Ты очень странная

       — Что это? — Недоверчиво спрашивает Леви, смотря на очкастую девчонку, что сидела с ним за одной партой вот уже неделю. И он искренне не понимал, зачем и почему. Не понимал, почему эта девочка вопреки всему и всем общается с ним. Она пытается показаться «не такой, как все»? Или что? Эти вопросы мучили его каждый день. Слишком часто, чем положено. Настолько не привык к общению с кем-то, что просто ищет во всем подвох. Ищет очень умело и почти находит, но эта девочка разбивает все догадки в пух и прах. И он не знает, куда от нее деться. Нет, она ему не надоела, но он даже побаивается такой ее уверенности и целеустремленности, словно эта девчонка поставила себе задачу стать с ним друзьями. Или не только… Нет, абсолютные глупости. И в целом. Да, пожалуй, он несколько страдал по этому поводу, не понимая сути ее намерений. Не понимая, насколько они плохие или хорошие. Не понимая ее. Она необычна, он это видел. Сама по себе вот такая, сообразительная и смелая на слова и действия. Странно. Все в этом мире странно. И она стоит на первом месте топ-10 странностей. Удивительна. Невообразимо индивидуальна. И слишком разговорчива… — Яблоко… — Пояснила девушка с долей непонимания. Как бы ведь видно, что это за фрукт, так чего же он спрашивает? Ну, в целом, ей все равно, она лишь слегка закатывает глаза и щиплет его, а когда он пытается возмутиться и открыть рот, сует дольку фрукта. — Оно вкусное, — поясняет свои действия Зое и, подставив руку под голову, просто смотрит на юношу, который удивленно жует яблоко. Она доведет его. Точно. И он не знал, до чего именно доведет. Впервые видит такое вот существо, которое не поддается никаким его представлениям ни о чем. Она ли стандарт или хоть примерный образ девушки? Нет. Девушки ведь не такие. Большинство тех, что он видел, были высокомерные и категоричные, слишком обидчивые и вредные. Эта совсем другая. Она, во-первых, совсем легкая на общение. Поддержит любую тему и, скорее всего, заведет ее сама. Она импульсивна и энергична, а еще дико небрежна. Это его убивало. Наповал. Всякий раз после обеда он одно вытирал ее смуглое лицо салфеткой и ворчал, что так нельзя, что она должна быть опрятной, а не такой вот свинкой. И если бы другая давно обиделась, состроив из себя принцессу, то эта смеется, заливисто и звонко, смотря ему в глаза, а затем слегка вымазывая его нос. И он вроде бы должен злиться, но никогда не мог. Всегда смотрел на нее, а затем мягко опускал руки и просто ждал, пока неряшливая Ханджи вытрет слезы смеха и скажет, что он такой забавный… Он-то? Забавный? А она дурная, раз говорит такое. Он ведь грозовая туча, не иначе. И правда, если сравнивать их с природными явлениями, то Зое можно было бы сделать солнцем - настолько она была яркая в его давно потухших глазах. Ее жизнелюбие его поражало. Однажды он с дуру согласился пройтись с ней домой, так как некоторое время им нужно было идти в одну сторону. Это было нечто. Настолько она неловкая и какая-то неуклюжая, что умудрилась подскользнуться и свалиться в лужу. Он ожидал многого. Истерику, слезы, мол, вымазала все, сама выпачкалась. А она смеется, глаза у нее огнем горят, таким счастливым. И он искренне не мог понять, кому эта девочка продала душу, почему стала такой. Поднимал ее тогда, помог стряхнуть остатки воды, а затем посоветовал лучший способ застирать. Он вряд ли когда-то поймет ее. Человек, который падает и притом улыбается. Странно. Казалось бы, весь мир состоит из негатива, но в твою жизнь вдруг вливается какая-то новенькая девчонка и просто слепит внутренним солнцем. — Вкусное, — кивает тот, нехотя признавая ее правоту, наблюдая какую-то гордую улыбку на ее губах, мол, вот ты кривился, а я говорила, что вкусное. — Еще бы, — довольно усмехается Зое, после чего смотрит в тетрадку. Домашнее задание она делала всегда, притом так же всегда хорошо. Потому что любила читать и посвящала себя изучению чего-то нового, считая, что таким образом можно быть более образованной и интересной. И она не ошибалась. Леви всегда мог найти ответ на свой вопрос у нее. И если она видела, что он пыхтит над какой-то темой, то отбирала все записи и просто рассказывала ему сама лично, да так эмоционально, что он пропитывался этим всем и в итоге отвечал хорошо. — Вот сейчас отсидим еще этот урок и домой… — Протягивает Ханджи, вместе с тем сонно зевая, а Леви закатывает глаза. — Домой, домой… И что ты там будешь делать? — Он редко интересуется о ее планах, но в этот раз того требовал момент, поэтому Аккерман, подставив руку под голову, наблюдал за изменениями в лице очкастой, ожидая ее затяжной рассказ. — Ничего особенного, наверное. Сделаю уроки, а потом… Не знаю, — девушка пожимает плечами, а потом быстро находит, что добавить. — Попробую что-то поджечь, — воодушевленно проговорила та, а Леви удивленно приподнял брови. — Не смей, обожжешься. — И с каких пор он так беспокоится о ней? А черт его знает, главное — сам факт его беспокойства. Она очень неосторожна, и всякий раз он переживал, что ее мини-опыты закончатся какой-то явно проблемой. Черт. — Мы пойдем домой вместе? — Этот вопрос она задает изо дня в день перед последним уроком. Каждый. Чертов. День. Один вопрос и один на него ответ в виде легкого кивка и недовольного фырканья, ведь он ни разу не отвечал ей иначе. Уж лучше удостовериться, что она цела. Поэтому и провожал до самого дома под веселые рассказы. Интересно, почему она никогда не обижалась на то, что он сам ни разу ей не улыбнулся? Ведь так можно было подумать, что вот он, совсем черствый пень. Но нет. Она так, видно, не считала. Лишь пару раз потянула его за щеки, создавая подобие улыбки, и сама смеялась с этого прекрасного вида хмурого мальчишки. Ведьма очкастая. Не иначе ведь. Аккерман садится более удобно, уже подготавливаясь к литературе. Этот предмет был для него просто адом, потому что Ханджи на нем было скучно, и она постоянно вертелась, словно шило у нее в одном месте, а он то и дело придерживал ее за небрежный хвост, направляя голову на учителя. — Не вертись. — Строго рыкнул на нее тот, а она тут же обратила свой взор на учителя, но незаметно для самого Леви показала ему язык. Ну, она полагала, что он не заметил. — Я все вижу, — проговорил парень, записывая очередной отрывок из биографии и заставляя ее написать тоже самое. Насколько же это было… привычно уже. Ее такое поведение и его такая реакция. Смотрелось забавно, когда Зое вечно норовила положить голову ему на тетрадку, тем самым пытаясь заглянуть в его глаза, забавно было смотреть, как он закатывает глаза и медленно, с осторожностью убирает эту тетрадь из-под ее головы. Бережет, видать.       — Почему ты такая невнимательная? — Леви открывает ей дверь и уже на улице поправляет на ее шее шарф. Еще не хватало, чтобы эта дуреха заболела, в ее голове соберется слишком много информации, и он умрет от передоза. — Я? — Она вскидывает бровь, а затем склоняет голову на бок, пожимая плечами. — Так вышло, — нет, все гораздо проще. Она не услышала вопрос и ответила привычной своей фразой. — И что я сейчас спросил? — Нарочито спрашивает Аккерман, двигаясь с ней вдоль улиц, постепенно отходя подальше от школы. — Почему я… вафельная? — Девушка вскидывает бровь, мол, попала или нет, но судя по тому, как он закатил глаза, ничерта она не попала. — Ты дуреха, да и только. — В своей привычной манере отвечает Леви, смотря вперед себя. Пока они шли, Зое постоянно крутилась вокруг него. То с одной стороны заглянет, то с другой, то сзади, то будет идти спиной вперед, а он уже готов ловить ее, когда она споткнется. Зачастую так и случалось. Про что она говорила? Да про все! Начала с тараканов и закончила тем, что забрала сегодняшнее яблоко с выставки на тему осени. Дурная же девушка, ну что сказать-то! А в целом… Он завидовал ей, пожалуй. Ее легкости и влюбленности в этот мир. Искренней и нерушимой любви ко всему вокруг нее. Она, как ему казалось, не различала добра и зла. Не понимала, что в мире не бывает все хорошо, бывает ведь и жутко плохо. Хотя, быть может, только для него самого. Может, только с ним судьба обошлась несколько жестоко, а он взял и сдался. И теперь эта злодейка подослала в его непростую жизнь лучик солнца в виде Зое, с помощью которой он непременно обязан научиться жить, научиться любить жизнь так, как любила ее она. Может быть, с помощью нее у него сможет это получится? Наверное, сам Леви пока не думал об этом, а просто наблюдал и сравнивал, причем почти постоянно. Ему было интересно хоть раз взглянуть на мир ее четырьмя глазами, может быть, какие-то специальные линзы? Да бред полный, конечно же. — Все, очкастая, пришли. — Привычно проговорил тот, вновь поправив на шарф. Эта сумасшедшая, стоило юноше попятиться назад, прихватила его за руку и… Черт возьми. Чмокнув Леви в щеку, она словила на себе взгляд, полный смущения и удивления. Да, он умел смущаться. — Ты чего это? — Проговорил тот чуть тише, но реакции не удивился. Улыбка. Как всегда. — Так часто делают. Целуют на прощание. — Пояснила Ханджи и легким движением большого пальца погладила место поцелуя, скрываясь в пределах своего дома. Сколько Леви простоял на одном месте, словно ноги цементом залило, он так и не досчитался. Легонько коснувшись горячей щеки своей ладонью, он понял, что таким образом, пожалуй, сойдет с ума. Да, безумство заразно. Поцелуй на прощание? Интересно…