Sleeping with ghosts

Минхо возвращается домой, когда свет фонарей разрезает вязкую темноту ночи. В груди пульсирует пустотой, а в голове сплошная неразбериха. Ли не здороваясь проходит мимо матери, поднимается в свою комнату и запирает дверь, игнорируя взволнованные вопросы. В висках шумит, стучит, грохочет собственным пульсом, а руки дрожат, пока он держит их перед лицом. Юноша всё ещё не верит в происходящее. Произошедшее. Такого ведь быть не может. Долгая прогулка, пропитанная морозным холодом, не смогла окончательно выветрить из его головы неверие. Рука автоматически тянется к телефону: он набирает до боли знакомый номер и слышит автоответчик. Конечно. Этот номер больше никогда не ответит. В абсолютном бессилии Минхо опускается прямо на пол, прячет лицо в руках и задыхается неконтролируемыми слезами. Что-то давит ему в бок через карман, и он вытаскивает диктофон непослушными руками. Маленький аппарат весь в потёртостях, царапинах и рыжих пятнах. Юноша нажимает на кнопку прослушивания. Запись шумит, заедает, а потом вдруг появляется голос Хвана. – Хён? – он нервно хихикает, а затем снова продолжает. – Конечно же, это ты, Минхо. Моя вселенная, – в голосе сквозит грустью, словно он прекратил сдерживать настоящие эмоции. – Я хотел начать с чего-то оригинального, но, к сожалению, все мои слова – правда. Если ты слушаешь эту запись, то меня больше нет в живых. Правда странно, хён? Я вроде бы рядом, но и сам не знаю, когда для меня всё закончится, – парень переводит дыхание, а Ли понимает, насколько тяжело ему даются слова. И боится слушать дальше, но лишь закусывает до жгучей боли губы и жмурится. – Не так давно я узнал, что болен. Это случилось ещё до того, как мы стали встречаться, знаешь. Я ведь думал сначала, что у меня ханахаки. Все симптомы показывали на это, но потом я всё же сходил на обследование, потому что тянуть было невозможно. У меня рак лёгких, Минхо. Последняя стадия. Это так странно, правда. Я всегда жил без забот, делал всё, что хочу, а тут вдруг узнаю, что мне жить осталось пару месяцев от силы, – Хёнджин издаёт короткий смешок, горький совсем и болезненный. – Я не хочу тебе говорить об этом, ведь иначе последние дни ты проведёшь с несчастным мной в постели, станешь волноваться ещё больше и совсем забудешь о радости. Нам с тобой это ни к чему. Давай насладимся временем, что у нас осталось? Минхо всхлипывает между словами, не в состоянии больше сдерживаться, и попадает прямо на долгую паузу. Он думает, что запись закончена, но диктофон продолжает работать, выталкивая из себя шипящие звуки. – Хён, мне страшно, – внезапно звучит отчаянный голос в полной тишине, от чего Минхо вздрагивает. – Я могу делать вид, что всё в порядке, но... Мне действительно страшно. Я боюсь умирать. Я не хочу, – Ли слышит, как Хёнджин шмыгает носом. Плачет. – Знаешь, у меня ведь столько планов на жизнь было. Я столько не успел сделать, думая, что у меня ещё много времени. Но сейчас понимаю, насколько всё скоротечно. Я хотел стать отличным танцором. Таким, каким бы гордилась мать. Хотел подарить тебе щенка на следующий день рождения, а потом и котёнка. И работу хорошую, но чтобы оставалось время на увлечения. Уехать с тобой куда-то далеко, где нас никто не знает, тоже хотел. Будь у меня возможность или выбор – я бы провел всю жизнь рядом с тобой. Но получается, что проведу только жалкий её остаток. Мне ведь грех жаловаться, Минхо. Потому что я успел исполнить самую большую свою мечту. Я влюбился в тебя так давно, что и не вспомню уже, так что моя болезнь подтолкнула меня к признанию. Я так боялся этого раньше, но теперь мне нечего терять. Я люблю тебя так сильно, – Хван всхлипывает, но в голосе его слышно искреннюю улыбку. – Я так рад, что ты у меня есть. Цени своё время, прошу. Не губи свою жизнь и помни, что я навсегда рядом с тобой, прямо в сердце. И да, передай ребятам из группы, чтобы заботились друг о друге. Очень важно держаться вместе. Помоги им. И, главное, живи дальше. Я буду наблюдать за тобой откуда-то свыше, будем считать, что я попаду в тот самый рай, – Хёнджин смеётся откровенно, а после серьёзно продолжает. – Помни, что я люблю тебя и всегда буду любить, Минхо. Живи на полную и ни о чём не жалей. Запись заканчивается так резко и внезапно, что Минхо в непонятках проверяет, не сломался ли аппарат в его руках. А потом включает запись заново, слушая любимый голос. Это всё, что ему осталось от Хёнджина, и он сохранит это. – Ты всегда таким дураком был, – шепчет Ли в тишину комнаты после очередного повтора. – Такие глупости говоришь. В голове у юноши на глупом повторе вертится одно лишь "Нет", а в сердце у него пустота, что разрывается черной дырой. Боль перекрывает остальные чувства, затягивает всё вокруг в воронку в груди, и Минхо задыхается, а затем подрывается с места и хватает со стола рамку с фото. Их совместным фото. Он может с точностью до секунды сказать, где они тогда были, что делали и в каких обстоятельствах сфотографировались. Их первое свидание, где Минхо вел себя до ужаса глупо, а у Хёнджина улыбка была настолько яркой, что затмевала солнце. Фото летит в стену, разбитое стекло рассыпается по полу, сыплется под ноги, но Ли плевать, когда в руках оказывается очередная рамка. Он без раздумий швыряет её на пол, чтобы взять следующую. В голове шумит, перекрывая грохот и звон битого стекла. Он останавливается лишь тогда, когда на столе не остаётся ни одной фотографии. Под ногами хрустит стеклянная крошка, впивается острыми краями в его босые ноги, но юноша не чувствует ничего. Никакая физическая боль не сравнится с тем, что творится в сердце. Он проходит к кровати, ступая прямо по осколкам, достает телефон и пишет болезненное сообщение в беседу с ребятами, а затем отключает его. Юноша падает на постель в бессилии и забывается тревожным сном. Перед тем, как его сознание потухает, он успевает пожелать не проснуться.