Тёмные дебри

      Я с трудом разлепила глаза, видя перед собой потолок своей комнаты. За окном начался новый день, но я была к нему не готова, ведь спала только три часа, всё остальное время раздумывая по поводу увиденного силуэта. На протяжении большей части ночи собаки молчали, значит никто и близко к коттеджу не подходил. Однако мне всё время казалось, что обладатель этого силуэта просто их вырубил или убил, а потом прокрался в дом. К счастью, поутру я обнаружила, что это не так, услышав радостный лай и возню дворняжек под окнами.       Моя комната находилась на втором этаже. Комната Ванессы находилась по соседству, впервые нам пришлось спать раздельно. В последний раз мы спали раздельно, когда сестра ещё не появилась на свет, а я была маленьким, ничего не запоминающим ребёнком. К сожалению, кровать была слишком тяжёлой, а дверные проёмы слишком узкие, чтобы перетащить их в одну комнату. Мама лишь сказала, что мы не будем вместе всю жизнь и моё совершеннолетие — самое время привыкать к раздельной жизни. Мама… Да, думаю за завтраком я спрошу её по поводу того силуэта. Наверняка это просто какие-нибудь соседи (?), а я выдумала себе всяких маньяков из-за папиной истории.       Поток мыслей резко прервался, стоило мне подумать о папе. Он же скоро уезжает на всё лето! Надо бы с ним попрощаться. Я приняла сидячее положение, помня, что если резко встать может закружиться голова. После я аккуратно спустила ноги на пол. Тёплые шерстяные гольфы мягко соприкоснулись с деревом, не издав ни звука. Я откинула одеяло и, наконец, встала.       На средней скорости, придерживаясь за стену, я спустилась вниз. Шерстяные гольфы скользили, и мне приходилось идти медленней, чем хотелось бы. Я успела вовремя. Папа как раз складывал вещи в багажник своей белой Шкоды Октавии, готовясь к отъезду. Я выбежала на улицу, задержавшись на крыльце, чтобы засунуть ноги в свои кроссовки, не завязывая шнурков. Спустившись с лестницы, я сразу же угодила в папины объятья. — Не скучайте тут без меня. — он улыбался, как и всегда. Я молча кивнула и отошла. Я почувствовала чьи-то руки на своих плечах, но по знакомому запаху и размеру ладошек сразу поняла, что это Ванесса. Сестра была ниже меня на целую голову, но в данный момент стояла на ступень выше, так что вполне могла положить подбородок на мою макушку. Её светлые волосы свисали по бокам от моей головы, однако выглядело это не естественно, поскольку мои волосы были светлей.       Папа уже садился в машину, и лишь крикнул напоследок: — Не попадайтесь волку.       И он уехал. Когда он выезжал со стоянки я видела, как он смеётся у себя в машине. Мне было не смешно, хоть я и понимала, что это просто выдумки. Кажется, что я действительно поверила в волка. Я поёжилась.       Смеясь, Ванесса развернула меня к себе: — Ты что? Волка испугалась?       Я промолчала, отведя взгляд на играющих собак, притворившись, что мне интересно на них смотреть. Наш «разговор» прервала мама, вышедшая на крыльцо. — Уже проснулась, Сара? Иди умывайся, завтрак уже готов. — мама вернулась на кухню, скорее всего, чтобы поставить мою порцию на стол. Ванесса отпустила меня. — Я уже поела, так что буду в гостинной, если понадоблюсь.       Да, точно. Ванесса — пианистка, а мама специально для неё установила пианино в гостинной. Я же увлекаюсь рисованием, так что особых усилий и больших средств, чтобы удовлетворить свои интересы, мне потратить не придётся.       Ванесса убежала в гостинную, а я прошла мимо (предварительно оставив кроссовки на крыльце), в ванную. Первое что я увидела, как зашла, было своё отражение. Волосы бледно-платинового цвета были растрёпаны до ужаса, а из-за освещения казались белыми. Под глазами были небольшие мешки, но они были не очень заметны, ведь Ванесса мне ничего не сказала.       Я взяла свою голубую зубную щётку и выдавила на неё немного пасты. Паста обжигала уголки рта и я вспомнила, как ела её в детстве. Правда то была детская паста, со вкусом апельсина или чего-то ещё. Обычно она даже не чистила зубы, лишь окрашивая их в свой вкусовой цвет. А вот эту пасту есть было бы проблематично, ведь она содержала в себе отбеливатель, а при попадании в желудок может произойти что-нибудь плохое.       За размышлениями о зубной пасте я и не заметила, как закончила чистить зубы. Прополоскав рот и вернув щётку на место, я кое-как уложила волосы и завязала их в два волнистых хвостика, при помощи тонких и маленьких резинок для волос. Теперь я была готова к завтраку и мой урчащий живот это подтверждал. Умывание немного меня взбодрило, осталось выпить чашечку кофе и тогда я точно буду готова к новому дню. Только надо спросить маму о силуэте.       Я вышла из ванной и, снова пройдя мимо гостинной, откуда доносились приятные звуки пианино, прошла на кухню. На столе стояла ожидающая меня тарелка с яичницей и беконом, рядом находилась чашка с кофе. Мама тоже была на кухне — она протирала пыль на полках маленьким специальным веником.       Я села за стол, тихонько скрипнув стулом и взяла ложку. Внутри всё сжалось от волнения, почему-то так всегда было, когда я хотела что-то спросить у мамы. Нервничая, я всё же решилась. — Мам, а у нас есть соседи?       Первый вопрос звучал естественно, будто я просто хотела с кем-то подружиться, поэтому за него мне стыдно не стало. Правда ответ мамы меня не порадовал и даже немного напряг. — Нет, милая, от нашего дома на большое количество метров вокруг нет ни души. Разве не прекрасное место, чтобы отдохнуть от городской суеты?       Она улыбалась. Я начала нервно ковырять ложкой яичницу. — На самом деле, мам, по приезду я видела силуэт среди деревьев недалеко от сюда. — Тебе показалось. Если бы тут был кто-то, собаки бы подняли тревогу. — А.ясно. Ну ладно.       Я отправила первую ложку в рот, решив больше не задавать вопросов. Ну конечно, мама бы так и ответила. Мне стало стыдно, что я спросила её о подобном. Ещё я была рада, что Ванесса не слышала нашего разговора. Неужели я и вправду начала отдаляться от неё, всего-лишь поспав в другой комнате одну ночь? Или причина была не в этом?       Кухня купалась в лучах солнца, заглядывающих из окна. В ней раздавалась игра на пианино, но я её уже не слушала. Быстро покончив с завтраком, я кинула маме тихое спасибо и скрылась на лестнице на второй этаж.       Раздумывать о том, что же надеть, мне долго не пришлось. Погода на улице может и была солнечной, но солнце это не грело. Не в этом штате. Он слишком холодный и он всегда такой, даже летом. Я переоделась в худи и юбку, а чтобы ноги не мёрзли, натянула на них колготки. Летом можно было и так походить, но о платьях и бикини можно даже и не мечтать.       Взяв с собой скетчбук и карандаш, я натянула капюшон и спустилась вниз. На крыльце я надела кроссовки, в этот раз как следует их завязав, и пошла вглубь леса.       Это дорожка была уже протоптана, судя по всему, мамой (а может и не мамой), так что потеряться я не могла. Ветер гулял в верхушках деревьев, заставляя листья громко шелестеть. Невидимые мне птицы перекликались, издавая внезапные звуки там и тут. Мне не было страшно, наоборот, я впала в размышления, напрочь выпав из этого мира.       Вернулась я только тогда, когда вышла на небольшую поляну. На эту поляну меня привела та самая дорожка, значит мама (а ты уверена?) частенько бывала в этом месте. Да, оно действительно было красивым. Яркая зелёная трава служила мягким ковром. Хотелось даже снять колготки и пробежаться по этому месту босиком, но в таком случае я точно замёрзну. На поляне ближе к краю стояла небольшая берёза. Приглядевшись, я заметила ещё пару берёз, но они почти-что терялись среди других деревьев.       Я не очень любила берёзы. Обычно именно на них раскрываются всякие глаза злобных треугольников, пока ты спишь посреди леса. Хоть это и было в обычном мультике, я любила порой притворяться, что это правда. В отличие от Ванессы, которая относилась к этому супер серьёзно, и сейчас, скорее всего, быстро бы увела меня обратно, бормоча что-то про души и синий огонь.       В общем-то, полностью наплевав на предупреждения и опасения своей сестры, я ступила на поляну, выйдя из тени деревьев. Капюшон создавал моему лицу защиту от солнца, а толстое худи защищало от беспощадных лучей верхнюю часть тела. Я прошла прямиком к берёзе, которую приметила первой, и старательно пригладив юбку, плюхнулась прямо на траву. Земля оказалась холоднее, чем я ожидала. Я хорошо помнила предупреждения мамы, что девочкам сидеть на холодном вредно. Может, не стоит тут сидеть? Ай, да всё равно. Нагрею потом просто траву под собой и всё. Человеческое тепло же так работает.верно?       Короче, не важно. Надо уже начинать творить, а то не успею до обеда. Я взяла свой скетчбук и раскрыла его. Быстро пролистав уже зарисованные страницы, я остановилась на чистой и аккуратно пригладила её. После я взяла карандаш и начала свою «деятельность».       Карандаш плавно выводил линии того, что я видела перед собой. Рука уверенно и крепко держалась за него, поскольку это было уже привычным. Однако, несмотря на мою дьявольскую хватку, на бумагу я старалась сильно не давить, чтобы в случае ошибки можно было стереть лишние линии небольшим ластиком на другой стороне карандаша. Но рисую я уже настолько давно, что ошибок практически не совершала.       Через некоторое время на бумаге уже были бледные силуэты травы и деревьев, стоящих поодаль. Также я решила добавить на рисунок птичек, чтобы от выглядел более живым. В принципе, весь пейзаж уже был на бумаге, а раскрашивать я сейчас не могла, ведь все цветные карандаши остались в моей комнате.       От нечего-делать я начала вырисовывать границы рисунка жирными линиями, чтобы потом стереть скетч. Солнце светило на голову и приятно грело тело, даже трава подо мной уже не была такой холодной, как раньше. Я почувствовала, как слипаются глаза, а хватка на карандаше ослабевает. Что это со мной?       А, точно. Я ведь не спала почти всю ночь. Надеюсь, что когда я засну, ко мне не будут приставать всякие демоны.       От собственной шутки я слабо улыбнулась, чувствуя, что сон уже был неизбежен. Глаза сложно было держать открытыми, и я не стала сопротивляться.       Правда только я начала засыпать, как заметила, что в лесу вокруг меня стремительно потемнело, а небо заволокли чёрные, как сама тьма, тучи.       Я почувствовала себя жутко, по спине пробежал холодок, а всё блаженное тепло быстро улетучилось. Я поёжилась, и потом заметила, что мой скетчбук и карандаш куда-то пропали. Я начала судорожно оглядываться, в поисках своих драгоценных рисунков, ладони вспотели, слишком дороги эти работы мне были.       И тут до моих ушей донёсся самый страшный и жуткий звук из всех, которые могли прозвучать в этой ситуации. Громкое, отчётливое рычание, прямо над моим ухом. Я быстро раскрыла рот и вдохнула побольше воздуха, чтобы закричать, но тут же закрыла рот ладонями. Из моих глаз текли слёзы, я не хотела вот так умереть, но ни звука я не издала. По непонятной причине я чувствовала, что не могу пошевелиться. Может это от холода мои мышцы перестали слушаться, а может и из-за убивающего ужаса. Сердце билось как у загнанного в угол кролика. Я слышала, что кролики часто умирают от остановки сердца… Я рванулась со всех своих сил и…       Проснулась.       Просто прекрасно. Я только что чуть не умерла от инфаркта, а это был просто сон. Я почувствовала себя ужасно. У меня была отдышка, будто я пробежала кросс. Я даже и не заметила сразу, что небо приобрело розоватый оттенок заката, а несчастный листок с новым рисунком безнадёжно смят в моей руке.       Вздохнув, я попыталась встать. Ноги дрожали, мышцы не слушались, а перед глазами мелькали волчьи силуэты. К счастью, рядом была берёза, за которую я могла держаться. Удивительно, что мама не пошла искать меня, несмотря на то, что уже вечер. Видимо она и вправду считает, что её драгоценный лес безопасен. Как бы не так.       Потребовалось время, чтобы успокоиться, и я наконец могла отпустить несчастное дерево. Прижимая скетчбук к груди, держа в руке карандаш, я спешно шагала по той самой тропинке, по которой сюда пришла. В принципе, от той поляны больше не было никаких тропинок, так что заблудиться было бы сложно.       Наконец, впереди показался свет от домика, и стало слышно возню и лай собак. Радостная, я прибавила шаг. Страх уже почти полностью пропал и я заметила, что голодна. Добравшись до крыльца, я была готова расплакаться от счастья, но посчитала, что это ненормально, и сдержалась.       Оставив кроссовки на крыльце, я поднялась наверх. Ванессы не было внизу или вокруг дома, поэтому я решила, что она проводит время у себя в комнате. Слегка улыбаясь, я прошла в свою комнату, чтобы немного отдохнуть перед ужином.       Я лежала на своей постели, смятый рисунок лежал на прикроватном столе. По дому распространялся приятный запах еды, а мои веки поспешно закрывались, но спать я пока не планировала. Из-за этого пришлось встать и протереть кулаками глаза, да и уже надо было спускаться к ужину.       Спустившись, я обнаружила, что все уже там. Ванесса жизнерадостно улыбнулась мне, а мама ставила тарелки с едой на стол. Я приготовилась есть. — Ну что, исследовала окрестности сегодня? — мама смотрела мне прямо в глаза, сидя напротив за столом, отчего мне стало неловко. — Да…очень красивый лес. — я улыбнулась.       Судя по взгляду Ванессы, она что-то поняла, но решила промолчать, уплетая свою порцию за обе щёки.       Почти всё оставшееся время мы просидели молча. Только после ужина мы с Ванессой сказали маме спасибо и, не говоря ни слова, пошли наверх. Я была такой уставшей, что смогла лишь кинуть слабое пожелание спокойной ночи сестре, прежде чем мы разошлись по комнатам. Она кивнула мне и улыбнулась.       Я заснула практически моментально, без всяких сновидений и кошмаров.