Некоторые люди уверены в том, что в их отношениях никогда и ничего не может быть, даже не понимая, что все уже давно началось.
Месяц спустя.
— Просто взгляни на него, — Джейк указывает на большого, толстого льва, который растянулся вдоль камня, нежась на июльском солнышке. — Алекс из «Мадагаскара» уже не тот. Усмехаюсь, понимая, к чему тот клонит — именно зоопарк из Центрального Парка служил вдохновением для создателей всеми любимого мультфильма. Оказавшись здесь, я словно окунулась в незабываемую атмосферу детства — вокруг играла легкая музыка, пели птицы, сновали семьи с хохочущими и визжащими от радости малышами. — Ты был прав, — вглядываюсь в величественного льва, которому явно было все равно на происходящее вокруг. — Здесь не так уж плохо. Лев откормлен, все чисто. — Да ладно, а как же теснота, неволя, голодание животных и издевательства над ними? — пародируя мой голос, передразнивает парень. — Я была не права. Прекрасное место. И правда, не так уж и плохо. Моральные убеждения вдруг отошли на второй план, а в сердце появилась масса сожалений, ведь ни в одной из «своих жизней» я не посещала это место. — Идем, ты еще столько всего не видела. Рука Джейка неосознанно хватает мою ладонь в свои оковы, а сам парень тащит меня к следующему вольеру с не менее красивой природой и продуманным до мелочей декором. Серьезный полицейский тоже, казалось, превратился в маленького, милого ребенка, чье сердце таяло от животных, что, казалось, смотрели прямо в душу своими огромными глазищами. Мы гуляли по зоопарку часа два, а то и три, пока моя обувь не стерла в кровь пятки. Даже это происшествие не смогло остановить наш чудный выходной, ведь Эспиноза отдал мне свои кроссовки и щеголял по асфальту босыми ногами. Кола со льдом, обилие улыбок, наверное, больше сотни смешных фото и прохладные коктейли сделали сей день настолько потрясающим, что я ни капли не пожалела, что взяла отгул по просьбе друга. Осмотрев почти что каждый уголок зоопарка, мы с нескрываемым наслаждением вернулись к Шип-Мэдоу — всем известной «овечьей лужайке», где, простелив зеленую, сочную траву кофтами, плюхнулись на землю. Ноги гудели, щеки болели от обилия улыбок, а тело согревали жаркие летние лучи, заставляя мое легкое платье немного липнуть к нему. Положив голову на колени русоволосому и растянувшись на траве, я закрыла глаза и разрешила себе насладится легким гулом Центрального Парка, переполненного людьми. Какой яркий день. Не одинокий день. Такой беззаботный, радостный, теплый. Прекрасный день. В голове крутилось тысяча и одно слово, которыми мне хотелось описать сие минуты, но я лишь молчала, наслаждаясь моментом и мечтая не спугнуть его. — Не помню, говорил ли тебе, — прерывает нависшую между нами тишину Эспиноза, — но ты красотка. — Ты тоже ничего, — усмехаясь, отвечаю я, пытаясь не показать внутреннее замешательство. — Когда не ведешь себя как блюститель закона. — Ладно, погорячился, — закатывает глаза, — ты просто заноза. — Знаю. Я лучшая заноза в твоем сладком заду. — Что значит лучшая? Разве в моем заду настолько много заноз? — Учитывая тот гарем баб, с которыми ты спишь, — хохочу, — твой зад похож на ежа. — О, заткнись, — сжав щеки пальцами своей большой руки, Джейк заставляет меня спародировать рыбку, выпятив вперед губы. — И завидуй молча. — Нашел чему завидовать, — закатываю глаза, откинув его руку. — Мне такого счастья не нужно. — Может, именно такого счастья тебе и не нужно, но секс явно бы не помешал — может хоть иногда выплескивала бы свой яд во время оргазма. — Секс еще не гарантирует оргазм, дорогой, — пытаюсь подшутить над ним, но каким-то чудом эти слова звучат против меня, стоило произнести их в слух. — Господи, с какими парнями ты якшалась? — его взгляд — сочувственно-шокированный. — С одним, — на лице загорается тень стеснительной улыбки. — В прошлой жизни. Джейк закатывает глаза, принимая мои слова как преувеличение. Ха, знал бы ты. — Что же, — Джейк на секунду увязает в своих мыслях, а затем над его головой словно загорается лампочка со словом «эврика!», — надо найти тебе мужика, Даймонт. Знаю я одного неплохого малого. Светловолосый, сильный, мужественный, так еще и полицейский… — Только не говори, что намекаешь на себя, — закатываю глаза, еле сдерживая порыв рассмеяться. — Вообще-то, на своего напарника Кларка. — Серьезно? — мой строгий взгляд впивается в его румяные от солнечного тепла щеки. — Ладно, ладно. Я говорил о себе. Усмехаюсь, как и Джейк, собственно. Хотелось бы мне сказать, что это был именно тот момент, когда между нами струятся искры, и мы вдруг осознаем общее притяжение, но… нет. Лишь тепло. Лишь милый парень рядом, который, конечно вызывает симпатию, но никакой дрожи в коленках и пульса за 100 ударов в минуту. — Как бы мне не нравилась эта мысль, — улыбка Джейка вдруг тускнеет. — В которой ты да я, да мы с тобой, но все это… это будет сложно. — Думаешь, начни мы встречаться — у нас бы ничего не вышло? — бровь непроизвольно подскакивает вверх, выражая недоумение. — Все не так глобально, — русоволосый вздыхает, а его взгляд опускается куда-то в траву, словно тот его прятал. — Ты мне нравишься, Уиллс. И, веришь или нет, но я даже подумывал предложить тебе нечто большее, нежели дружба. Но кое-что случилось, и, боюсь, это перечеркивает наши шансы. — Неужто кто-то из гарема залетел? — от этой шокирующей мысли я даже поднимаюсь с его колен. — Сплюнь, — с его губ срывается нервный смешок. — Нет, никаких залетов. — Тогда в чем дело? — Меня повышают в должности, — Джейк пожимает плечами. — И переводят в другой штат. — О. Парень поднимает на меня глаза, и я вдруг осознаю, что ответа «о», наверное, недостаточно, ведь он хотел услышать что-то еще. Возможно, даже надеялся, что я обрадуюсь его переводу, поздравлю его, но… получил это гребанное «о». На секунду мне даже стало стыдно, но ничего поделать с собой я не смогла — слишком уж сильным был шок. — Если я хочу стать детективом второго класса, то должен ехать, — его речь звучала словно оправдание. — Вас еще и на классы разделяют? Я думала у нас уже давно равноправие в стране, — с губ срывается глупейшее, что я вообще могла сказать — неуместная шутка. — Только не в полиции, — усмехается. Вздыхаю, после чего беру Джейка за руку и сплетаю наши пальцы, усмехаясь. — Рада за тебя, Джейк. Правда рада. — Может, махнешь со мной? — кажется, в его голосе слышались нотки искренней надежды. Отрицательно качнув головой, я отвожу взгляд куда-то в сторону. Переезд — это явно не то, что нужно девушке, которая только-только начала складывать осколки своей жизни воедино в Нью-Йорке. Почва под ногами все еще была зыбкой, иногда даже засасывала меня, но я уже знала, что нужно сделать, чтобы не утонуть, и не могла променять это на еще более зыбкую субстанцию с парнем, которого и другом-то тяжело назвать. — Миннесота не так уж и далеко, — пожимая плечами, заявляет парень. — Ехать всего-то 34 часа на машине. — Которой, кстати, у меня нет, — с губ срывается нервный смешок. Кажется, надежды спасти нашу дружбу мало. — Никто не отменял поезда, самолеты. Уверен, что это не наша последняя встреча, Уиллоу. Выше нос. — Или же давай просто не терять ни секунды, — поднявшись на ноги, протягиваю руку удивленному Джейку, — И просто наслаждаться тем, что у нас есть прямо сейчас. Поднявшись, Эспиноза собрал наши вещи, и мы просто двинулись вперед, навстречу приключениям. Зашли в первое попавшееся кафе, объелись Тайской еды, «искупались» в местном фонтане, обильно брызгая друг на друга водой, поддавшись дурачеству. Вечер подкрался настолько незаметно, что в какой-то миг мне даже показалось, что кто-то включил ускоритель. Позабыв об отъезде детектива, я вдруг почувствовала себя живой во всех смыслах. Не просто девчушкой, которая сводит концы с концами, прогрызая себе место в этом мире, а обычным подростком — веселым, жизнерадостным, неодиноким и даже слегка чудаковатым. И, черт возьми, мне не хотелось, чтобы день заканчивался… мне не хотелось, чтобы Джейк уезжал. — Утром еду к родителям, — допивая кофе в очередной летней кафешке, произносит Джейк. — От них — прямиком в аэропорт. — Тогда никаких слезных провожаний, — пожимаю плечами, понимая, что в аэропорту мне делать нечего, для этого у него есть люди куда ближе. — Ненавижу долгие прощания. — Этим ты меня и зацепила, Даймонт, — он усмехается. — В твоей резкости, дерзости, даже легком безразличии есть какая-то особая красота. Закатываю глаза, после чего отвожу взгляд в сторону и доедаю остатки своего круассана. Жаль, что Джейку я кажусь безразличной — не многие могут понять, что за сей маской прячется очередной осколок боли. И понимал это только один человек. Черт, и зачем я вспомнила Старка? — Как на счет еще одного десерта? — Боюсь, тогда домой меня придется катить. — Тогда я оплачу счет, — русоволосый поднимается на ноги, после чего мило щелкает меня по носу. — Жди здесь. Джейк скрывается внутри кафе, оставляя меня одну. Взгляд вдруг прикипает к парочке, сидящей напротив и мило воркующей друг с другом. Девушка рассказывает что-то своему избраннику, а тот смотрит на нее как на солнце, наматывая на пальцы ее длинные каштановые локоны. Усмехаюсь. Какая-то часть меня начинает по-доброму, но все же завидовать — никто и никогда так не смотрел на меня. Вдруг захотелось тоже стать такой особенной кому-то, такой бесконечно нужной, что это читается лишь по одним глазам. В эти секунды я вдруг ощутила уже знакомое мне чувство — волна одиночества окатила меня, снося на пути все улыбки, подаренные этим днем. В последний раз подобное я испытывала в тот вечер, когда ушел тот, чьего имени я стараюсь не называть. — Миллиардер Тони Старк, — громко заявили в телевизоре, что висел на летней террасе кафе, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности — словно издеваясь, вселенная произнесла вслух то, о чем я даже мыслить не хотела, — вместе со своей прекрасной спутницей Пеппер Поттс сегодня днем посетили бейсбольный матч между «Нью-Йорк Метс» и «Техас Рейнджерс». Только посмотрите на этих счастливых влюбленных — не зря в этом году именно «пепперони» получили титул лучшей пары года! Чуть закатываю глаза, замечая наиграно улыбающегося на камеры Старка и Пеппер в ее модном прикиде и с как всегда идеально вылизанной прической. В какой-то степени мне даже стало жалко этих двоих — куда не выйди, камеры снуют рядом. — Сами Тони и Пеппер никак не комментируют свои отношения, но скрывать их не пытаются — только взгляните, как нежно они весь матч обнимались и болели за своих фаворитов. Морщу нос — какая-то часть меня рада за них, но та одинокая, что скребет именно сейчас, вдруг начинает впивать свои когти еще глубже в душу. Черт. Даже этот чертов засранец не одинок. Он ведь такой несносный, такой…. Он прислушался к моему совету. Я сдуваюсь, как воздушный шар. Мне нечего злится на этого чужого мужчину — он никогда по-настоящему не был частью моей жизни, и пора бы отпустить тот период нашего общения. Сама не понимаю, почему до сих пор этого не сделала. Чуть качаю головой и поднимаюсь на ноги, замечая возвращающегося из кафе Джейка, игнорируя нарезку о «пепперони» по телевизору, которую все еще там показывали. — Идем? — указывая головой в сторону дороги, спрашивает мой спутник, после чего снимает со стула свою кофту и накидывает ее к себе на плечо. Киваю, усмехаясь. Нам действительно пора. Дорога домой не занимает много времени — мы болтали о прошлом, пытались заглянуть в будущее, и, конечно же, скрыто переживали о происходящем. Чем ближе был мой дом, тем осторожнее становился диалог, ведь каждый понимал, что в скором времени «наш» день подойдет к концу. — Спасибо за удивительный день, — поднявшись на корточки, я целую Джейка в щеку, чувствуя на губах привкус горечи. — Не думал, что будет так тяжело говорить «до встречи», — отстранившись, русоволосый дарит мне грустное подобие улыбки. — Главное, что это не «прощай», — подбадривающе касаюсь его плеча. — Береги себя, ладно? — И ты. Джейк переминается с ноги на ногу, и я вдруг принимаю решение сорвать этот пластырь первой. — Дай знать, когда освоишься. До встречи, Эспиноза. — До встречи, Даймонт. Пообещав себе не оборачиваться, я скрываюсь в подъезде, пока в груди что-то безумно щемит — не то, чтобы я не знала, как жить без Джейка. Нет. Меня съедало то чертово чувство одиночества, осевшее в груди громадным камнем. В «этом» мире, почему-то, каждый, к кому я привыкала, находил повод исчезнуть из моей жизни. Это начинало утомлять. Открыв дверь и войдя в квартиру, я кидаю ключ на полку, прислоняюсь спиной к входной двери и вздыхаю — ну вот и все. Ты вновь одна, малышка Даймонт. И так, видимо, будет всегда. В надежде взглянуть на время, я выуживаю из кармана телефон и вдруг вновь чувствую, как внутри все сжимается — гугл, издеваясь, рекомендовал мне к прочтению статью о «пепперони», блистающих улыбками на этом проклятом матче. В груди появляется странное, щемящее чувство — кажется, это называют «порывом к поиску приключений на свой зад». Швырнув телефон на тумбочку, я поддаюсь импульсу, хватаю дверную ручку и бегу прочь из квартиры. Нет. Я не останусь одна. Не сегодня. Не могу. — Джейк, — выбегая из подъезда, я застываю, пытаясь найти в ночном сумраке знакомое лицо. — Джейкоб! В груди что-то затрепетало, стоило мне увидеть желанный силуэт у автобусной остановки через дорогу — срываюсь с места и лечу к нему, даже не удосужившись посмотреть по сторонам. — С ума сошла? — шипит Джейкоб, стоило мне подбежать к нему поближе. — Чуть под колеса не попала! — Плевать, — пытаюсь отдышаться, — Джейк, я… Мой нелогичный и, пожалуй, лишний монолог, придуманный на ходу в голове, перебивает скрип тормозов — старенький ночной автобус останавливается рядом, открывая дверь Джейкобу. — Может, останешься? — Разве могу я остаться без каких-либо последствий? — глаза Джейка так и кричат о том, что он хочет остаться, но боится, что если сделает это, то дружбе настанет конец, так как секс обычно ее перечеркивает, превращая во влюбленность. Но о влюбленности речи не шло — я лишь хотела не оставаться одной еще хотя бы одну ночь, прежде чем обыденность меня настигнет. — Листать меню — это не есть, — пожалуй, ничего глупее до этого я не говорила, — а переспать — это не влюбиться. Джейкоб усмехнулся, после чего махнул рукой водителю автобуса — тот закатывает глаза и недовольно закрывает дверцу, продолжая движение. — Читаешь мои мысли, — притягивая меня к себе, заявляет русоволосый. До сегодня, пожалуй, я даже и не замечала, что его грудь так широка, а руки столь сильны. — Последнее, чего мне сегодня хотелось — это оставаться одному. Усмехаюсь. Джейкоб тоже. В его глазах сверкают озорные искорки — успеваю заметить их прежде, чем его губы накрывают мои, заставляя плясать в нежном танце. Затем, все происходит как в тумане — порог квартиры, одежда, стремительно исчезающая с тела, скрип старенькой кровати, слегка отвлекающий от сладости процесса, происходящего между двумя обнаженными людьми. Было жарко, было нежно. По правде говоря, даже лучше, нежели я себе представляла — Джейкоб оказался заботливым и чутким любовником, знающим толк в ласках. Рядом с ним было спокойно — редкое, но такое приятное чувство. Кажется, мне будет его не хватать. А может и не кажется. Открываю глаза, морщу нос. Рев будильника настолько раздражает, что хочется швырнуть телефон об стену, но я все же сдерживаюсь и даю разрешение гаджету зазвонить еще раз через десять минут. Затем повторяю данную манипуляцию еще и еще. Кое-как проснувшись с пятого звонка, я все же сползаю с кровати — пустой, одинокой, небрежно скомканной с противоположной стороны от веса мужского тела. Джейк слинял. Даже не попрощавшись, он свалил, оставляя после себя лишь мятую половину постели. Вздыхаю — было глупо ожидать утренних обнимашек в нашей ситуации. Следующее, что происходит — режим автопилота ведет меня в душ, на кухню, а затем и вовсе в ресторан. Стоило сесть за свое рабочее место, как телефон раздражающе пикает, привлекая внимание: Джейкоб: Спасибо за наш день, Уиллоу. Прости, что не попрощался — ты так сладко спала, что не поднялась рука разбудить. Вильгельмина: Все ок. Попрощался с родителями? Джейкоб: Еще нет. Едем в аэропорт. Мама передает привет. Вильгельмина: И ей привет от незнакомки. Счастливого полета, детектив. Джейкоб: Спасибо. Дам знать, когда прилечу. Устремив взгляд в окно, я на несколько секунд ухожу в себя. По правде говоря, вечер все никак не шел с моей головы. Отъезд Джейка оказался настолько шокирующей новостью, что полностью выбил меня из колеи. Наверное, все дело в том, что сейчас он был единственным человеком в большом яблоке, который не казался мне чужим. В «этой» жизни все почему-то было именно такими, но не Эспиноза. И не Старк в свое время. Еще один человек вдруг стал просто прошлым. И вновь телефон оповестил о сообщении. Джейкоб: Слушай, Уиллоу… Между нами все ок? Вильгельмина: Мне понравилось. Надо было раньше начать практику секса по дружбе. Джейкоб: Ты права. Вильгельмина: Только не говори, что влюбился. Джейкоб: Размечталась. Мы приехали. До связи, Уилс. Вильгельмина: До связи, Д. Вздох. Кажется, пора вновь с головой уходить на работу — ту самую, которая уже не раз вытаскивала меня из «погребной ямы», в которую я умудрялась попадать. Не уверена, что выжила бы, не будь у меня этой спасительной соломинки. И процесс пошел. Сначала я проверяла зал, затем немного кухню, в итоге взявшись за документацию. — Уиллоу, тут небольшая проблема, — на пороге кабинета после короткого стука застыл Лиам, наш бармен. — Можно? После моего кивка парень заходит внутрь и огибает стол, демонстрируя мне какие-то бумаги. — Я думал, что это ошибка, но я не могу проплатить поставщику за алкоголь уже третий день. Вчера покупатель громко хлопнул дверью, стоило мне предложить ему «Чивас» вместо «Джонни Уокера». — Почему не сообщил мне раньше? — глаза впиваются в список дефицитного алкоголя и отклоненных платежек. — Вас не было, — пожимает плечами. — А, точно. Отгул. Не волнуйся, я разберусь. Сказав короткое спасибо, парень оставляет меня наедине с документами. В голове, почему-то, воцарился когнитивный диссонанс, ведь часть меня говорила, что, возможно, это неисправность банка, в то время как вторая кричала о неладном. Да ладно, быть такого не может. Обычно с рабочей картой и платежками никаких проблем не было, ведь Лайла регулярно пополняла счет. Она сказала бы мне, будь у нее проблемы с деньгами. Или… Я вдруг вспоминаю о том, что Бишоп собиралась закупить новое оборудование на кухню неделей ранее, и даже помню, как она делала при мне сам заказ. Но…. Оборудование так и не пришло. Странно. Все еще отрицая происходящее, звоню на горячую линию банка — он лишь подтверждает догадки. Карта пуста. Кредитный лимит перевешен. Хм. — Миссис Бишоп, — постучавшись, я вхожу в кабинет начальницы и сажусь на привычное место напротив. — У нас возникли затруднения с оплатой. Лишь протянув ей документы, я смогла оценить ситуацию — Лайла выглядела более чем усталой, а запухшие стеклянные глаза даже под тонной макияжа невозможно было спрятать. — С оплатой? — в ее голосе отражалась каждая из ноток отрицания. — Что-то с банком? — К сожалению, нет. Я звонила на горячую линию. Карта заморожена из-за превышения кредитного лимита. Брюнетка чуть повела бровью, прежде чем начать изучение моих бумаг, но шок на ее лице сменился на… раздражение? Я правда не могла прочитать, что происходило в ее голове. — Лайла… — после недолгих колебаний, все же решаюсь спросить. — Вы в порядке? — В порядке? — нервно переспрашивает та, широко распахнув глаза. С ее губ срывается нервный смешок — слишком пронзительный, даже пугающий. — Да, в порядке. Более чем. — Бармен жалуется на полупустой бар. — Кажется, я ошиблась в подсчетах, — нервно признается Лайла. — Думала, денег хватит еще месяца на два. Боже… — Лайла, вы побледнели и вспотели. Не говорите, что все в порядке. — Я не могу сказать тебе, в какой заднице оказалась, — Лайла шумно сглатывает, а на ее лице появляется все та же нервная полуулыбка. — Я все исправлю, можешь идти. — Лайла… — Уиллоу, иди, — приказывает, — я все исправлю. Скажи, чтобы бармен пока выкручивался с тем, что имеет. На кухне дефицита еще нет. Дай мне время до понедельника. Киваю, и направляюсь к выходу, чувствуя себя максимально неловко. Не уверена, что этот диалог меня успокоил, да и хоть как-то расставил точки над «i». Целый день после нашего диалога мне страшно хотелось вернуться. Хотелось запереть Лайлу и расспрашивать до тех пор, пока она не поделиться всеми подробностями проблем, что свалились на нее, и на нас, соответственно. Но мне не следовало совать нос не в свое дело, и я отчетливо это понимала. — Уиллоу, можешь ко мне зайти? — минут за двадцать до конца рабочего дня, Лайла показалась в зале и тут же пленила все мои мысли, отвлекая от административных задач. — Запри дверь, — сухо отрезает она, стоило мне переступить порог. Лайла выуживает со стола два стакана, а следом и бутылку красного вина — «Батазиоло Бароло», ее любимого. Мои брови удивленно подпрыгивают вверх, а сердце падает в пятки из-за волнения. — Выпей со мной, — наливая вино, брюнетка указывает на место напротив. — Но предупреждаю — мне не нужна моя подчиненная. Мне нужен друг. В груди что-то екает — предчувствие полной задницы, наверное, дает о себе знать. Взяв протянутый стакан, я молча делаю глоток, повторяя за Бишоп. Вино оказывается очень мягким, с нотками трав, специй и, кажется, еще сухофруктов. Послевкусие — ваниль и шоколад. Удивительно. Лайла же, осушив стакан залпом, с хлопком ставит его на стол. — Я на мели, — признается она, а ее лицо вдруг начинает мне казался лет на десять старше из-за волнения. — Я в чертовой денежной заднице. — Неужто ресторан настолько неприбылен? — Если бы, — Лайла нервно хихикает. — Очень даже прибыльный. — Тогда в чем дело? — В моем гребанном муже, — брюнетка вновь наливает вино, — этот сукин сын спустил нашу жизнь в унитаз. Шумно сглатываю, ничего не отвечая. Лайла затихает, словно собирается с мыслями, и помогает ей в этом еще один стакан вина. — Он проиграл все, — чуть слышно шепчет, — все. До последней копейки. Даже наш дом. Как оказалось, ресторанный счет тоже пуст. И все бы ничего, но этот сукин сын исчез, оставив по себе долги, разгребать которые придется мне. — Лайла… — Не говори ничего, Уиллоу, — и еще глоток вина, — я такая идиотка. Смотрела на него влюбленными глазами и не замечала, в какую яму он тащит нас… меня. Я даже не знала о его зависимости, представляешь? Боже… Что я за жена? Замечаю, как руки брюнетки начинают подрагивать — ей действительно дерьмово, да и мне, собственно говоря, теперь тоже. Еще дерьмовее, нежели было утром. — Мне жаль, — накрываю своей теплой ладонью ее ледяную, дрожащую руку. — Все будет хорошо. Лайла издает нервный смешок — не верит в светлое будущее. Ее можно понять. — Пустяк, — уголки ее губ дергаются в намеке на усмешку. — Я справлюсь. — Сократите мне зарплату, — пытаюсь найти хоть какой-то выход, ведь этот чертов ресторан так мне дорог. — Мы можем делать закупку по недельной выручке. Мы придумаем что-то. — Знаешь, поначалу я считала тебя проклятием, Уиллоу, — ее глаза затягивает тонкая пелена слез. — Но тебя словно кто-то подменил, и ты… Ты стала моим даром. — Вы дали мне соломинку, — усмехаюсь. — Теперь моя очередь. Я готова помогать вам всеми силами, Лайла. Вы справитесь, обещаю. — Я знаю это, — ее губа предательски дрогнула, а слезы и вовсе полились фонтаном с глаз. — Просто пока не знаю как. Пересекая разделяющий нас стол, я обнимаю ее. Сердце обливается кровью, а грудь сжимает страх — слишком много дерьма для одного дня. Правда. Но лишь оно спасало меня от всепоглощающего одиночества, настигшего мысли дома, когда кровать перед сном вновь оказалась пустой…***
Новая неделя обещала быть чуточку позитивнее. Проснувшись, я поймала себя на мысли, что этот прохладный, хмурый день, последовавший за повседневной жарой, должен быть хорошим. После трудностей, ждавших нас в ресторане последние две недели, все вроде как вошло в колею — мы с Лайлой нашли способ остаться на плаву. Пусть он не вывел ее из банкротства и долгов мужа, но разрешал ресторану жить — весь заработок шел на товар и зарплату, а повышенные цены, на благо, не отпугивали клиентов. Выудив из шкафа легкое оранжевое платье с флиртующим вырезом в районе груди, я облачилась в него как в доспехи — казалось, что-то хорошее непременно случится, если сегодня я надену именно его. С самого утра Джейк прислал мне забавное фото на фоне их местной достопримечательности, чем одновременно ободрил меня, но и огорчил — то, что мы переписываемся не избавляло от колоссального чувства одиночества. Кажется, ему там нравилось. Я рада. Посеменив на работу, я с удовольствием наслаждалась прохладой, и даже грохот уличного Нью-Йорка не мог помешать. В ресторане меня ждал не начатый край работы — люди приходили, столы накрывались, еда вкусно пахла, а бармен разливал утренний кофе всем желающим. Лайла копошилась у себя, и ей никто не осмеливался мешать — когда всплыла информация о затруднениях, ее, почему-то, почти каждый сотрудник начал обходить стороной, словно боялся нарваться и быть уволенным. — Подай этим мужчинам меню, — стоило войти в кафе четверке мужчин в деловых костюмах, указываю официантке. — И поторопись, а-то я тебя знаю. Отвернувшись, я уже собиралась заказать кофе для Лайлы, ведь та никогда не отказывалась от чашечки кофеина, как вдруг зал пронзил самый громкий звук, который мне приходилось слышать — залп выстрелов всполошил всех, заставляя запищать и прильнуть к полу. Резко развернувшись и присев, я замечаю, как один из четырех мужчин, вошедших в зал, схватил бедную официантку в тиски и приставил к ее хрупкому виску дуло. Второй вытянул пушку вперед, угрожая посетителям, третий — сначала был источником предупредительных выстрелов в потолок, а затем перевел оружие в нашу с барменом сторону. Видимо, знал о тревожной кнопке, которую в такой вот ситуации можно было нажать под барной стойкой. Кажется, в этот момент мое сердце попросту разорвалось от обилия эмоций и ярчайшего страха. — Отошел от стойки, если хочешь остаться живым, — рявкнул третий бармену, приказывая покинуть рабочее место. — Всем, кто хочет уцелеть — лечь на пол. Четвертый двинулся к кухне, и буквально через десять секунд все повара оказались в зале и прильнули к полу. Черт. — Вам нужны деньги? — переступив через оцепенение, все же чуть слышно заявляю я. — Забирайте все, что есть в кассе, только никому не вредите, прошу. — Думаешь, мы размениваемся на такую мелочь, дитя? — второй ухмыльнулся, словно я рассказала ему анекдот. — Ди, иди поищи шлюху Йена. Ее здесь нет. Один из головорезов кивает и покорно отправляется сторону кабинетов для персонала, пока в мою голову приходит осознание дерьмовости ситуации — кем бы эти люди не были, они пришли за Лайлой. Господи, лишь бы она успела спрятаться. В голове вдруг прозвучал десяток молитв за эту попавшую в беду женщину, муж которой оказался той еще мразью. — Миссис Бишоп уехала, — срывается с моих губ, — вы только зря тратите время. — Заткнись. — Прошу вас, отпустите хотя бы наших посетителей. Они ни в чем не виноваты, — «собственно, как и каждый из нас», пронеслось в голове. — Пожалуйста. — Заткнись, девка, — рявкнул третий, — или кто-то будет сгребать твои мозги со стенки. Тело дрожит, каждую кость, по ощущениям, ломит страх, а сердце разрывается на части. Господи, и почему я вечно попадаю в такое дерьмо? Почему этот страх постоянно пронизывает сердце, как кинжал, заставляя дрожать? Мужчина в сером костюме возвращается в зал, и мое сердце пропускает удар, стоит заметить, что он ведет рядом Лайлу — испуганную, бледную, закинувшую руки за голову и с ужасом наблюдающую картину происходящего. — Вот она, наша голубка, — заявляет Ди, толкая Лайлу в спину и заставляя упасть на колени рядом со мной. — Даже не пыталась удрать. Конечно же, не пыталась. Ее кабинет был тупиком, а граты на окнах лишь усугубляли ситуацию. — Не знаю, кто вы, но пожалуйста — отпустите всех, давайте спокойно поговорим. — Где Йен? — закатив глаза, мужчина в синем полосатом деловом костюме толкает официантку на пол, выпуская из своих тисков, и подходит к нам с Лайлой. Из-за страха я вдруг ощутила, как засосало под ложечкой. Черт. — Сбежал, — с губ Лайлы срывается нервный смешок. — Не ври, что не знаешь, шлюха, — мужчина хватает ее за лицо, а его пистолет прислоняется к ее виску. — Этот сукин сын задолжал нам большую сумму, и никто отсюда не уйдет, пока я не узнаю, где он или мои деньги. — Я правда не знаю, — голос Лайлы дрожит. — Клянусь, он бросил меня. — Ты — его дойная корова, он бы никогда не бросил тебя. Где Йен? — Я НЕ ЗНАЮ! — вырывая голову из его лапы, почти что кричит Лайла. — НЕ ЗНАЮ! Поведение брюнетки выбешивает головореза и той наносит ей пощечину — настолько сильную, что ее звон проносится по всему залу и сопровождается всхлипами посетителей и персонала. От удара я и сама пищу, не сдержав всхлип. — Я ведь по-хорошему спрашивал! — Босс, кажется, я слышал сирены, — заявляет мужчина, дежуривший у окна. — Сука! — его глаза впиваются в Бишоп. — Только ты могла успеть их вызвать! Резкое движение и Лайла падает на пол, сгибаясь пополам — головорез нанес ей резкий удар под дых, лишая возможности дышать. Бедная хрупкая девушка кашляет, пока по ее щекам текут слезы, размывая по лицу тушь. — Не трогай ее! — сама не осознаю, как кидаюсь к Лайле, с надеждой помочь, но не успеваю даже ее обнять, как резкая пощечина обжигает мое лицо и откидывает назад. — Заткнись, сука! Закрой жалюзи, Бен. Стоявший у окна тут же следует указу и поочередно закрывает жалюзи на окнах — последние опустились как раз в момент, как я увидела подъезжающую к ресторану полицейскую машину. Затем, все было как в тумане — неудачная попытка полицейских войти, град выстрелов, боль в ушах и дикий страх. Неужели это не сон? Господи, помоги мне проснуться! Пока полиция в рупор угрожала террористам, те нещадно пытали Лайлу, нанося ей удары и хватая за волосы, а всем, кто хоть как-то, хоть единым звуком за нее заступался тоже доставалось. Казалось, этому не было конца и края, а полиция — самый бесполезный орган, ведь долбанные ресторанные колоны и жалюзи сделали невозможным спасение наших жизней. С моих глаз уже вылился град слез, во рту воцарился прикус железа, а в районе живота сохранялась пронзительная боль — попытка помочь начальнице увенчалась нанесением тяжелого удара под ребра. — Я правда ничего не знаю, — вытирая с губ кровь после очередного удара, чуть слышно заявляет Лайла. — Прошу, хватит. У меня нет денег. Прошу. — Физическая пытка не приносит пользы, — плюнув на пол и отпустив волосы Лайлы, мужчина резко хватает человека, отказавшегося под рукой ближе всех — меня — и заставляет подняться на ноги, а дыхание сбиться еще сильнее. Попытки освободиться тщетны. Ноги дрожали, а боль в животе и от хватки этого мудака была почти несносной. Было страшно. Даже, наверное, страшнее, чем во время той злосчастной аварии, что отобрала у меня нормальную жизнь. Тогда я не осознавала, что происходит, ведь все случилось слишком быстро. Сегодня же, осознание близости смерти вызывало дичайшую панику и мандраж. Кажется, я умру, так никогда и не пожив «долго и счастливо», даже несмотря на то, что после аварии вселенная дала мне второй шанс. — Либо Йен, — направивши пушку к моему виску, заявляет мужчина. — Либо жизнь этой маленькой шлюшки. Выбирай, сука! Слезы градом полились по щеках — я ведь сколького еще не успела, черт возьми! Не увидела мир, не познала любви — настоящей, до дрожи и мурашек — не видела океан, и не попробовала гребанную сладкую вату. Почему я до сих пор не купила себе это чертово сахарное облако? В голове пронеслось столько сожалений — неужто я так нелепо тратила свою жизнь? — Она не в чем не виновата, — всхлипывает Лайла, — прошу. — Я буду убивать их всех по одному, — приставляя плотнее курок к моему виску, шипит эта тварь. — Неужто ты поставишь его жизнь выше жизни этих людей? Лайла всхлипнула и опустила глаза — ей нечего сказать. Она искренне не знает где Йен. Наступила тишина. — Давай же! — встряхнув меня, давит мужчина. — Давай, скажи хоть что-то, и я, может, пожалею ее! Никто даже не шевельнулся — страх парализовал каждого из человек тридцати, находившихся рядом, включая Лайлу. Все боялись за свои шкуры, они попросту хотели жить. Мне некого осуждать. Беспомощность считывалась в каждой миллисекунде. — Жаль тебя огорчать, блондиночка, — грубо отрезает террорист. — Но тебе придется умереть с мыслью, что ты безразлична всем этим людям. — Лайла, пожалуйста… — молю. Она лишь всхлипывает, так и не поднимая глаза. — Считаю до трех: раз. Сердце перестало биться. — Два. Забываю, как дышать. — Тр…***
Старк привычно копошился в своем подвале, паяя одну из миллиарда схем, с которыми сталкивался за свою жизнь. Пеппер сбоку бухтела о том, что они, как и всегда, опоздают на самолет, но Тони успешно игнорировал ее причитания — он знал, что без него тот и не рушит. Прелести бизнес-класса на лицо. Понимая, что Тони никуда и не думает торопиться, Пеппер вздыхает и запускает небольшой телевизор на стене мастерской, вытягивая длинные ножки на небольшом диванчике у стены. — Господи, что творится в этом гребанном Нью-Йорке, — после недолгой тишины, бормочет под нос светловолосая, читая беговую строку с экстренными новостями. — Представляешь, прямо за углом кто-то держит в плену людей. — Хм. — Хм? И все? — бровь Пеп удивленно подпрыгивает вверх. — Я бы предпочла убраться поскорее. — Здесь — безопаснейшее место в Нью-Йорке, расслабься. — Но опасность совсем недалеко — в том ресторанчике, где мы обедали примерно месяц назад. Кто бы мог подумать? Тони застывает. — Где? — «Ammos Estiatorio». Схема и паяльная лампа в один момент остаются в прошлом — Тони хватает планшет, забывая обо всем мире. — Джарвис, сводка новостей по «Ammos Estiatorio». Несколько уличных видео, снятых прохожими, и новостные строки всплывают перед глазами брюнета. — Боюсь, новости неутешны — уже более часа четверка неизвестных удерживают в плену посетителей «Ammos Estiatorio», сэр. Спецгруппы уже в пути, ожидается операция «Ход напролом». Констанция. Что-то внутри брюнета екнуло. — Джарвис… — Нет, Тони, даже и не смей! Нам пора на самолет! Тони кинул на нее взгляд — настолько пронзительный и строгий, что Пеппер тут же закрыла рот. Сама того не осознав, она поставила поездку выше человеческих жизней. — Костюм, Джарвис. — Сию минуту, сэр.***
Лайла всхлипывает, даже не в силах поднять глаза. В эти секунды я понимаю, что моей жизни пришел конец. Теперь все проблемы кажутся таким пустяком. — Считаю до трех: раз. Сердце перестало биться. — Два. Забываю, как дышать. Глаза сами по себе закрываются — никто не должен увидеть мой предсмертный страх. Я готова уйти. Может… так я вновь вернусь… домой? — Тр… Наверное, такова смерть — я вновь слышу звук бьющегося стекла. Такой громкий, что он даже оглушает. — Гарри, — Бен окликает своего напарника, но тот даже не успевает обернуться — маленький металлический предмет начинает пищать, а спустя секунду и вовсе взрывается, как фейерверк, повергая зал в густую дымку. — Что за… Гарри, все еще крепко прижимавший дуло к моему виску, начинает дико кашлять, как, в принципе, и все вокруг. Еще миг и громкий удар металла об пол дает по ушам — в нескольких метрах от нас застывает огромное красно-золотое пятно. Если бы мое сердце уже не было бы в пятках, то вновь бы туда упало. — Ты ошибся, — громко, словно в рупор заявляет красно-золотой силуэт. — Она небезразлична мне. Щелчок. Еще секунда и четыре тела падают на землю. Дрожь пронизывает мое тело, ведь я так и остаюсь стоять, пока Гарри шлепается на пол, как мешок с картошкой. — Джарвис, пригласи сюда полисменов, — в голосе силуэта есть нечто-знакомое, но и одновременно чужое — словно машина и человек слились в одно целое. — Вечно приходится делать их гребанную работу. МИСТЕР СТАРК. Это был Тони. Коленки подкашиваются, а в глазах темнеет — шок, кажется, наконец-то, достиг последнюю клетку моего мозга и погрузил во тьму. Но вместо холода и каменного пола, последнее что я ощущаю — металлические руки, подхватывающие и вновь спасающие мою шкуру. Может, прошла вечность, а может, и доля секунд, но я все же открываю глаза. Морща нос от яркого света, я тут же подрываюсь на ноги — сердце, кажется, бьется со скоростью света в груди, а полная дезориентация выбивает из колеи. — Тихо, — кто-то хватает меня за плечо, пытаясь усмирить, но я тут же вырываюсь из его рук. — Уиллоу, все хорошо. Знакомые черты лица — немного острые скулы и подчеркивающая это бородка, густые брови и глубокие глаза. Делаю вдох, а затем выдыхаю, оглядываясь по сторонам. — Ты в безопасности, — голос брюнета успокаивающий, шелковистый. — Все позади. — Почему мы на крыше? — глаза почти что выпадают с орбит, стоит мне осознать, что я нахожусь на одной из Нью-Йоркских высоток. — Как я… — Ты упала в обморок. Я забрал тебя с собой. Мне показалось, что чем дальше ты будешь от ресторана, тем легче тебе станет. — И решили, что 72 этаж «Трамп-уорлд-тауэр» поможет мне прийти в себя? — Согласись — тебе ведь уже легче. Вдох, выдох. Кажется, он был прав. Немного, но легче. Правда чертову дрожь во всем теле не так легко было унять, а невроз так и вовсе заставлял постоянно куда-то двигаться. По сему я начала нарезать круги по крыше 72 этажа, даже позабыв о боязни высоты. — Ты вечно умудряешься найти неприятности на свою костлявую задницу, — облокотившись об бортик крыши и сложив руки на груди, спустя маленькую вечность заявляет Тони. — Вечная дама в беде. — А вы, небось, рыцарь в сверкающих доспехах. — Это что-то новенькое, — Старк закатывает глаза. — Придется сменить прозвище. Доспехи. Я вдруг застываю напротив металлического красно-золотого доспеха. Восхитительно. Выглядит он еще более внушающим, нежели издалека или по телевизору. — Вау. Экзотическая у вас игрушка. — А вот это уже слышал. Сама не осознаю, как касаюсь металлического лица. Оно твердое и почти ледяное — удивительно, как нечто неживое может выглядеть таким… таким масштабным и даже сексуальным. Кажется, я сошла с ума, ведь действительно подумала о сексуальности железяки. — Хочу сладкой ваты, — вспомнив о ресторане, вдруг заявляю я, начиная и дальше расхаживать с места на место. Самоконтроль мне неподвластен. — Господи, какого хера я никогда не ела сладкую вату! — Уиллоу… — Мне нужна чертова сладкая вата! Тони вздохнул — кажется, ему было знакомо подобное состояние, но как его побороть он не знал. — Джарвис, закажи нам сладкой ваты, — недолго думая, Тони выдает приказ. — Доставку прямо сюда. — И картошки фри, — добавляю. — И картошки фри. — И бургер. Тони закатывает глаза и еле сдерживает улыбку. — И бургеры, Джарвис. И бутылку любого дорогого скотча. — Не нужен мне скотч! — Зато мне нужен, — Старк хохотнул. — Чтобы все это вынести. — Слушаюсь, сэр. Понимая, что приступ паники берет верх, я, наконец-то останавливаюсь, а затем и вовсе сажусь на пол, облокотившись об ограждение крыши. Нужно вновь научиться как-то спокойно дышать. — Я не знаю, как дышать, мистер Старк, — признаюсь, кидая на него взгляд, полный отчаяния. — Мне так страшно. Тони садится рядом. — Повторяй за мной. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Проходит больше двадцати минут, прежде чем мое дыхание успокаивается, а сердечный ритм приходит в норму. Ему удалось привести меня в чуства лишь одним только своим дыханием и пристальным взглядом — воистину волшебство. — Мне нравятся ваши доспехи, — уставившись на костюм, заявляю я. — Они такие… Такие… рядом с ними безопасно. — Тогда ты понимаешь, зачем они мне. — Кажется… да. Будь у меня такие, я бы ничего не боялась. — Даже с ними чего-то да боишься, — губ старка касается грустная полуулыбка. — Но, все же, с ним легче. — Кажется, я так и не сказала вам спасибо, мистер Старк. Вы вновь спасли мою жизнь. — Пожалуйста. — Если вы ждете, что я вновь решу вам отдаться, — нервно подшучиваю, надеясь, что он это поймет. — То закатайте губу. — Значит, буду кусать всю ночь локти, — Старк пожимает плечами, продолжая усмехаться. — Как себя чувствуешь? — Словно чуть не умерла. — И как? — Еще раз и войду во вкус. Вновь усмехаемся. Тяжелая клешня страха постепенно начинает разжимать свои щупальца вокруг сердца. — Я знаю, что у меня нет права просить о подобном, — замечая взгляд Старка на часы, чуть слышно произношу. — Но не могли бы вы… еще немного побыть со мной? Не хочу оставаться одна. — Я никуда и не собирался, — Тони вновь взглянул на часы. Кажется, там ему что-то писал этот загадочный Джарвис. — А вот и сладкая вата. Дверь на чердак распахнулась, а за ней показался удивленный парень в желтой форме — курьер с большим рюкзаком для пищи. И он принес нам чёртову сладкую вату. И картошку фри. И бургеры. И даже гребаный скотч. А затем пошел дождь, но мы так и продолжали сидеть на крыше, омываясь под его потоками. Они, казалось, исцеляли израненное страхом сердце, а сладкая вата была безрассудно вкусной — словно в ней и прятался весь вкус жизни. Уверена, даже сам Старк так подумал...