***
Дженна, что очень странно, за ночь отлично выспалась. Утром она еще раз себе напомнила, что так-то ее дочь в больнице с травмой, поэтому ей, как родителю, не должно быть хорошо. Добраться до больницы не составило труда, особенно если ехать не по главной дороге. В Японии не каждый может себе позволить иметь машину, поэтому и пробок тут меньше, нежели в той же Америке. В приемной ее встретили спокойно, мирно. Записали в каком-то журнале, отвели в кабинет лечащего врача Римы, принесли чай и оставили их наедине. — Здравствуйте, Куруру-сан, — мужчина вежливо поздоровался, но, дабы не пустословить, перешел сразу к делу: — У Аримы-чан, можно я буду так ее звать? Так вот, у нее смещение коленной чашечки. Весьма неприятно, но не смертельно. — Но как же… вы сказали, что она впала в кому?! — нервно сказала Дженна, по привычке подергав тонкую золотую цепочку на шее. — Как я уже говорил, смещение коленной чашечки не самое приятное ощущение. Учитывая то, что девочка, как я предполагаю, даже ощутив боль в колене, не перестала двигаться. Учитывая полученные до этого синяки и ушибы, которыми буквально усеяно ее тело, что ее организм испытал болевой шок, который привел к потере сознания и последующей коме. Я смог прояснить ситуацию, Куруру-сан? Женщина кивнула, в душе радуясь, что с Римой все нормально. «Это не перелом позвоночника», — убеждала себя мать, сжимая кулон, висящий на цепочке. — «Мы справимся». Из-за всего случившегося, Дженне пришлось связаться с отцом дочери. Разговор был далек от дружественного, но и голос из них двоих никто не поднимал. Приедет ли мужчина или нет, она так и не смогла понять. Впрочем, поди разберись, что в голове у японцев старой закалки. Куруру радовалась, что сверстники дочери уже не так сильно отличались от тех же подростков в США. Были различия, но они есть всегда. И если представить, что общие заскоки японцев являются просто чертой характера, то все не так страшно. — Ариме-чан придется ходить с гипсом от четырех до шести недель. Затем последует месяц реабилитации. Если все пройдет без осложнений, то она даже успеет подготовиться к Национальным, — заметив удивление женщины, доктор проказливо улыбнулся. — Моя дочь ее фанат, поэтому я, так сказать, «шарю в теме». Дженна облегченно рассмеялась, незаметно утерев слезы, скопившиеся в уголках глаз. Мужчина еще раз напомнил, что Рима пробудет в больнице не меньше трех дней, поэтому не помешало бы принести ей самое необходимое. Распрощавшись с доктором, Куруру пошла в палату к дочери. Только бы она все спокойно восприняла…***
— БРО! — в помещение с криком ворвался Бокуто, а заметив место на моей кровати, тут же умостил туда свой великолепный зад. Вслед за ним вошел Акааши, держа в руках два пакета: один с фруктами, другой со сладостями. Догадаться, кому принадлежит второй, труда не составило. Причем Кейджи смотрел на Котаро крайне одобрительно, было видно, как он не хотел отдавать мне «вредный» пакет. Но мои требовательно протянутые руки нельзя было проигнорировать. — Офигеть какая удобная кровать, — капитан Фукуродани с особым интересом начал тыкать в матрас пальцами, повторяя эти нехитрые действия несколько раз. Я закатила глаза на подобное. Но все-таки включила камеру на телефоне, снимая эту милоту. Думаю, если залить этот ролик в сеть, то он станет таким же популярным, как видео с котятами. — Добрый день, Куруру-сан, — парень присел на стоящий рядом стул, который до этого занимала моя мама, прежде чем уйти на работу. — Как ваше здоровье? Что ска… — Точно! — воскликнул Бокуто, словно вспомнил о нечто важном. — Что сказал врач?! Кейджи тяжко вздохнул, а на лице виднелось смирение и обреченность. Действительно, с беспардонностью семпая можно было уже смириться. Капитан не был таким уж наглым, любознательным и всем интересующимся ребёнком. Оба волейболиста внимательно посмотрели на меня, а я, не найдя ничего лучше, ободряюще им улыбнулась, показав большой палец вверх. — К Национальным буду как огурчик! — Хей-хей-хей! Бокуто радостно завопил, всем телом набросившись на меня и придавив в кровати. Пару раз едва не задушив в крепких объятьях, он в итоге навис надо мной. Пусть он и был слишком активным, но при этом оставался крайне осторожным. Ни разу Котаро не задел больную ногу, словно намеренно избегал ее. Забота с его стороны была милой. При этом глаза его, красивого золотистого оттенка, блестели как никогда ярко. Молчание затягивалось, а в помещении повисла неловкая тишина. Или так только мне кажется? Окончательно смутившись, я вытащила из-под головы подушку, ткнув ее парню в лицо. Раздался возмущенный вопль, напомнивший чем-то уханье совы. Я рассмеялась. — Обожаю тебя, Бо-чан, — невольно произнесла вслух свои мысли, обняв его поперек груди. — И тебя тоже, Акааши! — поспешно добавила, дабы не позориться столь сильно. — Спасибо вам огромное, ребята! Что бы я без вас делала.