За шкафом

Итачи посадили в машину. Никто не обмолвился и словом. Двое незнакомцев сели вместе с ним на заднее сидение. – Прошу прощения за неудобства, – сказал тот, кто был младше, надевая на голову Итачи бумажный пакет. – Ты сама вежливость, Хаку, как обычно, – послышалось от старшего незнакомца. – Господин Забуза, это не вежливость, это благодарность. – В твоем стиле, – усмехнулся Забуза. – Поехали, – обратился он к водителю. – Непривычно, когда ведете не вы. – Непривычно, когда ты так мило болтаешь с детьми. – Он очень славный мальчик. Они говорят о его брате. Учиха сидел между двумя совершенно неизвестными ему людьми. Его, казалось бы, безобидно держали под руки. Везли в тонированной машине. Сделали все, чтобы он не сбежал и не увидел путь. Беспечно назвали свои имена. Или же они выдуманные? А теперь решили поговорить о Саске. Дышать было сложно не только из-за пакета. Итачи чувствовал, как машина дважды повернула направо, потом налево, но сколько пользы будет от того, что он попытается запомнить бесконечные повороты? Его ведь определенно везут не за ближайший угол. Звонил чей-то мобильный телефон. Честно, говоря, пакет на голове сам по себе не внушал страха, однако чувства, которые он вызывал, отнимая возможность видеть дорогу и понимать, что происходит вокруг, вовсе нельзя было назвать приятными. Потому неудивительно, что услышав звонок, Итачи случайно дёрнул плечом. Движение было вовсе безвредное, лишенное резкости, однако даже при таком небольшом шевелении, хватка обоих парней усилилась до предела. Будто бы у Итачи действительно был хоть один шанс сбежать. Даже если он освободит руки и перелезет через колени незнакомца, что стоит второму достать нож? Или пистолет? Учиха сомневался, что у них бы его не нашлось. К тому же, двери машины наверняка заблокированы. Парень не имел ни малейшего понятия куда его везут, но это точно были не мелкие преступники. Пытаться сбежать просто глупо. – Да, – мембрана бумажного пакета искажала звук, однако вероятнее всего говорил тот, кого назвали Забузой. – Неужели? – произнесли с нескрываемой усмешкой. – Он будет удивлён. Но досадно, что ты наплел с три короба и подставил меня и Хаку. Мадара сегодня и так не в духе, почему из-за тебя его истерики должны слушать мы? Звонящий видимо что-то объяснял и пытался оправдаться. – Хватит, я не просил все это рассказывать. Это ваши личные дела, не ввязывай нас. В следующий раз сам говори с ним и проси, мы не должны докладывать и быть отруганными как школьники. Поручив часть своей работы тебе, по твоей, кстати, просьбе и липовому разрешению от Мадары, мы рассчитывали на благодарность, но не на упрёк. – Господин Забуза, мы сами виноваты, сперва нам действительно нужно было уточнить... – заметил Хаку. – Ты его покрываешь, Хаку? Виноваты не мы, а он. И никакие их ссоры нас не касаются. Мы не команда по волейболу, чтобы прикрывать игрока, мы заняты работой. Работой, ты понял, Обито? – неприязненно гаркнул мужчина в трубку. – Не пытайся нашими руками подмазаться к Мадаре, все уже знают, что он оставил тебя в лесу размазывать сопли. – Такого не было! – в трубку прокричали так громко, что даже Итачи услышал обрывок фразы. Однако следующие слова утонули в динамике – вероятно, собеседник решил взять себя в руки. Учиха чувствовал, что Забуза повернул голову в его сторону со словами: – Rub out*. Итачи достаточно хорошо учился в школе и неплохо знал английский. Два слова, произнесенные на иностранном языке, значили «стирать». Хоть они и были адресованы другому человеку, но точно касались Итачи. Выяснять смысл прямо сейчас, по правде, не хотелось. – Я говорю в последний раз, такие вопросы задавай не мне, а Мадаре. Я не собираюсь просить за тебя и тем более получать за тебя. Если ты хочешь заняться волонтерством, выполняя нашу работу – пожалуйста, мы не против. Только с его разрешения. Уговоришь, на здоровье, приходи. Мы будем в железной комнате. Все, не трать наше время, мы подъезжаем. Автомобиль вскоре действительно остановился. Железная комната? Название если и не вгоняло в ужас, то интриговало. Железная, потому что холодная? Или потому что сделана из железа? Вопросов было слишком много, но разговор со звонившим не продолжали, и взять ответы было не откуда. Итачи смог выведать лишь крупицы информации, которые ещё не стыковались между собой. Хаку и Забуза не единственные, кто участвует в его похищении. Есть ещё некий Обито и Мадара, который, возможно, является лидером этой троицы. Обито в ссоре с Мадарой и каким-то образом подставил Хаку и Забузу. Последний из них резок, но не глуп, Хаку – покладистый, но несомненно опасный, иначе ему просто нечего было бы делать с этими людьми. Ещё был водитель, от которого Итачи не слышал ни слова, не знал имени и не мог предположить насколько важная он фигура в их группе. Учиха ясно понял единственное – его похитили. Люди рядом с ним – преступники. Его везут в неизвестном направлении, но совершенно точно в какое-то здание. Ни одно из названных имён не было знакомым, и о железной комнате старшеклассник тоже слышал впервые. А ещё Итачи знал наверняка, что двое не просто так дождались их совместного с Саске похода в магазин. Хаку и Забуза были уверенны, что давят на самое больное место. Вспоминался человек, чьё имя и фигуру он знал достаточно хорошо, чтобы подумать о нем в этот самый момент. Следователь Ибики. Полицейский уже почти стал частью их семьи. Стоило ли удивляться, что Учиха подозревал его? – Выходи, – руки-замки исчезли, позволяя наконец-то расслабиться напряжённым предплечьям. Бумажный пакет сняли с головы. Машину припарковали возле большого сада, вдали которого находился частный двухэтажный дом. Совершенно обычный серый дом с несколькими окнами на переднем фасаде, окружённый высоким, наверняка, очень толстым забором. Человеку не залезть на такой без посторонней помощи. – Уважаемый, поездка закончилась, – с насмешкой поторопил его Забуза. Учиху вели по освещенной небольшими фонарями тропинке к дому. Точнее ему позволили идти самому, потому со стороны они выглядели, словно друзья на прогулке. Теоретических прохожих могли смутить разве, что цепкие взгляды двоих идущих позади мужчин, которые следили за каждым движением нового знакомого. – Вас не смущает показывать место, где вы живёте? – осторожно спросил Итачи, зайдя в дом. – А должно? Могу даже адрес назвать: улица На.... – Господин Забуза, – моментально перебил его Хаку. – Хаку, я тебя прошу, твоя излишняя предосторожность могла иметь место в магазине, а здесь дай мальчику то, чего он желает. Разве это не твой любимый приём? – Не думаю, что мы можем называть свой адрес для всех входящих в этот дом. – Для всех – нет, но тем, кто заходит сюда в первый и последний раз, – мужчина не договорил, улыбаясь. Улыбаясь по-настоящему пугающе. – Хоть паспорт показать, парень. Все, что хочешь. В ушах застряли пять слов: «В первый и последний раз». Не нужно быть умником, чтобы понять – его планируют убить. Вечное заточение казалось более приятной идеей. Итачи украдкой оглянулся назад, что не осталось незамеченным. – Входная дверь автоматически закрылась. Для разблокировки нужен отпечаток пальца. Но ты и зуба себе сломать не успеешь о мои кости, прежде чем Хаку перережет тебе горло прямо здесь. Не заставляй нас отмывать паркет – слишком энергозатратно. А все, кстати, потому что ты, Хаку, никак не перейдешь на пистолет. – Вы же знаете – не люблю, – ответил парень с улыбкой на губах, спускаясь по небольшой лестнице, чтобы открыть железную дверь. Хаку и Забуза улыбались, будто вели светскую беседу. Они говорили об оружии и убийстве так легко, что сердце невольно замирало. – Прошу, – молодой человек адресовал фразу Итачи, рукой указывая внутрь комнаты. Позади, на узком лестничной проходе стоял Забуза, перед ним – пожирающий темнотой вход в комнату. Учихе оставалось только шагнуть вперёд. До боли хотелось сжать младшего брата в объятиях. Стоило войти, как блеклый свет вспыхнул, отражаясь миллионом искр от всех поверхностей комнаты. Она действительно была железной: стены, пол и потолок были обшиты металическими листами. Уголки губ нервно дернулись. Посреди комнаты стоял стол и пара стульев, конечно же, тоже железных. Как иронично, те предметы обихода, за которыми люди привычно отдыхали: устраивали семейные вечера, отмечали праздники, просто завтракали и обедали, здесь выглядели сверх комично. Итачи мог бы представить, что его просто пригласили в гости, но сейчас он вспоминал произнесенное ранее «Rub out»,и понимал, что оно значит вовсе не стирать. – Господин Забуза, я могу сам... – Не-не, иди ставь чайник. Во-первых, будет не так грязно, во-вторых, я не хочу ещё раз встречаться с Мадарой. С меня хватит его эмоциональных потрясений на сегодня. – Как скажете. До свидания, – молодой человек кивнул Итачи, после пропуская в комнату своего товарища и прикрывая дверь. – Смотри, если на стуле – ты упадёшь, если стоя – тоже, только можешь ещё и подпортить свой вид, я бы предложил сразу лечь на стол, так... – Вы предлагаете выбрать мне место, где я умру? – уточнил Учиха. – Почему бы и нет? Впрочем, мне все равно где, чистильщики никогда не жалуются, – Забуза ожидаемо достал пистолет из-за спины. Возможно, он был в заднем кармане или за поясом, все это было вообще не важно. Не важной была сейчас и собственная интуиция – Итачи ведь догадывался, что у него есть оружие. В голове судорожно металась мысль о смерти. Если он умрёт, все пойдёт крахом. Все его попытки сближения с братом, все его действия по спасению Саске от пагубного влияния родителей, все его слова они утонут в бесконечности. Неужели все, что происходило в жизни Учихи, вело к моменту гибели? Он обещал Саске тёплый вечер, он обещал ему через неделю сходить в кино, он обещал всегда быть рядом. А что теперь? Теперь ему оставалось смотреть в безразличные к смерти глаза незнакомца и стоять в холодной железной комнате. Он умрёт здесь. Его просто убьют одним или парой выстрелов без права оправдаться перед семьёй и главное Саске. Младший брат ведь так рассчитывает на него, так нуждается в его поддержке. Как долго Саске будет помнить о нем, если Итачи исчезнет через минуту? Что случится с младшим братом без него? Ибики пророчил Саске суицид, но теперь смерть пришла за старшим из братьев. Какая ирония. И какая боль – умереть, пропав из жизни любимого брата навсегда. Бездна неумолимо разверзалась между Итачи и Саске, утаскивая обоих в лаву горечи и нескончаемой боли. – Я не привык долго ждать, поэтому не обессудь, – словно в замедленной съёмке Итачи наблюдал как рука с пистолетом поднимается в его сторону. Он едва смог сглотнуть. Теперь в голове суетливо роились мысли лишь о брате. Ведь он наверняка пришёл домой и ничего не понимает. Саске такой мягкий и светлый, его хотелось обнимать и с чувством прижимать к себе. Что он мог без Итачи в этом огромном и жестоком мире? Если не брат, куда его толкнет жизнь? В чьих руках он окажется? Громкий щелчок предохранителя эхом отбился в голове. Почему жизнь так несправедлива? Итачи ведь хотел только лучшего и ещё столько не успел сделать. Парень очень тяжело сглотнул. Это несправедливо. Так не должно быть. Секундное ожидание приговора становилось бесконечно долгим. Всё о чем Итачи думал перед гибелью не было никак связано с ним самим, последние мгновения он посвящал брату. Кто посмеет назвать его монстром сейчас? Внутри столько сожалений о будущем, но ни одного о прошлом. Саске, его маленький Саске, не забывай брата, не связывайся с плохими людьми... Есть ли у Итачи ещё хоть секунда, чтобы подумать о брате? Вряд ли. Пистолет уже подняли на уровень его груди. Лучше бы у него действительно не оказалось сердца. – Нет! Стой, Забуза! – вдруг в комнату буквально влетел еще один незнакомый Учихе человек. Дверь громко ударилась о железную стену. Трое замерли. Один, почувствовав тёплый луч надежды. Второй был полон замешательства и очень хотел выругаться. Третий почти услышал раздраженный вздох со второго этажа. – Какого черта, Обито? Ты соображаешь, что делаешь? – Всё нормально, – заверил мужчину некий Обито. – Мадара дал согласие. – Боюсь даже узнать, как ты его выпрашивал. Обито вдруг замялся. Пожалуй, он не очень хотел вспоминать, как уверял Мадару в своей пригодности к сегодняшней работе. Итачи не знал и этого молодого человека. А поскольку он очень сомневался, что тот пришёл посмотреть на сцену убийства, то хотел задать резонный вопрос, почему же его так сильно хочет убить именно Обито? Учиха никогда не встречал человека с таким именем и совершенно точно не переходил ему дорогу, так от чего же? От чего же Обито так рвался завершить работу вместо Забузы? – Вы можете идти, – адресовал он, по всей видимости, своему коллеге. – Он, правда, разрешил. – Если ты опять вешаешь мне лапшу на уши, тебя ждёт его участь, я обещаю. Со стороны Обито и Забуза выглядели как ребёнок, выпрашивающий игрушку и грозная мать, не верящая, что отец мог позволить её купить. Ситуация выглядела уморительно. Но не очень. Учиха видел двоих, которые соревновались в перетягивании каната и канатом оказался Итачи. Его сначала уверенно тянул на себя Забуза, а теперь Обито, настырно уперев ноги в пол, пытался одержать первенство. В их руках жизнь Итачи выглядела такой мелкой, ничтожной. Учиха на самом деле не думал, что имеет огромную цену для этого мира, однако ему представлялось, что он хоть что-то значит. Теперь же он видел, как глубоко заблуждался. Его жизнь приравнивалась не более чем к соревновательному интересу людей, которых он видел впервые. – Вы можете спросить у него сами. Он только что позволил. Мадара у себя, если хотите проверить, не вру ли я, поднимитесь к нему... – Ну уж нет, если ты врешь я буду только рад придушить тебя за то, что ты сегодня устроил. Валяй, если так хочешь. А тебе, – Забуза обратился к Итачи, – смотри, как повезло. Если бы не этот, – Забуза видимо пытался не скатиться до оскорблений и нового выяснения отношений, – прекрасный работничек, ты бы мог уже отчалить. А теперь он подарил тебе целую минуту. Можешь поблагодарить его, а то от Мадары он вряд ли дождётся. Забуза уходил не с облегчением, он был определённо взбешен ситуацией. Мужчина ненавидел оставлять работу незаконченной, ведь если ему поручали что-то он всегда шёл до конца, не позволяя угрозам и просьбам одержать верх. Сегодня жертва вела себя на удивление спокойно, и Забуза отдавал должное почтение Итачи за то, что тот не выпрашивал и не досаждал глупыми отговорками. Зато Обито отличился в который раз, нарушив блаженную минуту завершения действа. Забузе очень хотелось надеяться, что малец наконец-то взял себя в руки и больше не доставит неудобств ни ему, ни Хаку. Итачи и Обито смотрели друг на друга. Последний заметно нервничал, хоть и пытался не показывать. Учиха не был уверен в своих догадках по поводу нового незнакомца, однако ему казалось, что в душе Обито ещё теплятся сомнения. Именно они и нужны были Итачи. Сейчас он понимал, что совершенно не желает поддаваться судьбе и позволять жизни ускользнуть. – Я так устал, – произнёс старшеклассник, сделав шаг в сторону стула. Обито лишь немного прищурился, не выхватил пистолет и не бросился на Итачи. Потому тот решил, что ему позволят сесть на стул. Учиха всем своим видом пытался показать безысходность и собственную отрешенность. Не удивительно, что у него великолепно получалось. – Дайте мне минуту, прошу. – Почему бы нет, – Обито сказал бы не это при других обстоятельствах, но ему нужно показать себя другим. Он деловито достал пистолет, присаживаясь напротив Итачи, и положил оружие возле себя. Итачи никогда ранее не пытался прочитать ситуацию так тщательно. Он разглядывал все: позу, положение рук, взгляд, мимику и, конечно, выпущенный из рук пистолет. Хотелось ликовать, но он все ещё боялся. Он делал выводы, основываясь лишь на догадках и логике поведения людей в подобных ситуациях. Кажется, ему попался не самый бдительный киллер, хотя он мог быть силен физически и попросту не бояться теоретических выпадов Учихи в его сторону. Тем не менее, Итачи поставил все, что имел на первое предположение. Дальнейшая жизнь младшего брата и его собственная шатко расположились на чаше весов, на второй – неизвестность. Итачи положил руки на стол, сверху укладывая голову. Отдающая холодом поверхность щекотала нервы и остужала разум. Он должен максимально собраться. Итачи не было суждено выйти, зайдя в частный дом, потому он не потеряет ничего более жизни, если чаша весов перевесит не в его сторону. Плечи Учихи задрожали. Приглушенно вырвалось полное горя обращение: – Саске... – после он ещё сильнее вжал голову в ладони. – Что? – сбитый с толку Обито, подумал, что обращаются к нему. Головой мотнули, а после слегка приподняли. Плечи, которые ранее не сгибались ни под чьей волей, сейчас были непривычно опущены. Уверенный взгляд до краев наполнился растерянностью. Перед Обито предстал замученный школьник. И молодой человек не понимал, почему напротив сидит такой напуганный, захлестнувшийся беспомощностью парень. Почему он попал под несокрушимую волю Мадары, лишённый надежды на будущее? Кому он мог досадить в таком юном возрасте? Возможно его попадание сюда – ошибка? – Почему ты здесь? – казалось бы один единственный вопрос, совсем неприметный и даже лишённый любопытствующего тона. Но он стал роковым. Обито уже проиграл. Смотрящие вниз глаза Итачи, наполнились блеском триумфа. – Я... не знаю. Я думал, вы мне скажете, – голос не дрожал, но звучал нарочито сломлено. Обито все ещё смотрел с недоверием, но его сердце уже обливалось чужим иллюзорным страданием. Неужели он был прав и попадание молодого человека сюда случайность? – Как тебя зовут? – ещё один лишённый смысла вопрос, так как Обито не был знаком с деталями заказа и не знал имя жертвы, чтобы сопоставить информацию. Он вообще не должен был ни с кем разговаривать. Если Мадара узнает о его беседе, Обито боялся, что его раздерут на атомы. – Итачи. Почему я здесь? – Итачи действительно хотел получить ответ на свой вопрос. К сожалению, Обито ничего не мог ответить. Он просто напросто не знал и даже если бы ему лично поручили устранить цель, не дал бы ответ. Мадара никогда не интересовался причинами вверяемых ему просьб. Он не видел смысла, а потому скрепя сердце Обито сглатывал слюну, задавая встречный вопрос: – А ты как думаешь? Очень опасный вопрос, ответ на который мог перевесить чашу весов не в пользу Учихи. Что бы он мог ответить, не выдав детали своей ситуации? Он ведь не был уверен, знает ли Обито, почему от Итачи пожелали избавиться. Пожалуй, ему лучше стоять на своём: – Как я могу знать? Я школьник. Мы с братом пошли в магазин, чтобы скупиться, но потом я встретил тех двоих, они угрожали мне жизнью брата... Мой младший брат... Итачи вновь посмотрел на Обито. Только сейчас, отпустив судорожное волнение, он заметил на руках молодого мужчины перчатки. Точно такие же, как он видел ранее. Шальная мысль болезненным уколом вонзилась в мозг. Там, у дома, он видел вовсе не Ибики. Ему ни к чему были бы перчатки. Как он мог подумать, что полицейский пытается покончить с ним? Следователь Морино так сильно пытался добиться своего лишь правдой, никогда не прибегая к злым уловкам. Он бы не нанял убийц, лишь бы разлучить Итачи с братом, не стал бы действовать такими методами. Когда они ехали в машине Забузе звонил именно Обито, чтобы сказать про успешное выполнение задания. Какое задание он мог иметь? Где он был в это время? – Ты был за деревом, – неожиданно серьёзно и фамильярно сказал Итачи. Сейчас он был уверен, что сегодня вечером их дом подстерегал вовсе не Ибики. – Что ты сделал с моим братом? – Учиха говорил резко. Одна лишь мысль, что Обито мог подстерегать возвращающегося из магазина Саске, чтобы... Учиха не желал думать о мотивах, ему нужна была правда. – Что с Саске? – выпалил он, смотря на Обито так, будто находился на краю обрыва. – Кто это? – брюнет был растерян. – Мой младший брат, – прорычал Учиха. – Я не знаю... Парень говорил достаточно растерянно, чтобы Итачи поверил ему. Напряжённые плечи расслабились, а взгляд вновь стал притворно-загнанным, возвращаясь в прежнюю роль. – Он, наверное, вернулся в пустую квартиру... Ему завтра в школу, надеюсь, он сделает уроки. Мимолетные фразы, обращенные, будто к самому себе, но нарочито произнесенные вслух, тревожили Обито. Последний поглаживал плащ в районе груди. Он словно успокаивал боль в сердце, но сейчас, когда Учиха, вновь трезво оценивал ситуацию, Итачи заметил, что незнакомец поглаживает нечто выступающее, вероятно, из внутреннего кармана. Скорее всего, предмет был важен, но пистолет ведь уже лежал на столе. Почему он спохватился за него на словах о брате Итачи? – Ты школьник, да? – Обито никак не мог сойти со скользкой дорожки, которую выкладывал Учиха. – Сколько тебе? – Восемнадцать... Я боюсь за брата, – вдруг признался он, и его заявление было чистейшей правдой. – Он очень испугается, ничего не поймёт. – Вы что, живёте вдвоём? – Обито не знал, сколько лет может быть брату этого парня, но вдруг он совсем мал и не сможет даже позаботиться о себе? Во что опять ввязался Мадара? Неужели он оставляет ребёнка без малейшей поддержки? – С мамой. Отец в тюрьме. Обито захотелось хлопнуть себя по лбу. Забуза и Хаку точно что-то перепутали! Наверное, Мадаре нужен был отец, а не сын. Что мог сделать школьник? А раз его родитель уже в тюрьме, то вероятно провинился перед кем-то из авторитетов. Попадание Итачи сюда не более чем промах. Этот парень ничего не понимает, он так волнуется о своём брате, что едва не плачет перед Обито. Сейчас школьник перебирает в голове все свои мелкие оплошности, за которые ему могли бы выпустить пулю в грудь. И, вероятно, не находит ни одной. – Саске такой впечатлительный. Он, наверное, сходит с ума. У него же на носу экзамены в школе, как он их сдаст? Он же только и будет думать, что обо мне. Куда я исчез? Почему я его бросил? А если он что-то сделает с собой? – и эти мысли тоже были исполнены искренности. – Мы же просто вышли в магазин, я оставил его у прилавка на минуту, а потом... Потом мне сказали, если я не пойду с теми двумя, его убьют. Как я мог не пойти? – отчаянно-тихо говорил Учиха. – Что я мог сказать им? Что это ошибка? А вдруг бы они не поверили и действительно убили брата? Я не мог, просто не мог... Понимаете? Я бы не рискнул его жизнью. Чуткое сердце несостоявшегося наемного убийцы сжималось от услышанного. Этот молодой человек, оказавшись здесь, беспокоится не за себя, а за своего брата. Кто как не Мадара должен был понять такое? Итачи был точно очень светлым человеком, который не гнушался чистоты слов в опасной ситуации. – А это нормально? – Итачи кивнул, указывая куда-то за спину Обито. Он намеренно не продолжил фразу, вынуждая мужчину повернуться боком. – Вы не заперли дверь... – объяснил он уже после того, как Обито развернулся обратно. Тот повёл головой, но не ответил. Конечно, нет. Если бы Мадара узнал, он бы открутил Обито голову. Молодой человек пристально смотрел на Учиху. Он был уверен, что его отчитают, наверняка Мадара будет невероятно зол. Он уже слышал, как тот скрипит зубами и чувствовал сжимающуюся на макушке руку. Обито не обладал чуткой интуицией, но от и до знал реакцию своего босса. Однако все в нем дрожало от несправедливости и понимания чужого страха. Мадара не был справедливым человеком. Мадара не вникал в проблемы своих жертв. Но Обито был другим. Обито не мог убить человека, который даже не понимал, за что его схватили. Он не мог нажать на курок, зная, что школьник изводится мыслью не о себе самом, а о драгоценном младшем брате. – Я сейчас приду, – вдруг говорит он и вскакивает со стула. Учиха был порядком удивлен, он не думал, что от него просто сбегут. Сбегут, оставив пистолет на столе. Не колеблясь, он схватил чужое оружие. Нехитрый маневр с немой просьбой развернуться, чтобы взглянуть на дверь, раскрыл все карты перед Учихой. Нет, он все ещё не знал ни кто такие Забуза и Хаку, ни что из себя представляет некий Мадара и его подопечный Обито. Но это и не имело смысла. Достаточно было знать, что они наемные убийцы. Их подноготная не была интересна Итачи. Попросив взглянуть на дверь, Учиха желал увидеть, что скрывалось во внутреннем кармане плаща. Судя по поглаживаниям, предмет был большой и если бы Обито развернулся, Итачи мог увидеть, что он скрывает за чёрной тканью. Так и случилось. Потому сейчас он был очень зол и нажимал на предохранитель, настраивая себя на худшее. Обито вряд ли понял, что Итачи устроил перед ним спектакль, хоть и говорил чистую правду. Вряд ли же он понял и, что Учиха заметил скрытый для других свёрток под плащом. Он знал, что это. Ему был знаком синий платок с россыпью выцветших от времени орхидей. Когда-то давно Микото часто повязывала его на шею осенью. Позже они стали хранить в нем бережно откладываемые деньги. Сколько же трудов родители вложили в этот синий платок, сколько в нем было бессонных ночей его брата, сколько в нем крылось мучений. Учиха знал все. Обито приходил в их дом не за Саске, а за платой. Деньги, о которых знал лишь отец с матерью и, по случайности, старший из братьев, не могли попасть в чужие руки без инициативы кого-то из них троих. Виновник происходящего очевиден. Учиха должен был быстро успокоиться и придумать план действий, но когда он услышал незнакомый голос полный ярости, вдруг пришло осознание – он не знает, как поступить лучше. Невозможно сбежать, когда ловушка закрыта, но возможно сражаться. Он вытянул правую руку вперёд, поддерживая второй ладонь с пистолетом. Очевидно, что он должен стрелять не в Обито, а в того, кто будет вторым и, вероятнее всего, вооружённым. Итачи не знал насколько легко убивать человека, но не думал, что не сможет выстрелить. – Сначала он, а потом ты, – доносилось грозное и серьёзное. – Моя рука не дрогнет. Я просто сотру тебя в порошок, Обито. Не трогай меня! В комнату зашёл Мадара. Итачи был уверен, что это именно он, потому что атмосфера изменилась за долю секунды. Его пригвоздило к полу тяжёлой, до горечи терпкой и душной аурой несомненно лидера. Учиха не делал вдоха, чтобы собраться, не терял лишних мгновений – он нажал на курок. Лишь два движения: толчок локтем в грудь Обито и поворот головы в другую сторону. Пуля застряла в железной обивке стены. Рука, обтянутая чёрной кожей перчатки, взметнулась. Вновь дуло пистолета смотрело в лицо Итачи. Мадара был в очень плохом расположении духа. – Не стоит, – сказал Учиха так спокойно, что Обито едва сдержал мурашки. Мадара пораженно хмыкнул, вскидывая бровь. А после, его пистолет выстрелил. Бесполезно кричать. И бесполезно пытаться сдержать рвущийся наружу гнев. Гнев на себя, на брата, на семью в целом. Лоб пронзало безумной болью. Молниеносной пулей Саске забрасывал в рюкзак учебники, которые завтра будут нужны в школе. Как старший брат мог так поступить с ним? Как он мог оставить его одного в магазине и раствориться среди стеллажей? Сначала младший из братьев испугался, после не понял глупой шутки, а теперь же был зол. Особенно после того, как телефон Итачи, оставленный на тумбе, завибрировал, уведомляя отсутствующего хозяина о входящем сообщении. Учиха-младший не был настроен мучиться уколами совести сегодня. Только не после поступка Итачи. Он прочитал сообщения. Оба от злосчастного контакта «Изуми». Первое было отправлено примерно в то время, когда они собрались в магазин, и состояло из одного слова. Одно только слово раскраивало тонкую оболочку ненависти, выпуская наружу грязную жижу дурных чувств. Сообщение гласило: «Скучаю». Саске сжал губы только, чтобы вслух не прокричать обидных цепких фраз. Скучает она! Подумать только, еще и пишет его брату об этом! Как ни стыдно выпрашивать внимания. Младший Учиха смотрел на сообщение с укором. Но было ещё одно непрочитанное, и он едва не захлебнулся негодованием. «Может, встретимся сегодня?» Отправлено тридцать минут назад. Как раз в то время, когда они ещё были в магазине. А больше ничего ей не нужно? Сначала она бесцеремонно давит на жалость, а потом просит о встречи. Если все девушки ведут себя именно так, тогда Саске не желал иметь с ними никаких дел. Она должна была стать их алиби, их защитой в суде. Тогда Саске ещё мог принять её участие в их жизни. Но почему она пытается влезть между ними теперь, когда все давно позади? Как же Саске хотелось сказать ей пропасть навсегда, раствориться как брат между... – Саске, так где брат? – спрашивала Микото из кухни. Да что он мог ответить ей, в конце концов? Не говорить же, что они пошли в магазин вместе, а потом брат исчез. Звучит беспросветно глупо. – Не знаю, – буркнул подросток. – Ладно, будем ужинать вдвоём, может он останется у Изуми. Недомысленное ранее слово выстрелило вовсе не в лоб, а прямо в сердце, заводя гулкий механизм. Удары ощущались за пределами грудной клетки. Итачи был сегодня так мягок, так добр. Саске никогда не мог подгадать, достанется ли ему кнут или пряник. Но сегодня все складывалось как никогда хорошо. Они много разговаривали, даже не ругаясь, много взаимодействовали, неужели все это было сделано специально? Неужто брат решил усыпить бдительность Саске? Чтобы, чтобы потом бросить его одного и уехать к чёртовой Изуми? Младший из братьев не сдерживался, когда набирал ответное смс. Он не планировал, но пальцы сами стучали по экрану. «Ненавижу тебя». Кратко и честно. Отправлено. И пусть Итачи выслушивает нытье зареванной девушки, пусть оправдывается. Ведь не скажет же он, что это написал его глупый брат, не станет порочить Саске в глазах других. Пусть говорит, что перепутал контакт, пусть говорит, что это все Т9, но даже успокоившись, Изуми наверняка ещё долго будет помнить. Саске считал, что посеял зерно раздора. Когда оно взрастёт на сухой почве, то навсегда разлучит их. Младший считал, что жалости Итачи есть предел, как и собственному терпению. Изуми должна навсегда исчезнуть из их истории. Точка. А когда брат вернётся, когда как ни в чем не бывало придёт домой и, если попробует обнять, Саске не разрешит. Сколько еще он должен терпеть поведение старшего брата? Он идёт к Изуми, зная, что младший будет расстроен, обижен и совершенно точно до отчаянья зол. Он идёт к ней, не жалея чувства Саске. Почему он должен мириться? Старший брат должен запомнить раз и навсегда: Саске – не игрушка, о которой можно вспомнить в любое время, он не пес, который всегда будет рад хозяину. Саске – человек, который начинает понимать свою цену и он не желает, чтобы с ним так поступали. Младший Учиха действительно рос и менялся. Сейчас он уже не тот, что полгода назад. Он уже не испуганный ребёнок. Он юноша, который понял, что не хочет безропотно поддаваться брату, он хочет быть с ним на равных. Он будет пытаться отстоять свои границы и самого себя. Брат Итачи никак не мог вырасти безвольным слабаком. Учиха-старший был жесток, своенравен, но всегда пытался вырастить в младшем собственную гордость. Сейчас она дала ростки. Саске любил своего брата, Саске всегда ждал его, Саске прощал его. Но именно сегодня ему захотелось обидеться на Итачи так сильно, чтобы по возвращению даже не разговаривать с ним. Старший брат любил говорить, чтобы Саске подумал над своим поведением, однако в этот раз над ним стоит задуматься Итачи. Учиха-младший открыл дверцу шкафа, на внутренней стороне которой висело зеркало. Подросток внимательно смотрел на себя. Он немного опустили веки, примеряя грозный взгляд. Возможно, нужно было ещё наклонить подбородок? Или наоборот стоило смотреть на Итачи с вызовом? Он примерил на себя разные эмоции, но кажется ни одна не выглядела так удручающе как обида. Саске сложил руки на груди, смотря в отражение исподлобья. Он хмыкнул раз, потом повторил ещё, но громче. Выглядело весьма недурно. – Если я ещё раз услышу о твоей Изуми – ухожу из дома, понял? – он репетировал что же скажет ему после долгого молчания и извинений. – Если встретишься с ней ещё хоть раз, я отрежу ей волосы. Нет, не так, зачем мне её волосы? Продолжишь общаться и я никогда не заговорю с тобой. Если она так важна, забудь обо мне. Я не буду делить тебя ни с кем. А если ты собрался жить на два фронта, скатертью дорога. Довольный наспех придуманный текстом, Саске кивнул себе. Запустив пальцы в волосы, он зачесал чёлку назад. Та взлохмаченными прядями тут же вернулась на лоб. – Красивый? Конечно. Намного лучше обычной девчонки! – Саске, чем ты занят, прости? – недовольно спросила Микото. – Я жду тебя за столом. И попроси брата в следующий раз предупреждать об уходе. За него же волнуются. – Да кто за него волнуется! – Саске, – одернула мать. Подросток был вправе обижаться. Ведь ему и в голову не пришло бы, что Итачи похитили. Вряд ли он посмел бы устраивать эту сцену, зная, что брат не с Изуми. Зная, что в него секунду назад выстрелили. Знай он это – был бы испуган до смерти. – Боишься, – изрёк Мадара. – Ты закрыл глаз. Не такой уж храбрец, каким хотел быть. Итачи опустил руку с пистолетом. Пуля, выпущенная в него, прочно застряла в стене позади. Мадара намеренно не попал – в последний момент он сместил ствол влево. Напротив Итачи стоял взрослый мужчина с длинными неуложенными волосами. Одетый в свитер с воротом он выглядел почти по-домашнему уютно. Разве что ремни кобуры, перетягивающие грудь совершенно не вписывались в понятие уюта. По правде, будь Мадара хоть в махровом халате и пушистых тапочках он бы не перестал выглядеть устрашающе. Он давил не столько своим внешним видом, сколько простым присутствием. Даже если бы он шёл позади на обычной оживленной улице, Итачи бы не смог не заметить присутствия кого-то столь опасного. Чувство самосохранения кричало бы о побеге, не молчит оно и сейчас. Играть с человеком напротив также бессмысленно, как и пытаться Саске обыграть Итачи. Учиха-старший чётко понимал на кого давить можно, а кто мог бы придавить его. И сегодня он, вероятно, впервые повстречал человека, который ему не по зубам. Что он сможет противопоставить ему? С Обито было проще простого разыграть спектакль одного актёра, он верил, что смог бы найти и болевую точку Забузы, а учитывая их непринуждённое обещание с Хаку – та самая точка была очевидна. Но Мадара... Мадара выглядел так, будто со смехом готов собственными руками расправиться с любой своей слабостью, а потом медленно и мучительно растерзать Итачи за её обнаружение. Учиха никогда не видел подобных ему. Это было так же интересно, как и страшно. Стоящий напротив мужчина пугал своим поступком даже привыкшего ко многим странностям Обито. Мадаре ничего не стоило убить старика, невиновного или ребёнка. Именно последним тот и видел заказанную жертву. Устранение было его работой. Но он впервые столкнулся не с нытьём и мольбами, а дерзким наставлением: «Не стоит». Будто бы убив Итачи он пожалеет о содеянном, чего не случалось ни разу. И все же, все же внезапный интерес взял верх. Мальчишке не сбежать, ведь Мадара может в любой момент попасть в цель без особых усилий на таком расстоянии. Сейчас же ему хотелось внимательно рассмотреть человека, посмевшего бросить вызов. Вызов самому Мадаре, только подумать! Мужчина сдавленно засмеялся. Обито смотрел на своего босса широко распахнутыми глазами. Парню даже хотелось помочь тому нажать на курок, вдруг у мужчины пальцы соскользнули и потому он не попал. Иначе, какая может быть причина столь глупого промаха? Каждый раз будучи рядом с Мадарой на выполнении заказа, он с ужасом смотрел как тот мимоходом выпускает пулю и возвращается домой. Но сейчас было ещё страшнее. Внешне это мог заметить только Обито, знающий мужчину много лет, видевший его в гневе и страсти, в забытьи и даже добром расположении духа. Его босс часто проявлял эмоции, но никогда не с теми, кого видел в первый и последний раз. Обито мог безошибочно сказать – Мадара заинтересован. Колкое чувство ущипнуло меж ребер, и он с ног до головы осмотрел Итачи. Но, увы, не увидел ничего не обычного. – Минута, – Мадара взглянул на серебряные часы, ранее спрятанные под рукавом свитера, – у тебя есть ровно минута. Он не давал чётких указаний, не объяснял для чего даны 60 секунд: для побега, выстрела или просьб. Но Итачи чётко понимал, что Мадара мог хотеть от него. Вступая в разговор, Учиха подписывал неизвестную для себя сделку. Итачи вернул чужой пистолет обратно на стол. – Я знаю имя каждого, кого видел в этом доме. Забуза и Хаку привезли меня, Обито пришел закончить их работу. Вы – Мадара, уверен, являетесь лидером. Мужчина не был удивлен, напротив ему даже захотелось взгрустнуть – Итачи говорил слишком очевидные вещи. – Задача Обито была в том, чтобы забрать деньги за заказ, – упомянутый ошарашено уставился на Учиху. Обито ведь не говорил этого, не показывал ему сверток, откуда ему знать?! – В имени заказчика я уверен – Фугаку Учиха, без вариантов. Изначально, я рассматривал другого человека, но поскольку о местоположении денег знали лишь трое, вывод очевиден. Эти заключения звучали уже намного приятнее. Мадара знал имена своих клиентов, потому, когда информация совпала, мысленно кивнул. – Очевидная сердобольность Обито ставит под сомнение выполнение любых поручений. Помимо главной ошибки, когда он начал меня слушать, с самого появления в этой комнате он начал совершать промахи один за другим. Он сел за стол вместе со мной, сужая собственный обзор, хотя на его месте я бы остался на ногах, чтобы иметь больше маневренности. К тому же сохранение положения верх-низ, дает психологическое преимущество. Не раздумывая, он выпустил пистолет из рук – без лишних комментариев, ошибка очевидна. Я мог сделать все, что угодно, как это произошло сейчас. Обито, действия, которого так детально разобрали, не верил ни глазам, ни ушам. Ранее подавленно сидящий школьник что-то бормотал о своем брате, едва не плакал перед ним, не прося ничего, лишь видом умолял пощадить. Как вообще он мог быть одним и тем же человеком с этим теперь уверенно стоящим напротив парне? Язык не повернется сказать, что Итачи боялся или пытался выпросить лишнее время жизни. Он держался определенно уверенно. Обито хотелось прикусить себе язык и все же застрелить Учиху. Он же поверил в его непричастность и хотел спасти от незавидной участи! Он же прибежал в кабинет Мадары, чтобы умолять его не совершать ошибку. Обито был раздражен – его обвели вокруг пальца, с ним играли как с мальчишкой на детской площадке, четко отслеживая действия и реакцию. – Неосмотрительным решением было позволить говорить, давая шанс одурачить. Поскольку Обито так рвался сюда, желая закончить работу Забузы и Хаку, он желает стать наемником, принимая во внимание и то, что он решал вопрос именно с вами – ваше мнение для него больше чем разрешение. Вероятно, он хочет показать на что способен, совершенно точно он жаждет похвалы и признания. Но оценивая его действия, их можно назвать не более чем глупостью. Совершать столь очевидные ошибки при такой работе странно, зная, что это нанесет ущерб, по меньшей мере, репутации организации. Если не многолетняя связь, то могу предположить, что вас связывают родственные или же любовные отношения. Очевидно, что Обито много значит для вас, иначе вы бы не стали держать… – Минута закончилась, – прервал Мадара. На самом деле нет, но мужчина не пожелал Итачи зайти дальше в своих предположениях. Слишком безошибочных предположениях. Манипуляция коротким промежутком времени нужна была, чтобы выжать максимально возможное количество информации, которое решился бы выдать Итачи, если действительно являлся не обычным загнанным зверем. Вся сущность Мадары трепетала. На что способен человек, которого похитили и собирались убить? Банально, но на просьбы о сохранении жизни, выпытывании куда и зачем, истерики, попытки шантажа и угрозы. Мог ли наемный убийца всерьез рассматривать запугивание от безоружного человека, который через минуту не будет способен вдохнуть? Да, Мадара не впервые сталкивался с хитрым и продуманным нежильцом. Его люди провожали в последний путь не только незначительных, но и весьма статных личностей. Мадаре вверяли почтить присутствием великих этого мира, а они были далеко не глупыми людьми. Однако понимая, что находятся на грани гибели, не сильно трепыхались. Сейчас же перед ним стоял обычный старшеклассник, которого пожелал убить собственный отец. Мадара не знал мотивов, но уж теперь точно получит нужную информацию. Что мог сделать среднестатистический школьник? Звать мамочку и плакать. Мог бояться и намочить штаны. Мог кричать, сто раз рассказав, в чем провинился и заверить в будущем искуплении грехов. Но сколько едва достигших совершеннолетия детей стали бы запоминать имена своих убийц, выстраивать случайно полученные знания в систему, чтобы проанализировать их взаимоотношения друг с другом, предположить вероятность их значимости для Мадары и при всем этом попасть в точку. Он мимолетно взглянул на Обито. Тот был удивлен и точно зол. Видимо Итачи звонко сыграл на его чувствах. Перед Мадарой стояли два юнца: один щенок, а второй умный щенок. Дурное настроение как рукой смахнуло. Что за жемчужину приберег для него Обито? Единожды мужчина был рад его слабоумной вере в чистоту людей. Тот, кого хотят убить, не может быть свят. Как правило, это верование приводило в действие спусковой механизм его пистолета. Нет нужды лукавить наедине со своими мыслями – Мадара всегда хотел видеть Обито именно таким: расчетливым, незыблемым, изворотливым. Но его сердце все не пронзала сталь. Так пусть сохранение жизни Учихи Итачи станет для Обито уроком и большим подарком для Мадары. Пусть беснуется, сравнивания себя с мальчишкой, пусть закипит от превосходства школьника, пусть захлебывается в вареве зависти и собственной опрометчивости. Обито еще не раз пожалеет, что сегодня проявил благосклонность к этому ребенку. И Мадара имел надежду, что это будет во благо. Свой пистолет Мадара вернул в кобуру и взял небрежно оставленное Обито оружие со стола. Однажды, кажется, на его 14-летние мужчина презентовал мальчику первую вещь, которая была причастна ко всему, что окружало Мадару. Не для того, чтобы научить убивать, но чтобы защищать то, что дорого. Присутствие Мадары в жизни мальчика с ранних лет научило отстаивать границы, быть напористым, но сам по себе Обито был добрым человеком, чутким и всегда отзывчивым. Показываемые ужасы не извратили его, не сделали жестоким, быть может потому что Обито всегда оберегали. Возможно, при других обстоятельствах он отрёкся бы от веры в лучшее и стал более циничен. Но случилось так как случилось. Мадаре стоило злиться на себя, но не на мальчика, которого он сам пригрел и воспитал не теми методами, которые бы сделали из него матерого волка. Однако он считал ещё не поздно что-то изменить. – Он твой, – Мадара протянул пистолет Итачи. Адреналин ещё не позволял развеяться тучам сомнений, ясность не наступила. Забирая оружие из рук Мадары, Учиха не понимал, на что подписывается, но ему никто не спешил объяснять. Быть может, незнание было лучшим вариантом на данный момент. Кажется, его ещё не собирались убивать, и первый луч света стремительно пробил плотную серую дымку, вселяя надежду. Надежду на воссоединение с братом. Но дано ли этому случиться?