Адская дрочильня

— Хен, пожалуйста, вставь в меня пальцы, — течный омега хнычет и задницей пышной виляет, потираясь ею о пах Юнги. — Пожалуйста. Мне очень хочется тебя в себе хотя бы так, — Пак скулит по-сучьи, захлебывается этим воздухом, провонявшим малиной и сливками, когда сухие губы альфы в мягком поцелуе касаются чужих шейных позвонков. Юнги ласкает шелковую кожу нежно-нежно, гладит чужую спину, пробираясь изящными ладонями под безразмерную футболку, и низкий голос с хрипотцой шелестит Чиму на ухо. — Ты такой мягкий в руках своего альфы, будто пластилин. Податливый и очень сладкий, — розовый язык Мина вырисовывает причудливые узоры на плечах младшего, приспуская полупрозрачную ткань майки. — Не хочу брать твое тело грубо сегодня. Я желаю тебя медленно, тягуче. Пальцами и языком. Интересно, насколько хорошо гнется твоя спинка, Чимми? — Юнги давит меж лопаток, заставляя парня прильнуть грудью к стене, чиркнуться твердеющими бусинками сосков о шершавую поверхность и простонать сдавленно, кусая губы. — Ты сказал… Языком? — Пак сглатывает вязкую слюну, потушить собственный пожар чувств глубоко внутри пытаясь. — Да. Именно так и сказал. Твоя задница кажется слишком уж сочной на вид, так что, я обязательно должен ощутить ее вкус собственным языком. — Хочешь вылизать мою дырочку? — Чим входит в раж, приспуская узкие джинсы до колен и высвобождая постепенно набухающий член из плена нижнего белья. — Съесть твою упругую попку, — рычит и сжимает ягодицы до красных пятнышек на молочной коже. Подкрепляет слова действиями. — Но сначала я наслажусь твоими зефирными губками, — аромат малины бьет по ноздрям, смешивается с табачным запахом, витая в отравленном желанием воздухе. Мин притягивает омегу к себе еще ближе, насколько то возможно, и поворачивает плавно чужую голову к себе, к устам приоткрытым прикасаясь. Крупных размеров пенис альфы скользит по ложбинке меж сладких половинок, как в дешевом порно, и Чимин, подобно развратной шлюшке, стонет в поцелуй, сминая тонкие губы старшего. Мясистый язык ластится, льнет к минову и сплетается с ним, а парни широко раскрывают рты, отдаваясь ласке целиком и полностью. Слюна перемешивается внутри, пошло хлюпает, и Чимин сжимает свой член в ладони через ткань белья, надавливая на сочащуюся лубрикантом головку. — Не трогай себя, милый. Сейчас это позволено делать только мне, — а Мин Юнги, оказывается, чертов собственник. Почти сумасшедший. Он больно прикусывает пульсирующую на шее младшего жилку и упивается всхлипами омеги, засасывает кожицу, сажая распускающийся тут же цветок засоса. — Тогда вставь в меня свои блядские пальцы, — шипит. Нарывается мелкий. — Можешь хоть всю кисть засунуть мне в задницу, только избавь от этой зудящей боли внутри. — Мой течный малыш, — альфа приземляет в очередной раз ладонь на обнаженную задницу младшего. Палец его скользит ниже по ложбинке между полупопий, давит легонько на сжимающееся розовое колечко мышц ануса. Ароматная смазка стекает речонками по бедрам, марая руки Мина, но тому в кайф быть запачканным соками своего любимого. — Войди, Юнги, не мучай, — Пак сам подается назад, оттопыривая попку, и насаживается на палец до упора, постанывая удовлетворенно. — Ах, как приятно, — елозит и вращает бедрами, пытаясь отыскать внутри самого себя простату. — Кажется, ты хочешь, чтобы я помассировал здесь? — кончик упирается точно в комочек нервов, и Чимина потряхивает всего, дугой выгибает передоз наслаждения. Мин надавливает сильнее, а Пак теперь мечется, цепляясь пальцами за шершавую поверхность стены, извивается змеей. — Хватит, хватит, — ноет, запрокидывая голову назад, заглядывая в залитые морями похоти щелочки-глаза Юнги. — Пожалуйста. — Ты когда-нибудь определишься с тем, чего хочешь на самом деле? — уже обсохшие уста трогает нахальная ухмылка. — То трахнуть тебя пальчиками просишь, то молишь о пощаде. Может быть, мне поласкать твою узкую дырочку языком? — горячее дыхание поднимает светлые волоски на шее Чима дыбом. — Это слишком грязно, Юнги~я. Не думаю, что ты должен делать такое. Я, омега, — может быть, но не ты. — К черту неравенство полов. Тем более, в постели. К тому же, ты мой, а значит, я могу делать с тобой все, что моей прогнившей душеньке угодно. Лизать твою попку или трахать до потери сознания, вжимая в стену. Тут уж как посмотреть. Мин опускается на колени, похрустывая суставами, а омега вдыхает поглубже и замирает воздух в легких, готовясь к чему-то неизвестному. — Я ведь не ублажал тебя орально раньше, правда, сладкий? — влажный чмок отпечатывается на правой ягодице. Еще один — на левой. И еще парочка оседает на дне сексуальных ямочек крестца. — Нужно непременно исправить это недоразумение. Тонкие пальцы раздвигают пышные ягодицы, и альфа прикрывает глаза, вдыхая родной запах чистого тела. Его взору предстает шикарный вид на сжавшуюся звездочку ануса и струйку прозрачной смазки, вытекающей из нутра омеги. Мин высовывает длинный язык и мажет кончиком по входу, щекоча едва, а губами припадает к самой дырочке, посасывая ее, пропитавшуюся свежей малиной. Юнги толкается язычком внутрь и трахать потихоньку своего истинного начинает, срывая драгоценные стоны с пухлых алых губ. Чимин выпячивает задницу навстречу умелым ласкам старшего и расслабляется по максимуму, пропуская язык глубже. Стенки анала так восхитительно сжимают мясистый язык Юнги, что тот сам кончить готов, не прикасаясь к себе вообще, лишь раздвигая половинки шире, со смаком вылизывая темную ложбинку. — Вкусная попка, как я и думал, — Юн смачно целует розоватое колечко влажными от слюны и смазки губами, отстраняется, но лишь для того, чтобы перехватить аккуратный член парня у основания, сминая поджавшиеся яички, и отправить любимого до Гонконга. В один конец. Сперма выстреливает из дырочки уретры, пачкая стенку, а сам Пак подрагивает, обмякая, разморенный ласками своего альфы, скулит жалобно, просясь на ручки. — Иди сюда, малыш, — Юнги целомудренно целует омегу в губы, развернув к себе и притянув за тонкую талию. — Поехали домой теперь. Поспишь в дороге, а когда приедем, я снова помогу тебе пережить ужасы течки. В уютной постельке, а не у стены в университетской раздевалке. — Заманчивое предложение, хен, — тот зевает. — Но мой зад требует твои пальцы обратно.