Come what may

— Авада Кедавра! — Экспеллиармус! Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, — это столкнулись их заклятия. Гарри видел, как зеленая вспышка Волан-де-Морта слилась с его собственной, и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать, чтобы полностью подчиниться его власти. Гарри, тренированный ловец, поймал ее свободной рукой — и в ту же минуту Волан-де-Морт, взревев от боли, рухнул на колени. Глядя на Гарри непонимающим взглядом красных змеиных глаз, он что-то шептал, с трудом выбулькивая слова из судорожно сжимающегося горла. Гарри ничего не услышал, но почувствовал. Почувствовал, что чем быстрее рассыпаются смертные останки Тома Реддла, тем сильнее его самого тянет к земле. Когда от Тёмного Лорда не осталось ничего, кроме черной мантии, усыпанной частичками праха, тишина разорвалась мириадами счастливых голосов. Зал очнулся, восстал шумом и криками, стонами и слезами. Ослепительное солнце залило окна. Первыми к нему подбежали Рон и Гермиона: их голоса звенели радостью победителей, их руки сжимали тело Гарри в крепких объятиях. «Всё закончилось. Всё наконец закончилось!» — обнимая друзей в ответ, подумал Поттер, прежде чем его голову пронзила ужасная, разрывающая на куски боль. Всеобщее радостное волнение закончилось так же быстро, как и началось.

***

Когда Гарри очнулся, у него болело буквально всё тело. Казалось, что именно из-за этой невыносимой судороги, раз за разом пробивавшей его от макушки до пальцев на ногах, и закончилось то сладкое забытье, в котором волшебник пребывал две недели. Конечно, это не совсем так: изредка он все же выплывал из той дымки, которая застилала его сознание и защищала от боли, но происходило это так редко и незаметно, что Гарри не мог точно сказать, бодрствовал он минуту назад или же нет. Мистер Поттер, как бы ни старался, не мог понять, где находится и почему ничего не видит. Но ему, совсем уставшему и больному после недолгой комы, было достаточно уже того, что он лежит на кровати, пусть и довольно жёсткой, а вокруг стоит покойная тишина. Тишина, как ни странно, действительно была гробовой, можно даже сказать, напрягающей, но Гарри это нисколько не беспокоило. Все его опасения улетучились в тот самый момент, когда уставшее, замученное сознание всё же смогло различить витающий в помещении неприятный, горьковато-сладкий запах формальдегида. Он понял, что находится в больнице — в относительной безопасности. В голове роем копошились мысли столь беспорядочные и незаконченные, что ровным счётом ничего не значили. Гарри пытался вспомнить, что случилось, когда Тёмный Лорд, испуская надрывный крик боли, в последний раз потерял свою физическую форму, рассыпаясь на миллионы тлеющих, как горящая бумага, частей. Парень отчётливо помнил лицо умирающего волшебника, как будто бы оно намертво приросло к его сознанию… Но вот что было дальше? Когда тело Тёмного Лорда, превратившееся в горстку пепла, исчезло, Гарри ощутил разрывающую боль в голове, отчего, вероятно, и потерял сознание. А дальше лишь пустота. Аккуратно опёршись на кровать горящими ладонями, парень с большими усилиями приподнялся, боясь, что если и дальше продолжит вот так лежать, то снова уснет. Он беспокоился о Роне и Гермионе, беспокоился о тех, кто шёл с ним в битву и кого он, возможно, уже больше никогда не увидит. Но было еще, что сильно нервировало и раздражало волшебника… Гарри почему-то чувствовал, как бессознательный страх перед слепой тьмой буквально его душит. Да, он понимал, что это всё глупости, что бояться нечего, и это злосчастная повязка на глазах — лишь мера предосторожности врачей больницы. Но чем больше он думал о том, что абсолютно беспомощен в этой старой, скрипучей кровати, то начинал действительно беспокоиться. «Успокойся!» — раз за разом, словно мантру, повторял про себя Гарри, стараясь взять себя в руки и не начать звать на помощь во весь голос. К счастью, герой всея Англия всё же смог вовремя себя остановить, мудро рассудив, как будут выглядеть со стороны крики о помощи человека, которого многим детям и даже уже совсем взрослым людям ставят в пример. Выставив руки в стороны, Гарри принялся ощупывать пространство вокруг, зияющее своей пугающей чёрной неизвестностью. Как парень и предполагал, тумбочка стояла рядом с кроватью. Аккуратно пошарив по ней, Гарри старался не делать резких движений, чтобы случайно не сбросить и не разбить что-нибудь. Палочка так же оказалась там. Ощупав её, он невольно поморщился, совсем забыв о том, что Его собственная палочка давно сломана и, вероятно, выброшена за ненадобностью. Слабым голосом прошептав заклинания патронуса, Гарри так и не выпустил артефакта из израненной, горящей ладони, которую приятно холодило дерево бузины. Он стал ждать, рассчитывая на то, что к нему скоро придут. Но секунды складывались в минуты, минуты — в часы, а его палата так и продолжала дышать гробовым, зловещим спокойствием. Уставший и совсем измотанный переживаниями, Гарри и сам не заметил, как у него началась истерика. Безмолвные слёзы сменялись громкими рыданиями взахлёб. Гарри задыхался: всё его нутро как будто бы кто-то то сжимал в железных тисках, то ненадолго разжимал. Из горла парня вырвался истошный крик, изодравший его горло, словно наждачная бумага. Он не хотел, не мог себя сдерживать. Согнувшись в три погибели, Гарри до боли обвил себя руками, ни на секунду не прекращая кричать, от чего у всего левого крыла больницы святого Мунго волосы встали дыбом. Когда десятки санитаров и докторов вбежали в палату, они увидели то, что никто из них видеть не хотел. Гарри Поттер, герой всея магическая Англия, Мальчик-который-выжил, человек, убивший самого Тёмного Лорда, судорожно дёргая ногами по разобранной постели, раздирал собственное лицо отросшими ногтями. И он кричал, заливаясь слезами… кричал так, словно у него не было сил держать в себе эту боль. Прежде чем Поттера усыпили крепкими отварами и зельями, у каждого из присутствующих возникло стойкое ощущение несправедливости судьбы по отношению к юному герою. Когда-то люди, глядя на него, видели чудесного ребёнка, в груди которого билось поистине золотое сердце. Мальчик вырос, став отважным героем. Неправильно, несправедливо было то, как всё получилось. Он этого не заслуживал. И санитары, и доктора, которые стали свидетелями этой сцены, дали внутреннее обещание никому и никогда не рассказывать о том, что произошло с великим Гарри Поттером… Который потерял на этой войне куда больше, чем каждый из них.