они всегда будут вместе. Она представляла их свадьбу, детей и внуков. Она никогда не думала, что может быть иначе. Но Изуми получила сообщение со словами о ненависти. Итачи всегда отвечал односложно, соглашаясь с чем-то или отрицая, он никогда не говорил о чувствах. Ни о чувстве любви, ни о ненависти. Если с первым она ещё могла смириться, взяв в учёт немногословность и малочувственность парня, то второе пугало её. Она звонила много раз, но трубку не брали. Изуми подумала, что это не ей, но разве Итачи хоть раз ошибся? Сперва она собирала в кучу осколки сердца, потом злилась, а сейчас беспокоилась. Ей жизненно необходимо было увидеть своего парня и выслушать либо оправдания, либо извинения. Да хоть что-нибудь. Своей матери она сочинила сказку о плохом самочувствии, чтобы не терпеть упрёки ничего не понимающей в делах любовных родительницы. Она словно девчонка сбежала с работы и пришла в школу, чтобы подловить Итачи. Его уроки заканчивались именно сейчас, и она не хуже коршуна выискивала парня, будто добычу из толпы. Рослые школьники проходили мимо, некоторые оглядывались на красивую девушку, которая недавно закончила 11 класс, кто-то здоровался, но Изуми не отвечала, всматриваясь в лицо каждого проходящего. Ей хотелось взвыть, когда толпа уменьшилась, и лишь единицы выходили из школы. Следующий парень, открывающий дверь, моментально привлёк внимание. Изуми не знала, как точно выглядит младший брат Итачи. Вживую она лишь однажды заметила его в ванной, увидев половину лица из-за шторы. Тогда она здорово испугалась и не успела запомнить ни одной черты, а в их доме она никогда не видела семейных фотографий, даже просьбы Итачи показать совместные с братом фото, не возымели успеха. Эта часть жизни Учихи не была предназначена для неё. Словно Итачи берег Саске как изумительное сокровище. Теперь же, когда она увидела взъерошенную макушку и вздернутый нос, девушка точно знала, что это он. Это точно младший брат её парня – Саске. Они были удивительно похожи. Хоть мальчик и был ниже, младше, немного сутулый, с другой причёской, но один лишь взгляд и сразу понимаешь – это Учиха Саске, и они совершенно точно родные братья. – Саске! Все внутри содрогнулось. Взгляд, направленный в пол едва не вспорхнул к небу. Итачи! Итачи, Итачи, Итачи! Длинные чёрные волосы... Его брат.. Нет. Девушка. Сердце, предвкусив родную встречу, едва не остановилось. Изуми. В школьном дворе стояла Изуми. Саске сжал кулаки и зубы. Он готов был бороться до победного. Неважно, чего это будет стоить. Та, которую он не взлюбил лишь за существование, бесстрашно пришла. Явилась, чтобы ликующе заявить о своих правах? Сейчас Учиха расскажет ей чего она стоит, сейчас он расправится с ней. Появление Изуми значило, что брат, скорее всего, был в школе и сейчас она словно преданный пёсик ждала встречи с ним. Но Саске появился раньше и готов больно кусаться. Он загрызет и брата, и его недодевушку. Младший Учиха твёрдым шагом направлялся к врагу и не боялся ничего. – Привет, Саске, – с облегчением сказала девушка. На её месте подросток бы не расслаблялся. Думает, что встретила лёгкую добычу? Не тут-то было! – Ага, – он не стеснялся показать открытую неприязнь. – Пришла за Итачи? Не знал, что он нуждается в провожающих. Тем более в таких. Изуми не совсем была понятна грубость младшего Учихи. Хоть она и не знала характер Саске, но не видела никаких причин, чтобы он мог быть дерзким с ней. Может она что-то не так поняла? – У Итачи ведь сейчас последний урок был? – А ты и его расписание знаешь? – Ну, чуть-чуть. Я хотела встретиться с ним, нам нужно... – А вам времени не хватило? – перебил парень. Его взбесило одно её «Нам». – По-моему, если так навязываться никто не захочет ни то, что встречаться с тобой, а и вообще проводить время. Почему мой брат должен жертвовать своим драгоценными временем ради тебя? Ты ему кто вообще? Думаешь, у него дел нет? Да он суперзанятой человек! Изуми обомлела. Она столько раз говорила, что хотела бы встретиться с Саске, что у них могло быть много общего. Девушка и представить не могла, что её первая встреча с младшим братом Итачи будет такой неприятной. Она не делала совсем ничего этому ребенку, не ссорилась, не злилась, не переходила дорогу. Откуда такой гнев? – Я знаю, у Итачи много дел, но мне нужно совсем немного его времени... – Ха, а ему нужно? Ты спрашивала? – Саске, пожалуй, впервые был так резко с кем-то. – Вот ты хоть раз интересовалась его мнением о себе? Ты всего лишь мимо проходящий человек, который не оставит после себя следа ни в его жизни, ни в его памяти. На что ты надеешься? Что он женится на тебе? – Саске, у тебя что-то случилось? Я тебя чем-то обидела, может? – Серьёзно? Ты не очень-то сообразительная. Сама не догадываешься, да? – Не совсем. Мы впервые видимся, может Итачи сказал что-то, что ты не так понял? – А он о тебе вообще не говорит, не обольщайся. Или ты думала, что все его мысли пронизаны любовью к тебе? Ха-ха. Изуми проглотила очень тугой ком из чужих слов. Конечно же, ей было неприятно слышать все это о себе. Итачи много говорил о брате, но совсем ничего не рассказывал о ней самой? Обида терзала меж ребер скользкой змеей. – Послушай, я не хочу ссориться с тобой... Тем более мы можем стать одной семьёй когда-то. – Никогда. Даже не надейся на свадьбу. Вам не по пути и ты зря связалась с Итачи. Если не жалеешь сейчас, то обязательно пожалеешь потом. Иначе никак. И знай, что ты для него просто развлечение, он не строит никаких совместных с твоей жизнью планов, он даже не думает о тебе, понимаешь? Ты ничего не значишь, хватит уже шастать за ним. Ничего не добьёшься, понятно? Резать волосы было бы очень глупо. Не то, чтобы по-детски, но просто неуместно. Зато такие режущие слова подходили куда больше. Волосы она отрастит, а его слова вряд ли забудет. – Если так, то пусть об этом мне скажет Итачи, – Изуми ответила достойно. Подобные слова она уже ни раз слышала от собственной матери и хоть менее обидно не становилось, она уже привыкла, что все пытались разлучить их с Итачи. Только легче не становилось. – Где он? Младший Учиха едва не поперхнулся. – Это нужно у тебя спрашивать. Ты же его окучивала все выходные. – Что? Нет. – Какой смысл врать? – Никакого, – девушка была сбита столку. Теперь её обвиняли ещё и во лжи. – Мы давно не виделись, поэтому я и пришла сюда. Саске был растерян не меньше. Он пытался понять может ли Изуми говорить правду. Не сказать, что парень так легко поверил, но неопределённость грубо давила. – А почему ты тогда уверенна, что он в школе? – А где он ещё может быть? – оба обменивались вопросами, не имея на них ответов. Дышать вдруг стало очень сложно. Словно перед лицом плотную марлю повесили. Саске вглядывался в глаза девушки, и ему не казалось, что та врет. А лучше бы наоборот. Лучше бы она водила его за нос. – То есть вы не встретились с ним в четверг? И на выходных тоже? – удары сердца эхом отбивались в голове, волнение стискивало лёгкие. – Нет, я хотела, чтобы Итачи пришёл, но потом он отправил мне сообщение... Не важно, – скорее всего, она говорила о сообщении, которое отправил ей Саске. – Я хотела увидеться, нам нужно поговорить. Так ты знаешь, где Итачи? Саске прикусил внутреннюю сторону щеки. Теперь он точно не знал, куда делся его брат. И, по правде говоря, уж лучше бы он был с Изуми, ведь так младший мог думать, что с ним все в порядке и он находится где-то поблизости. Теперь же он вновь вернулся в тот четверг, когда испуг, неуверенность и непонимание смешались и отравляли разум. Парень попытался вдохнуть максимально глубоко, но едва набрал глоток воздуха. Он хотел убежать. Убежать обратно в школу, в парк, в магазин, вернуться домой и с лупой в руках обыскать каждый миллиметр пространства. Он двинулся вперёд совсем неуверенным шагом. В голове было пусто. – Саске, постой..! – девушка пыталась задержать его, взяв за руку, но Саске отшатнулся от неё как от огня. – Не трогай! Не подходи ко мне. Он сорвался с места, убегая в сторону дома. Ему нужно было срочно что-то сделать, куда-то позвонить, рассказать маме, хоть что-нибудь! Боги, о чем он только думал сегодня утром! Он думал, что лучше бы Итачи похитили. А если это действительно так, если его украли? Кто, зачем и как это не было важно. Его брата не было дома уже почти 4 дня. И все это время он не был у Изуми. Куда, куда же он мог деться из магазина?! Зачем они только туда пошли? Неужели это было необходимо? Лучше бы они сидели дома и смотрели телевизор. Да лучше бы они даже поругались, но дома! Что же могло произойти в том магазине?! Что заставило Итачи уйти оттуда? Саске несся домой и вспоминал вечер четверга. Вот они вышли, вот проходили вдоль домов, вот зашли в магазин. Тем вечером не случилось ничего странного. Младший был уверен в этом. Но Итачи исчез. И игнорировать это дальше было нельзя. Единственное, что вдруг вспомнил Саске, это навязчивый мальчик, который расспрашивал о конфетах. Итачи увидел их и обиделся? Взревновал? Что за глупости! Старший брат никогда бы не стал обижаться на такую мелочь. Нет. Здесь было дело в чем-то другом. Совершенно другом и очень страшном. Быстрее, быстрее! Он должен прийти домой, как можно быстрее! Подъезд, лифт, дверь квартиры, ключ, коридор. Все действия на автомате, но дрожащие руки и спешные движения не скрывали нарастающей паники. – Саске? – Мама? Микото сидела на полу, а вокруг было разбросано множество вещей из шкафа, которые женщина не перебирала, а именно копалась в них. Судя по их скомканному виду, уже не первый раз. Пустые полки отдавали стариной и отчаянием. Отчаяньем обоих. – Саске, вы не брали здесь деньги? Они были завернуты в синий платок. Женщина прекрасно знала, что они были на третьей полке, в самом конце, и сегодня, когда она поняла, что им не хватает её зарплаты, хотела взять совсем немного, чтобы хватило заплатить за квартиру и дать детям что-то в школу на обеды. Она уже понимала, что никакую двухкомнатную квартиру они не купят, что нужда в ней отпала, а потребность в еде и одежде будет намного важнее. В синем платке находились плоды не только её работы, а и долгого труда её мужа, однако Микото посчитала правильным распорядиться ими самостоятельно, хотя бы малой частью. Но не найдя их на месте, а разобрав все вещи и заметив пропажу, она была в ужасе. Ведь столько лет и столько пота было вложено в тот синий платок, что и не сосчитать. Там была вся их жизнь с Фугаку, все их скудные вечера. Они не могли исчезнуть в никуда. Микото догадывалась, что старший сын может знать, где лежат деньги. И хоть ещё ни разу не случалось такого, чтобы он спросил о них и тем более взял, но вдруг, вдруг им, так же как и Микото сейчас не хватало на еду? Женщина не думала плохо об Итачи и не подозревала, что он мог украсть, но не могли же они раствориться в старой одежде. – Нет, не знаю, мы ничего не трогали... – неожиданный вопрос матери, немного поубавил жар тревоги. – Где же они могли запропаститься? Я точно знаю, что они там... Хоть платок на ножку стула повязывай, – она попыталась шутить, но не было забавно ни ей самой, ни Саске Подросток не находил что именно и как сказать, но вопрос Микото сам подтолкнул его. – Как в школе? Итачи был на уроках, надеюсь? Саске наблюдал как мама все ещё не аккуратно перебирает вещи, пытаясь отыскать их сокровище. И только, когда она поняла, что сын долго молчит, посмотрела на него. Кажется, погода становилась хуже. Порывы ветра били прямо в окна и сотрясали отливы снаружи. Шум изгибаемого метала до жути напоминал гром. – Мам, Итачи не был у Изуми, – младший очень спокойно озвучил информацию. – И в школе тоже. Что-то случилось, мам, – он взывал к Микото, словно просил помощи. Будто она прямо сейчас могла сказать, где его брат и что с ним. Он хотел, чтобы его успокоили, но было некому, и Микото тоже не была в силах это сделать. – Подожди, откуда ты знаешь? – Она, Изуми, приходила в школу сегодня, хотела встретиться с Итачи. Его там не было, я знаю, проверял на переменах. Мы с ней разговаривали и она сказала, что он не приходил к ней, – удивительно, что Саске смог рассказать все так чётко, без лишних слов и суеты. Удивительно, потому что внутри все сжалось и закаменело. – Нужно что-то сделать, пойти в полицию или... – Что ты такое говоришь, Саске? – лицо матери было расслабленным, а взгляд заледеневшим. Она смотрела в себя, не видя ни беспорядка, ни стоящего впереди ребёнка. – Как это пропал? Куда же он мог пропасть? Он обязательно вернётся сегодня. Вот увидишь. – Мама! – крикнул парень в попытке образумить женщину. – Его не было дома с четверга! Он не был с Изуми, он не приходил в школу! С ним что-то случилось! Мы должны написать заявление пока не поздно! Она вздрогнула. Уже разумные глаза осматривали Саске. Смотрели так внимательно, будто решали верить или нет. Но все было совсем не так. Конечно же, она верила. Женщина собирала в себе силы. Силы, чтобы встать, чтобы подойти к своему ребёнку, который был взволнован еще утром, а она убеждала его успокоиться. Оказывается, её сын нервничал не без причины, он видимо уже тогда чувствовал то, что прорезало её душу только сейчас. – Но как же... Что могло случиться? Когда он ушёл из дома? Может он что-то говорил, а ты забыл? Подумай, пожалуйста, – её голос срывался то на дрожь, то на мольбу. – Мы вместе пошли в магазин, а потом он пропал. – Как это пропал? Он же не мог исчезнуть. Я думала, вы виделись в четверг только в школе. – Нет, мы пришли домой, а потом сходили в магазин. Итачи отошёл куда-то в сторону, я уже не помню зачем, а потом я не смог найти его. Мы были в том маленьком магазине, тут недалеко, ну ты знаешь, я все обыскал, подождал его там, но он не вышел, и внутри его тоже не было, и когда я вернулся домой... Здесь была только ты. Растерянность одолевала, сжав зубы, младший держался из последних сил, чтобы не броситься в объятья матери и не зарыдать на её плечах. Ведь Микото было не легче, вовсе не легче и она, скорее всего, точно также сдерживала себя. Им обоим нужна была помощь или хотя бы совет, чей-то отстраненный и крохотный совет куда им бежать и как поступить. – Ты не говорил этого... Почему не рассказал, когда вернулся домой? Не хотел выглядеть глупо. Не хотел признавать, что его бросили как ненужного щенка на обочине. Не хотел говорить, что от него сбежали, выждав момент. – Не знаю... Я думал он пошёл к ней. – Саске! Не строй из себя обиженную девочку, Итачи бы не бросил тебя в магазине, чтобы убежать на свидание! – вспылила женщина. – Он пропал, а ты все это время молчал! Как ты мог?! Саске захлестнуло криком возмущения. Губы мелко дрожали. Он сжимал кулаки и смотрел на пыльный ворс ковра. Как же он не хотел плакать прямо сейчас. Но мама сказала, нет, она его обвинила в молчании. Получается, он тоже виноват? Виноват в том, что они потеряли так много времени? Живот скрутило, тошнотворная желчь мерзкой жижей поднималась в горле. Его тошнило. От себя, от Микото и от случившегося. Злосчастные обрывки минувших дней одолевали. Как и те маленькие дети, которых ругали за разбитые коленки и другие мелочи, он молчал. Молчал и быстро моргал, смахивая подступающие слезы. Вот только его ругали не за мелочь, да и сейчас он сам чувствовал, что в тот четверг повёл себя как ребёнок. Собственная ревность и глупость, возможно, уже привели к непоправимым последствиям. – Давай что-то сделаем, мам, пожалуйста, – Саске говорил, будто на последнем вздохе. Микото стащила пальто с вешалки и надевала его на домашнее платье. – Не стой, мы идём в полицию, – говорила она уже спокойнее. – Я знаю, кто виноват во всем этом. Вина и словом, и ощущением уже многие дни нависали над всей семьёй Учиха. Над Саске, Микото, Фугаку, Итачи. Неоспоримо виновен был каждый из них, отличалась лишь мера и результат содеянного. Пока кто-то отбывал незаслуженное наказание, пока кто-то почти бегом направлялся в полицейский участок, один из них сидел в одиночестве в скромно обустроенной, но роскошной комнате. Впрочем, на роскошь Итачи обращал внимание в самую последнюю очередь. Он находился в доме Мадары уже четвёртый день. Почти всегда в одиночестве, поэтому успел изучить каждую мелочь. Дорогая мебель, изысканно расставленые предметы обихода, небольшая полка с книгами известных авторов, только почему-то страницы в них были пусты. Это были четыре долгих дня наполненные сомнениями, скукой, отчасти страхом и болезненной надеждой. Итачи думал о Саске. По большей части только о нем и его будущем, изредка о своей судьбе, которая повисла в состоянии неразрешенности. Когда Мадара отдал ему пистолет Обито и дал указ отвести в эту комнату, Итачи не знал, что будет дальше. Но не подозревал, что не случится ничего. Совсем ничего. Ему велели только ждать. Когда Учиха попытался завести разговор с Обито, тот только отмахнулся. Итачи не был удивлён, ведь его босс так легко отдал пистолет подчинённого не просто так, а с явным намерением сыграть на чувствах последнего. Попытка узнать хоть что-то у Хаку и Забузы не увенчались успехом – первый просто мило улыбнулся, а второй сказал, что Мадара по возвращению сам все объяснит Учихе, если посчитает нужным. Судя по подслушанным случайно беседам, вернуться мужчина должен был сегодня. Итачи ждал с нетерпением. Ему хотелось скорее разобраться со всем и если уж его не застрелили, то уточнить дальнейшую судьбу. Ведь это не сказка о красавице, запертой в башне, к тому же очевидно, что такой человек как Мадара не стал бы держать незнакомца в своём доме просто так. Он здесь не гость и даже не заложник. Итачи мог только догадываться о мотивах, но ему жизненно необходимо было подкрепить их словами. Учиха слышал шаги за дверью, слышал отстраненные голоса и понимал – что-то происходит. Выйдя из комнаты, он вновь проверил входную дверь – та все ещё была заперта – он и не рассчитывал. Но ему казалось странным давать обширную свободу в чужом доме, позволять ходить по комнатам и пытаться разузнать информацию о живущих здесь. Хоть он и понимал, что именно для его глаз здесь ничего интересного не найдётся и вряд ли в коридоре окажется телефон, чтобы связаться с семьёй, но все же, сейчас одна из комнат, что была запрета, оказалась открытой настежь. Любопытство и скука привели парня за её порог. Безусловно, это кабинет Мадары – у Итачи не было сомнений. Тёмный громоздкий стол из дерева стоял у зашторенного окна. Лампа-торшер слабо отбрасывала блики на гладкую поверхность кожаных кресел. Вдоль стены тянулся большой шкаф заставленный книгами, образцами пистолетов и весьма странным было для Итачи заметить полку с фотографиями. На одной из них был юный Обито, наверное, такого возраста как Саске сейчас, на второй Мадара и ещё кто-то с длинными каштановыми волосами. Второй мужчина улыбался так лучезарно, что рядом стоящий Мадара выглядел мрачнее грозовой тучи на его фоне. Рамка была отвернута почти к стене, так что пришлось извернуться, чтобы рассмотреть фото, не трогая его. А на следующей, последней здесь фотографии были ещё двое парней. Снова Мадара, совсем молодой, кажется, ему было не больше двадцати пяти на фото, а рядом... Итачи очень глубоко вдохнул, протягивая руку к рамке. Рядом был запечатлён невысокий юноша. Очень похожий на Мадару, но ещё больше похожий на его собственного младшего брата. Из фотографии на Итачи словно смотрел Саске. Пришлось тщательно вглядываться, чтобы понять, это разные люди – прическа немного отличалась, и юноша был, вероятно, на несколько лет старше. Такое сходство поражало. Волнение и боязкость залегли межбровной складкой. – Если тебе разрешили войти, то трогать никто и ничего не позволял, – раздражённо сказал вошедший Обито. За его спиной возвышался Мадара. Наконец-то. Итачи вернул фотографию на место. Извиняться перед человеком, которому это воспоминание не принадлежало ему показалось неуместным, поэтому он промолчал. – Это мой младший брат, – пояснил Мадара для Итачи, на лице которого все ещё неприглядной гримасой застыло замешательство. Мужчина бы не стал объяснять это кому-то другому, и Обито был весьма удивлён внезапным откровением. Но Мадара изучивший весь незначительный жизненный путь Итачи от и до, посчитал нужным успокоить Учиху, который уж точно предположил, что это Саске. Мадара сел за стол. Он знал о стоящем напротив совершенно все: его семью, школу, историю про тюрьму, причину по которой он там оказался, знал как туда попал его отец. Многое осталось вне официальных данных, но сложно было не догадаться. – Обито, оставь нас ненадолго, нам нужно поговорить. Я позову тебя чуть позже. Закрыв дверь громче обычного, он оставил их наедине. – Как дом? Обустроился? – совсем ненужный вопрос, который не предполагал ответа. Поэтому Итачи задал другой, куда более важный: – Что дальше? – Садись. Это не короткий разговор, – подождав пока привычно скрипнет кожаное кресло напротив, Мадара продолжил: – Скажу откровенно, хотя ты уже вероятно догадался – я не соединяю личное и работу. Если получаю заказ, то он должен быть выполнен. Мне не важны причины, не важна твоя вина. Мы не бюро добрых дел и единственное правило моей организации – беспрекословное исполнение. Но было бы глупо даже с моей стороны, устранять такого как ты. Не льсти и не думай много о себе – ты ничего не значишь и никакой ценности ещё не имеешь. Кто-то приходит к такой работе сам, а кто-то не может и догадываться о своей пользе в моем мире. Твоя на данный момент ничтожна, но ты получил шанс, от которого уже нельзя отказаться. – Так какой смысл в этом разговоре? – Итачи был намного спокойнее, чем в прошедшие дни. Он наконец-то подобрался к разгадке своей роли. Впрочем, удивление не застало врасплох – Учиха уже предполагал подобный исход событий. – А ты его не видишь? Я был другого мнения о тебе, Итачи. – Не сказать, что не вижу. Я понимаю, чего вы хотите, но не понимаю, зачем вам лишние люди. – Лишние? Ты не совсем представляешь специфику этого мира. Мадара не желал в открытую говорить, что Итачи случайно найденный алмаз среди груды камней. Да, ещё не обтесанный, пыльный и не оценённый ювелиром, но не разглядеть блеск необработанных краев Мадара не мог. А как можно было отпускать и тем более убивать того, кто имел самые ценные для наёмника качества и уже был в его руках? Это было бы безрассудством. Мадара так долго пытался взрастить холенные черты в Обито, но не смог, а этого мальчишку таким создала природа, жизнь, да хоть мать с отцом на свою же голову, но мужчина был благодарен им за это. Сейчас от Итачи он хотел получить полнейшее осознание и основу для будущего доверия. Мадара убежден, что не только с момента сегодняшней беседы, а еще когда Итачи отдали пистолет, парень понял свою роль в их сделке. Обоих сейчас интересовали только условия. – Ты молод, но меня не волнует возраст. Все, что может меня волновать – твоя преданность. Я обозначаю границы дозволенного, если ты их переступаешь – платишь. Потому что совершенно все имеет свою цену. Ты прекрасно осознаешь, что при всей свободе, которую я позволю тебе, ты никогда не будешь независим, потому что пришел сюда не сам и не своей волей согласился на работу. – Если откажусь – вы меня убьете? – ответ был совершенно очевиден, но Итачи стало интересно. Снисходительная улыбка на лице мужчины говорила вместо него. – Тебе есть, что терять, Итачи. Улыбка на лице Мадары не исчезала, но сейчас она была совершенно ни к месту и вовсе не нравилась Учихе. Только не при этих словах. Казалось, что Мадара говорит о смерти самого Итачи, будто бы потеряв жизнь, он лишится и всего, что было ей присуще. Но это совершенно не так. Мужчина открыто показывал, что знает болевые точки Учихи и при возможности надавит. Итачи не посчитал нужным подтверждать его догадку, но Мадара знал о своей правоте. – Мы не герои, чтобы сажать людей за решетку. Этим пусть занимается полиция, – мужчина обличал в слова догадки парня. – Мы поступаем по справедливости. Из тюрьмы возможно сбежать, а суд можно купить, а можно быть таким как ты и уйти от правосудия с помощью пары слов, – Мадара давал понять, что знает об Итачи совершенно все. – Но от смерти не уйдешь. Яд разъедает, пуля попадает, нож режет. Смерть намного надежнее. Я бы предпочел назвать ее единственной константой. В жизни человека может не случиться рождение, но смерть наступит обязательно. Тема разговора вильнула в другую сторону, и парень едва ухватил ее за хвост, чтобы понимать, о чем говорит Мадара. – Убийство довольно обыденная вещь, согласись. – Для кого как. – Как забавно жить в сказке. Люди мрут сотнями каждый день, каждую минуту. Как думаешь, скольким из них помогают? – Убивают? – поправил Итачи. – Смышленый. Молодец, можешь потом взять конфету. Думаешь, один? Может, десять? Какой процент счастливчиков? Их много. Больше чем ты можешь представить. Считай, что мы те, кто поддерживает равновесие. – Вы убиваете. – Теперь уже не вы – мы. Мы убиваем людей. И ты тоже будешь причастен к этому. Ты привыкнешь. Тебе ведь даже руки не придется пачкать, если ты такой благодетельный. – Если на них нет крови – не значит, что я чист. – Тебя ведь это не так уж и беспокоит. Ты даже не представляешь свой потенциал, мальчик. Тебе не нужно ничего. Ни отрава, ни оружие, ты сам являешься им. Не нужно стрелять, не нужно никому угрожать, тебе просто стоит подтолкнуть человека, стоящего у обрыва. И все. Ты даже не вытянешь руку, тебе хватит слова. Твоя задача не в том, чтобы зверски издеваться, а в том, чтобы помочь несчастному принять правильное решение. Просто подтолкни того, кто и так на краю бездны, – Мадара был воодушевлен, он почти улыбался, но вдруг смолк и посмотрел не на Итачи, а сквозь него. – Пока ты не упал в нее сам. Воздух густой вуалью окутал фигуры мужчин. Закрытая комната хранила в себе множество секретов, которые никогда не покинут ее стены. Тайна Итачи стала одной из множества, которые знал Мадара. Сейчас они не смотрели друг на друга. Один выжидал, второй должно быть смирялся. Оба напряжены, но по разным причинам. Невероятно было бы допустить, что Итачи предпочтет пулю. – Мне не нужна вся твоя жизнь – лишь ее малая часть. Пара лет, может, немного больше. Согласись, я прошу совсем немного. Ты мог умереть, но я позволяю тебе жить. Сейчас – на благо общества, а позже для себя. Я держу слово, поэтому отпущу и не потребую ничего. Такой будет наша сделка.