***
Какое неприятное место. Вызывает не самые приятные воспоминания из глубин подсознания. Беспросветный дождь только добавляет этому месту зловонности, ничуть не приглушая омерзительных запахов. Под ногами раздражающе хлюпает, ботинкам точно хана. С потрепанными стенами ветхих, державшихся буквально на соплях, зданиях и мир кажется сырее, а темно-серое небо окончательно убивает все краски, только грязь цветная — болотная, цвета тины и грязи. А если бы мир всегда был таким? Серым. Не существовало ничего другого. Какими были бы люди? Насколько изменилась бы культура стольких стран? Как проходили бы войны, если бы для маскировки даже не камуфляж не пригодился бы? Искусство, кинематограф, мода и простое общение. А было бы ли это вообще в таком случае? В любом случае, построй они хоть тысячи теорий, все равно бы не смогли узнать, как это было бы. Дазай думает, что ни за что не вернулся, если бы не наводка информатора. Трущобы из трущоб, помойка помоек, самое гнилое место Йокогамы в буквальном смысле этого слова. Крыша для всех, кому опускаться ниже некуда, для всех, кому уже некуда прятаться. Даже ночные бабочки обходят этот район десятой дорогой. Чувство, будто сделав сюда только шаг, весь покроешься несмываемой скверной. Найти здесь человека уже достижение, ведь доносящиеся с подворотней звуки на человеческие не похожи от слова совсем. Больше похоже на хрип чудовище, обнищалого, брошенного, с сотней болезней на грани смерти. Жизни здесь нет. Только смерть. Со стороны что-то шевелиться и пытается подняться, судя по вырастающей фигуре. Детектив не обращает внимания, не высовывая руки из карманов и даже не удосужив неизвестного взглядом, смотря только прямо и идя дальше. Неизвестный что-то хрипит, вытягивая обросшую руку в сторону светлого мужчины, что кажется чуть-ли не приспешником божим на фоне всей этой падали. Таких здесь нет. Такие здесь не водятся. Каждый второй носитель спида, каждый третий добивает свои последние дни существования от туберкулеза. Ни одного живого и мертвого без псориаза и банальных вшей. Ни одни не умирает своей смертью. Шатен все-таки останавливается, оборачиваясь на каблуках к источнику звука, что уж больно напомнил ему зомби из фильма, что их копии смотрели буквально вчера, а потом сходили с ума пол ночи. Да, действительно зомби. Человеком существо назвать просто язык не поворачивается. Выражение про кожу да кости слишком банальное, но мужчина уверен, что появилось оно именно из-за таких людей. Кожа не то, что бледная, серая с темными пятнами, язвами растекающимися по рукам и точно по всему телу. Ног не было видно под грудой мусора. Волосы седые, слипшихся, местами вырванные. Впалые щеки и глаза, половина лица обросшая бородой, в таком же состоянии, что и остальные волосы, с чем-то бордовым в предполагаемой области рта. С большущей бородавкой под глазом, веки без ресниц и нету бровей. Про одежду и говорить не стоит — истерзанная всеми видами пыток тряпка, заброшенная во влажную среду и позабытая там на долгих сто лет не сравниться с тем, что видел перед собой мужчина. Фигура замолкла, когда заметила обращенное на себя внимание и будто попыталась приосаниться, ибо держалась чуть-ли не скрученная пополам, но только пошатнулась, чудом избежав падения и тут же зашелся диким кашлем, отхаркивая кровь. «Туберкулез. Не долго ему осталось.» — думает Осаму, глядя-ка фигура все-таки падает, хватаясь за горло, — «Или ей?» Он не дает этим раздумьям поселиться в голове надолго, поворачивается и идет дальше. Шатен чувствует, как что-то беспощадно пристает к ботинку, но он уже мысленно похоронил их, поэтому не обращает внимания. Он ощущает себя таким же грязным как и эти пропащие улочки, хотя бродит по ним не более двух часов, а трупов увидел столько, будто осматривает последствия рейда на какой-нибудь подпольный склад еще во времена Портовой мафии. Каждый испускал зловоние, лежи он день, или месяц, смард был совершенно одинаков и нестерпим. «Такими темпами Чуя меня действительно в дом не пустит.»***
Шум дождя режет уши, словно осколки разбитого стекла. Хлипкая деревяшка над головой все еще держит оборону, но вот-вот промокнет насквозь, как и прячущийся под ней, и вода потечет сквозь нее. Ткань на голове холодная, грязная и местами порватая, слишком тонкая, что бы от чего либо защитить, пахнущая чем-то сырым, рыбно-гнилым и с примесью плесени, но руки уперто продолжают прижимать ее к телу. Ноги скользят из-за непонятной субстанции под ногами, но мальчик совершенно не обращает на это внимания. Он почти не чувствует холода. Он почти не чувствует ничего. Чувства напряжены и каждый шорох вызывает дрожь в теле и заставляет сердце трепетать в страхе и ожидании. Где-то впереди что-то падает, сверху прыгает черная облезлая кошка, издавая звук определенного недовольства. Мальчик дергается и с расширенными голубыми глазами смотрит на животное, которому, похоже, плевать на погоду, несмотря на свою прирожденную нелюбовь к воде. Мальчик провожает ее взглядом, совершенно не замечая как к нему подобрался кое-кто другой с противоположной стороны. — Привет~ — тянет незнакомый бархатный манящий голос, но мальчика он заставляет только судорожно вздрогнуть, панически взглянуть на мужчину и с нескрываемым ужасом пытаться отодвинуться от него как можно дальше, но спина утыкается в стену и бежать больше некуда, — Тише-тише, я не сделаю тебе ничего плохого. Тебя ведь Чуя зовут, верно? — мужчина присаживается на корточки и улыбается, совсем не боясь заморать длинный плащ в ближайшей луже. Мальчик только смотрит на него с подозрением и дергается на протянутую ему перебинтованную руку. — Ну-ну. не бойся меня. Меня зовут Дазай. Я хочу помочь тебе. — цепкий взгляд не пропускает искры любопытства в больших голубых глазах, но их владелец не прекращает смотреть с открытым недоверием, видя в мужчине только угрозу, все больше напоминая тому дикого зверька. «Годы идут, а что-то не меняется.» — думает детектив, вспомнив, как иногда на него смотрит возлюбленный. — Я знаю человека, который ждет тебя. Голубые глаза становятся больше, смотря на шатена с немым вопросом, тот продолжает все так же улыбаться и протягивать ребенку руку. Тот смотрит на нее, словно пытается понять что на ней лежит: спасительное лекарство, лакомство, или губительный яд, который все-таки его добьет. И улыбка этого человека, обаятельная и привлекающая, но чем-то напрягающая внутренне нутро рыжего. Он не может сказать — злой этот мужчина или добрый, но то, что тот невероятно хитрый уверен на все сто. — Дай угадаю, ты только что подумал, что я хитер и коварен, да? — детектив снова улыбается и лицо мальчика говорит само за себя, от чего бинтованный не сдерживает смешка, чем еще больше вызывает удивления у младшего, — Я тебе уже говорил, что не сделаю тебе ничего плохого, так что тебе не чего на меня так смотреть. Пошли со мной и ты сам все проверишь. Маленький Чуя от такого предложение поджимает губы, внутри него все бурлит и колышется и собственные прирожденные инстинкты не могу сойтись во мнениях: верить чужаку или нет? Доводы «за» и «против» канут в лету, не принося никаких результатов, только голова начинает гудеть и тошнотворный ком подступает к горлу, напоминая сколько времени прошло с того момента, как через него проходило что-то кроме мутной воды. Мыслей нет, а решение так и не принято, но незнакомец все еще ждет его ответа с теплой улыбкой и Чуя все-таки решается, ссылаясь на то, что вряд ли будет хуже, чем есть сейчас. Поэтому, он несмело кивает чужаку, видя как его улыбка превращается в довольную. — Вот и отлично. Ты правильно принял решение, Чуя~ — на такое произношение собственного имени мальчик хмурится, но молчит, поднимается на ноги, собираясь, подать свою руку в протянутую, но та быстро убирается, а сам мужчина стаскивает с плеч огромный по меркам ребенка плащ и протягивает его ему, — Вот, надень-ка это, не куртка конечно, но всяко теплее этой тряпки. — шатен кивком головы указывает на ткань на его голове. Чуя замирает от неожиданно и несмело кивает, скидывая ту и принимая в руки чужую, теплую вещь. Карие глаза тут же цепляются за свежую рану на щеке ребенка, что тянется почти на половину лица, он неосознанно тянется к нему рукой, но ребенок только отшатывается от него, смотря с испугом и волнением, на что детектив тут же ему улыбается, — Не волнуйся, я не сделаю того, чего ты не захочешь. — и поворачивается к рыжему спиной, все еще сидя на корточках и заводя руки назад, — Залезай мне на спину, нам далеко идти, а ты выглядишь уставшим. — говорит он, одним глазом смотря на ребенка, тот жмется, неуверенный, стоит ли это делать, словно предложили это не ему, — Давай не стесняйся. — кареглазый призывно вертит ладонью, на что мальчик сдается и выполняет требуемое, после чего мужчина поднимается, подхватывая свою ношу снизу, — Ты как, нормально? — в ответ только кивок, — Можешь, лечь мне на спину, так нам обоим будет удобней. — на этот раз рыжий слушается мгновенно, Дазай еще раз поддергивает его, садя удобней и заставляя того ухватиться за свои плечи и сразу срывается с места. Пройдя буквально две улочки, Осаму спрашивает о самочувствии ребенка, но в ответ слышится только размеренное сопение. Похоже, возвращаться ему придется тоже только под свои раздумья и шум дождя.***
Шляпник слышит как хлопает входная дверь и откладывает телефон на стол, подымаясь идя в коридор. На пороге он видит насквозь промокшего любовника, но мафиози смущает не это. — Боже, чем это от тебя несет? — кривится Накахара, показательно зажав нос. — И я тебя люблю, милый. — невесело хмыкает детектив, — Лучше посмотри, что я тебе принес. — Надеюсь, это не дохлая крыса, ибо по запаху напоминает именно ее. — с недоверием косится на него рыжий, изгибая бровь. — Поверь, ни ты, ни я, не захотим знать, что это пахнет на самом деле. — тянет шатен и кивком указывает на свою спину. Только сейчас Чуя замечает, что плащ не одет как обычно и даже не на плечах экс-мафиози, а из-под его воротника выглядывает рыжая прядка, — Эй, просыпайся, соня, мы пришли. — мужчина аккуратно трясет свою ношу и та через пару секунд начинает копошится под материей, но спасть на пол та не успевает, потому что ее стягивает рыжий оригинал и таращится на ребенка так, как тот таращится на него же. — Ты где его нашел? — искренне интересуется Накахара-старший, переводя взгляд на бинтованного. — Ох, солнце, мне пришлось столько преодолеть! Пройти тридевять земель и повстречать тучу чудовищ! — театрально рассказывает мужчина. — Ладно, мы еще вернемся к этому вопросу. — косится на него шляпник, снимая с чужих плеч голубоглазую ношу, — А сейчас мыться. — А поцелуйчик за страдания? — ноет детектив. — Мало-ли какую заразу ты подцепил. — фыркает в ответ вторая половинка, — Сначала ванная, а потом посмотрим. — Ловлю на слове. Первого в душ отправили новоприбывшего. Осаму стоял под дверью, потому что дальше возлюбленный его не пустил, пока сам он пошел искать одежду. — И все-таки, где он был? — Чуя протягивает парню полотенце, а потом сам накидывает его на чужую макушку и принимается тереть. — В не самом приятном месте. — в своей уклончивой манере отвечает тот, но этого хвататет, что бы надвинуть Накахару на некоторые мысли. — Неужели, там? — слегка неверяще тянет рыжий, замирая, но в ответ получает кивок и продолжает трепать темные волосы, — Я не думал, что они заберутся так далеко. — У них было для этого достаточно времени. Да и мы не знаем, что с ними происходит. Не забывай, что одну твою копию совсем недавно хотели отправить в открытое море и продать. — Забудешь такое. — мрачно хмыкает мафиози, заканчивая свое нехитрое дело и скидывая полотенце на плечи шатена, — Жду на кухне. — говорит он, когда двери ванной открываются. Дазай не знает, что его вторая половинка сказала новой, как выяснилось, шестилетней копии, но когда он вышел из душа, ребенок больше не вздрагивал от каждого его движения и вел себя в принципе спокойно, и даже вроде как с кем-то говорил. А вот самая старшая из копий Накахары по непонятным причинам тоже находящаяся на кухне одарила его недобрым взглядом, на что шатен только хмыкнул и улыбнулся. А когда обе копии удалились таки смог урвать у рыжего желанную награду.***
— По предварительному осмотру с мальчиком все хорошо. Результаты анализов Вы можете забрать через несколько дней, клиника наберет Вас. — мужчина в белом халате отстраняется, перекидывая стетоскоп через шею. — Хорошо, благодарю за работу. — Чуя кивает, подтягивая к себе шестилетнюю копию, пытаясь сдержать мелко бегущее по кончикам пальцев раздражение. По взгляду врача сразу можно прочитать, что он видит в них молодого папочку и сына. Нет, он вроде как понимает, но неужели он настолько старо выглядит? Или так сильно похож на малолетнего оболтуса, не уследившим вовремя за чинным местом и теперь несущим последствия? С каких вообще пор члены Исполкома стали похожи на молодых папаш?! Но сеанс заканчивается и он может уходить отсюда. Желанием идти в поликлинику он не горел, однако учитывая, откуда вчера Дазай приволок ребенка, это была необходимость. Слишком гиблое то место. Если для всего мира чума исчезнувшая, давно погребенная под метрами земли страшилка. То для того места актуальная тема. Проклятый район. Не то, чтобы он там не бывал. Приходилось, по нелегкой судьбе. Но даже Мори не пускает никого из своих подчиненных туда, поскольку считает, что если от них туда сбежал человек, то место сделает оставшуюся работу за них, а вы ищите информацию в файлах и технике, что-то там должно быть. Он бы и Дазая на обследование приволок, да вера в то, что вряд-ли в этом мире есть зараза больше, чем он сам, сильнее. На выходе их ждал 15-летний Накахара, самый расцвет сил подросткового бунтовства. Почему-то, именно к этой копии Чуя больше всего чувствовал симпатию, а еще ему казалось, что несмотря на возраст, из всех его уже найденных копий, эта сама рассудительная и уравновешенная, хотя даже сам бы оригинал не назвал бы себя спокойным в то время. Неужели, так повлияла на него обстановка? Рыжеволосый молча оторвался от стены и пошел следом за ними, вскоре равняясь. Возвращаться в шумную квартиру совсем не хотелось. Страшно представить, если бы шумели все копии, потому что тот концерт, что проходится по дому каждый день создают только несколько из них. И им не обязательно для этого цапаться, малышня проворная, любила лишний раз и оригиналам жизнь подсолить. Собственно это паршивцы и сделали с пастой шляпника, а вот Осаму выпало счастье опробовать изысканный кофе с перцем в то же утро. Чем не чудная ребятня? Чуя самолично так бы и сколотил бы гробик каждому из них. И уже не важно было чья эта копия, его или суицидника. Еще утром тот куда-то смылся. Мафиози долго не думал и должность няньки кинул на второго по старшинству шляпника. Во первых, потому что ему действительно стоило бы сводить ребенка на осмотр в срочном порядке. А во вторых, тот реально его уже задрал. Обиженный на все в мире в том возрасте рыжеволосый не прекращал следить за любыми взаимодействиями любовников, пытаясь выискать ложь, фальшь и любую другую вещь, которая докажет его правоту. Нет, право-дело, на здоровье. Но черт возьми, выбешивает. Из мыслей голубоглазого вывел вазон. Причем не простой, а летающий! Только видимо полет был не удачный, ибо тот с грохотом шмякнулся в дребезги аккурат перед ботинками мафиози. Чуя быстро посмотрел вверх, желая я узнать, кто такой наглый, бессмертный и бесстрашный в одном флаконе. Шок сменился удивлением и любопытством, когда он заметил вихрястую темноволосую макушку с вьющейся от нее лентой бинта. Та быстро проскакивала в каждом последующем окне, явно куда-то спеша. Ситуация, кажется, стала наполовину понятной, когда вслед за ней по тому же маршруту пронеслись несколько неизвестных. — Возьми малого и отойдите на безопасное расстояние. — Накахара передал руку ребенка подростку, почему-то под горлом клокотало нехорошее предчувствие, — Ждите меня там и никуда не уходите. — еле успев договорить, голубоглазый сорвался с места, почему-то он знал, где найдет тех людей. Крыша. Оставался только один вопрос. Что они забыли на крыше школы? — Дяденьки, вы же знаете, что насилие над детьми против закона? — шатен тихо отступает к краю крыши. — А маленькие мальчики знают, что нельзя у дяденек воровать и портить их вещи, иначе рискуют остаться без конечностей, а? — бита перекидывается из мозолистых рук-туда сюда, а здоровяк демонстрирует кем-то выбитый зуб с помощью противного оскала. — Но дяденьки сами виноваты, что не смогли уследить за своими деньгами. — с издевкой, якобы невинно выдает подросток. — Ну все, паршивец, сейчас мы научим тебя манерам! — мужчина сжимает зубы параллельно с битой в руке. — Может этим лучше займусь я? — незнакомый голос раздается за спиной и мужчина вместе с товарищами, или кто они там ему, оборачивается, встречая фигуру низкорослого парня с рыжими волосами, — К примеру, объясню тупорылым амбалам, что нельзя толкать наркотики на территории Портовой Мафии без разрешения на то Портовой Мафии. — лицо парня искажает хищный оскал, предвкушающий мордобой. — А ты еще кто? Не суйся! — тявкает кто-то из троих. — А еще я научу их, что первым делом на чужой территории нужно узнать лица глав этой территории! — Накахара подлетает молниеносно, вынося первому попавшемуся челюсть, оставшиеся двое и рты открыть не успевают, как оказываются сбитыми с ног и придавленными к земле непонятной невидимой силой, — Почему хотя бы одного из вас нельзя найти спокойно сидящим на лавочке в парке? — с раздражением спрашивает мафиози, смотря не на одного, а сразу на троих шатенов. «Ух ты, да тут джек-пот.» — Значит, мы не первые. — с ухмылкой отвечает самый старший, из-за его плаща выглядывает малыш лет не больше четырех, а учитывая, что четырехлетнего Осаму они уже нашли, то остается только трехлетка. Накахаре доставляет облегчение, что это время малыш был не один, но так же заставляет заволноваться то, с кем он был. С другой стороны стояло чудо чуть постарше, и уже в бинтах. «Боже, Дазай, когда же у тебя крыша поехала.» Старшему же было не больше шестнадцати. — Какой догадливый. — с сарказмом тянет шляпник, отпихивая куда подальше желание закурить, — Меня уже задолбило спрашивать, — на этих словах он снимает с головы шляпу и зарывается в волосы рукой, растрепав их и нацепив головной убор обратно, — но я даю вам выбор. Либо вы идете со мной по своей воле, или по моей. — А там есть такие же карлики, как ты? — усмехается старший, заставляя исполнителя раздраженно сцепить зубы. — Есть, много. — фыркает он, подходя ближе. — Да~? А я думал, что мельче тебя в мире человека нет! — снова со смехом выдает копия. — Слышь, стервец, твое счастье, что я мелких не бью, а то отхватил бы по первое число. — все-таки шикает на него Накахара. — Ну это еще как посмотреть. — язвит тот. И черт возьми, как же он прав. Парнишка был на каких-то пару сантиметров ниже мафиози и разница это была еле заметная. О, как же его выстебет любовник, когда он с ним вернется домой. «Дазай, суицидальная ты шпала, хули ты так вымахал?!» — мысленно сетовал голубоглазый, беря ребенка на руки, как и хотел с самого начала. — Как надо. — фыркает Чуя, направляясь к двери, — Не зазнавайся, подзатыльник я тебе отвесить еще могу, а рука у меня с годами стала только тяжелее. Делай вывод и прикрой свой пакостливый рот. — пригрозил он, прекрасно зная, что хрен там паршивец его послушает. — А ты с годами стал чуточку спокойнее. — вертясь вокруг рыжего говорил суицидник-подросток, показывая пальцами это «чуточку», язвительно намекая, что действительно только «чуточку», судя по еле заметное расстояние между теми. — Твоими стараниями берегу последние нервные клетки. — голубоглазый чуть не падает носом вниз, зацепившись ботинком за край ступени и чертыхнувшись. С детства он не любил подобные заведения, хотя школ так и не посещал. Единственной его школой был полегон Кое начиная с девяти и до семнадцати лет. — То есть я тебя все-таки завалил? — с пошлостью усмехается кареглазый. — А что, такие мысли были? — скалится шляпник, любопытно. — Кто знает, кто знает. — загадочно тянет тот и Чуя понимает, что ничего ему скажут. Интересно, скажи ему сейчас, что он через три года покинет мафию, как он отреагирует? Наверняка только понимающе усмехнется, уже догадываясь о причине, не заморачиваясь обстоятельствами. — Тогда скажи мне, как вы трое умудрились вляпаться в такое дерьмо и на кой черт ты мне на голову решил скинуть цветок? — он перехватывает ношу удобнее, когда та начинает сползать. До выхода отсталость пару метров. — Догадался таки. — якобы досадно, но в той же улыбкой, цыкает подросток. — Твой почерк сложно не узнать. — хмыкает шляпник. — Ничего такого. — пожимает тот плечами, — Просто решили раздобыть немного мелочи на пропитание, но дяденьки не вовремя заметили пропажу этой мелочи у себя, ну, а чтобы отвлечь их внимание от других, я заодно стащил еще и пакетик с чудесным порошочком, который явно был поценнее. Сразу видно, что дебилы, даже не додумались разделиться, за мной побежали. Но случилась маленькая беда и пакетик с порошочком сделал «бульк». — Ясно. — Накахара посмеивается, — А ничего другого ты придумать не мог? Воровать у дилеров не твой уровень. Мог бы и просто в мафию вернуться. — Мы им не первый раз так жизнь подпорчиваем, половина залива в пакетиках, которые сделали «бульк». — издевательски скалится подросток, рыжий узнает эту ухмылочку, кто-то явно решил просто поиграться и уже их встреча не кажется такой уж случайной, — Да и что-то мне подсказывало, что в мафии мне лучше не появляться. — он многозначительно посмотрел на младших Дазаев. Чуя только молча кивает. Стоит только завернуть в менее людную улицу, как мафиози успевает увернутся за доли секунды до того, как в его спину что-то врежется, но чувствует только пронесшийся с бешенной скоростью мимо воздух, но его это ничуть не успокоило, а только напрягло. Интуиция редко подводит. С крыши здания спрыгивает уже знакомая амбразура, только теперь выглядя как-то крупнее и без биты. «Способность?» — догадка подтверждается, когда на месте прыжка мужчины остается характерная вмятина, а сам он не чувствует никакого дискомфорта. — Парень, уж не знаю, кто ты такой, но мы с тобой явно не договорили. — он самодовольно усмехается, многозначительно ударяя кулаком в собственную открытую ладонь, — Позволь представится правильно. — на этих словах он подпрыгивает и если бы не развитая скорость, то на месте бы мафиози осталась не ямка, а его раздавленная туша, — Тц, быстрый. — Побыстрее некоторых. — хмыкает тот, быстро сгружая ношу другим копиям и отгоняя их подальше, и вовремя, ибо очередной поток воздуха чуть-ли не лишает его половины прически, это точно был не обычный ветерок! Рядом со здоровяком еще одна знакомая морда. «Еще один одаренный? Ну и сколько их?» Ответ приходит минуты через две, когда эсперов набегают штук пять. «Итак, что у нас тут? Усиление тела, управление воздухом, плевка ядами, электрическая штучка и высасыватель сил. Хреновенький боекомплект.» Просто так избавиться от одаренных не получалось, гадость еще делало маленькой пространство и яд, которым его отравили, не говоря уже о том, что он никак не мог добраться до высасывающего его силы паршивца. Малышня стояла в сторонке под защитным куполом гравитации, пока он прыгал по стенам, снова уворачиваясь от электрической плети, клинка воздуха и блокируя удар. Все выходит за рамки контроля, когда клинок подрезает бок, а Чуя отхаркивается кровью — явного следствия от неизвестного яда. — Чуя, бей по большому с двух мест сразу, он не может укреплять все тело одновременно! — неожиданно слышит он голос темноволосого подростка и не скупиться совету последовать, нападая на обозначенного эспера. Бедренная кость сломана. Голубоглазый не успевает увернутся от плети. Тело прошибает током и мафиози сдавленно хрипит, давясь слюной. Гравитацией с трудом удается отцепить эту радость от себя и отскочить на пару метров, сразу выставляя щит, что бы пару минут отдышаться. — Он не сможет высасывать энергию, если его руки рассоединить. — снова выдает шатен. Сказал бы он еще, как до этого энергетического вампира добраться, — Я могу только ослабить действие яда, но что бы полностью его снять, нужно коснуться его. — он тыкает на нужного человека. — Доберешься? — спрашивает Накахара, увернувшись от очередной серии атак. — Если прикроешь. — усмехается тот, но Чуе немного не до шуток, у него не хватит сил надолго, а еще нужно уберечь младших, ведь в отличии от подростка, те вряд ли еще могут использовать способность. В голову зарывается шальная мысль, которая шляпнику не нравится от слова совсем, но сомнения мучают недолго, когда на бедре образовывается очередная царапина и плеть не дает приблизиться к врагам. — Обнули меня. — тихо хрипит рыжий, становясь рядом с суицидником на одно колено, поскольку на ногах держаться сил нет. — Чего? — опешив, спрашивает тот, явно не понимая смысла просьбы, видя ее иррациональной. Замешательство на лице подростка приносит Накахаре некое удовольствие. — Обнули меня. Быстро! — приказной тон заставляет мумифицированного действовать быстрее, чем думать и вместе с тем исчезает красное свечение. Враг заметив это, нападет сразу, но не одна атака не достигает тела голубоглазого, ибо тот быстро подымается, по телу расползаются красные метки, а в руках образовываются черные шары. «Порча?» — проносится в голове подростка, но вопреки ожиданиям, взгляд гравитационного манипулятора не мутнеет, не пропадает зрачок, а остается ясным и осознанным, губы растягиваются в довольной улыбке. — А теперь можно поиграть. — говорит эспер, поднимая одну рук в верх и выпускает один из шаров, тот врезается аккурат под ногами противника, оставляя после себя выемку, — Тц. Чего стоишь? Выруби ту сволочь, пока у меня внутренности в кашу не превратились, я не могу пробыть в таком состоянии долго. — в подтверждении его слов, с уголка губ и по подбородку стекает тонкая струя крови. Дазай отмирает и следует указаниям. Не успевает он ступить и шагу, как его охватывает электрическая плеть, но ток не успевает его ударить прежде, как та исчезает вовсе, а на ее владелицу налетает рыжеволосый. Чуя задевает руку той гравитационной дырой и девушка сваливается на колени, заходясь криком. Он запоздало думает, что не следовало бы детям такого видеть, но что-то ему подсказывает, что это мало что изменит в их головах. Увернуться от очередной дыры управляющий воздухом умудряется только взлетев вверх, но так он только упрощает Чуе задачу. Шляпник подпрыгивает вслед за ним, вынося с одного удара ноги. Следующим на очереди стает недовампир, которого эспер банально пригвождает к стене, а потом выламывает руки в разные стороны, что соединиться вновь они без медицинского вмешательства вряд ли смогут. Он еле успевает защитить Дазая от удара верзилы и отвернуть от него пулю ядовитого эспера. На вид тот хлипкий, подросток и сам сможет с ним справится. Но он все равно задерживает на нем взгляд немного дольше, убеждаясь в безопасности. Этим пользуется силач и нападает, но увеличенный в размерах и силе кулак встречается с кулаком поменьше. Эспер чувствует, как кость в его руке ломается, а низкорослый победно усмехается, наблюдая, как противник валится. Остается один, которого шатен вот-вот оставит позади, когда до ушей доносится негромкий вскрик. Накахара оборачивается и видит последнего из тех троих на крыше, которого в самом начале мафиози не досчитался, но решил, что тот просто не относится к одаренным. Кажется, он ошибся, поскольку тело того было наполовину прозрачным. «Сраная невидимка!» — хмурится мафиози. У горла старшего мальчика тот держал нож. Младший же был придавлен в земле ногой мерзавца и тот надавил сильнее, когда малыш попытался вылезти из-под чужого ботинка. «Ублюдок.» Старший неожиданно кусает мужчину за руку, совершенно не обращая внимания на то, что на шее осталась кровавая полоска. Тот шипит, давая возможность шатену выбраться, но ударом ноги откидывает его в стену, все так же упираясь ногой на ребенка. Непонятная ярость застилает глаза, а вместе с ней, мафиози чувствует как уходит сознание. «Черт, больше не могу… держать…» Зрачки угасают в глазах шляпника и голова закидывается вверх, вырывая из глотки хриплый смех. Гравитационная волна сносит всех в стороны, не давая подростку подобраться к исполнителю и обнулить Порчу. Следующим ударом в виде гравитационной дыры был повержен последний противник. Но разум мафиози на место не вернулся, черные сгустки образовывались вновь, а тело шаталось, не в силах больше держаться на ногах. Рука снова заноситься вверх, готовая выпустить шар. — Чуя, хватит! — руку в запястье обхватывает чужая, а со спины кто-то прижимается, накрывая глаза второй рукой, — Хватит, все закончилось. — тихо говорит голос на ухо. Рука, вместе с другой опускает вниз, а сознание возвращается в норму. Накахара снова чувствует такую ненавистную слабость, чуть не валится с ног, если бы не опора в виде чужого тела сзади. — Осаму. — хрипло и так же тихо выдыхает Чуя, кладя вторую руку на перебинтованную ладонь, что закрывала ему глаза, отстраняя ту, голова откидывается на знакомое плечо. — Я тебе сколько раз говорил не использовать это без меня. — слегка ругающим тоном шепчет детектив, утыкаясь лбом в чужой висок. Он чувствует, как тело второй половинки дрожит от потраченных сил. — Ты был здесь. — хрипят в ответ, намекая на подростка, что немо наблюдал за развернувшейся сценой в сторонке. — Но ты ведь не удосужился объяснить ему особенности. — назидательно говорит шатен с недовольством, на что исполнитель только выдает протестующее мычание, но молчит, — Домой доберешься? — он отстраняется, но все еще придерживает руками, пока мафиози не принимает более устойчивое положение, и снимает с себя плащ, накидывая его на плечи любовника. Тот тихо хватается руками за края, немного пошатываясь. — Посмотри, что с детьми. — тихо просит он, а сам опирается на ближайшую стену, благо, что та недалеко. Дазай кивает и идет к своим копиям, бегло осматривая их, немного хмурится. Ссадины и царапины, но кости целы и это главное, в остальном подлатают. Чуя приоткрывает глаза, когда что-то дергает его за чужой плащ. Рядом оказался маленький шатен, протягивающий ему шляпу с благодарным видом. Выдавить из себя улыбку получается с трудом. Он так же кряхтя наклоняется, что бы забраться из рук головной убор и утрудить его на темную макушку. — Понесешь ее для меня? — спрашивает исполнитель, на что ребенок кивает и отходит к двум другим копиям, что уже ждут в сторонке. А в поле зрения появляется их оригинал. — Ну что? Пойдем? — риторический вопрос. Он закидывает руку эспера себе через плече, подхватывая возлюбленного под талию, тот шатается, но сдвинуться с места получается и они тихо уходят с улицы. — Как ты узнал? — спрашивает Накахара. — Кое-кто меня позвал. — загадочно отвечает тот, а ответ выходит к ним в следующем проулке. Две голубоглазые копии. — Скажи спасибо ему. — он кивает на рыжего подростка, который подозрительно нахмурился, останавливая взгляд на старшей из копий экс-мафиози. — Обязательно скажу. — улыбаясь, хмыкает исполнитель, понимая, что он не чувствует ног и те передвигаются на чистом автомате, — Только сначала домой. — Как пожелаешь, только, думаю, нам стоит принять еще нескольких гостей. — кареглазый усмехается, смотря на поворот, низкорослый понимающе молчит и смотрит туда же, — Выходите, не укусим, если ничего глупого делать не будете. Ждать долго не заставляют и на обзор выходит еще один шатен, шестнадцати-семнадцати лет, вопреки ожиданиям, с хмурым лицом. Он рассматривают парочку взглядом долгую минуту, а потом смотрит вниз и заворачивает за спину полы плаща, открывая миру рыжеволосого мальчика, прячущегося за длинной ногой, примерно того же возраста, что и самый младший из присутствующих Дазаев. — Раз вылез, значит, готов идти с нами? — с ехидством спрашивает мумифицированный оригинал с самодовольным видом. Чуя как-то инстинктивно напрягается, готовясь в случае отказа, заставить новонайденного силой, хотя сознание явно делало ему плохую шутку, ибо удержать его в черепной коробке становилось с каждой секундой труднее. Но он уперто дожидался ответа. — Ничего против вашей дивной компашки не имею. — он демонстративно обвел взглядом всех копий, останавливая свой взгляд вновь на паре, — Но у меня одно условие. — на этих словах голос подростка стал серьезнее, карий взгляд принял устрашающий лик, заставляя рыжеволосого вздрогнуть от тех воспоминаний, который ассоциировались у него с таким Дазаем, со злым и нетерпящим возражений, — Что с Одасаку? — холодный тон пробирает кости, но не заглушает ту горечь, которой наполнился рот и глотка от одного имени человека, настолько важного в прошлом его любовнику. Он чувствует как и по второй половинке прокатилась эта волна, но что почувствовал тот, но знать не может. Явно мало приятного. — Это все? — взгляд детектива мрачнеет, как и весь его вид в общем, рука на чужой талии сжимает жестче, но шляпник не обращает на это внимания. Ему сейчас вообще лучше не дергаться и сидеть как мышка, пока между этими двумя витает такая атмосфера. Подросток кивает. — Хорошо. — единственное слово, но кажется, в нем каждый из шатенов разобрал десять полноценных фраз. Тем не менее, лицо любовника смягчается и сознание окончательно плывет. — Д-дазай. — Чуя цепляется за плече бывшего напарника второй рукой и сжимает, пытаясь не упасть на месте, — Больше не м-могу… — он успевает почувствовать широкие ладони на талии прежде, чем картинка теряется. — Уже отключился. — с улыбкой хмыкает детектив, подхватывая вторую половинку на руки и укладывая рыжую голову на свое плечо. Он оглядел свору ребятни за своей спиной, ответственность за которых автоматически перебросилась на его плечи за отсутствием сознания у шляпника. Шатен заметил, что младшие из копий уже валились с ног, поэтому старшим было велено тем подсобить подобно одному из оригиналов. — Почему Чуя использовал Порчу? — закутанный в плащ объект обсуждения все еще находился в отключке на руках у суицидника, — Чуя не настолько глуп, что бы использовать ее просто так. Либо того требовала ситуация, в чем я очень сомневаюсь, либо его что-то вывело из равновесия… — Что это была за Порча? — спрашивает один из темноволосых подростков, — Он не терял рассудок… — озадаченное лицо немного позабавило бинтованного. — Рано тебе еще это знать. — издевательски тянет он, на что копия нахмурилась, — Ну так, что разозлило моего рыжего гнома? — Спасал нас. — после долгого молчания ответил подросток. — Интересно.***
Чуя по привычке застонал, кладя тыльную сторону предплечья на лоб, чувствуя себя в своей голове. Та раскалывалась и все органы чувств еще отказывались принимать информацию. Потребовались пара долгих минут, прежде чем он смог разлепить глаза, словно свинцом налитые и осмотреть местность. В собственной спальне был выключен свет, но казалось, что даже темнота сейчас режет ему глаза. На тумбе возле кровати приглушенно маячила лампа. Он еще не набрался сил повернуть головы, поэтому не мог видеть всего. Вопреки ожиданиям, он не почувствовал по телу той ломоты и боли, что возникала каждый раз после использования Порчи, но все равно было странным. Словно у него неожиданно появились крылья или он превратился в перышко, но к ноге прицепили гирю. Из-за этого он издает раздраженный рык. — Очнулся? — сбоку раздается знакомый голос, обладателя которого мафиози никак не может понять что хочет сделать больше: поцеловать, или ушатать, — Как себя чувствуешь? — Будто по мне проехался бетоноукладчик и я вознесся в рай. — голос хрипит и сипит, от этого дерет в горле, но будто читая его мысли, детектив протягивает ему стакан с водой, придерживая тот и давая возлюбленному спокойно сделать пару глотков. — Черт не может стать святым, Чуя~ — приторно сладко тянет окаянный, улыбаясь, — Тебя подлатала Йосано. — Та бешеная баба-доктор? — мафиози кривится, вспоминая несколько лестных отзывов о столь удивительной женщине, — Так вот, что ощущают ваши шавки каждый раз. — фыркает он, слишком резко дергая головой и от этого шипя, — Я же просил не давать себя ей в лапы. — Ну-ну, гнусный гном, не ворчи. На тебя сейчас действует не способность нашего замечательного доктора, а остаточный эффект от яда. — он убирает рыжую прядь с лица шляпника, что бы лучше видеть голубой взгляд, — К тому же, там и давать то было нечего, невинность ты наша, именно по этой причине мне и пришлось тащить тебя к ней. Ты нам сейчас нужен в строю~ — Меркантильная сволочь. Не ври, не мог ты меня туда тащить, наверняка сюда вызвал. — Не хотел пугать детишек ее внушительным арсеналом. — приторно тянет тот, — Да и ты мог бы очнуться~ — Какие мы благородные мрази. — фыркает лежащий. — Все для тебя, любовь моя. — мило улыбается суицидник. — Что с детьми? — голубоглазый переводит взгляд на дверь, откуда уже привычно раздается шум. — Ничего необычного. — пожимает плечами шатен, — За сегодняшний день мы стали папашами еще трех-, семи-, пятнадцати- и шестнадцатилетнего меня и четырехлетнего тебя, Чуенька. Так что их можно вычеркивать из списка. — Накахара дернул носом при слове «папаши», но промолчал, чувствуя как его опять клонит в сон, — Можешь еще поспать. Так и быть, займусь ролью няньки вместо тебя. Ответить рыжеволосый не успевает. И совсем не чувствует теплого поцелуя в лоб и бархатных слов «Спокойной ночи.»***
В этот раз пробуждение далось намного проще. Намного проще было открыть глаза и даже подняться с кровати, осознать, что за окном утро. Шум в зале дал понять, что прошедшие несколько недель ему все-таки не приснились, как бы он того не хотел, а пустые упаковки из-под пиццы дали ответ на вопрос — чем Дазай кормил малышню, пока Накахара был в не строя. Самого же бинтованного в квартире не нашлось, к слову и одной копии шатена мафиози не досчитался. — Они ушли рано утром. — ответила одна из младших его копий, сидя на диване. Чуя в принципе чего-то подобного и ожидал, прекрасно догадываясь, где сейчас может находиться любовник. — Этот оболтус хоть кормил вас сегодня? — вопросительно изгибает бровь хозяин квартиры, на что ребенок ему кивает. Телевизор кажется, не выключается сутки на пролет и Чуя с ужасом думает какой счет ему придет в конце месяца, если техника вообще выдержит. А еще шляпник с печалью осознает, что от ранее отстраненного в целом и тихого 15-летнего него не осталось и следа, поскольку нашел его цапающимся с ровесником-шатеном в соседней комнате. Видимо рыжему для взрыва не хватало только подстрекающего фактора в виде бинтованного засранца. Остальное осталось на своих местах, ровесники ругались и бесились, временами разбавляя это глупыми спорами и хорошо, если тот обойдется только ими двоими, а не заденет кого-то еще, или того хуже, его самого. Спеться и устроить пакость копии могли коллективным составом, включающим не одну пару ровесников, да и не только их. А еще они научились скрывать свою вину, подставляя младших, прекрасно зная, что тем не перепадет. Паршивцы. Еще Чуя понимал, что если он сейчас же не выпьет чашечку кофе, то нормально функционировать не сможет. Стоя у плиты и следя за кофе, мысленно жалея., что мумифицированного здесь нет, он подсчитывает сколько тушек они уже нашли. «… 13, 15, 16… Одинадцать, значит.» Четырнадцать его копий и одиннадцать Дазаев, более двадцати из которых сейчас в его квартире. И примерно столько же им предстоит еще найти. Кажется, его квартира, как воздушный шарик, взорвется раньше, чем это произойдет. Мафиози обжигается, неудачно взяв чашку, айкает и чертыхается, проклиная несчастную. Бредет с ней в зал. Там находилась вся малая свора до пяти лет и восьмилетний с семилетним шатены, что разместились по разным диванам в уголках и что-то читали, младшие залипали в телевизоре. Накахара было удивился наличию необычайно спокойного суицидника за пределами библиотеки, но слыша оттуда гам, вопрос отпадает сам собой. Выжили, гады. И вероятнее всего что-то снова замышляют. Рыжий вздыхает и идет к окну и смотрит вниз. Видно почти весь город. Видно, что на какой-то из улиц образовалась пробка, а если отследить ее начало, то становится понятна и причина, в виде какой-то аварии двух балбесов. Никогда Чуя этого не понимал. Если врезался он или в него, то только потому что он того захотел. Работа вынуждала и на его счету есть пара покоцаных и разбитых вдребезги машин и байков. Не его конечно же. Еще чего хватало на этих ублюдков свое добро тратить. Ему расточительства Дазая хватает. К слову, водить тот не умел от слова нихуя. В старые-добрые шатен пускался за руль только в крайних случаях, когда надо было унестись срочно, сбивая все на своем пути и если в это время сам рыжий был занят, и молиться, чтобы этому полоумному не взбрелось вместе с ним и этой машиной снести ограду и свалиться с моста. Удивительно, что тот этого так и не сделал. Мужчина вздыхает. Недолго смотрит на другие улицы города и поднимает взгляд, чтобы взглянуть на море, но видит кое-что другое. Кое-что черное, с четырьмя пропеллерами и с идиотской маленькой камерой под коробочкой с механизмом в центре, взирающей прямо на него. — Это еще что за нахуй? — он изгибает бровь и хлопает глазами, поражаясь чьей-то наглости и мысленно прикидывая мотивы этой наглости. Когда дрон не исчезает из поля вида через секунду, исполнитель психует и открывает окно. Тогда маленькая машина слежки и собирается от него удрать, но уже становиться поздно, потому что чужая способность останавливает винты и тянет назад в спрятанные в перчатками руки. — Ну и что за имбецил тебя ко мне прислал? — он усмехается прямо на камеру, таким образам передавая управляющему сей шайтан-машиной пламенный привет и угрозу скорой встречи. Пропеллеры на секунду снова начинают крутиться с бешеной скоростью, словно это вырвет игрушку из чужих лап, но тут же затихают, будто их владелец передумал, но игрушка снова жужит и затихает постоянно. «Азбука Морзе?» — осеняет светлую головку, — «И что же ты мне, щенок, хочешь сказать?». Когда квадрокоптер затихает совсем, мафиози хищно скалится. — Вызов принят, шпион недоделанный. «Найди меня.» — слишком дерзко. Исполнитель быстро собирается, находит старшую копию в дальней комнате и радует новостью, что за главного теперь он, но они оба знают, что это совсем не значит, что его будут слушаться или что либо еще в этом роде. Это только значит, что главная мишень теперь он и что чтобы не случилось в этой квартире, отвечать будет тоже он. Парень скулит, но слова поперек не ставит. Перед выходом рыжеволосый снимает крышку механизма и и достает оттуда одну маленькую занимательную детальку, датчик. Чудесная штучка для владельцев летающих машинок, помогающая найти последнюю в случае потери, но так же и их погибель. Чуя с этими диковинками уже дело имел и не раз. И прекрасно знает, что как можно отследить местонахождение дрона, так же можно с помощью него и отследить местонахождение пульта. Он закидывает плащ на плечи. Есть адрес.***
Пульт находится на крыше здания не так далеко, вот только кроме него там больше никого нет. Мужчина чертыхается, думая, что несчастный попросту удрал, как до ушей доносится знакомый бесящий шум и в нескольких метрах от него отрывается от поверхности такой же чертов дрон, а под ним белоснежный конверт. Чуя поднимает тот, но квадрокоптеру так просто улететь не дает и подпрыгнув, цепляет тот за ножку, подтягивая к себе и сразу срывая крышку, но вместо датчика находит только яркий стикер в виде смайлика с языком. — Сученышь, за нос вздумал водить! — рычит шляпник, откидывая игрушку в сторону, сам же вскрывает конверт, внутри оказалась записка всего с одной надписью: «Букет и пара тёплых слов на лепестках цветов…» — Это еще что за хрень? — рыжие брови встречаются на переносице, — Загадка? Этого, блядь, еще не хватало! Издеваешься? — последнее он выкрикивает глядя на камеру, что-то ему подсказывает, что задумщик всего этого цирка должен за ним наблюдать. Он сверлит дрона взглядом несколько минут, переводит взгляд на бумажку. Фраза кажется банальной и знакомой. Только где мафиози ее встречал он вспомнить не может. «Букет и пара теплых слов… Букет и пара теплых… Букет и пара… Букет… Букет! Магазин на углу!» — в подтверждении догадки в голове сразу возникают воспоминания о девизе цветочного магазина, точно такая же фраза выведенная под названием приторно-розовыми витиеватыми буквами. Дазай ему еще как-то клялся приволочь букет из того магазинчика. Он не удивляется, когда пред тем самым магазинчиком находит только повседневную толпу и ничего примечательного более. — Ой, а вы случаем не Чуя Накахара? — мужчина переводит взгляд на девушку, что обратилась к нему, определенно работница магазина. От неожиданности, он не может выдавить из себя и слова и просто кивает, — Подождите секундочку. — она исчезает в здании и появляется оттуда с пучком цветов, замотанным в пеструю фольгу, — Вам просили передать. — она вручает букет опешевшему рыжему с милой улыбкой и продолжает, не успевает тот открыть рот, — Все оплачено. Приятного вам дня. — и уносится так же быстро, как и появилась. Голубоглазый недоуменно смотрит на цветы. Красные хризантемы. Как символично. Средь стеблей выглядывает белая бумажка и парень почти смиренно достает ее, разворачивая одной рукой. «На свете нет ее сильнее, На свете нет ее буйнее. В руках ее не удержать И на коне не обогнать. Я там, где ее много, но никто не видит.» «Снова загадка. Вот же чертовщина.» — сетует рыжий. Но его больше заботит вопрос, что делать с проклятыми цветами? Оставить здесь, выбросить, кому-то отдать или взять с собой?***
— Попался, который брыкался! Мальчишка вздрагивает от неожиданности, инстинктивно прижимая колени ближе к животу? Большие карие глаза расширяются, смотря на голубые победно-довольные, и ухмылка задорна, перевернутая вверх тормашками. — Я думал, тебе понадобится меньше времени. — хмыкает мальчик, однако злобно поглядывает на рыжего. Лицо того резко сменяется на гримасу раздражения. — Говорит мне ребенок сидящий в канализационной трубе. — хмыкает рыжий, — Место менее вонючее выбрать не мог? — Здесь меньше всего народу. — фыркает кареглазый. — Я уже и забыл какой нелюдимый ты был. — Накахара поджимает губы, смотря с некой досадой. — А что? Сейчас по другому? — копия усмехается, с вопросом наклоняя голову. — Как сказать. — шляпник пожимает плечами, — Вылезти не хочешь. — К слову, мне ведь уже двадцать два должно быть, верно, а я все еще не умер. Какая досада. — притворно-расстроенно тянет мафиози, однако поднимается и таки выбирается, осторожно, что бы не свалиться, ибо земля рыхлая и падать высоко, пусть даже в воду. — Якобы тебе так просто позволят это сделать. — Чуя не дожидается собеседника, сразу уходит с неприятного места, одним слитным движением перепрыгивая невысокую оградку, нагоняют его достаточно быстро, — Боже, и почему вас всех тянет во всякие мерзкие места, мыла не напасешься. — Какие мы нежные стали. — ерничает шатен, — А сам-то раньше чуть по помойкам не лазил. — при этой фразе старший кривится, признавая правдивость чужих слов. — Завали, щенок. — все-таки цыкает мафиози. — Чуя~, щенок тут только ты. — довольно тянет тот, внимательно следя за реакцией мужчины. — Это ты своему погодке будешь втирать, — голубые глаза закатываются, явно измучены этой темой, — а ко мне на «Вы» и шепотом. — Какие мы грозные сделались. Боюсь-боюсь. — подросток так же закатывает глаза, взмахивая шевелюрой, не сразу замечая, что мафиози остановился и смотрел куда-то в сторону. Он прослеживает его взгляд и видит там дальше кладбище и невысокий холм, на котором под раскидистым деревом в лучах заходящего солнца спрятались две фигуры. Одна из них сидела спиной к другой, оперевшись на что-то спиной, скорее всего могилу. Второй же сидел перед ней с опущенной головой. Но те были на достаточном расстоянии, что бы под слепящими лучами шатен не смог их разглядеть. Зато взгляд Накахары он разглядеть мог. И был тот каким-то… грустным. С примесью печали и одиночества. Но рыжий быстро берет себя в руки, сжимая их в кулаки и встряхивая головой, продолжает свой путь. Это было настолько неожиданно, что Дазай не сразу двинулся за ним. — Кто не даст мне умереть? — спрашивает он, замечая на чужом лице замешательство, исполнитель явно не сразу понял, о чем идет речь, пока не припомнил собственные слова. — Ну, по крайне мере я. — с раздражением отвечает тот, — Так просто сделать тебе услугу и дать умереть я тебе не позволю, велика честь. — Чуя~, — приторно тянет тот, чуть-ли не мурлыкая заискивающим тоном, — просто признай, что тебе будет без меня скучно, не так ли? — Если я скажу «да», тебя это успокоит? — без какого либо смущения спрашивает тот, почти равнодушно и так обыденно. Лицо кареглазого вытягивается, глаз становится шире, а губы складываются в удивленную трубочку. Признает, такого он не ожидал. — Знаешь, Чуя, прошло столько лет, а ты все так же бесишь. — усмехается парень, хмыкая. Лицо рыжего озаряет ухмылка. — Сочту за комплимент.***
— Простите, Накахара-сан, у меня не было возможности выяснить точно, есть ли кто-то в мафии, но в штабе я никого не видел. — Акутагава почтительно кланяется, на что исполнитель досадливо хмурится. — Ничего страшного, Акутагава. Спасибо за проделанную работу. Сообщи, если все-таки что-то узнаешь. — он складывает руки на груди, обдумывая полученную информацию, — А, еще одно. — вспоминает парень, — Скажи Боссу, чтобы он пригляделся к наркоторговцам, шастающим последний месяц по территории. Среди них есть эсперы с неплохими способностями. — на эти слова черноволосый молчаливо кивает, — А это, я так понимаю, мне от него презент? — рыжий с вымученной улыбкой смотрит на темный пакет такого же темного подчиненного, тот только протягивает его исполнителю в руки, сам же прикрывая рот рук, скорее всего сдерживая очередной позыв кашля, — Еще раз спасибо, Акутагава. Если больше ничего не надо, то можешь идти. — улыбается он с жалостью, смотря на замученного сотрудника, бедняге явно не помешает. Неожиданно ухватившись руками по обе стороны чуть ниже талии и выглядывая головой из-под его руки появляется темноволосая голова копии, что вернулась домой вместе с ним всего час назад. — А ты кто? — прикладывая палец к губам спрашивает подросток, еще больше любопытства становится в его глазах, когда брюнет как-то подозрительно на него хмурится. Он снова учтиво кланяется и быстро прощается с начальством, так же быстро уходя прочь. — Странный парень. Не нравится он мне. — кривится юноша. — Это твой первый ученик. — со смешком хмыкает мафиози, — Несмотря на весь тот ужас, что ты ему сделал, он все еще ждет твоей похвалы. — То есть, у меня он будет не один? — лицо того удивленно вытягивается, — Как на меня не похоже. Интересно, что меня заставило так поступить? — Это спросишь у себя самого, когда они вернуться. Что у тебя в голове творится я без понятия. — мужчина пожимает плечами и отцепляя от себя бинтованного, идет на кухню.***
Шум воды не дает услышать как входные двери хлопают, как кто-то разувается, вешает плащ и тихой усталой поступью шествует к нему. Однако он не дергается, когда на него сзади наваливается большое теплое тело, заставляя немного наклонится под своей тяжестью, умащивая свой острый подбородок на чужом плече. — Чууя… — тянет детектив устало и тихо, с нотками мольбы и нытья, перебинтованные руки обвивают тонкую, но крепкую талию, а нос утыкается в шею под затылком. — Уже вернулись? — спокойно спрашивает Накахара, выключая воду, прислушиваясь к привычному шуму с зала, — Как прошло? — ответом ему послужил тяжелый вздох куда-то между лопаток. В целом, он ничего другого и не ожидал. — Ты был там. — с упреком тихо говорят в спину. — Прости, не специально. — так же тихо отвечает голубоглазый, отдаваясь в большие руки, позволяя тем притянуть себя к своему обладателю ближе. — Чуууууя, — еще более протяжно тянет шатен, а следом следует короткий чмок в шею над неизменным чокером. Мафиози не возникает, только откидывает голову, открывая больше доступа. После пары таких поцелуев его разворачивают лицом к лицу, вжимая чужим телом в столешницу. Дазай выгляди потрепанно и без своего повседневного запала. Мужчина перед ним был печален и требовал к себе банальной человеческой ласки, необходимой, чтобы вспомнить, что прошлое далеко и сейчас это только его отголоски и сейчас у него есть человек, что его ждет. Мафиози протягивает руку и гладит по темным волосам, переходя на щеку, к его руке тут же прижимаются, тянутся за ней вслед, словно пытаются урвать больше нежности, а карие глаза прикрываются. — Чууя. — в очередной раз тянет бинтованный и тянется к обкусанным губам напротив. Поцелуй получается глубоким, но не напористым. Нежным и с примесью ленцы. Накахара чувствует, как большая теплая ладонь зарывается ему в волосы на затылке, сам же хватается за чужие плечи, иногда спускаясь поглаживающими действиями до локтей. Собственный язык гладит чужой, переплетаясь с ним, ласково трется, будто выпрашивая что-то. И когда воздух подходит к концу отстранятся совсем не хочется. Карие глаза поддеты дымкой. Рыжеволосый уверен, что у него точно также. По телу прокатывается томительное возбуждение, изголодавшее по куда более интимным прикосновения. Оно требует большего. Чуя хочет большего. — Хочу тебя. — слышит он бархатистый голос. Он почти не замечает, как его подхватывают под бедра и усаживают на столешницу, снова впиваясь в губы более активным поцелуем, но все еще не навязчивым и не напрягающим, однако столь глубоким, что поджилки трясутся. Кажется, что чужой горячий язык сейчас проникнет в глотку, лизнет сердце и вывернет душу наизнанку. А когда на талии сильнее сжимается рука сдержать всхлип становится практически невозможным. После второго поцелуя одышка сильнее. И желание поцеловать в третий раз губы напротив тоже. Те блестят от слюны, от вожделенного взгляда карих глаз на своих по телу проходят приятные мурашки, а следом жар, подогревающее желание. Он практически сам тянет любовника обратно и берет лидерство. Дазай не против. Он не против впустить шаловливый быстрый язык в свой рот, но вот отпустить тот уже не собирается, вместе с тем прижимая родное тельце ближе, вжимаясь пахом в пах, вырывая судорожный вздох и ловя его губами, чувствует чужое возбуждение, такое же сильное как и его собственное. Руки проходятся по спине, поглаживая ту, задирая край. Одна рука проникает под кофту, заставляя изящную спинку прогнутся под прикосновениями, прижаться ближе. Губы щемят, а он все еще не хочет отпускать своего мафиози, ни на секунду. Появляется только мазохистское желание поцеловать еще глубже, что бы после губы болели и припухлость с них не сходила еще долгое время; что бы язык немел, что бы воздуха до хрипов не хватало в легких; что бы голубые глаза так продолжали смотреть на него и отвечать на ласку; что бы руки в перчатках так же цеплялись за него, так же зарывались в волосы, перебирая пряди пальцами, взъерошивая их еще больше. Что бы только взглянув на вторую половинку все поняли, кому она принадлежит и кто не собирается ее отпускать. В этот момент Чуя вспоминает, как вообще у них закрутились отношения и еле сдерживает хмык от этого, однако не сдерживает стон, когда язык проходится по небу, прекрасно зная, что это кое-чье слабое местечко. У них не было ничего романтичного, никаких признаний под розовыми деревьями, никаких трагических обстоятельств. Их отношения начались с трех поцелуев, и кто знает, что было бы сейчас, если бы не они. Кто знает, были бы они вместе сейчас, если бы не пересеклись как-то в клубе. И ни один из них фанатом таких мест не был. Просто Чуе захотелось выпить там, где окружающий шум будет затмевать собственные мысли. Похоже, Дазаю хотелось того же. А закончилось все целомудренным чмоком. Мафиози даже не может заверить, что они ткнулись губами, а не промазали и попали по чужим щекам. Но то, что он тогда вмиг протрезвел и полминуты в ступоре смотрел на бывшего напарника такими же ошарашенными глазами, видными даже во тьме, как и он сам, он помнит хорошо. То, что в следующую секунду выскочил как невменяемый с того клуба и помчался домой, надеясь, что проснется утром и посмеется с придурошного сна. А ведь он до сих пор не помнит, как все-таки так получилось, он даже не помнит, что бы они переговаривались и спрашивать об этом у любовника не сильно хочется, как в целом и знать эту информацию. Первый поцелуй случился и он положил начало. Второй случился немногим позже. На этот раз в привычном душе баре, где рыжий чувствовал себя куда лучше, где мало людей и много хорошей выпивки, которая чуть не пошла не в то горло, когда в поле зрения объявился шатен. Помня прошлую их встречу и все еще изводя себя этим Накахара встречей не горел и даже думал убраться оттуда, но хитрый змей сладкими речами уговорил его остаться и даже составить ему компанию. И вечер они провели нормально, Чуя даже сказал бы приятно, когда тихо посмеивался уже пьяненький под глупую шутку шатена. Все испортило его окончание, когда он снова почувствовал чужие губы на своих. Но было конкретное отличие. Это был не спонтанный чмок, у него не пропал отрезок жизни до этого момента и карий взгляд слишком чистый, чтобы сотворить такое по пьяни. Дазай поцеловал его. Осознанно. С определенной целью сминая его губы, упираясь рукой на бедро, что бы было удобней наклоняться. Стоит ли говорить, что после второго поцелуя сбежал он так же быстро как и после первого? Третьего он не ожидал. Ибо совершать его не собирался, как в целом и видеть того, с кем случились предыдущие два. Он намеренно избегал детектива, даже если шанс пересечься был минимален. Во избежания встречи были даже позабыты все бары и клубы, рестораны и кафе. Но дьявол все равно его нашел. Нашел и силком притащил в свою берлогу. Запихнул, закрыл дверь, прижал к стене и впился в губы, не давая и слова вставить, зажимая всем телом. А сердце в груди гулко стучало. Когда от него оторвались, то перебили на полуслове, приказав наконец-то признать, сдаться и смириться. Серьезный взгляд поражал и заставлял ноги подкосится, подчинится воле этого мужчины как и много раз до этого. Сейчас вспоминая, Чуя понимает, что мог вырваться и не позволить детективу куда-либо себя вести, ведь физически он все же сильнее, но видимо где-то на подсознательном уровне его тело знало лучше, чего он хочет на самом деле и сейчас он тому благодарен, что именно в тот роковой день в руке одного перебинтованного ублюдка резко ослабело. Тот поцелуй закончился жарким несдержанным сексом и началом странных отношений. Так три поцелуя привели его к тому, с чем он больше года имеет дело. Так три поцелуя привели его к тому, что он сейчас сидит на треклятой столешнице в своей кухне, с удовольствием отвечая мягким губам, поддаваясь чужим и своим желаниям. Они привели к тому, что дыхание сбилось и он практически видит этот пар между ними. Они виноваты в том, что мужчину напротив дико хочется, здесь и сейчас, немедленно и страстно, жалея, что на кухню нет двери с замком, что бы ту закрыть и плевать, что все находящиеся в их доме сейчас будут понимать, чем оригиналы занимались все то время. — Ублюдок. — с хрипом выдыхает Накахара, утыкаясь лбом в лоб шатена, заставляя того улыбнутся. — Продолжим в спальне~? — мурлычет экс-мафиози, зарываясь носом в волосы у виска, с наслаждением вдыхая приятный запах шампуня, ставший родным за этот год. — Там за стеной, — с хрипотцой говорит его любовник, — более двадцати недомерков. Их всех нужно разогнать по комнатам и заставить прикрыть глазки. Если справишься с задачей, то продолжение тебе гарантировано. — последняя реплика прозвучала слишком интимно, а тоненькая ладошка, легшая на выпирающий пах и проводящая по нему только усугубила ситуацию, взгляд голубых глаз, которым его одарил любовник и вовсе заставил вздох пойти назад. Это существо просто невозможно. — Идет. — давясь слюной, еле выговорил пораженный.***
Накахара со злорадным смешком наблюдает за пыхтящим любовником, что раскатывает футоны по комнатушке. Тот подошел к делу со всей ответственностью, на которую вообще способен. Сам позагонял меликих вредителей в ванную, докопался даже до старших и организовал им недурную лежанку в зале. А сейчас с лицом великого знатока, высунув кончик языка раскидывал подушки, в конце оглядев свою работу и удовлетворенно кивнув. «Это же насколько тебе секса хочется, каланча ты перебинтованная.» — думает голубоглазый, стоя в сторонке и взирая на эту картину с улыбкой. Им пришлось выйти на пару минут, чтобы шпана смогла спокойно разложиться. И пока они проверяли других, что были уложены в библиотеке и зале. В частности в первой комнате пополам расположились шатены и пара рыжиков — четырехлетний рыжик наотрез отказался спать отдельно от 16-летнего подростка, поэтому их спящими практически в обнимку в уголке комнаты Чуя наблюдал с ухмылкой. Что-то похожее происходило и с 8-летним Дазаем и 3-летним Накахарой. Недалеко от них сопел и рыжый погодка с пятилеткой под подмышкой. Недалеко испод одеял выглядывали темные макушки трех- и семилетнего детектива. В зале диваны оккупировали 15-летний голубоглазый и 14-летний бинтованный. Строго настрого было принято решение ни за что не ложить одногодку копии рыжего вместе с ним в одной комнате, жизнь ценней, чем столь глупый поступок. Где-то под столом, закинув руку за голову и накрыв глаза шляпой валялся он 19-летний. Оригинал, чуть не наступил на него, не заметив, когда убеждался, что подростки действительно спят. Остальная свора уже дремала в комнатушке, развалившись по футонам в произволку. Чуя уже было хотел выключать свет, когда любовник прошел в комнату и наклонившись над одним футоном, где спал маленький рыжеволосый, ухватился за его край и начал тянуть его куда-то к стене. Чуя удивленно на него уставился, но бывший напарник молчал. Однако на этом странности не закончились, ибо он подошел к следующему и тоже с его копией, проделывая примерно тоже самое. — Че это ты их так далеко разложил? — Чуя скептически поднял бровь, когда Дазай оттягивает очередной футон с маленьким рыжиком подальше от его собрата чуть постарше. — Сейчас узнаешь. — немного кряхтя, откинул тот, проходя в центр комнаты. Оттянув футоны на достаточное расстояние и этим самым закончив миссию «разложи 11 деток в одной комнате», детектив отпустив край белого матраса, упал сам на пятую точку, опираясь сзади на вытянутые руки, — Фуух, вроде маленькие, а тяжёлые~. Чуя~, тебе в детстве стоило есть меньше сладкого~ — тянет мумифицированный, запрокидывая голову, что бы возлюбленный попал в поле зрения. — Давно с тем светом не встречался? — Чуя не подавал признаков злости, но угроза была вполне себе серьезной. Суицидник уже хотел было сказать, что вообще то да, но его прервал ворох одеяла в дальнем углу. Началось. Шестилетний Накахара заворочался в постели. Что-то мычя мальчик прокрутился пару раз и затих, когда ноги запутались в одеяле. Оригинал хотел подойти к ребенку и поправить согревающее изделие, как точно так же ворочатся начал ребенок постарше, уже 10 летний. Но не успев он закончить свой ритуал, как его подхватили сразу двое. Один из них что-то пропыхтел и вскинул кулак вверх. Сжатая ладонь тут же полетела вниз и в сторону. Ещё бы сантиметров пятнадцать-двадцать и она бы заехала по носу его соседу. Однако сосед тоже не простак, вместо рук, он раскинул ноги, сверкая голыми пятками. А мальчишка через три футона вообще раскинулся стопроцентной звёздочкой, а одеяло было скомкано нижними конечностями и отправлено на голову самой старшей в этой комнате голубоглазой копии, та сначала скривила нос, а после сгребла чужое одеяло и вцепилась в него словно в игрушку, что-то бубня, закидывая на нее руки и ноги, при этом умудрилась не скинуть с себя своего. Буквально за десять минут как-либо дернуться, поменять позу, что-то пробормотать и при этом совершенно всецело поглощено спать успели все копии Чуи. Сам же оригинал с нескрываемым шоком смотрел на все это. — Неужели, я все время так ворочаюсь? — мафиози ткнул пальцем на затихшую ораву. — А ты не знал? — изобразив удивление, Дазай поднял бровь. Проигнорировав этот жест, голубоглазый отрицательно помахал головой. Вообще-то не знал. За двадцать три года своей жизни он узнал о себе что-то действительно интересное. И главное, что это продолжается и сейчас. То бишь он может случайно вмазать любовнику по носу? Получается так. А тот ему об этом ни разу не говорил. «Ну что за придурок?» — думает мафиози, складывая руки на груди и смеряя вторую половинку слегка недовольным взглядом за то, что та скрыла от него такую большую тайну. Идиот. Но идиот любимый. Наконец-то выключатель щелкает и квартира погружается во мрак. Его берет за руку большая перебинтованная и ведет в комнату. Двери за спиной захлопываются, негромко щелкает замок. Руки ощущаются на талий, нежно, но нетерпеливо проводят по ней, то задирая, то отпуская край кофты, словно не могут решится — провести руками по голой коже, или сделать этот вечер еще чуточку томительнее. Мягкие губы тычутся в подбородок. Возможно, детектив промазал, но ему это нисколечко не мешает. Губы скользят к шее и в следующую секунду Чуя сдавленно шипит из-за смыкающихся на ней зубов. Кто-то решил понаставлять следов. И плевать, что шляпник тысячу раз просил не ставить так высоко. Но сейчас рыжему самому все равно. Каждое касание кажется дико горячим, отдает жаром по телу и разрядом тока по позвоночнику до кончиков пальцев на ногах. Тело само жмется к чужому, не зная, за что ухватиться. Пока зубы царапают собственную шею, пальцы в перчатках зарываются в темные волосы, проникая парочкой из них под воротник рубашки. Голова сама отклоняется, спина сама прогибается под желанными касаниями. Дазай подступает на шаг, заставляя отступить назад, ведет к постели и на нее же валит, впиваясь в губы. Судорожный вздох вырывается произвольно, но греет уши. Перебинтованные руки задирают кофту и стягивают штаны. Исполнитель в долгу оставаться не хочет, потому садится насколько ему это позволяют, расправляясь с чужой пряжкой ремня. Удовлетворенно стонет в губы, когда раздается лязг метала и звук выскальзывающей кожи. Словно в благодарность любовник оттягивает его нижнюю губу, прикусывая. Рыжий усмехается, когда руками находит кое-что интересно выпирающее, а детектив еле-заметно вздрагивает. Но управлять ситуацией не дает, возвращая мафиози в горизонтальное положение, горой нависая над ним, настойчиво целуя, вжимая рыжую макушку в подушку, вырывая из любимых уст скулеж. Он не замечает как исчезает кофта, но с жадностью смотрит как мумифицированный стягивает рубашку. Он буквально чувствует как рот наполняется слюной, а желание в боксерах становится больше. Мысли прикоснуться к телу напротив и совсем нет сил противостоять, хотя он и не собирался. Проводит кончиками пальцев по чужой груди, слыша как участилось дыхание шатена. — Сними их. — собственный голос хриплый, палец поддевает край бинта, намекающе подергивая его. Кареглазый только молча вытягивает краешек ленты и вся связка резко расслабляется. Чуя времени не теряет, выуживая горячее тело из медицинской ткани. Так лучше. Его снова целуют. Требовательно, глубоко, страстно. Прикосновения жадные и жаждущие, собственнические, но нежные. Продолжительное отсутствие интимной жизни только обостряет ощущения, заставляя постанывать громче. Поцелуи переходят на шею и грудь. Одна рука, усыпанная старыми шрамами, гладит бедро, вторая ведет вверх по руке. Накахара с вожделением смотрит, как его запястье сжимают длинные пальцы, проникая под кромку перчаток. — Не надо. — шепот, на больше просто нет сил, и тот дается с трудом, ибо дыхание такое, будто с каждым вдохом кислорода все меньше и меньше. Суицидник смотрит на него секунду, а потом понимающе кивает, утыкается в то место носом и целует, всасывая кожу, оставляя после себя розовое пятнышко. Ему кажется, что все его тело — чертова эрогенная зона в руках этого мужчины. Изверга, что знает все его слабые точки, намеренно их дразнит, вынуждает всхлипывать до бабочек в глазах, выгнуться дугой, при этом каждым своим прикосновением заявлять на него свои непоколебимые права. Смотреть пожирающим взглядом, будто он его сейчас разорвет на части, съест прямо тут. Свяжет, спрячет от всего мира и оставит только себе одному. У Дазая так же есть в себе способность сочетать грубое и нежное. Он может вытянуть ногу так, что мышцы будут умоляюще выть, но в следующий миг присосаться к внутренней стороне бедра настолько ласково, что в паху сладко потянет и заноет. Он может с особой осторожностью растягивать пальцами кольцо мышц, но резко двигаясь, попадая каждый проклятый раз по простате, когда тот привыкнет, заставляя тело по ним судорожно хрипеть до боли в голосовых связках. Только он может так обласкать все тело, но намеренно обходить самое нуждающиеся в ней место. И только Дазаю позволено такое с ним творить. Больше никому. Не было и не будет. Он принадлежит этому мужчине, а тот подтверждает это каждым своим движением. Шатен смотрит на раскрасневшееся лицо, с ухмылкой слушая приятные стоны, с протяжной хрипотцой. Тело под пальцами вздрагивает и мечется. А в душе все переворачивается от бури, до чего хочется это рыжее создание. Хочется подчинить и стать рабом этого существа. Хочется сделать больно и приятно. Все что угодно, лишь бы картинка не менялась, звуки не прекращались, а собственное сердце не стучало тише от одной мысли, что этот мужчина в его руках. Рыжий дьявол. Его личный демон искуситель с невинным цветом глаз и развратной похотью в них. Такой сильный и неудержимый, но такой любящий ласку под ним. «Мой.» Боксеры давно валяются где-то за кроватью. На груди алеют пятна, на лопатках остаются красные полосы. Длинные пальцы неожиданно прикасаются к члену, вырывая всхлип, ловя его губами, поглаживают вставшую плоть и спускаются ниже. Накахара мстительно сжимает чужое достоинство, вынуждая бинтованную сволочь резко вздохнуть и подавиться воздухом. Рыжий пытается расслабиться, когда один палец толкается внутрь, оглаживая нежные стенки. Как бы Чуе сейчас хотелось пропустить всю эту мутурную прелюдию, но любовник чисто из вредности его не послушает, хотя у самого уже член дергается от нетерпения. Второй палец появляется быстро, задевает простату, заставляя простонать и выгнуться, вызывая на чужом лице ухмылку. Детектив делает пару пробных толчков, больше издеваясь, чем занимаясь делом, а потом разводит пальцы ножницами, прокручивает, внимательно следя за каждой эмоцией на лице возлюбленного. За надломленными бровями, зажмуренными глазками, игнорируя боль в плечах от чужих пальцев. Бархатная кожа покрылась испариной, но менее сладкой и дурманящей она от того не кажется. Наоборот, словно ценный жемчуг поблескивает и привлекает взор, пробуждая из глубин естества пагубную жадность, желание владеть. Никакие бы сокровища он бы не променял на то, что сейчас с ним. — Давай. — шепчет Чуя совсем скоро. Дазай смотрит на него вопросительно, мол уверен ли тот, но по одному выражению лица понятно, что мафиози на грани. И он хочет его, своего несносного детектива, соблазняющие закусывая нижнюю губу. Все в груди ухает вниз от этого блестящего взгляда голубых глаз, вынуждая тут же внемлить чужому желанию. Любимое тельце под ним стонет, когда он входит. А его самого накрывает ощущение приятного жара и узости. В глазах темнеет от удовольствия. Тонкие ножки обхватывают бока, сцепляясь за спиной и возникает дикое желание их сейчас лизнуть, куснуть и погладить. Но удается сделать только последнее, потому что чужие бедра намекающе качнулись, вынуждая узел в низу живота резко сжаться от напряжения. Толчки быстро нарастающее. Невыносимое возбуждение сковывает все тело. Шатен сцепливает зубы, пальцами сжимая аппетитное бедро, второй переплетая пальцы с ладонью в перчатке, жадно впиваясь в губы захватывая острый язычок в свой плен, когда по щеке гладят и притягивают ближе. Мафиози стонет и извивает как змей, прижимается грудью к груди, ногами притискивая ближе. То запрокидывая голову, то притягивая любовника для очередного крышесносного поцелуя. Жар невыносим, выжигает из головы любые посторонние мысли, кроме человека напротив, один взгляд которого заставляет тело дрожать. Узел внутри не дает покоя, вынуждает метаться по кровати и не находить себе места. Чуя не выдерживает. Он хватает кареглазого за плечи, наклоняет к себе и шепчет одно-единственное возле самого уха на грани. — Осаму… Чужие глаза расширяются. Собственное сердце пропускает пару ударов. А в голове проносится только одно слово — инкуб. В следующую секунду, он впивается в опухшие губы, безжалостно терзая их, а толчки переходят на бешеный темп, доводя Накахару до исступления. Тот стонет в губы, давясь вздохами и скользя пальцами по лопаткам, не имея возможности вцепиться в них из-за перчаток и досадно мычать от этого. Он кажется таки срывает голос на последнем протяжном стоне, кончая, сжимая плоть внутри себя, забываясь в оргазменных судорогах. Детектив кончает следом, стискивая зубы и хрипя, изливаясь внутрь. Тело тут же одолевает приятная нега. Он осторожно покидает тело любовника, заваливаясь с ним рядом и притягивая того к себе. Мафиози же настолько разморен и доволен, что даже не ворчит на бинтованного придурка за то, что кончил внутрь, отдаваясь в горячие объятия. Устраивается удобнее, утыкаясь носом в ямочку между ключиц, млея и моментально засыпая от больших ладоней на спине.