Девять месяцев до лета.

      Ляпис терпеть не может какие-то изменения в своей жизни, поэтому, видя низкую блондинку рядом со своей матерью на пороге, даже не старается скрыть недовольное выражение лица.       — Ты решила меня выселить и завести нового ребенка? — язвительно спрашивает она, скрещивая руки на груди.       В зеленых глазах незваной гостьи мелькает страх, и Ляпис решает не продолжать поток ядовитых слов. Ее мать хмурится, но голос (удивительно) не повышает.       — Постарайся не быть такой грубой. Это Перидот, дочка моей… Давней знакомой. Я встретила ее недавно, и подумала, что ты можешь ей кое с чем помочь.       Перидот неуверенно кивает, и Ляпис закатывает глаза.       — С чего бы я…       — Ляпис.       Меньшее, чего хочется Ляпис, так это злить мать и выслушивать упреки. Может быть эта девчонка просто хочет попросить нарисовать ей портрет понравившегося парня, чтобы повесить над кроватью и воздыхать ночами. Ляпис не хочется, чтобы это оказалось правдой, но если от нее после этого отстанут, то так и быть.       — Ладно. Пойдем в комнату, расскажешь, что тебе надо.       На Перидот мужская школьная форма, не глаженная и с криво повязанным галстуком, в круглых очках небольшая трещина, короткие светлые волосы лежат в беспорядке. Если бы не очевидные девчачьи округлости и черный лак на ногтях, Ляпис была бы уверена, что перед ней обычный мальчишка-подросток.       — Прошу прощения за такую внезапность…       И голос у нее тоже девчачий.       — Но твоя мама сказала, ты можешь меня кое-чему научить.       Ляпис вздыхает. Терпеть посторонних в своей комнате для нее так же сложно, как вообще терпеть кого-то, и она нервно одергивает рукава синей клетчатой рубашки, что на размер больше, чем нужно.       — Не тяни кота за причиндалы, Пери… дот? Что она тебе там наплела? Я не даю уроки.       Перидот нервно поправляет очки, топчась на месте, но сделав вдох и выдох, смотрит Ляпис прямо в глаза.       — Базовые навыки самообороны. Твоя мама сказала, что ты долго этому училась, и знаешь пару… Трюков. У меня нет денег на нормальные курсы, а видео-уроки бесполезны без практики. Я буду очень благодарна, если ты мне поможешь.       В ответ раздается нервный смешок. Не совсем издевка, скорее реакция человека, который никак не ожидал услышать что-то подобное. Ляпис пытается что-то ответить несколько раз, но каждый раз вырывается все тот же смешок, и она меряет комнату шагами, подбирая слова. Что тут вообще можно ответить?       — С чего ты думаешь, что я соглашусь показывать «трюки» человеку, которого я не знаю?       Да, пожалуй, такой ответ самый приемлемый.       — Я не думаю. Я прошу. Я не пришла сюда с требованием, я пришла спросить, можешь ты помочь, или нет.       Голос Перидот становится ледяным и абсолютно серым. Ничего в ней не выражает разочарования или злости, как будто ответ Ляпис уже дал ей все понять. Как будто она слышит такое по три раза в день.       — Если нет, то я просто пойду. Скоро стемнеет, мне надо вернуться вовремя.       — Мама отругает?       Ляпис привыкла язвить, но не привыкла видеть в ответ настолько горький взгляд.       Ей никогда не становилось стыдно от одних только увиденных глаз.       Перидот не отвечает. Не огрызается, не грубит и не хлопает дверью. Вежливо прощается, проскальзывает мимо гостиной, надевает кроссовки и выходит за дверь.       Ляпис чувствует себя последней сволочью, и это ее бесит. Она ведь ничего такого не сказала, от чего такая реакция-то?       Чуть позже Ляпис узнает у подвыпившей матери, что Перидот возвращается в интернат для подростков, оставшихся без родителей, и что у нее проблемы с одноклассниками, и от этого становится еще противнее на душе. Жалость — далеко не лучшее чувство, чтобы проникнуться к кому-то, и ей все еще не хочется никаких новых знакомств, но она чувствует себя виноватой за брошенный укол, которого Перидот точно не заслуживала. Ей хочется извиниться хотя бы за него.       Общение с кем-то — настоящий геморрой.       ***       Выпытать у матери утром адрес школы Перидот оказывается самым настоящим испытанием. Ляпис не одобряет пристрастие ее матери к алкоголю, но никогда не критикует ее слишком сильно. Тянуть на себе совершеннолетнюю безработную дочь, когда все твои ровесники уже нянчат внуков — Ляпис не стыдно, но она не отбирает у матери хоть какую-то радость.       Но разговорить ее утром после такого практически невозможно. Ляпис тратит на это добрые полчаса, забивает адрес в карты и выходит из дома впервые за несколько дней. Ей просто хочется извиниться.       Школа — серое высокое здание, исписанное граффити — не вызывает у Ляпис приятных ощущений или воспоминаний. Она закончила ее уже года четыре назад, и ни разу у нее не возникло желания встретиться с бывшими одноклассниками, наладить с кем-то контакт или дружбу.       Стоит признать, школа Перидот выглядит как пристанище для хулиганов. Ляпис вспоминает красивые зеленые стены своей школы, и даже и думать не хочет, как же все обустроено внутри этой серой коробки.       Ей приходится прождать достаточно долго, прежде чем ученики начинают выходить из дверей, и она ищет в толпе знакомый силуэт. Это невероятно тупо, искать кого-то только чтобы извиниться, но раз она уже пришла, то надо выполнить план и пойти домой, готовить ужин или заниматься любыми другими делами.       — Как насчет того, чтобы заставить Перидот сделать за нас домашку? — слышит она краем уха и оборачивается.       Парень, видимо одноклассник, крепко держит Перидот за плечо, недобро улыбаясь, а несколько девчонок поддакивают ему наперебой, вызывая у Ляпис рвотные позывы.       Типичный школьный мачо и типичная заучка? Какой предсказуемый…       — Как насчет того, чтобы ты пошел нахер, а?       …или нет.       Предсказуемо тут только то, что парня от такого ответа зло перекашивает. Сама же фраза была сказана с ледяным спокойствием, хотя по Перидот видно, что она уже готова к стычке — кулаки ее плотно сжаты, а тело напряжено.       Парень сжимает ладонь на плече Перидот сильнее, и Перидот болезненно морщится, стискивая зубы. Ляпис понимает, что самое время вмешаться, пока не пришлось извиняться еще и за то, что она прошла мимо, пока Перидот пытались отпинать.       Вмешиваться в проблемы детей, вот же дожили.       — Тебе четко сказали пойти нахер, пацан, — Ляпис даже не надо повышать голос. Один ее вид заставляет школьников опасливо отпрянуть, разглядывая ее потертую кожаную куртку, синие волосы с выбритыми висками и тени под глазами, делающие ее взгляд угрожающим и недобрым. Даже Перидот, и та делает шаг назад, выставляя перед собой руки. — Пойдем, надо поговорить.       Ляпис держится лениво-спокойно, и подросток, еще недавно шугнувшийся ее вида, снова начинает строить из себя самца перед девчонками. Ничего позорнее Ляпис за последние несколько недель не видела, и она даже не может хмуриться — этот пацан вызывает смешанное желание отправить его в нокаут и купить ему мороженку за старания.       — Твоя подружка, Перидот? — спрашивает он с дрожью в голосе.       Ляпис оглядывается по сторонам, после чего с максимально невинным выражением лица отвечает:       — Что-то я не вижу тут твоей мамаши. Пойдем, Перидот, пока я случайно не выбила никому зубы.       Перидот изумленно хлопает глазами, а потом смеется, без страха делая к Ляпис шаг.       ***       — И что это было?       Перидот спрашивает это, когда они отходят достаточно далеко от школы, двигаясь куда-то в сторону интерната. Ляпис не по пути, и она даже и не думала провожать эту девчонку. Просто ноги сами несли куда-то подальше от толпы и шума.       Ляпис пытается вспомнить заготовленную фразу извинений.       — Я… Просто хотела сказать, что мне жаль. Вчера я сказала кое-что, чего не следовало бы.       Она произносит это, даже не поворачиваясь к Перидот лицом. Зачем эти лишние сантименты?..       Перидот думает иначе, забегая вперед и становясь прямо перед Ляпис, преграждая путь.       Черт, да эта девчонка ниже на целую голову, даже больше.       — Извинения принимаются, но… Ты же понимаешь, что они меня теперь просто прибьют за то, что ты унизила того придурка?       Ляпис издает что-то между «угх» и «блять». Новые проблемы.       — И что мне надо сделать? Пойти и окунуть его башкой в унитаз? В моей школе поступали так.       С Ляпис так не поступал никто, но что-то срочно придумать надо было.       Перидот растягивает губы в улыбке, и Ляпис прекрасно знает, что она скажет.       — Просто научи меня давать сдачи. И прежде чем ты скажешь «я тебя совсем не знаю», давай я представлюсь: Перидот, семнадцать лет, наши родители дружили, пока мои мать и отец не решили, что садиться за руль под кайфом это хорошая идея. Еще я изучаю технику и искусство. Сочетание такое себе, но уж как есть. Достаточно фактов?       Ляпис смотрит на наглое создание перед собой, смотрит прямо в зеленые глаза, ожидая, что Перидот отведет взгляд, но этого не случается.       И Ляпис сдается.       — Окей, хорошо. Но только потому, что я не хочу увидеть в новостях сюжет о том, что нашли избитого подростка.       — Мне почти восемнадцать.       — А мне почти двадцать два. Приходи завтра к нам домой, посмотрим, что можно с тобой сделать…       Перидот улыбается, и это первая настоящая искренняя улыбка, которую Ляпис видит от нее.       Ладно, возможно это создание немного милое.       — Спасибо, что проводила.       Ляпис фыркает, что не провожала.       ***       Спустя несколько часов чего-то, что у Ляпис не повернется язык назвать «тренировкой», становится понятно — это бесполезно. Нет, Перидот старается и делает все на пределе своих физических возможностей, но…       Какая же она хилая.       — Тут не обойтись просто «трюками», Перидот… — Ляпис устало вздыхает, садясь прямо на землю и потягиваясь. Мышцы приятно ноют. Она не занималась довольно давно, и тело отвыкло от нагрузок, но разминка, кажется, улучшила фиговое утреннее настроение и придала бодрости. Надо бы почаще ей заниматься. — Тут надо начинать с приведения тебя в физическую норму. Ты хотя бы бутылку колы сама открываешь?       Перидот, пытаясь привести дыхание в норму, показывает средний палец.       — Я бы и рада, — хрипит она, присаживаясь рядом с Ляпис. — Но мне нельзя заниматься тяжелыми нагрузками. Мне нельзя бегать, нельзя поднимать тяжести, и мне нельзя, чтобы меня сильно били. Мне еще хочется пожить.       — Почему бы тогда не объяснить тем уродам, что если они тебя тронут, ты откинешь коньки? Не думаю, что им хочется за решетку.       Перидот горько ухмыляется, снимая и протирая очки кончиком футболки.       — Если я принесу им справку, они не станут ее читать. Я могу зачитать речь о том, почему меня не стоит трогать, но они только посмеются. Я просто хочу дожить до конца учебного года, выпуститься из этой кошмарной школы и… Не знаю, начать новую жизнь.       Перидот прижимает колени к груди, и Ляпис снова становится ее жалко. Перидот не давит на жалость специально, но любому станет жаль человека, жизнь которого резко поменялась в худшую сторону.       Она сидит в длинной футболке и шортах, и Ляпис видит шрамы на ее руках и ногах. Будто ее собирали по частям после…       Ляпис одергивает рукава своей рубашки.       — Ты… Ты ведь была в одной машине со своими родителями, так?       Перидот кивает, вытягивая руки и ноги вперед.       — Ага. Приятного было мало, но хотя бы живая. Хотя и выгляжу, как монстр Франкенштейна. Я могу надеть длинные штаны в следующий раз, если тебе неприятно смотреть.       Ляпис не неприятно, Ляпис испытывает уважение и жалость уже к самой себе. У Перидот все тело такое, а она не может смириться с парочкой почти незаметных шрамов.       — Нет, не переживай. Мне все равно. На сегодня давай закончим. Я подумаю, что с тобой делать, чтобы тебя не угробить и помочь прожить оставшиеся… Сколько там осталось до лета?       — Примерно девять месяцев. Девять месяцев до лета и до моего совершеннолетия.       Они обмениваются усталыми взглядами, и внезапно улыбаются друг другу без всякой причины.       Ляпис осознает, что это будет геморрой.       Перидот понимает, что, если ее не прибьют в школе, ее прибьет Ляпис.       Но отступать уже поздно.