г'хост таунз

Когда-то давно, когда Суйгецу был ещё молодым и зелёным студентом при Гильдии охотников, он думал о том, каково это — быть омежкой. Он следил за достоверными источниками, — старшими охотниками, с которыми был знаком — слушал лекции Шикамару, отсиживал задницу в библиотеке, и если поначалу это казалось смешным и невыполнимым, то после невосполнимая потребность убедить себя в неповинности омег стала якорем. Якори, как известно, умеют тянуть только вниз. Он воспроизводил их на себя, клялся и божился на их благородные образы, стопроцентно написал книгу, если бы сумел. Может быть, он был проклят, — он не знал причину, но верил в омег так, как астрологи верят в зодиакальный цикл и прогнозы. У него было суперское оружие и доставшиеся от одного из дядей запонки на рукавах рубашки, у него был крутой — а что важнее, абсолютно натуральный — цвет волос, но его собственная омежка в первые дни проживания как пары заявила, что не собирается тратить время на выкрашивание его отросших корней и забивать свой чувствительный нос едкими химикатами. И когда спустя некоторое время она, закрывая хлипкой прищепкой нос и морщась, словно проглотила лимон целиком, приправив это дело цедрой апельсина, тучно наносила краску на поседевшие после очередной вылазки корни — это было лучшим, самым лучшим доказательством. Карин казалась Богоматерью, если честно. Девой Марией, святой пророчицей — как угодно, но она была с ним, она держалась особняком, но пекла ему соленые и горчящие на языке оладьи, чтобы гадко смотреть на то, как он запихивает их в себя — все до последней. И она была совершенством, когда складывала руки на груди и подпирала бедром столешницу. Она была его истиной, его сущностью бытия, неразрывно вращающейся Вселенной, вокруг которой он завис в попытках достать до заветной затягивающей дыры. Суйгецу никогда не разочаровывался в своем поступке при первой встрече с ней. Он гордился, — так, как может гордиться поймавший в свою ловушку жертву — и через много-много дней, месяцев понял наконец, что он настоящий счастливчик. Ему крупно повезло — так, как не везёт сейчас, пожалуй, никому, и он был счастлив, он вытряхивал из себя эмоции и сбагривал их Карин на голову, чтобы она, такая близкая, становилась ещё ближе, чтобы она вросла в него и пустила корни, срезая лишние почки и сучки. Это было мечтой, это было его собственной утопией: только он, Карин и их любовь. Потому что связь не умеет выползать из земли, не прородив ни семечка. Карин смотрит на него, переводит взгляд на Саске и Наруто и кладёт свою голову в изгиб его плеча. Сильный, стойкий, Суйгецу — больше, чем просто её альфа. Суйгецу — её жизнь, если не больше. Суйгецу — её смерть. Сегодня Суйгецу попадёт в ловушку браконьеров. Сегодня Карин умрёт.