Ты очень странная

       — Наивно было полагать, что твой очкастый телохранитель постоянно будет мельтешить рядом, — голос был очень грубый, так как в этом возрасте ломался и преобразовывался. А говорил это никто иной, как главный задира их класса — Стивен. Вот руки у него чесались просто, надо было подраться. И притом это был тот еще моральный урод, так как выбирал он людей более слабых, прекрасно понимая, что против себе подобному он не простоит и минуты. Зое заболела, черт возьми. И не то чтобы он прям считал, что она обязана вечно его защищать, нет. В этой ситуации его более всего бесил тот факт, что эта дуреха приперлась без шарфа, поэтому она заболела и осталась дома. Ну что с ней еще нужно сделать? Когда Ханджи написала ему сообщение на эту тему, он просто пообещал пришить к ней этот шарф. И был уверен, что в тот момент она смеялась, как неадекватная. — Заткнись, — тут же рыкнул Аккерман. Он не позволил бы и слова сказать на Зое. Только не на нее. На него — сколько угодно, он привык, а эту защищал с такой львиной хваткой, словно она — единственное, что осталось в его жизни. В целом, так оно и было. Единственное, что он мог ценить по-настоящему сильно. Его единственный друг, в общем, единственный важный человек, хоть и конкретно с маразмом, но важный. И он не позволит говорить на нее что-то плохое. Не позволит. — Что-что? Я не слышу, коротышка. — Стив резко прихватывает Аккермана за грудки и приподнимает над землей. — Ты слишком мелкий, чтобы что-то говорить мне. Как думаешь, на какой глаз тебе лучше поставить синяк, щенок? — Кровожадная улыбка, у юноши явно большие проблемы с психикой. — Проверим, — усмехается тот, оставив на его лице всего один удар, после чего откидывая вниз. Полная иллюстрация его жизни. Постоянные удары от судьбы. Болезненные и сильные. Он помнит, как первый день их плотного общения с Зое, эта девочка вытирала кровь с его лица. Теперь под глазом был синяк, и он надеялся, что тот будет не таким заметным. Ну, в целом, надежды бессмысленные, синяк все-таки. И тут уже было неважно, почему человек так поступает. Ему нравится издеваться над более слабыми, а Леви уже настолько сильно устал от происходящего, что и не сопротивлялся. При Ханджи его не трогали, потому что девушка без каких-либо тормозов кидалась драться, они крутили пальцем у виска, мол, сумасшедшая, и просто уходили. Он не знал, как еще ей объяснить, что справится сам, она закрывала уши, паясничала и говорила, что не хочет его слушать. И никогда не слушала… Все равно лезла, сколько не хмурься.       — Что это такое?! — Возмутилась Зое, но выглядела она так смешно. Руки в бока, на шее шарф, чтобы согреть горло, а глаза красные - она болеет, хоть это просто простуда, но в целом от этого не легче. Леви принес ей любимые ею яблоки, решив навестить подругу. А вопрос касался его знатного синяка под глазом. — Не понимаю, о чем ты. — Спокойно отвечает юноша, словно в действительности не ведает этого, а затем проходит следом за девушкой, которая торопится проводить его на кухню. Она молчит, явно пытается что-то сообразить в нездоровой головушке, направляясь к заварному чаю. — Сядь, я сам, — и этих слов было достаточно. Она послушно села за стол, наблюдая за тем, как тот заваривает чай. Вот его чай ей нравился всегда, он был насыщенным на вкус и приятным на аромат. У нее самой чай был отвратительный, поэтому Леви и не подпускал ее к столь трепетному занятию. — Леви, что у тебя с глазом? — Снова настойчиво спрашивает Зое, когда юноша ставит перед ней чашку чая с бергамотом. Это ее любимый чай. — Ты не видишь? — Брюнет садится рядом с Зое и просто смотрит, подпирая голову рукой. Даже интересно, как она сейчас будет его отчитывать. Такое с ним точно впервые. — Я вижу, кто это сделал? Стивен? — Первая догадка и сразу в яблочко, ну а кто же еще. И по взгляду Леви она видит, что права. Убьет, непременно. Стоило заболеть на один день, как этот урод протягивает свои мерзкие лапы к ее другу. Ну, вот видит бог, предупреждала она его, что в следующий раз сломает пальцы, не быть ему скрипачом. — Ханджи, какая разница? — Аккерман пожимает плечами, а Зое только хмурится. Вот же человек-эмоция. — Ничего необычного не произошло, так было и так будет, я думаю, ты и сама это знаешь. — И что? — Девушка даже не смотрит в сторону чая, он ее, похоже, сейчас совсем не интересует. — Нельзя позволять себя бить, понимаешь? Нельзя. Тогда я буду ходить в школу больная, чтобы и ему начистить лицо! — Тут же заявила четырехглазая, а Аккерман заметно дернул бровями. — Сдурела? Ты ничего не перепутала, очкастая? Кто из нас кто? — Это вопрос касался некоторого проявления сексизма в сознании юношей и девушек, мол, парни должен защищать девочек, а не наоборот. — Ничего не перепутала, да и какая разница? Думаешь, я просто так позволю тебя бить? Нет! — Она возмутилась и даже чуть топнула ножкой, несмотря на то, что сидела на стуле. Зое недовольно хмурится, а затем кашляет. И что это за человек такой, удивлению не было предела. — Ты не должна делать этого, Ханджи, — кратко отвечает Леви, вставая. Собирается уходить так рано? — Ты куда? — Моментом спрашивает Зое, поднимаясь следом, все пытаясь хоть что-то найти в его глазах. — Домой пойду, — Аккерман пожимает плечами, ведь понимает, что ни к чему хорошему их спор не приведет, они могут поссориться, а он этого не хотел. Это был существенный минус, они оба дико упрямые. — Постой… — Непривычно тихо для голоса Ханджи. Слишком тихо. Он и правда останавливается, пока Зое торопливо обходит его, уложив свою голову ему на макушку и укутав в шарф вместе с собой. — Останься еще ненадолго… Леви не считает отвечать что-то на ее слова. Он просто стоит несколько секунд так, а затем оборачивается и прижимает к себе Ханджи, такую горячую из-за температуры и такую ему нужную. — Сколько раз я тебе говорил, что ты девочка? Ты хоть в теории понимаешь, что должна быть под моей защитой? — И он уже даже не говорил, мол, под защитой мальчика. Никакого другого мальчика рядом быть не должно и близко. — Ну… — Ханджи задумалась, теперь уже вернувшись на стул, чтобы быть ниже и суметь положить свою головушку ему на грудь, в таком случае, так как разница росте оказалась наиболее существенной. — В теории понимаю. — Соглашается она, потираясь об него носом, пока тонкие пальцы Аккермана осторожно поправляют ее густые, распущенные волосы. До чего же она странная… Такая непонятная для него, но слишком уж родная. Даже за такой короткий период. — Хоть что-то, — несколько успокаивающе говорит Леви, утыкаясь носом ей в макушку и все также крепко прижимая к себе. Пожалуй, они оба вряд ли когда-то исправятся, но никому из них это не было нужно. От любопытного взгляда Зое не уйдешь, она поднимает свою головенку, теперь укладывая подбородок на его грудь и просто смотря. — Ты знаешь, что на тебе сейчас миллиарды микробов? — Отчего-то спрашивает Леви, заправив прядь ее волос за ухо. — Ну… знаю, — она кивнула, теперь уже пытаясь понять, что именно этим хотел сказать Леви. — А ты знаешь, что я с восьми лет ни разу не болел? — Снова задает тот странный вопрос, а девушка в непонимании вскидывает бровь. — А, ну… Теперь знаю, — она кивает, и он… усмехается. Это первая эмоция, которую он так открыто показал при их общении, девушка конкретно опешила, но Леви всегда все делал идеально. И если вводил в шок, то тоже бесповоротно. Он наклоняется к ее смуглому личику и, застопорившись лишь на секунду, мягко прикасается шершавыми губами к ее сухим. Пальцы тем временем не перестают перебирать темные пряди волос, а сам Леви понимает, что в нем что-то становится не так. Он ощущает что-то одновременно тяжелое и легкое внутри себя, но как только губы его драгоценной одноклассницы совершают ответный позыв, остается только вспомнить, как дышать. И он плохо вспоминает, лишь отрывками. Аккерман медленно и несколько неумело целует тонкие губы Ханджи, но, понимая, что у бедняжки заложен нос, отстраняется, давая ей возможность подышать. Он смотрит на нее с заботой и нежностью в глазах, а затем наблюдает, как на смуглых щечках появляется румянец, и Зое, впервые смутившись, прячет свой взор в области его груди. Странная она все-таки, он не устанет повторять это, но ее странность будоражила в нем все самые светлые чувства, которые только возможно.        Леви готов стоять так еще долго, поглаживая ее и крепко обнимая, как подарок судьбы, который он расценил в полной мере. — Как ты себя чувствуешь? — Вдруг спрашивает Леви, когда касанием губ ко лбу ощущает температуру. Надо же, умудрилась ведь. — Все в порядке, скоро выздоровлю, — с надеждой в голосе отвечает Ханджи, услышав на свой ответ только лишь тяжелый вздох. — Только не уходи, ладно? Останься еще… — И просьба была услышана. Леви покачал головой и, приподняв девушку на руки, сел с ней вместе на стул, обнимя и теперь уже утыкаясь носом ей в плечико. И вряд ли бы он ушел сейчас. Потому что эта слишком странная девушка сделала таким же странным и его самого. Одна странность на двоих — крайне забавная вещь.