Она покинула этот мир...

Неестественно светлое небо, поражающее своей враждебной близостью, позволяет холодному, почти белому диску солнца бороздить свои просторы, разрезая гладкую поверхность небосвода слепящими лучами. Темные силуэты деревьев, что переплелись ветвями, превратив лес в непролазные дебри. Сквозь них, не собираясь сдаваться, пытается пробраться сильный порывистый ветер. Спустя какое-то время колючим струям воздуха все же удается прорваться, под их натиском ломаются сухие ветви, поднимаются с черной сырой земли измученные осенью листья. Безликая сущность ноябрьской природы. Не слышно ни звука. Но внезапно пелену тишины разрывает громкий крик, полный боли и ужаса. Его издает девушка, что лежит почти на окраине этого царства безмолвия и безразличности. То, что она не принадлежит этому маленькому, скрытому от чужих глаз лесом миру, можно определить, лишь взглянув на волосы, которые выглядывали из-под серого капюшона, что являлся частью порванного и испачканного в некоторых местах плаща. Выбившиеся из-под ткани локоны были совершенно необыкновенного рыжего цвета с особым медным оттенком и едва уловимым золотистым отблеском. Лицо рыжеволосой слишком бледное, почти мраморной белизны, создавало своим цветом контраст с темной одеждой; глаза девушки оставались широко распахнутыми, а в их глубине затаился лихорадочный блеск, который был явным признаком болезни; красные губы, выделяющиеся ярким пятном на лице, обветрены и плотно сжаты. Тело девушки казалось напряженным, зажатым, будто его пронзили судороги. На руках, перепачканных грязью, отчетливо выделялись кровавые пятна и многочисленные порезы, левая нога была неестественно вывернута. Рыжая лежала на боку и поминутно вздрагивала, но больше никаких звуков не издавала, лишь только закусывала нижнюю губу. Но вот при очередном порыве холодного недружелюбного ветра плащ девушки раскрылся, больше не стараясь удерживаться на нескольких пуговицах и наспех завязанном ремне, и показалось огромное, красно-бурое пятно, которое разлилось по темно-синей ткани свитера и по плащу, часть которого служила рыжей подстилкой. Девушка судорожно выдохнула и, выгнувшись под струями колючего воздуха, спешными, порывистыми движениями пыталась прикрыть тело. Глаза наполнились слезами, девушка все же не выдержала и зашипела от боли, что исходила от центра кровоточащий раны и заполняла каждую клеточку тела. Вдруг вслед за шипением послышался ещё один странный режущий слух звук, похожий на тот, что мы слышим, разрывая плотную ткань. Теперь девушка вновь кричала от боли, которая уже заполнила её разум. Но в глазах вместо ожидаемого ужаса проскальзывает теплый луч надежды и умиротворенности. Нет, она не сумасшедшая, она - некромаг. А боль всегда спасала подобных ей. Будь то боль чужая или своя собственная, она приносила одинаковое спокойствие, сладостное упоение муками, истому жутких страданий, опьянение ужасом. В этом можно забыться, обезуметь, скрыть в себе свою человеческую сущность, остаться темной тварью, которой все тебя считают... Через темную ткань плаща просочилась красная жидкость, которая быстро растеклась по материалу. Тело девушки ослаблено обмякло, глаза снова заволокло пеленой страданий. Пусть так, пусть сейчас она забудет о том, что сделала, что оборвала жизнь двум невинным людям, что лишила их права на счастье и существование. Но в душе нет сожаления. И вовсе не потому, что она - безжалостное создание, каким должна быть по своей сущности, а потому, что точно также её лишили этих прав... Девушка почувствовала холод и неприятное жжение на своем лице. Рыжая рваным, надломленным движением руки прикоснулась к обветренной щеке. С удивлением она осознала, что огрубевшие, сухие подушечки пальцев стали влажными, а кожа под ними защипала еще сильнее. Не осознавая своих действий, девушка поднесла ладонь к искусанным, кровоточившим губам, и, слегка приоткрыв рот, попробовала на вкус жидкость на кончиках пальцев. Ощутив солоноватость, девушка наконец-то поняла, что это была за странная влага. На лице появилась грустная полуулыбка, а щеки уже покрылись десятками мельчайших мокрых полос... Она ведь некромаг, не умеет чувствовать, не знает о человечности, не должна понимать людей, тогда почему сейчас так больно? Нет, девушка думает не о физических страданиях, что сейчас все равно перекрыты совершенно другими, намного более сильными переживаниями, которые бродят по телу, оставляя на душе ожоги, а в памяти горечь и осознание своего бессилия и вины... И опять тот же звук разрывающейся ткани, вот только она понимает, что так разрывается плоть. Из раны вновь нескончаемым потоком хлынула кровь, осточертевшая девушке своим видом. Рыжеволосая безразлично отняла руку от темного пятна. Ей нет дела до собственной жизни, в этом мире ей уже ни до чего нет дела. Наконец, её мысленные призывы были услышаны. В последний раз выгнувшись от нескончаемой безумной боли, девушка даже не смогла закричать: душераздирающие звуки застряли в горле, сердце резко дернулось в каком-то отчаянном порыве, но глаза, уже расширившись до невероятных размеров, застыли, глядя в одну точку... Она покинула этот мир в надежде, что найдет счастье в другом...