Адская дрочильня

COPYCAT — Billie Eilish — Я никогда не… Целовался с парнем, — гостиная заполняется тихим гоготом. Ким Тэ, чьи щеки краснеют пуще наливных яблочек, опрокидывает шот текилы, быстро закусывая лимонкой. — Просто не комментируйте это, пожалуйста. Я был слишком пьян и голоден до секса, — Тэ размахивает головой, стараясь убедить парней в его невиновности. — До секса? То есть, тебя еще и развратил какой-то волосатый глиномес? — Хосок шариком катается по полу, хватаясь за живот, а Тэхену лягнуть его тонкой ножкой принцессочной хочется, но не может он: с дивана в противном случае свалится, там и останется. — Почему сразу волосатый? Вполне себе гладкий мальчик был, ласковый такой, — мемберы пьяни улюлюкают, пока самый младший из Кимов погружается с головой в развратные воспоминания. — Да и к тому же, брал его я, так что, никто меня не развращал. — Ну и как? С кем лучше? С парнем или с девушкой? — у Гука глаза горят, а Мин Юнги фейспалмит и закидывает в рот еще кусочек воблы. В мыслях у того проносится: «С кем я живу… Выебут еще в полнолуние всем составом, черти, а я не замечу. Вот блядство». — Не знаю, с девушкой не пробовал, — изо рта Чонгука малюсенькими каплями вылетает прозрачное содержимое стопки, а сам юноша давится смехом. — Давайте закроем эту тему, пожалуйста. Мне очень неловко, — Чим мямлит, прикрывая рдеющие щечки пухлыми ладошками. — Да неужели? Как задницей в обтягивающих джинсах перед моим носом вертеть в зале, так это ничего. А вот разговоры про секс тебя смущают. Странный ты, Чимми, — Гук берет аккуратно двумя пальчиками Пака за подбородок и приподнимает милейшее личико, заставляя глянуть в собственные антрацитовые глаза. — Я никогда не… Трахался. Шестеро парней тяжело вздыхают и заливают в себя еще по стопке горячительного. А Чимин, кажется, сейчас испарится вовсе. — Ах девственник, значит. Не расстраивайся, мой невинный, это ненадолго, — Чон продвигается к Паку еще ближе и оплетает чужую тонкую талию сильной рукой. — Гук, черт возьми, что ты делаешь? — возмущается блондин, когда горячая ладонь младшего ныряет под футболку и оглаживает поясницу, спускаясь к резинке домашних штанов. — Остановись, ты пьян! — Чимин оттолкнуть Чона пытается, но в крови того явно больше адреналина, смешанного с алкоголем, так что младший заковывает юношу в своих объятьях, утыкаясь в лебединую шею. — Я никогда не… Целовался взасос, — в бой идет тяжелая артиллерия. Хосок, скрутившись в узелок, икает, а Сокджин, чей глаз уже дергается из-за постоянных выходок младших, прикрывает чужой рот ладошкой, дабы не портить накаляющуюся меж двух парней атмосферу. Никто не пьет. Игра уже окончена. Для каждого. А для этих двоих начата новая. Взоры обращены к Чонгуку, нагло лапающему пока что только спину Чима. — Что, ни разу? — Гук похабно чмокает молекулы воздуха, почти касаясь уст старшего. — Знаешь, как это вкусно, — целоваться со мной? Клубнично, сливочно, — Чон пробегает язычком по сомкнутым губам. — Открой ротик, детка, я покажу тебе рай на земле. — Чонгук, прошу, — Чим, разомкнув губы, совершает ровно такую же ошибку, как глупая ворона из басни, что выронила вкуснейший сыр. Только птица осталась ни с чем, а вот Чимина теперь насильно закармливают сладким: уста макнэ и в правду отдают клубникой со сливками. Любимым десертом Пака. Язык Гука, воспользовавшись растерянностью юноши, проскальзывает юркой змейкой в чужой рот и принимается вылизывать розоватое ребристое небо, щекоча чувствительную слизистую. У старшего дыхание спирает и бабочки в животе дохнут от передозировки наслаждения, вместе с эритроцитами и прочими «цитами», циркулирующими по организму. А чуть ниже, где, по идее, должны захоронить хрупкие тельца насекомых, теперь затягивается тугой узел. Чимин выходит из состояния мраморной статуи лишь в момент, когда пальцы Чона, занырнув ловко под домашние штаны, сминать упругие ягодицы начинают, изредка проезжаясь по ложбинке меж них. Он скулит в поцелуй, кусая припухшие и покрасневшие губы донсена, мажет своим шершавым языком по чужому, мягко оглаживает ровный ряд зубов. Парни увлекаются процессом от слова «очень» и напрочь забывают о присутствии в гостиной еще пяти хмельных персон, что нагло пялятся на мокро сосущихся Чима и Гука. Они светят языками и чмокают пошло, слюну размазывая по губам. Дрочибельное зрелище. Адски. — Да он смелеет, — Юнги пихает лыбящегося во все тридцать десять зубов Хосока, призывая заткнуться, а сам ухмыляется довольно, ибо пухлые ладошки Чимина поглаживают бедра макнэ. Вернее, то, что между них. То, что стоит увереннее избушки на курьих ножках и чуть не мурлычет от удовольствия, когда коротенький пальчик проходится по головке. — Растет мой пездюк на глазах, — Хоуп гордо поднимает голову и получает звонкий подзатыльник от все того же угрюмого гнома. Чимин, раскрепостившись непозволительно сильно для первого своего поцелуя, лезет ручонками в трусы Гука, желая узнать своего героя в лицо. Точнее, в головку. — Пойдемте-ка отсюда. А то сейчас начнется адская дрочильня, и стены мы от спермы уже не отмоем.