18.06.1989
Стоило мальчику подвинуться на край кровати и набрать в лёгкие воздуха, чтобы выпалить: «Нуу… Я тогда пойду, увидимся на фестивале», так тут же прекраснейшие изумрудные глаза девочки забегали из стороны в сторону, словно ища, за что зацепиться, ища, что сказать. Вот только Билл так и не успел попрощаться, услышав вопрос, который уж точно не рассчитывал услышать. Не то, чтобы он не хотел с ней больше разговаривать, просто и задержка «на подольше» могла бы вызвать некоторые подозрения у того же главы дома, к примеру. — Г-голоса? Да, мы с н-ней обсуждали всю эту паранормальщину, — почему-то подобная заинтересованность собеседницы показалась ему слегка притянутой за уши, словно девочка нарочно тянула время в своих личных целях, но и оставлять вопрос без ответа парню не хотелось, — Забавно, н-но мы слышали почти тоже самое. Ч-ч-что-то в духе «все лет-тают там, внизу», «т-т-ты тоже полетишь». Тем не менее, на долго Билл не задержался, оставляя после себя лишь приятные воспоминания и ненавязчивый запах одекoлона, которым была частично пропитана мягкая ткань его одежды. После ухода Билла, Стрэнгл стояла на пороге комнаты, которую её мать когда-то использовала под свою личную гримерку. Комната, пропитанная пылью и слезами… Папа запрещал туда заходить, но она нарушала эти правила. В этот раз, впрочем… Кэсс зашла туда, чтобы найти доказательство.19.06.1989
Наступил долгожданный и Биллом, и Кэссиди день фестиваля. Очередной день, который им суждено провести вместе, что не может не радовать голубоглазого. Непосредственно перед фестивалем Стрэнгл сильно нервничала. Даже если это не свидание, даже если просто очередное развлечение с остальными… Она всегда надеялась на что-то. Не могла не надеяться. Девочка отчаянно рылась в своем шкафу, впервые ощущая это типично женское «мне нечего надеть». Сознание же ехидно нашептывало, что ей совершенно бесполезно соперничать с Беверли.«Я не соперничаю, я… Просто не хочу сдаваться совсем без боя. С каждым разом он нравится мне всё сильнее. Иногда кажется, что это проще, просто быть рядом с ним, пусть и только как друзья. Но… Эта боль, тянущая, тоскливая боль… Усиливается. Когда-нибудь я не выдержу»
Но пока выдержка ей не изменила, девчушка вытащила из глубин шкафа тёмно-синий сарафан, на подоле которого плавали рыбки и начала расчесывать тугие чёрные волосы. На миг возникло желание привычно их заплести, но потом она передумала.«Так будет красиво. И, может быть, ему это понравится»
В это время на фестивале уже со всех сторон раздавалась музыка, а ребята громко смеясь шли вдоль улицы, угощаясь сладким мороженным. — О. Мой. Бог. Вы только гляньте! Хосподи-Иисуси… — ни с того, ни с сего принялся восхищаться мальчик, чьи волосы можно было без преувеличений сравнить с идеальным для какой-нибудь сороки гнездом. — Что? В чем дело? — Эдди обратил взгляд зеленоватых глаз на Ричарда, утомлённо выгибая брови и пытаясь найти всё теми же глазами предмет восхищения друга. — Совсем ослеп уже, Каспбрак? — очкарик показал пальцем на яркую вывеску, украшенную в духе ужастиков на Хэллоуин с интригующей надписью «Комната Страха: познай настоящий ужас в темноте», — Я нашел свой Рай на Земле, ребята. — И это мне говорит главный очкарик школы? — усмехнулся едким комментарием гермофоб, неохотно глядя на устрашающий аттракцион. — Я, по крайней мере, додумался надеть очки, в отличии от некоторых, — не удержался Тозиер, щёлкнув друга по носу, как бы намекая на его неидеальное зрение. Кажется, эти ребята никогда не устанут друг друга задирать. — Ой, бля, Ричи, иди пизданись об стену! — Только после тебя. — Ой, раскудахтались, п-петушки. Т-только языком и умеете ч-ч-чесать. — вмешался Денбро разделяя своим телом двух парнишек, потянув их за собой в сторону входа на аттракцион. Сегодня, в честь фестиваля, все бесплатно, а потому нужно брать всё, что предлагают. — Да, верно Билл говорит, пойдёмте уже! — поддержки со стороны Бев стоило ожидать, а потому рыжеволосая поправила подтяжки своих шорт и подхватив под руку темноволосую «подружку» быстрым шагом последовала за парнями, не забывая при этом лучезарно улыбаться. Наверное, Дерри мало у кого ассоциировался с праздником. Городок был довольно тихим, что типично для их захолустья. Однако же, крупные фестивали его преображали. На день сюда приезжали циркачи, различные вкусняшки, устраивали представления. Из соседних городов в Дерри стекалась гулящая молодежь, громкая, пьяная и вечно весёлая. Полиция курировала все улицы в эти дни, так что у папы Кэсс не было свободных дней. Она, впрочем, наслаждалась обществом ребят. Удивительно, как легко и бесшумно они вошли в её жизнь. Раньше девушка чувствовала себя такой одинокой… Но теперь она была не одна. Хотя, кое-что, всё же, осталось. Ощущение того, что она не вполне… Подходит этой компании. Впрочем, пока Кэссиди задумывалась над этим, её уже потащили в Комнату Страха. Черт, если бы она осознала это минутой раньше, точно бы дала деру, а теперь было поздно… На этом аттракционе было кромешно-темно и лишь редкие вспышки озаряли лица друзей. Мертвецы, мумии, вампиры, непонятная слизь… Они по-настоящему постарались разнообразить многочисленные комнаты двухэтажного здания. Ребята радостно визжали, а Кэсс просто терялась в этих вспышках. В какой-то момент стало равномерно темно, они бегали по разным комнатам, сталкиваясь друг с другом. Рядом гремели страшные звуки из колонок. В какой-то момент Кэсс услышала голос Билла совсем рядом, кажется, он звал Ричи. Запах его рубашки в этой темноте смешивался с каким-то совершенно особенным флером возбуждения. Она не ведала, что творит, просто… Подтянулась на цыпочках, мягко касаясь губами его губ, оставляя на них привкус ванильного мороженного, которое они все ели предварительного. Но сразу после, в новом реве из колонок, Стрэнгл сбежала, обнаружив выход из Комнаты Страха. Хорошо, что она выбралась первой. Будет время перевести дыхание… Привести нервы в порядок. И понять, наконец: зачем она это сделала?.. «Какого. Мать вашу. Хрена.» — да, именно вот такая мысль крутилась в голове Денбро. Что сейчас произошло и какого черта именно сейчас, в максимально неподходящий момент? И ведь только сейчас, от осознания произошедшего, щеки и уши юноши начали покрываться лёгким румянцем. Сбитое дыхание от «пробежки» до выхода из комнаты ужасов дополняло общую картину. А потому ему срочно стоило взять себя в руки… Только почему же мысли не дают ему покоя и так хочется узнать, кто же это был? Может, его с кем-то перепутали? А может, это очередная шутка одного из его друзей. Не уж то он так напоминает девчонку, что кто-то из парней мог его спутать с Беверли или Кэссиди? Ни мысль, что кто-то из его друзей положил глаз на одну из девчонок, ни что это кто-то из их компании сделал специально не устраивали Денбро. Очевидно было одно: это точно кто-то из его друзей. Всё же этот складкий привкус он бы ни с чем не спутал. Кэссиди боялась посмотреть ему в глаза. Ей казалось, что это ее тут же выдаст. Взгляд, по которому Билл поймет, кто его поцеловал. Поймет и разочарованно подожмет губы, как бы говоря: мне бы хотелось, чтобы на твоем месте была Беверли. Из комнаты страха по очереди вышли все ребята, восторженно обсуждая пережитые эмоции. Кэсс практически не участвовала в этом. Она чувствовала себя воровкой, завистницей — которая тщетно пытается разрушить чьё-то счастье.«Ты ведь знала, что Бев нравится Биллу. И знала, что она тоже испытывает к нему симпатию. Знала, но сделала это.
«Ты такая грязная, Кэссиди»
Тем временем, они продолжали гулять по фестивалю, получая искреннее удовольствие от всего происходящего. Ребята встали в очередь за газировкой, Кэсс пристроилась в конец… Как вдруг услышала чей-то тоненький голосок. Девочка с красным шариком позвала её по имени, исчезнув в глубине зеркального лабиринта. Чувствуя немыслимое притяжение, Стрэнгл направилась за ней, даже не предупредив остальных. Прохладные зеркала под ладонями, собственное болезненное отражение… Красный шарик, что постоянно мелькает за спиной.«Что происходит… Я словно сплю»
— Кэсси, привет! — голос влек ее дальше. — Кэсси, сюда! Вперед, в ловушку… Не бойся. Но в какой-то момент она очутилась в тупике. Зеркала отрезали все пути к отходу. И в них, её собственное отражение начало расти и увеличиваться, становиться бледным и пугающим. Из глаз и рта текли струи крови, заполняющие пространство жидкостью. — Не слушай. Не смотри. Не говори. Голос ломается, голос становится рычащим, эхом отзываясь в звенящих зеркалах. — Бесполезная девчонка, должна сдохнуть. Бесполезные гниют в земле. — А-а-а-а! Ее крик тонет в смехе, чьи-то руки из зеркал тянутся, пытаются затащить, оставляя на ее шее царапины. — ...Гниют, гниют… или летают. Хочешь полетать со мной? Из зазеркалья навстречу вышла белокурая малышка Оливия. Ее рот кривился, белесые глаза закатывались кверху, а тело начало бешено ломаться… Чтобы стать клоуном. — МеННя ЗОВут ПеНнИвваЙЗ ТАНЦующИй КлОУн. — НЕТ! Она закричала, ударившись всем телом в зеркало, начала бездумно биться в него, не чувствуя боли, только страх, невозможный, смертельный, засасывающий. Звон битого стекла, стекающая по ладони кровь совершенно оглушили её. Кровь везде. Заливает белый свет, как томатный сок. Мироточит из сбитых пальцев. Она распята, как тот юноша, на кресте. Она совершенно, бесповортно, утопает… В голове мелькают спутанные видения. Лезвие, зажатое в чьей-то руке, вспоротые вены. Перерезанное горло. Что-то… Что-то…«Это не моя мама. Моя мама повесилась, я же… Помню… Или нет?»
Конечно, не повесилась, Кэсси. Какая дурная идея, Кэсси. Она изошла кровью, пробила себе голову, переломала все косточки, до единой. И знаешь что, Кэсси?Ты В эТоМ вИнОвАтА!