Файтинг!!!

Прошла почти неделя с финального матча, а моя жизнь претерпела сильные изменения. Из-за поврежденного колена я стала калекой, неспособной и шагу ступить самостоятельно. Наверное, сейчас стоило порефлексировать на этот счет, но у меня почему-то не выходило. При ходьбе приходилось использовать костыли, в душ ходить — с пакетом на ноге, и на кровати уже нельзя было поворочаться. Беспокоило другое — тренировки. Точнее, их полное отсутствие. Я уже чувствовала, как мои мышцы начинали расслабляться. Наверное, подожду еще несколько дней, а потом хотя бы потягаю тяжести на руках со всем усердием. Национальные должны были быть меньше чем через полгода, у меня травма — и я в дерьме. К турниру моя мобильность на ринге упадет: буду медленнее, слабее и предсказуемее. Все это может стать для меня причиной быстрого проигрыша, допустить который нельзя было, вот от слова совсем. Как сказал тренер Фредди, которому я сразу же позвонила, наплевав на тариф и счет: «Раз отвалилась жопа, качай сиськи». Кхм, иными словами, мне надо было увеличить силу удара. Но все это — планы на будущее, а пока передо мной стояла другая задача — более важная: научиться ходить на костылях, а не держась за стенку. Как думаете, кто вызвался помочь? — Рури, к тебе пришел Бокуто! — крикнула мама из прихожей. Точно, я же попросила ее не звать его Бо-чаном. Боюсь, не сделай я этого, бедный бро напоминал бы помидор или свеклу. — Сейчас выйду! Осторожно поднявшись с кровати, я кое-как допрыгала до двери, чтобы открыть ее. Действительно, на пороге квартиры меня ждал Котаро, одетый в повседневную одежду, а не в школьную или спортивную форму. Видеть его таким было непривычно: все-таки мы почти все время торчали у себя в клубах на тренировках. — Йо, Бо-чан! — помахала ему рукой, здороваясь. — Не разувайся, мы сразу пойдем в парк. — Хорошо, — согласился он, улыбаясь. Я остановилась. Подозрительно посмотрела на парня, подмечая, что что-то с ним было не так. Обычно Бокуто окружала мощная аура, заставлявшая чувствовать себя по-особенному. Знаете, он был таким человеком, которого ненавидеть или не любить не представлялось возможным. Как бы ты ни старался не замечать его, взгляд он все равно цеплял бы. Может, дело было в искренности? Поэтому меня и смутила его явно с трудом натянутая улыбка. Он не умел притворяться. Только не ради мелочей. — Эй, Бокуто. — Что? — он замялся, нервно поправив прическу. Какая-то странная атмосфера витала вокруг — давящая и тяжелая. Но я не понимала, с чего бы это могло быть. С Котаро все было хорошо, а в больнице он пребывал в лучшем своем настроении. Так что изменилось сейчас? — Все… нормально? — Ага, лучше не бывает. Я нахмурилась. Что, черт побери, с ним случилось?! От дальнейшего допроса, который бы несомненно произошел, меня остановило присутствие Дженны, начавшей волноваться. Она смотрела то на меня, то на Котаро, то на мой гипс. Как эта цепочка была взаимосвязана, я, увы, не поняла. Ну честно, не он же мне ногу сломал? Наоборот, поддерживал и старался развеселить, пока я лежала в больнице. Бросив что-то невнятное напоследок, дабы маман не придиралась, я толкнула друга в грудь на выход. Взяв костыли, стоявшие у стенки, я вышла из дома. Закрыв за собой дверь, я обернулась и увидела Бокуто, уже находившегося в лифте. Он держал палец на одной из кнопок, не давая тому уехать без меня. Ну да, я же теперь двигалась не быстрее черепахи. Но парень все также не смотрел мне в глаза, избегая. Когда дверцы закрылись, я, не сдержавшись, больно схватила волейболиста за руку. Дернув его в свою сторону, я недовольно спросила: — Что происходит? Может, объяснишь, какого черта?! Я не знала, что конкретно вывело меня из себя. Просто бывают моменты, когда ты чувствуешь, что человек хочет что-то сказать, но не может. Он ломается, пытается пересилить себя, но не издает ни звука. Лифт остановился на первом этаже, но Котаро все еще играл в молчанку. — Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, что, черт подери, с тобой случилось! Но он продолжал изображать из себя статую. Стоял истуканом, дыша через раз. Даже пальцы на руках были расслаблены, а не сжимались в кулак. На лице красовалась лживая улыбка. — Прости. В голове что-то взорвалось. Учитель химии едва поставил мне зачет за тест, чтобы не допустить моей дисквалификации. Вашо-сенсей отправил к директору за то, что я случайно упала со стула, прервав его урок. Класс громко смеялся, пока лицо мужчины стремительно краснело. Затем был вопящий преподаватель с вытянутой рукой, указывавшей на дверь. Томоко Саеко с ее странными взглядами, сверлившими мне спину каждую тренировку. Ее намеки, подозрения и недовольства. Тренер Мацуба, решивший для себя, что я не собираюсь идти в про. Ненужные в тот момент советы. Отчужденность. А также завуалированная просьба не посещать волейбольный клуб и не общаться с ними больше необходимого минимума. Бабушка Маргарет с ее неодобрением к боксу. Постоянные потуги отговорить меня от выбранного пути. Упреки из-за внешнего вида: синяков, ссадин, ушибов. Тренер Фредди Роуч. Его постоянные издевки. Сарказм. Молчаливая просьба: «Свали уже». Его сильные удары, крики и упреки. Адские тренировки, завышенные требования и боль. Боль-боль-боль. Маленький гигант, отчего-то решивший, что мог судить меня. Его сомнения, которые стали настоящей подлостью для меня. И, наконец, чертов Бокуто Котаро, надумавший в кои-то веки заткнуться. Его печальный взгляд, страдающее выражение лица и хмурость. Постоянная смена настроения: от самого счастливого человека на планете до страдальца, мученика. То прибегавший по первому зову с поддержкой и участием, то абсолютно игнорировавший любое слово. Сердце заныло, больно стуча в груди. Хотелось плакать, кричать и обвинять весь мир в моих бедах. Почему все решили стать эгоистами? Неуступчивыми, жесткими и скупыми на объяснения. Я, черт вас бери, просила все рассказать! Хотя бы попытаться разъяснить ситуацию. Но нет — вы вдруг стали гордыми, высокомерными задницами. Как вишенка на торте — колено, из-за которого я, возможно, пропущу Национальные. Став первым представителем от Токио, я, как последний неудачник, никуда не пойду. И вместо того, чтобы не нагнетать, все решили меня дружно доконать — заставить чувствовать вину. — Да пошли вы все в жопу, — выплюнула я, грубо вытолкнув Бокуто из лифта. Со всей силы надавив на кнопку лифта, я начала подниматься. Отлично. Просто превосходно. — Мам, — проскулила я, когда входная дверь открылась. — Oh, my God, — испугалась Дженна, а я резко обняла ее, расплакавшись. — Ну-ну, все будет хорошо. Мы справимся, да, Рури? Вдвоем. Как и всегда. Слушая родительский голос, я громко ревела, пачкая ее брендовую рубашку соплями и слюнями. Ее теплые руки гладили по волосам, спине, рукам — и успокаивали. Мама, мамочка, пожалуйста, не бросай меня. Я не смогу без тебя, правда-правда. Только не сейчас. — Я люблю тебя, — прохрипела я, сжимая ее в объятиях. — Я тебя тоже, Рури. Мир распался на осколки.