Дражайший папочка

      Монстр спал рядом со мной.       Перекинув через меня свою громадную лапу и ножищу. Чужое дыхание, размеренное и умиротворенное, щекотало мои ключицы — он тихо посапывал во сне. Я лежала и не смела сдвинуться ни на дюйм, заставляя себя терпеть мерзкое ощущение вытекавшей из меня спермы.       Я боялась того, что он сделает, когда проснется.       Между ног саднило. Вдобавок этот ужасный подгузник, да еще и наручник, приковывавший меня к кровати и обрекавший находиться возле Бена. Бен. Не верилось, что у него человеческое имя. От воспоминаний — ощущения тяжелого тела на мне, фырканья над ухом — меня затошнило. Он не человек.       Монстр пошевелился. Он засопел, сонно заморгал и зевнул, прижимаясь ко мне. Вытянул длинные ноги — до хруста в суставах — и взялся за перила, разминая руки. Я быстро закрыла глаза и притворилась спящей. Бен втянул в себя воздух и повел носом у меня под челюстью, как будто бы… поскуливая?..       Прикоснувшись губами к моей шее, он накрыл нас одеялом и забрался на меня. Его туша обосновалась у меня между ног, а губы лениво опустились с поцелуями к моему соску, при этом он без остановки бормотал какую-то околесицу. Я дернулась — наручник звякнул.       — Хочу есть, — сонно выдохнул Бен. Обхватив сосок влажными губами, он сжал мои груди и принялся ритмично массировать их.       Наручник уже гремел — я отчаянно пыталась вырваться.       — Стой… Прекрати!       Он пригвоздил к постели мою свободную от оков руку и продолжил с того места, где я его прервала. Язык ласкал сосок, губы нежно подергивали его, словно Бен пытался выдавить из меня несуществующее молоко. Я нервно содрогнулась от рвотного позыва, но он продолжал мурлыкать и сосать, периодически сдавливая меня рукой. В комнате царила тишина. Только кровать поскрипывала — Бен начал сумбурно двигать бедрами, вбиваясь в матрас.       Мельком я увидела его глаза — в миг, когда он вздергивал мои бедра, поудобнее пристраиваясь ко мне. Похоже, он меня не замечал: если честно, он вообще смотрел сквозь меня — на что-то, видимое лишь ему одному. Бен откинулся назад и, облизнув губы, потянулся к уже эрегированному члену. Здоровенному, поблескивающему смазкой.       — У папы есть для тебя сюрприз, — проворковал Бен.       Я следила, как его рука лезла в кошмарную прикроватную тумбочку, и шумно подавилась всхлипом.       — Ты изнасиловал меня! — завизжала я, рванувшись в наручнике. — ТЫ МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛ!       — Да, знаю, — Бен улыбнулся, возвращаясь ко мне, и неожиданно расстегнул наручник. Сквозь растрепанные черные волосы его улыбка казалась отвратительным злобным оскалом. — И я собираюсь повторить это снова, и снова, и снова.       Теперь я могла передвигаться по кровати, но Бен этого и добивался. Он жестко придавил меня к постели, животом вниз, заблокировал предплечьем, точно стальной балкой, мои лопатки, лишая всякой возможности подняться. И сгреб мои волосы в кулак. Я услышала, как он с треском разрывает какую-то коробку, а потом почувствовала, как он трется об заляпанный спермой подгузник, и заплакала от бессилия.       Как же хотелось сорвать эту хреновину! Сперма липла к промежности и внутренней стороне бедер. Сейчас я бы с радостью согласилась снова принять с ним ту жуткую ванну, лишь бы смыть ощущение его с себя!       — Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… — Бен поцеловал меня в висок под аккомпанемент рвущейся упаковки. — Ты ко всему привыкнешь, солнышко. Ко всему. — Толстые пальцы проникли в дырку на моем подгузнике и, с силой дернув, разодрали его доверху. — Теперь попробуй расслабиться… Сейчас я поставлю тебе суппозиторий.       Что-то ткнулось прямо туда, где мне совершенно не хотелось чувствовать посторонние вещи. Я распахнула глаза, но Бен немедленно пихнул меня лицом обратно вниз — подушка заглушила мой крик, когда палец протиснулся мне в задницу. Зажмурившись, я сучила ногами и орала, срывая горло. Мое тело отчаянно сопротивлялось вторжению, что бы он там ни засовывал в меня!       Больно… Так чертовски больно!..       Бен засмеялся мне в ухо.       — Ты капризничаешь — хуже чем ребенок. Им часто дают лекарства таким способом… — Его палец остановился и поводил по сторонам. Бен застонал в ответ на мой вопль. — Разумеется, эта процедура мне не доставляет удовольствия. Однако с тобой… совсем наоборот.       Бен извлек палец из моего тела и дал мне передохнуть минуту. Я спрятала лицо в подушку, пытаясь отдышаться или подспудно надеясь, что задохнусь и умру. Зачем он соорудил эту комнату, один к одному похожую на мою спальню в квартире Роуз? Какого хрена он творит?       Мне никогда не узнать правды, если он не перестанет обращаться со мной как с игрушкой. Он не воспринимал меня как равную — того, с кем можно поговорить, излить душу. Для него я безмозглый несмышленыш, и от моих всплесков эмоций он становится даже еще хуже. Что, если он именно этого и добивается? Если я смирюсь и заткнусь, ему станет лучше? Или он убьет меня?       Прошлой ночью, когда он меня трахал, я не слишком баловала его ответной реакцией. Может быть, мне следует помалкивать…       Бен опустил перила и встал, зевая и потягиваясь своим громадным телом. Я подняла голову и поймала взгляд его темных глаз, наблюдавших за мной — он небрежно взъерошил свою растрепанную шевелюру. Мой взгляд скользнул ниже, к измазанному моей кровью члену.       Бен включил телевизор и начал листать каналы, уже не глядя на меня.       — Все для тебя, малышка. Сейчас мы пойдем в ванную, подождем, пока «Д*****» не подействует. — На экране замельтешил «Щенячий патруль», и Бен улыбнулся. — Если бы мне платили пять центов за каждого ребенка младше десяти с дерьмовым ширпотребом из «Щенячьего патруля», я мог бы уйти на покой хоть завтра.       Мое сердце бешено колотилось. Я сглотнула подступившую тошноту. Кажется, вот мой шанс попробовать изменить мой образ в его сознании.       — Чем ты занимаешься? — хрипло спросила я.       Отложив пульт, Бен подошел к комоду. Он совершенно не стыдился своей наготы, и понятно почему. Он был высокий — огромная гора, не такой, как идеально вылепленные модели из «Men’s Health», но просто громадный. Мощные руки с рельефными сухожилиями — мышцы перекатывались по его широким плечам, пока он рылся в моей одежде. Он выглядел очень сильным.       — Акушерство и гинекология, — отозвался он. Его выбор пал на розовую ночнушку и белые трусики. Цвета самой невинности… — Большую часть ординатуры я провел в педиатрии. — Он задвинул ящик и открыл другой.       — …О, — я снова сглотнула. — А какое лекарство ты мне дал?       Бен утверждал, что он не педофил, но с головой у него точно был непорядок. Даже не знаю, хотелось ли мне докапываться до истины, особенно памятуя о проскальзывавшем у него обращении «мамочка».       Бен перекинул одежду через плечо — вещи для меня и для него.       — Оно вызовет у тебя лактацию.       О боже. У меня губы затряслись, а он приближался, опять покровительственно улыбаясь. Я растянула губы в ответной улыбке — насколько получилось.       — Пить хочется, — сипло попросила я, пытаясь сменить тему.       — М-м. Мы выпьем, когда я тебя буду мыть, — он навис над кроватью и раскрыл объятия. — Идем.       Дрожа, я оттолкнулась затекшими руками и ухитрилась повернуться к Бену. Он сгреб меня, я обхватила ногами его талию и крепко держалась за него на протяжении короткого пути через комнату. Новых вопросов я не задавала. Начнем издалека и понемногу.       Поставив меня на ноги в ванной, он включил воду и положил одежду на раковину. Я заметила в зеркале свое отражение. Мой взгляд задержался на подгузнике и на покрытой синяками шее. Я похудела. Неужели прошло всего несколько дней?..       Бен вернулся и помог мне выбраться из подгузника. Он поймал мой взгляд в зеркале и самодовольно улыбнулся при виде крови на внутренней стороне моего бедра. Неудивительно, с учетом размера его члена и моего бывшего статуса девственницы.       — У папы отличный большой член, да? — прошептал Бен мне на ухо.       Я кивнула, с ужасом рассматривая его обозначившуюся эрекцию. Вместо того чтобы притворяться, что меня не страшит ни она, ни угроза боли, я решила высказать ему унизительную правду — ту, которую он хотел услышать.       — Я его боюсь, — пробормотала я, придвинувшись к Бену. От прикосновения к его коже меня затошнило.       После моих слов член стал набухать. Бен явно намеренно прижал теплую пульсирующую плоть к моему животу и, наклонившись, мягко поцеловал в плечо.       — Правда? — пробормотал он. Его руки легли мне на бедра, подталкивая к ванне. — Папа тебя хорошо распечатал?       — …да, — на глаза навернулись слезы. — Мне больно.       В подтверждение этого промежность напомнила о себе огнем. Бен замурлыкал, выключил воду и усадил меня в ванну — вместе с собой. Я дрожала, устроившись у него между ног — так же как в прошлый раз. Кожа пылала от его прикосновений — во всех местах, испытавших на себе его жестокость и грубость. Противно было притрагиваться к нему, но широкая грудь за моей спиной приносила облегчение.       А внутри было больно не только в физическом смысле.       Мой похититель приступил к делу, проходясь мочалкой по всему моему телу. Нигде не задерживаясь надолго, только уделив особое внимание области груди, а не промежности. Я старалась дышать ровно. Оставаться спокойной. Это хорошо. Я ведь в ванне.       Бен вымыл мои волосы и занялся собой, дав мне возможность наклониться вперед. Мои плечи торчали из воды, я сидела, сгорбившись, меня била крупная дрожь. Я никогда больше не пойду в колледж. Никогда не увижу подруг. Может, мне стоило гордо умереть, лишив его садистского удовольствия? Или я должна продолжать бороться?       Мысли разбегались, у меня не получалось ухватиться ни за одну из них. Я закрыла глаза, ощутив губы Бена между лопаток — легкое-легкое прикосновение, так что я едва его почувствовала.       — Сейчас я тебя снова изнасилую, — прошептал он, прижимаясь к моей коже.       Сердце пропустило удар. Я отчаянно подавляла желание броситься куда глаза глядят. «Сейчас я тебя снова изнасилую». Он долбаный садист. Чертов психопат.       Я не ответила. Наверное, мне и не полагалось. Под водой Бен провел кончиками пальцев по моим бокам, затем пощекотал затылок поцелуями и, закончив, полизал кожу языком. Его рука пробралась между моих бедер, ощупала клитор, и я, не выдержав, ахнула. Другой рукой он провел вверх, сгребая мою грудь.       Он мял сосок, периодически немного скручивая его, и меня охватило странное, покалывающее ощущение.       — О… Вот и оно. Выдаешь себя.       Бен развернул меня и, откинувшись назад, усадил к себе на колени. Член погладил клитор, Бен не сводил глаз с моих грудей. Я тоже уставилась на выступившие белесые шарики жидкости на кончиках сосков и поняла, что чувствую непонятную тяжесть в груди — плотную, раздражающую. По спине пробежали мурашки.       Он улыбнулся и плотнее сомкнул губы на моей левой груди, вцепляясь в сосок, как уже делал раньше, и принялся сосать. Где-то в затылке его действие отдалось порхающим удовольствием, а внизу, где внезапно стало так горячо, меня касался член, и, не выдержав, я судорожно вздохнула. Теплое размытое удовольствие приносило радость — как от крепких объятий.       Не открывая глаз, Бен продолжал сосать в спокойной расслабленной манере. Он лениво пошевеливал бедрами, но через пару минут я сама начала льнуть к нему, дыша все глубже от восхитительного ощущения, вызванного его губами. Он глотал все, что выходило из моей груди, пока она не опустела. Правая грудь словно налилась и казалась до боли тяжелой.       Бен приподнялся, облизывал губы и улыбаясь, как обдолбанный.       — Кажется, теперь мой член тебя не пугает. Сейчас ты похожа на жадную маленькую шлюшку, — Бен сунул руку в воду и направил головку стоящего торчком члена ко мне, ткнувшись в мою дырку.       Вода не могла заменить смазку. Я вскрикнула от боли, когда он начал входить в меня — медленно, даже осторожно. Он придерживал меня за бедра, чтобы я не извивалась и оставалась на месте. Через край ванны переливалась вода. Одурманенный взгляд темных глаз Бена жадно рыскал по моему лицу, буквально впитывая каждую гримасу.       — Такая тугая маленькая кисочка, — промурлыкал он. — Слишком большой, солнышко? Для тебя слишком много? — Я кивнула, глотая слезы, а он проникал все глубже. — Знаю, что больно, но тебе все равно придется это делать, — он вдруг сел, выплеснув на пол еще больше воды. — Папочка обожает трахать тебя.       Болело еще сильнее, чем в первый раз. Я стиснула зубы, пока Бен растягивал меня мелкими толчками, а войдя полностью, издал гортанный стон. Затем он заставил меня слегка подпрыгивать у него на коленях и, удовлетворившись результатом, обхватил губами мою правую грудь. Я чувствовала, как член двигается во мне туда и обратно, задевая все ссадины, появившиеся прошлой ночью, и была уже готова зарыдать, когда Бен впился в сосок.       Ему понадобилось затянуться всего два раза, чтобы мое тело осело — будто марионетка с отрезанными ниточками. В животе собиралось тепло, мышцы влагалища расслаблялись, и в этой безумной больной ситуации я вдруг поняла, что секс начал вызывать во мне приятные ощущения.       Я цеплялась за голову Бена, пытаясь сладить с дыханием, пока он ритмично высасывал из меня молоко. Хорошо… Ох, как хорошо! Его язык ласкал сосок, и я совершенно внезапно кончила. Пытаясь прийти в себя, я спрятала лицо в волосах у него на макушке, но застонала, поскольку приятные посасывания не прекращались. С затяжками, неспешно и сильно. Бен всхрапнул и шлепнул меня по заднице под водой. Охуеть!       Это было восхитительно, пусть и тысячу раз неправильно. Бен оторвался от соска, влажно причмокнул и с чувством поцеловал меня, наградив заодно капельками моего собственного молока. Оно было жидким и водянистым, без выраженного вкуса. Сглотнув, я подавилась.       Бен отстранился.       — Ты говорила, что хочешь пить, малышка. Папочка здесь, чтобы заботиться о тебе.       Мое тело обмякло после нежданного оргазма, а Бен внезапно вылез из ванны. Он отнес меня в спальню, и, всю мокрую, уронил на постель. Я взвыла, когда он тут же резко и без предупреждения вошел в меня сзади. И вошел глубоко. Мне оставалось только бессмысленно дрыгаться в тщетных попытках освободиться.       Бен дернул меня за волосы.       — Куда это ты собралась? Я еще тебя не дотрахал, — он прижался к моей спине, ритмично вбиваясь в меня без церемоний, и засунул забытую на постели соску мне в рот. — Я почувствовал, как ты кончила. Тебя заводит, когда тебя насилуют?       Я нервно замотала головой. Лапа Бена пролезла под меня, в промежность, и затеребила клитор. Мое тело напряглось, я тряслась в панике, соска во рту ходила как заведенная. Бен хрипел мне в волосы. По комнате разносились влажные шлепки кожи о кожу.       — Хорошие девочки не кончают, когда их насилуют, — прошептал Бен. Он без труда преодолел мое сумбурное сопротивление. — Но ты кончила… прямо на папином члене. Если в следующий раз издашь при этом хоть звук, придется тебя отшлепать.       Я сжала зубами пластиковую соску. Неужели… неужели все это меня действительно заводит? Я настолько испорченный, плохой человек?       Когда я вновь достигла оргазма, то задержала дыхание, чтобы не застонать. Бен засмеялся и сам начал двигать моими бедрами, глухо постанывая. Мои мышцы трепетали и сжимались вокруг члена, пытаясь продлить оргазм от этих ощущений. Мы были словно два тела, созданные для одной цели. Как машины.       Бен навалился мне на спину.       — Очень хорошо, — он обхватил мою грудь, и я жалобно хныкнула. — Снова тяжеленькая, да? Не волнуйся, папа скоро поможет… — у него перехватило дыхание. — Блядь, я сейчас кончу! Ты охуенно узкая!.. Умоляй меня! Умоляй меня остановиться!       Я выплюнула соску и охотно подчинилась:       — Пожалуйста, не кончай в меня! Я не хочу забеременеть!       — Я хочу, чтобы ты забеременела! — простонал Бен мне на ухо, я почувствовала, как член дернулся внутри. — И была бы такая миленькая, кругленькая — и все из-за моего ребенка! Моя Рей, — он обхватил мое горло и сжал пальцы. — Продолжай умолять, сука.       Именно так я и поступила. Я позволила себе выпустить все свои настоящие чувства, кричала ему «остановись» и умоляла не кончать в меня. Наконец-то спустив, он принялся нашептывать, марая меня изнутри теплыми липкими потеками спермы. И с каждым замедлявшимся мощным толчком бедер я громко рыдала в подушку.       — Вот умница, — ворковал Бен. — Держи еще… Получай…       Бен не переставал двигаться еще долго после того, как кончил. Он нелепо бормотал, расчесывая длинными пальцами мои волосы, пока я тихо плакала. Я не могу… Я больше не могу это выносить.       — Я знаю, сладкая. Я знаю, — толкнувшись напоследок, он скатился с меня и лег рядом. Его темные глаза казались ласковыми и сонными, сытыми после оргазма. — Ты такая красивая.       Я уставилась на него, прослеживая взглядом линию его длинного подбородка. Он не был уродом и не выглядел как монстр. Он был похож на нормального парня. Я все смотрела на него, а потом коснулась его щеки дрожащей рукой. Он приложил губы к моей ладони и улыбнулся.       — И ты тоже, — прохрипела я. — Вот почему я ничего не понимаю.       Бен поцеловал мою ладонь.       — Поймешь.       Он подтащил меня к себе и вытянул шею, приблизившись к моей груди. Его губы приникли к соску, и я всхлипнула, ощущая облегчение, поскольку давление отступало. Было хорошо. Тело расслаблялось…       Он притянул мою руку к своему горлу. Кадык дергался под моими пальцами с каждым затягивающим движением губ вокруг соска — из-за искусственной лактации — и это странным образом завораживало. Я положила ладонь на его затылок и закрыла глаза. Посасывания медленно убаюкивали меня, и я вдруг поняла, что сама расчесываю пальцами густые волосы Бена, от корней до кончиков.       — Я так люблю тебя, — вздохнул он и лениво поцеловал другой мой сосок. — Я так сильно люблю тебя, мамочка.       Я была слишком измотана, чтобы впадать в панику. А потом и вовсе задремала, Бен тем временем поочередно сосал мои груди, напевая про себя, нежно стимулируя меня массирующими поглаживаниями.       Какое это все-таки приятное ощущение.