По дорогам Ферелдена

Дункан внимательно наблюдал за новым рекрутом, и когда она, неуклюже приподняв длинные полы своего одеяния, попыталась шагнуть в утлую лодчонку, даже у пристани переваливающуюся с боку на бок – предусмотрительно подал ладонь, в которую бледная до синевы магесса вцепилась, как утопающий в соломинку. Пальцы у нее были тоже бледные. Холодные. И заметно дрожали. Создатель, а чему тут было удивляться? За неполный день размеренная жизнь этой шестнадцатилетней пигалицы успела дважды перевернуться с ног на голову: сперва Истязания, затем – Призыв. Дункан видел ее в кабинете Первого Чародея – тоже бледную, но спокойную и словно бы светящуюся изнутри: она успешно прошла самое важное испытание в жизни любого мага. Не потеряла себя в хитросплетениях Тени, не была пронзена мечом храмовника, не стала Усмиренной. Несмотря на свой сложный и с трудом поддающийся контролю магический дар, Солона Амелл благополучно стала полноправным магом, так что ее наставник Ирвинг был полон искренней и какой-то почти отцовской гордости за талантливую ученицу… …как вдруг – подъем посреди ночи, и капли крови на каменных стенах, и отчаянный, на грани слышимости крик маленькой послушницы, которую еще нескоро удалось угомонить. К тому времени, как Дункан добрался до подземелий Башни, рыцарь-командор Грегор, разъяренный побегом опасного малефикара, рвал и метал, кажется, готовый немедленно отдать приказ о начале ритуала Усмирения… однако юная чародейка, на фоне закованного в доспехи храмовника казавшаяся еще меньше, продолжала упрямо стоять на своем. Сбежавший маг крови был ее другом, поэтому Солона, в отличие от Лили, не собиралась оправдываться за свои действия… Андрасте милосердная, она бы и на ритуал отправилась точно так же – с гордо вскинутой головой, до кончиков ногтей уверенная в своей правоте!.. Если бы Дункан позволил этому яростному огню погаснуть, задавленному лириумным клеймом, Ферелден потерял бы слишком многое в эти непростые для него времена. Так что Право Призыва было объявлено, к великому неудовольствию рыцаря-командора, после чего ни о каком успехе в переговорах о подкреплениях для Остагара и речи быть не могло: едва забрезжил рассвет, Серый Страж и его новый рекрут спустились на пристань, после чего ворчливый лодочник (которому Дункан накануне заплатил серебром за то, чтобы тот остался рядом с Башней на ночь) направил свое неказистое суденышко к прячущемуся в дымке тумана берегу. Не было слов. Не было даже лишних движений. Просто Амелл, садясь в лодку, намеренно или нет повернулась спиной к пустому причалу, на который никто не вышел ее проводить, и всю дорогу просидела настолько прямо, что казалась натянутой до предела тетивой: тронь – зазвенит. Девчонка держалась на голом упрямстве, и пока что Дункан собирался позволить ей упиваться собственной гордостью… но не дольше, чем до первого привала: ко времени прибытия в Остагар ему нужна была полная сил и желания жить чародейка, а не бешеный мабари в строгом ошейнике, поэтому Страж-командор не собирался нежничать. Они отправляются на войну, а не в увеселительное путешествие, поэтому поначалу Амелл его возненавидит. Потом научится уважать. А под конец, быть может, они все-таки станут друг другу надежными товарищами. И тогда уже она когда-нибудь протянет ему руку.