Адская дрочильня

Холодные капли смывают с тела Юнги остатки трудного дня, пережитого в диком сумбуре: концерт перед сотней тысяч человек, смазанные от усталости улыбки, визг фанатов и, подобно вишенке на торте, интервью с донельзя наглой журналисткой, что вывела из себя даже Джуна. Теперь все позади, и Юн, по идее, может выдохнуть облегченно, но кое-что не дает покоя: всплывающая перед глазами раз за разом картина Пак Чимина, томно вздыхающего и тянущего ворот рубашки вниз, оголяя точеные ключицы. Арми оценили. Член Юнги, теперь болезненно ноющий от возбуждения, тоже. — Черт, ну почему это все так не вовремя? — и действительно. На часах около трех часов ночи, остальные мемберы спят и видят пятый сон, один Мин быстро и без особого желания дрочит, представляя вместо ладони рот Чимина, чтобы побыстрее кончить. Он выходит из ванной в одном лишь повязанном на бедра коротком полотенце. Усталый, с покрасневшим лицом и прилипшей ко лбу темной челкой. Крадется, как мышка, в свою комнату, прикрывая таке беззвучно за собой дверь, и, включив торшер, обнаруживает на собственной кровати лежащего на животе ЧимЧима, залипающего сонными глазками в телефон. — Эй, заяц, — шепчет Юн, натягивая футболку с боксерами и сбрасывая полотенце на стул. Он заползает на кровать и укладывается рядом с Чимином, приобнимая того за плечи. — Ты чего не спишь? Больше всех скакал на сцене, так что теперь изволь отдыхать. — Хён, можно я посплю с тобой, пожалуйста? — состроив умилительную рожицу и отбросив в сторону телефон, шепчет младший. — А что с твоей комнатой не так? — Там кровать холодная и пустая. А я так хочу тепла, — парень трет слипающиеся глазки, протягивая ручки к Юнги. — Взрослый парень, а темноты боишься, — усмехается Юн, поглаживая Чима по головке. — Я не боюсь темноты! — Пак морщится, насупившись, — Просто ты не хочешь спать со мной, вот и делаешь все, чтобы я ушел. — Глупостей не говори, мелкий. Иди, обниму, — и Юн прижимает это белобрысое чудо к своей груди, противореча здравому смыслу, кричащему: «Мин Юнги, опомнись. У тебя пиздец, как крепко стоит на этого малыша. Выебешь его и не заметишь. А оно вообще надо? Мин Юнги надо. Чимину, похоже, тоже, ибо он жмется к хену всем телом, перебрасывая ногу через него, и утыкается утиными губками в шею, сладко причмокивая. А Юна передергивает. Любой, даже самый мимолетный жест кажется ему чертовски возбуждающим. — Накроешь нас одеяльцем? — руки оплетают шею старшего. — Тогда приподними попу, чтоб я мог вытащить его из-под тебя. — Не могу. Устал. Давай сам, — жаль, что Юнги не видит сейчас наглой мордуленции Пака, покусившегося на соблазнение хена. — Ленивая задница, — Юн судорожно пытается придумать, как же ему быть, ибо если он хоть пальцем дотронется до этого сочного зада, крыша сорвется и полетит в ебеня. — Ну, хен, пожалуйста. Холодно же, — он дрыгает голой ногой, пахом приникая к бедру Юнги. Старший выдыхает через зубы, силясь отстраниться. Этот малец его на грех толкает. Мин, набравшись смелости, осторожно берет младшего под ягодицы, приподнимая того над постелью, и быстро выдергивает одеяло из-под сонной тушки. Парень укрывает младшего, а тот заботливо перекидывает часть и на самого Мина. — Спокойной ночи, хен, — Чим будто случайно целует Юнги в шею. Мурашки пробегаются по коже старшего. — И да, думаю, здесь твоей руке будет комфортней, — Пак перекладывает чуть намокшую ладонь Юна с простыни на свою попу, прижимая ту посильнее для убедительности. А Юнги молча охуевает, вслушиваясь в ритмы биения своего ебнувшегося в край сердца. Теплое паковское дыхание щекочет оголенное плечо Мина, с коего сползла футболка, а маленькая ладошка Чимина осторожно накрывает пах Юнги. — Что ты делаешь? — хриплый шепот прямо на ушко. Мажущий с удовольствием по шее язык Чима. Полное отсутствие сопротивления со стороны Юна. — Всего лишь пытаюсь заснуть, хен. — Держа свою руку на моем, кхм, достоинстве, и мою на твоей заднице? — Разве тебе не приятно? — Это возбуждает, прекрати. — А мне не говорили раньше, что возбуждение — это плохо. — Это не плохо, просто- — И вот так неприятно, хен? — шустрая ладошка ныряет под ткань боксеров, нащупывая ноющую от возбуждения плоть. Юн ахает, задерживая дыхание, и дергается, когда пальчики сдавливают нежную головку. Удовольствие патокой растекается по низу живота, а незримый узел затягивается туже, ибо томный шепот Чима на ухо, его мокрый шершавый язык, вылизывающий мочку… Ммм, все это сводит с ума. — Готов поспорить, ты обкончаешь себе трусы, словно девственник, если я поцелую тебя. Или ты и есть девственник, хен? — Чимина надсмехается, кусая нежную кожу ушка. — Спорим, что ты кончишь первым? А, малыш? — Юнги не собирается быть побежденным в этой странной битве. «Пидор и идиот,» — шепчет рассудок. «Да пошло все нахуй. Я хочу его,» — мысленно отвечает самому себе Мин. Ему теперь до пизды, будет ли правильным решение трахнуть сладкого донсена. Возбуждение пьянит, будто виски с колой в пропорции 100/1, выбивает из головы битой адекватные мысли. Оставляет парня наедине с сочной, такой манящей попой Чимина, его пухлыми влажными губами и твердым толстым членом. — Спорим. Только на что? — Давай так, хен. Если ты первым кончишь, то ты и предложишь мне встречаться. Если я — жди букет алых роз и мое признание в чувствах. — То есть, расклада, где мы не будем вместе, нет? — А ты против? — Наоборот. Осчастливлен этим фактом. — Тогда заткнись и целуй меня, — Чимин переваливается с бока на живот и укладывается на Юнги, прижимаясь к его груди. Пальцы старшего подцепляют светлую футболку, скрывающую торс Пака, и тянут ткань кверху. Медленно, давая возможность глазам насладиться зрелищем сексуально перекатывающихся под смуглой кожей мышц. Футболка оказывается в темном углу комнаты, а руки Юнги — пристроенными на лопатках юноши. Пак развратно выгибается, запрокидывая голову назад, и шустро задирает теперь майку Юна к самой шее. Он льнет к теплой упругой коже и трется своими сосками о чужие, утопая в чистейшем кайфе. — Малыш, дай мне попробовать свои губки, — Юнги, судя по всему, окончательно снесло башню и унесло ветром, ибо как иначе объяснить внезапно посыпавшиеся пошлые фразочки, адресованные едва перешагнувшему порог совершеннолетия донсену? Пак наклоняет голову, прижимаясь на секунду своей щекой к щеке Мина, а потом сладко засасывает Юнги, погружая сначала нижнюю губу в ротик. Он лапает тело Юна, постанывая вожделенно, и с удовольствием причмокивает, вылизывая нежные уста парня. Мин вдыхает спертый воздух носом и едва слышно шипит, когда Пак игриво прикусывает язык Юнги, переплетая его тут же со своим, скользким и мягким. Если б они не лежали в постели, сплетясь пальцами рук и прижавшись друг к другу разгоряченными телами, а, например, стояли, то оба повалились бы на пол, ибо подобные чувства парни испытывают впервые. Ни одна девчонка, воровавшая раньше украдкой поцелуи, не дарила ощущения бабочек, порхающих в области паха. Не заводила простым жестом убирания пряди влажных блондинистых волос. — Ты неземной, Чиминни. Хочу тебя, — Мин целует горячо в шею, онемевшей рукой придерживая младшего за подбородок, и кусает яростно оливковую кожу, желая оставить свою багровую метку. — Ты хочешь меня что? — он тихо хихикает, между пальцами скручивая розоватый сосок Юна. Мин всхлипывает, впиваясь клыками в шейку резче. — Довести до оргазма, первым, — засос лиловым пятном страсти оседает на полотне кожи. — И как ты это сделаешь, Юнги-хен? — Пак вытряхивает парня из смявшейся футболки. Он утыкается носиком в ложбинку между ключиц хена и просто дышит любимым. Своим Юнги. Чимин пухлыми губами находит грудь с явно выпирающими косточками ребер и возит ими, мокрыми, вокруг двух темных ореолов. — Я заметил, что у тебя чувствительный сосочки, хен, — белоснежные зубки оттягивают чуть припухшую темную горошину, а Юна подкидывает слегка, выгибает, будто тетиву лука. — Я же говорил, что ты обкончаешься. Уже скоро, Минни, — Чим нагло шарит ладонью под боксерами Мина, щупая твердый, словно сталь, член. — Не дождешься, котенок, — он шепчет едва уловимо. — Я собираюсь заставить тебя кончить, скуля мое имя и обсасывая мои пальцы. Прося оттарахать тебя в твою сахарную задницу, как самую грязную сучку. Раздвигая ягодицы и слезно умоляя после кончить тебе в попку. А знаешь, как я это сделаю, Чиминни? — Мин делает паузу, а Чим закатывает глаза от удовольствия, вслушиваясь в похабные интонации Юна и вылизывая ключицы старшего. — Языком. — Мне никогда никто не делал минет, хен, — Чимин краснеет еще гуще, насколько это возможно. — А римминг? — Юн приходится языком по сухим губам. — Что? — Чимин приоткрывает заплывшие возбуждением глазки. Койма из густых ресничек, слипшихся из-за влаги уголочков глаз, трепещет. — Твою попку раньше не вылизывали? — Нет, — шепчет почти растерянно. — Я никогда не был с мужчиной в постели. — Но это делают не только парни. — Хен, я ни с кем не спал. Ты будешь первым здесь, — Пак шлепает себя по ягодице, а губы Юна трогает ухмылка. — Сними трусики и повернись ко мне задом, — в свете торшера не нуждаются привыкшие ко тьме глаза, но все же Юнги хочет сполна насладиться видом девственной дырочки юноши, поэтому щелкает выключателем. Чим садится на бедра старшего и осторожно приспускает боксеры, светя толстеньким венистым членом. Он, повернувшись к Юну так, как было прошено, оттопыривает задницу, жмуря глаза. — Не бойся, сладкий, сейчас будет приятно. Когда теплый, чуть шершавый язык легонько касается шовчика мошонки и игриво ползет вверх, к сфинктеру, Чимин всхлипывает, роняя голову между ног Юнги, отчаянно впивается в острые колени парня коротенькими пальцами. Мин усмехается, обдавая яички горячим мятным дыханием, и возвращается обратно к члену, понимая, что младший еще не готов к потрясениям вроде языка, ласкающего анус снаружи и изнутри. Юнги захватывает губами правое яичко и начинает его медленно, порнушно посасывать его, втягивая через нос повисший в воздухе аромат карамели, исходящий от вымытого тщательно тела Пака. Слюна стекает по мошонке и пачкает подбородок Мина, а тот пальцем подцепляет вязкую капельку и размазывает ее по розовой чистенькой дырочке. Чим сдавленно пищит, виляя попой, а Юнги, желая добить его, уводит чужой набухший пенис назад и вбирает сочную плоть наполовину, расслабив глотку. Теперь младший молча задыхается, утопая в любви к голубому хену. Парень двигает головой то более активно, то замедляется, плотно обхватывает член лоснящимися смазкой губами и глухо стонет, исчерчивая головку восьмерками. — Хен, я сейчас кончу, — Чимин брыкается и хнычет, чувствуя болезненное натяжение узла внизу живота. — Ну уж нет, я еще не закончил, — Юн выпускает пенис из горячего рта, нежные губы тоже исчезают в миг, оставляя Пака в растерянности. Он поворачивает голову к Юну, желая по-бурундучьи «грозным» взглядом выбить из парня продолжение банкета, но тут костистые пальцы Мина раздвигают пышные булочки младшего пошире, и теплый широкий язык накрывает сочную розовую дырочку. Мин закатывает блаженно глаза, ибо Чимин на вкус очень даже приятный. Наслаждение медовой патокой растекается по сосудам обоих парней: Чим готов кончить; Юнги готов заставить его сделать это феерично. — Как же охуенно, — скользкий язычок толкается внутрь в перерывах между мокрыми и сладкими поцелуями, что ласкают сокращающееся колечко мышц. — Мгх… Еще, пожалуйста, — Юнги активнее вылизывает младшего, теперь чуть надавливая пальцем на дырочку, а затем, обильно смочив ее слюной, вводит перст до второй фаланги, замиря, услышав вскрик. — Потерпи чуть-чуть, малыш. Это приятно, поверь мне. Вот так, — Мин осторожно двигает пальцем в Чимине, продолжая целовать ложбинку меж упругих половинок. Он шепчет горячо пошлости вперемешку со словами о любви, и нащупывает внезапно простату, давит кончиком пальца на уплотнение, срывая с уст Пака отчаянные стоны удовольствия. — Вот сейчас точно кончу… Позволь мне, хен, — мальчик хнычет, кусая кровоточащие губы. — Что нужно сказать? — Трахни меня, хен-и, — Пак встает на колени и, выгнувшись в спине, тянется за поцелуем. — Не совсем то. — Пожалуйста? — Бинго. Палец в последний раз круговым движением обводит простату. Последний высокий стон отражается от стен. А теперь перед глазами мгла, в ушах писк. По телу развивается нереальный кайф. Чима потряхивает, а подкачанные смуглые ножки сводит оргазменной судорогой. Вселенная кажется небольшой лужицой, по воде которой плывут лишь два лебедя. Один светлый и женственный, другой — потемнее. — Твою мать, я просто обязан пасть к твоим ногам с миллионом роз и молить о том, чтобы ты стал моим парнем, Юнги-хен. Ибо я люблю тебя больше жизни, — Чим вымученно усмехается, отдыхиваясь. Парень вновь укладывается на грудь Юна и, обвив ручонками тонкую шею, начинает задремывать. — Знаешь, стоя на коленях удобней делать минет, нежели дарить цветы. — Согласен. С меня причитается, — Чим толкается пару раз языком в щеку, намекая на пробуждение утром от ощущения губ на члене. — Я люблю тебя больше всего на свете, Чимми, — за этими словами следует мягкий поцелуй в макушку. — Больше, чем я тебя? — Да. — Не ври, хен. Сильней любить невозможно. :)