Всегда по-своему

      — Господин будет недоволен, Веланна, — говорит Абелас, помогая ей подняться.       Вот в ком раболепство неискоренимо, так это в их степенном Абеласе. Веланна, охотно принимая его поддержку, поднимается и озирается. Над полем брани дымом висит тяжелый, удушливый запах ржавчины и жженого мяса. Тела людей искалечены, обожжены до неузнаваемости. Те, что ближе к эпицентру, рассыпаются прахом от настойчивого дуновения ветра.       Веланна осторожно ступает по мшистым кочкам болотистой местности. Легкая кожаная обувь утопает в склизкой почве, обжигает сырым холодом ступни. С пригорка опасливо спускаются братья и сестры, стирая рукавами следы гари со сверкающих младенческой чистотой лиц. Больше ни единого следа валласлина. Мало кто из них не купился на россказни Ужасного Волка. Даже всегда терпимый, рассудительный и понимающий Абелас, и тот было засомневался, но позже выразил желание остаться верным той, кому по праву принадлежит его долгая жизнь. Митал. Великой защитнице.       Веланна не верит Соласу, но пока под его началом она может уничтожать треклятых шемленов, она вполне готова разыгрывать подчинение и непоколебимую веру.       — Они это заслужили. Хватит с нас терпеть неискоренимое в шемленских умах унижение.       Мерриль наверняка с легкой подачи Соласа вновь попытается ее образумить, будет взывать к голосу разума, толкая пронизанные игривым звучанием птичьих трелей речи. «Они не виноваты в том, что родились людьми, Веланна». «Некоторые из них готовы нас поддержать и помочь». «Не все люди одинаковы, Веланна». Конечно, не все, но большинству из них лучше умереть до того, как Солас решит реализовать задуманное. Как эта мягкая, ласковая, всепрощающая Мерриль не видит… не замечает… не хочет замечать? Солас – тиран и деспот, старательно прячущийся под изысканной маской мятежника и мудреца, прочие эльфы в его руках не более чем пешки на шахматной доске! Мерриль, милая, нежная, искренняя Мерриль, не должна верить лжецу и лицемеру. Но Мерриль сегодня как никогда, наверное, хочется обманываться. Когда она смеется, Веланна слышит Серанни. Когда рассуждает, Веланна слышит Серанни. Когда смущенно улыбается и неловко толкает локтем в бок, Веланна снова видит Серанни. И уберечь что-то чистое, искреннее и непосредственное кажется для Веланы тем искуплением, которого она ждала очень долгое время.       В разрушенном пристанище Фен’Харела Веланна, почтенно склонив голову, выслушивает справедливо разгневанный выговор Соласа.       — Ты разочаровываешь меня, Веланна, — говорит Солас и величественно поднимается из кресла, искусно срубленного из железной коры и украшенного белоснежной костью галл.       Он неспешно проходится по тронному залу.       — Ты должна руководствоваться не местью, а целью.       От степенности в голосе Соласа хочется улыбаться.       — Конечно, — демонстрируя послушание, отзывается Веланна.       Но при осаде Тараевина Веланна вновь поступает по-своему. Шемлены должны умереть один за другим. Так Веланна докажет, что помнит, что ни на миг не забывала о Серанни.       Появившийся в городе Дориан Павус в сопровождении своей подруги Элланы Лавеллан по какой-то причине заставляет Соласа быть менее решительным в действиях. Веланна, как главнокомандующая третьим фронтом, берет всю ответственность на себя и заставляет Павуса, серьезно раненного в бою, отступить.       Солас оказывается недоволен проведенной операцией.       — Не дело пытаться уничтожить лучших из них, Веланна. Не этого заслуживает человечество, — несколько раздраженно вещает Солас, проходя мимо стройного ряда мраморных колонн и сложив руки за спиной.       — А чего оно заслуживает, господин? – спрашивает Веланна, с удовольствием замечая, как мрачнеет лицо Соласа.       Солас не любитель почтительных обращений, раболепия и отточенной лести. Он оборачивается на Веланну, смеряя строгим взглядом. А потом легко скользит тем же взглядом вдоль строя подчиненных, останавливая его на Мерриль. Та лишь коротко кивает и искренне улыбается Веланне, когда сталкивается с ней взглядом.       И Мерриль не раскаивается, когда вонзает энергетический меч в грудь Веланны при осаде Минратоса.       — Солас всегда говорил, что ты недостаточно искренна в своих устремлениях, Веллана. Мне жаль.       Веланне хочется протянуть руку, коснуться ладонью щеки все еще тронутой узором валласлина. Хочется увидеть искреннюю, солнечную улыбку Серанни, но перед глазами только и скалится, что жуткая пасть Ужасного Волка. Кровавая слюна падает легкой дробью на металлический доспех. И Веланна в который раз силится воззвать к голосу разума, но и в этот раз Серанни, Мерриль и сотни других просто его не услышат.       Солас сделал свой ход, и в нем нет места недоверию Веланны.       «Не так страшно обманываться, как сознательно умереть за этот обман», — думает Веланна, зажимая ладонью смертельное ранение.       — Мы отомстим за тебя, Веланна, – говорит Мерриль и скрывается в оседающей пыли гробниц на окраине города.       И Веланна вымученно улыбается. Наверное, так будет даже лучше.       Их новый бог человечен и уязвим насколько, что лишние слова только рвут в клочья его легкий флер загадочности и всемогущества.       А Серанни… Мерриль всегда была выше и показательнее для этого, погрязшего в распрях мира.       И тогда кому-то, желательно людям, едва ли раскаявшимся в собственных преступных деяниях, лучше умереть до того, как Солас провозгласит себя новым богом и откроет ворота в иной мир.