Небесный принц: Безвестность

Пятничная тренировка проходила в обычном духе, если не считать того, что время было подвинуто немного ближе к ужину, а в самом начале Тешима еще раз поговорил с каждым участником основного состава по отдельности. Онода чувствовал себя растерянным, когда вместо какой-нибудь подсказки, как это было с остальными, услышал от капитана только короткое «ты знаешь, что делать, я рассчитываю на тебя». Это было так странно. Все же Онода привык получать более детальные наставления от старших игроков своей команды — это всегда подбадривало его, подкрепляло уверенность, и все-таки необычным оказалось услышать одну короткую фразу накануне очень ответственной игры. Иначе и быть не могло. Ведь завтра они выйдут на поле против сильнейшей команды школы. Из-за этого Оноде казалось, что все случилось слишком быстро. Вроде вчера только закончился первый матч сезона, а уже завтра будет второй. Куда подевалось все время между двумя этими событиями? Он на самом деле мог успеть настроиться на игру и улучшить свои навыки за этот маленький промежуток? Следовало ли ему действительно придумать для себя новую тактику или просто полагаться на старую, рассчитывая, что это сработает против Манами? А что, если… о Господи, Манами решит, что он, Онода, недостаточно старался? Что, если разочаруется в нем? Думать об этом было так ужасно и больно, а не думать — казалось верхом безответственности, ведь Манами всегда ждал от него лучшего сражения. И тем не менее Онода не мог сказать, что у него есть какой-то план. Ему вряд ли останется что-либо, кроме попытки ловить своим обычным способом, доверяясь поддержке друзей в особенно трудные моменты, но и стараясь справляться самому, насколько это возможно. Будет ли этого достаточно в завтрашнем матче? Эта накопившаяся неуверенность не прошла бесследно. Когда в самом конце тренировки Тешима решил провести маленькую тренировочную игру (правда, с настоящими мячами), у Оноды ничего не получалось. Даже тот ловец-новичок, которого поставили ему в пару, справлялся лучше — эффективнее двигался на поворотах, быстрее приближался к снитчу. Онода начинал отчаиваться. Во второй погоне за снитчем он, видимо, поспешил и поступил опрометчиво. Забыл смотреть по сторонам, следить и за тем, что происходит вокруг. В какой-то момент, когда он резко рванул за снитчем вниз, он, похоже, полетел прямо к траектории движения бладжера, который ждал удара одного из загонщиков, а получил прямое столкновение с ловцом… Все было так быстро. Онода даже понять ничего не успел, даже удара от мяча не почувствовал, а осознал только, что что-то пошло не так, когда уже падал вниз, сбитый с метлы. Резкий хлопок, кажется, мог бы привести в чувство, но все вышло совсем иначе на деле. В один миг у Оноды вышибло весь воздух из легких, а голова и бедро взорвались вспышкой острой боли. После этого — словно туман. Он вроде слышал обрывки чужих голосов. Кто-то звал его по имени, кто-то просто испуганно выкрикивал фразы, которые Онода толком не мог расслышать. Похоже, на какое-то время он все-таки потерял сознание, потому что, когда приоткрыл глаза, все как-то поменялось. Игра определенно была остановлена, вокруг него суетилась квиддичная команда, а красные волосы Наруко были какими-то потускневшими. Нет… это просто на улице потемнело из-за приближения вечера. — Сакамичи! — вскрикнул Наруко, похоже, уже далеко не в первый раз. — Сакамичи! Сколько пальцев я показываю? Перед глазами появилась ладонь, но Онода только поморщился и отвернул лицо. Господи, как же все болело. Голова, переносица, рука, бедро. Он с трудом дотянулся до своего лица, чтобы сдвинуть очки и потереть нос, — видно, дужки очков оставили это неприятное ощущение после падения. Еще удивительно, что не сломались. — Отстань от него! — послышался и голос Имаизуми следом за вопросом Наруко. — Я сомневаюсь, что после такого падения можно обойтись без сотрясения. Сотрясение? Что? Онода снова поморщился, а потом начал замечать — его тошнило. Плохой знак. — Не напирайте все разом, пожалуйста, — вмешался и мистер Канзаки, квиддичный инструктор, и, наверное, хорошо, что он не решил уйти на ужин вовремя. Сейчас он что-нибудь сделает, все поправит, подумал Онода, замечая палочку в его руке. — Ну, Сакамичи, кажется, придется тебе полежать в лазарете пару дней, — вдруг сказал мистер Канзаки вместо чего-нибудь более обнадеживающего. — Что? — запаниковал Онода, на момент даже забыв о боли и тошноте. — Как это пару дней? Завтра наша игра! — Твое рвение понятно, — виновато посмеялся мистер Канзаки, — но и о себе забывать не стоит. Вряд ли ты сможешь играть. Если не ошибаюсь, у тебя сотрясение и, возможно, ты серьезно повредил ногу. — Но… — еще сильнее испугался Онода, пытаясь приподняться. Рука, в которую угодил бладжер, тоже ныла, но он проигнорировал эту боль и резко накатившее головокружение. — Успокойся, Сакамичи. — Тешима опустился на одно колено рядом с мистером Канзаки. — Сейчас нужно, чтобы тебя осмотрели. Все остальное потом. — Да, — согласился мистер Канзаки. — Схожу за носилками. — Не надо! — возразил Онода, начиная сгорать от стыда. — Я сам смогу идти! Голова закружилась сильнее. Он едва не застонал и рухнул обратно на траву, прижимая запястье здоровой руки к лицу. Ладонь Тешимы осторожно сжала плечо. — Мы не знаем, насколько сильное повреждение ты получил. Если будешь напрягаться, можешь только усугубить ситуацию. Подожди, пока мадам Бланд не осмотрит тебя. Согласиться с этим было ужасно тяжело. Тем более до ушей постоянно долетали обрывки разговоров ребят, которые беспокоились за него. Онода чувствовал себя просто отвратительно из-за всего этого. К чувству стыда прибавилось и чувство вины — он заставил других волноваться, а если все окажется действительно плохо и он не сможет поправиться к завтрашнему утру, его просто не пустят играть. Как же так? Как он мог допустить это? Он же должен быть завтра на поле, с Манами… От тошноты стало совсем дурно. То ли это сказывались последствия удара, то ли он добавил себе, нервничая, но идти самостоятельно он, кажется, действительно не мог. Когда мистер Канзаки вернулся с носилками, Онода не заметил. Он словно снова начал отключаться под убаюкивающие переговоры и голоса друзей. Кажется, даже не заметил, как его переместили с помощью чар. — Все будет в порядке, Сакамичи! Мы с тобой! — не унимался Наруко, следуя за носилками, когда они поднялись и неторопливо поплыли по воздуху. — Помолчи — он же не умирает. Дай ему отдохнуть спокойно, — посоветовал отдаленный голос Имаизуми, и Наруко, на удивление, действительно замолчал. Все вообще как-то подозрительно стихло, а может, Онода просто снова проваливался в забытье. Он лежал, не двигаясь и прикрыв глаза. Позволял делать с собой, что захотят, и ему и правда становилось как-то спокойнее, даже если это казалось безумием в такой ситуации. Неужели он стукнулся так сильно, что ему стало плевать на все? Хотелось только отключиться и проспать пару суток, и, если бы не пульсирующая боль в бедре и виске, он бы, наверное, так и сделал, но именно эта боль держала голову в затуманенном сознании. Онода не знал, сколько прошло времени, прежде чем окружение кардинально изменилось. Стало светлее, послышались другие голоса. Он не без труда приоткрыл глаза и понял, что его уже доставили в лазарет, а новым голосом был голос их целительницы. — Секунду, — немного встревоженно попросила она, останавливая мистера Канзаки от чего-то. Кажется, она достала волшебную палочку, а потом быстро махнула рукой над носилками. Онода не понял смысла, но после этого мадам Бланд кивнула словно самой себе и сделала другое движение рукой — на этот раз более плавное. Онода почувствовал, как летит. Он снова переместился, но теперь уже на больничную кровать, и здесь было так мягко и хорошо, что снова захотелось уснуть. — Хорошо, что вы не позволили ему идти. У него трещина в бедре, и довольно большая, — сказала целительница, из-за чего к Оноде снова начали возвращаться прежние мысли и чувства. О нет. Он действительно травмирован, и это действительно может дорого ему обойтись. Что, если он не сможет играть завтра? Он подведет всю команду, он подведет Манами, которому обещал, что они встретятся на поле. — Я поправлюсь к завтрашнему утру? — с отчаянной надеждой спросил Онода, когда мадам Бланд подошла к нему с кувшином и стаканом. Мистер Канзаки уже куда-то ушел, видимо забрав носилки с собой, а со стороны выхода доносились едва слышные голоса ребят. Их, конечно же, не пустили, но они все равно стояли за пределами лазарета и ждали известий. Целительница изумленно нахмурилась. — О чем это вы? Весь завтрашний день вы определенно проведете в постели. Повреждение тазобедренной кости — это не шутки, молодой человек. К тому же у вас сотрясение мозга от удара после падения. Еще хорошо отделались. По словам мистера Канзаки, высота была приличной. — Нет, — простонал Онода и вдруг почувствовал себя так плохо, что не выдержал. Он едва успел перевернуться и наклониться за пределы кровати, чтобы не вырвать прямо на постельное белье. Перед ним откуда-то возник металлический тазик, и очень вовремя. Вероятно, мадам Бланд уже наловчилась действовать оперативно в такие моменты. — Серьезно, — сказала она, когда Оноду стошнило во второй раз почти сразу после первого. — Игроки в квиддич меня просто поражают. Некоторые готовы рваться на поле полумертвыми. Онода уже почти ответил почему, но сил не хватило. Голова снова кошмарно кружилась, все мысли путались, и он практически не понимал, как пьет из стакана, который поддерживала возле его лица целительница. Он и вкуса-то не почувствовал, после чего снова оказался в лежачем положении и довольно быстро начал терять связь с реальностью. Видимо, лекарство было обезболивающим, а может, и снотворным тоже, потому что Онода все-таки начал отключаться, несмотря на терзающие его ужасные мысли. Он засыпал, пытаясь придумать какой-нибудь способ, чтобы выйти завтра на поле, но раньше, чем удалось достигнуть результата, он провалился во тьму, заснув на какое-то время. Пробуждение после было ужасным. Оноде хотелось вскочить с кровати, паникуя, но тело подчинялось с трудом, а веки были тяжелыми, словно свинец. Кое-как ему все же удалось открыть глаза, и тогда он заметил, что в помещении стало гораздо темнее. Верхний свет был сильно приглушен, на прикроватной тумбочке стояла выключенная лампа, а рядом с ней его снятые очки. Онода завозился. Бедро теперь ощущалось как-то странно — похоже, оно было стянуто тугой повязкой, а еще квиддичная форма исчезла. Она лежала свернутой на соседней кровати, как позже заметил Онода, когда дотянулся до очков и надел их. Его самого когда-то успели переодеть в пижаму, а еще в голове было так мутно, что хотелось умыться ледяной водой и привести себя в чувство. Целительница… где же она? Он должен… Повертев головой, Онода случайно уловил чей-то голос и понял, что это разговаривают где-то в коридоре. Что же будет? Что ему делать? И сколько вообще времени? Но судя по глубокой темноте за окнами, уже был отбой или близко к тому. А он застрял здесь, когда ему нужно было поговорить хотя бы с Тешимой. Еще эти… вызывающие неприязнь одним своим видом костыли, поставленные возле кровати. Ему что, придется пользоваться ими даже для того, чтобы просто сходить в туалет? Вот уж отличная новость вдобавок ко всему… Не зная, что лучше предпринять в данный момент, Онода раздосадованно выдохнул, вжимаясь в подушки, а потом снова бросил взгляд в сторону костылей. Вдруг мадам Бланд разговаривала в коридоре с кем-то из его друзей? Он должен был узнать хоть что-то по поводу завтрашнего матча. Если ребята нашли решение проблемы… Но пользоваться непривлекательными костылями все-таки пока что не понадобилось. Целительница вошла в помещение, заметила, что он не спит, а после обернулась и махнула кому-то ладонью в призывающем жесте. Онода почувствовал облегчение и напряжение одновременно, когда увидел Тешиму. Тот подошел к кровати, но Онода не смог взглянуть ему в глаза, снова борясь со стыдом. — Привет, Сакамичи. Как себя чувствуешь? — доброжелательным тоном поинтересовался Тешима, и Онода все-таки посмотрел на него, чтобы столкнуться с мягким взглядом и легкой улыбкой. Тешима пытался выглядеть бодро, чтобы не расстраивать его? В этом было дело? — Мне завтра не разрешат играть? — задал свой вопрос Онода, снова опуская взгляд. — Нет, — как-то слишком спокойно ответил Тешима, из-за чего у Оноды все внутри сжалось, неприятно сворачиваясь в узел. Он вскинул голову, пытаясь ухватиться за ускользающую надежду. — Но может быть, можно что-нибудь придумать? Мои руки в порядке! А нога мне и не особо нужна! Я смогу сидеть на метле! — Боже, Сакамичи, — тихо рассмеялся Тешима. — О чем ты вообще говоришь? Ты не будешь играть, пока полностью не поправишься. — Но я должен! — взмолился Онода. — Завтра моя игра с Манами! — Нет, — усмехнулся Тешима. — Я обо всем договорился. Завтра мы вообще не играем. — Что? — опешил Онода, ничего не понимая. — К-как это? — Мадам Бланд сказала, что завтра никуда тебя не выпустит, — попытался объяснить Тешима. — Поэтому я сразу поспешил к директору и объяснил ему ситуацию. Без тебя мы нормально не сыграем, и он пошел на уступки. — Уступки? — уже тише, но все еще ошарашенно переспросил Онода. — Да. Хаффлпаффцы еще не играли со Слизерином. Я поговорил с их капитаном — он согласился, что его команда подменит нас завтра. Расписание из-за этого, конечно, переделают потом, но это не так страшно. Главное тебе сейчас поправляться. Ты меня поражаешь, честное слово. Ты слишком ответственный, Сакамичи. Но твое здоровье должно быть важнее. — Ну… — растерялся Онода, снова чувствуя облегчение. — Прости. Мне жаль, что из-за меня тебе пришлось договариваться о замене. Я такой идиот… сам во всем виноват. Нужно было смотреть по сторонам. — Все в порядке, — возразил Тешима. — Подобное может с любым случиться. Никто от такого не застрахован, поэтому не обвиняй себя так уж серьезно, правда, — попросил он. — Тем более все удалось уладить. — Ничего бы не пришлось улаживать, если бы я был внимательней, — подавленно ответил Онода. — Я… — Сакамичи, — позвал Тешима. — Ты отличный игрок — просто ты перенервничал. Я понимаю. Может, как капитан я должен был больше поддерживать тебя, зная, как тебе тяжело. — Да нет, — вздрогнул Онода, почти испугавшись. — Ты многое делаешь для команды! И я тоже не могу вечно во всем полагаться на других… — Но прошлогодний проигрыш все-таки подкосил тебя немного, — ответил Тешима. — Ты боишься, как бы не повторилось то же самое, и с какой-то стороны это нормально. — Кажется, я совсем не успел подготовиться, — согласился Онода, уныло опуская голову. — И Манами… …слишком сильный противник для меня, — хотел договорить он, но не смог. Это было определенно не тем, что должен был слышать капитан его команды. — Все хорошо, — сказал Тешима успокаивающим тоном. — Я думаю, теперь у тебя хватит времени, чтобы разобраться со всем. И я буду лучше следить за тобой. — Оу, — смутился Онода, теперь испытывая бесконечное чувство благодарности. — Спасибо… Спасибо за все, что ты сделал, Джунта. Я действительно не знаю… — Ну, довольно слов, — попросил Тешима и снова мягко улыбнулся. — Мне ненадолго разрешили зайти, потому что уже совсем скоро отбой. Отдыхай и поправляйся. Поспи хорошо. А мне уже пора… — Да, ладно, — невольно согласился Онода, поднимая руку к лицу, чтобы вытереть заслезившиеся глаза. Тешима ушел, пожелав спокойной ночи напоследок, а после этого мадам Бланд поставила на прикроватную тумбочку поднос с едой. — Когда поедите, — сказала она, — нужно выпить это. Обязательно. Все до дна. Онода уже и так прекрасно знал это. Зелье для восстановления костей приходилось пить и раньше. Оно было жутко противным, но зато работало безотказно — кто знает, может, уже в понедельник он сможет вернуться к обычной жизни и пойти на уроки… А если бы он не упал, то пошел бы завтра играть против Манами. Что бы тогда случилось в таком случае? Об этом даже думать теперь не хотелось, ведь все могло закончиться просто ужасно, и может, эта отсрочка действительно поменяет все к лучшему? Но что вообще скажет Манами, когда узнает о случившемся и узнает о том, что завтра им придется выйти против другой команды? Боже, слизеринцам, наверное, уже все сообщили. Может быть, сообщили причину, и все теперь знают, какой он, Онода, неудачник, раз умудрился навернуться и травмироваться перед самой игрой. О Боже. Как же это все было ужасно. Возможно, когда он придет на уроки, над ним даже будут насмехаться… Да, отличная перспектива, ничего не скажешь. Из-за этих неприятных мыслей от слабого аппетита не осталось и следа. Онода через силу затолкал в себя немного каши, а потом без удовольствия взглянул в сторону стакана с противным зельем. От его вкуса вполне могло стошнить, и, вспомнив свой недавний раз, Онода мучительно отвернул голову в сторону, снова устраиваясь на подушке удобнее. Может, он сможет выпить зелье позже? Целительница все равно ушла в свой кабинет и не следит за ним. Так и решив, Онода попытался расслабиться, глядя в высокий потолок. Он замечал это и раньше — время здесь всегда невыносимо тянулось, а после отбоя наступала такая тишина, что можно было подумать, будто весь замок вымер, все исчезли и вокруг на многие километры нет ни одной живой души. Не самые обнадеживающие ощущения, когда ты заболел или получил травму. Но даже если здесь было так одиноко, Онода не ждал гостей, ведь время уже точно перевалило за отбой. Все ученики сейчас были в гостиных своих факультетов или спальнях, и его друзья в том числе — никто не придет навестить его до утра, зато утром Наруко, скорее всего, еще до завтрака будет стоять под дверью лазарета. Он всегда был таким, всегда беспокоился слишком сильно, и у Оноды теплело на сердце, когда приходилось вспоминать об этом. Так может, стоило уже выпить лечебное зелье и попробовать уснуть, чтобы утро наступило быстрее? Собираясь рискнуть, Онода уже потянулся к стакану, как ему послышался какой-то едва заметный звук. Словно чьи-то отдаленные шаги. Может, кто-то из профессоров дежурил на этаже? Он прислушался, и шаги затихли. Видимо, кто бы это ни был, он ушел, хотя Оноде стало как-то тревожно, словно там, в коридоре, было что-то опасное. Стараясь отогнать дурные мысли, он снова завозился. Принял сидячее положение, разворачиваясь к тумбочке, пододвинул к себе стакан, но, прежде чем пить, съел еще ложку каши. Выпить все, что требовалось, с первого раза не получилось. Онода несколько раз останавливался, морщился, снова пил, и из-за этого совсем ничего не заметил. И замечать было поздно, когда матрас промялся под тяжестью чужого тела. Онода испугался, едва не выронил стакан, и зелье определенно попало ему не в то горло. Он закашлялся. — Прости, пожалуйста. Это из-за меня? — взволнованно спросил Манами, осторожно похлопав по спине, и Онода скорее поставил стакан обратно на поднос. — Господи, Сангаку, — охрипшим голосом проговорил он, ошарашенно глядя на появившегося словно из ниоткуда Манами. Так вот чьи шаги были в коридоре. И как ему удалось потом так бесшумно проникнуть сюда? Да еще и после отбоя, уф. Это плохо. — Все в порядке? — виновато улыбнувшись, спросил тот. — Точнее… конечно, нет, но как ты, Сакамичи? Мне сказали, что ты упал с метлы во время тренировки. Да. Все так и было. И, резко вспомнив об этом, Онода моментально покраснел от стыда, потому что, естественно, Манами пришел сюда спросить о том, что именно случилось. Естественно, ему нужны объяснения, а как это сделать? Как объяснить свою неуверенность, свою неудачливость? Казалось, проще умереть прямо на месте… — Прости, — выдохнул Онода, опуская глаза и прижимая запястье к губам. Во рту все еще был мерзкий привкус, да и запах стоял, наверное, не лучше. Он быстро отвернулся, чтобы запить зелье обычной водой, и только так стало чуть полегче. — За что ты извиняешься? — спросил Манами. — Ты ведь не специально упал. Ты… что-то с ногой, да? — взглянул он на все еще стоявшие рядом костыли. — Трещина в бедре, — тихо подтвердил Онода. — Мне правда жаль, что я все испортил. У нас должна была быть завтра игра. — О чем ты? — усмехнулся Манами, здорово напомнив сейчас Тешиму и его недавний визит сюда. — Сыграем потом. Это же ерунда. Квиддич никуда не сбежит от нас. — Но ты ведь ждал завтра, — ответил Онода, не торопясь ободряться. — И подожду еще. Это не убьет меня, — сказал Манами, мягко улыбаясь. — А вот ты мог пострадать куда серьезнее. И ведь это не просто так… Услышав эти слова, Онода вздрогнул и поджал губы. Манами, конечно, уже подозревал что-то. Это ведь Манами. Он был не менее проницательным, чем Тешима. — Сакамичи, — осторожно позвал Манами. — Что-то случилось? Тебя что-то беспокоит? Ты можешь мне рассказать. — Это… — напряженно мотнул головой Онода, вцепляясь пальцами в складки одеяла. — Ничего. Просто я идиот. Извини, что заставил тебя волноваться. Это правда… не стоит того. Чувствуя себя еще ужаснее, Онода прерывисто вздохнул. Только теперь он начинал полностью осознавать ситуацию. Манами боялся за него, пришел сюда после отбоя, а ведь его могут наказать из-за этого, если поймают. Это может расшатать еще сильнее его отношения с факультетом. А все из-за одного глупого неудачника. — Сакамичи, — снова позвал Манами, но уже настойчивее. — Что, если целительница придет и увидит тебя здесь? — попытался перевести тему Онода, посмотрев на него. — Она не придет, — уверенно ответил Манами. — Иногда я могу видеть будущее, но мысли читать не умею. Я не узнаю, что произошло, если ты мне не скажешь. — …Мне так стыдно из-за этого, — с трудом признался Онода, немного помолчав и снова опустив взгляд. — Я думал… Я боялся, что разочарую тебя. — Что? — изумился Манами. — Ты так… — поморщился Онода, — …замечательно играешь. Ты становишься лучше и лучше с каждой игрой. Я просто… не могу поспеть за тобой. Не могу стать таким, каким ты хочешь видеть меня. — Сакамичи, — в который раз повторил имя Манами, и в его тоне послышалась усталость. — Ты уже давно стал таким, каким я хочу тебя видеть, и даже больше. Гораздо больше. Ты превзошел все мои ожидания — я всегда искренне потрясен твоей игрой, а когда мы играем вместе — это не может сравниться ни с чем. Почему ты… не понимаешь? — Но… — растерялся Онода, сталкиваясь с теплым взглядом Манами. — Ты самый лучший для меня. Был и всегда будешь. Не смей даже думать иначе. — Сангаку, я не… — вздрогнул Онода, и Манами вдруг поднял руку, чтобы прижать пальцы к его губам, призывая молчать. — Ты не можешь увидеть себя со стороны. Это очень сложно, — сказал Манами. — Но я вижу каждый раз. И если ты мне не веришь, то… — Я верю! — испуганно возразил Онода, схватив запястье Манами и отодвинув его ладонь от своего рта. — Прости… — Тихо, все нормально, не повышай голос, — попросил Манами. — И я вроде понимаю, в чем дело. Вот бы еще понять, как вернуть тебе твою уверенность. Он слабо улыбнулся, перехватывая ладонь Оноды и притягивая ее уже к своему лицу. Его кожа была мягкой и безупречной, когда Манами, закрыв глаза, потерся щекой о костяшки. Онода замер, даже дышать перестал на несколько секунд. — Может быть… — снова продолжил Манами, — ты должен играть как на своем втором курсе, а может… должен найти для себя новый способ. Вот же… иногда искать ответы так сложно. — А ты… нашел свой способ? — не сдержав мягкой улыбки, спросил Онода, не в силах оторвать взгляда от совершенного лица Манами. — Узнаю в конце этого сезона, — ответил Манами, и их взгляды встретились, вызвав у Оноды волнительную дрожь. — Но теперь ты знаешь, как я жажду тебя, верно? Ты тоже… откроешь для себя что-то, когда мы сыграем снова? — Да, постараюсь, — согласился Онода, начиная всерьез думать об этих словах Манами. Стоило ли ему действительно успокоиться сейчас и просто дождаться их матча? Не забивать голову лишним и… рискнуть? О да, это казалось ужасно опрометчивым, но Манами, похоже, тоже предпочел эту тактику? — Отдыхай, Сакамичи. Разве ты не хочешь спать? — прервал размышления тихий голос, и Онода в тот же момент почувствовал накатившую волну усталости. — А ты… — слабо спросил он. — Господи, тебе нужно как-то вернуться в свою спальню. — Не думай об этом, — успокаивающе попросил Манами и мягко надавил на плечи, вынуждая лечь. Голова коснулась подушки, и Оноде показалось, что он тонет в уютной мягкости, в которой хотелось только поддаться долгому-долгому сну. Манами осторожно снял с его переносицы очки, положил их на тумбочку, а потом вдруг — о Боже — скинул ботинки и прилег рядом, заботливо поправляя одеяло. — Просто засыпай, — прошептал он, нежно прижавшись губами к виску. — А если хочешь, можешь даже представить, что я буду с тобой всю ночь. Онода улыбнулся, закрывая глаза, и уткнулся лицом в плечо Манами, чувствуя теперь лишь окружавшие его комфорт и теплоту. Рядом с Манами все еще можно было забыть обо всем, и Онода действительно забывал. Все плохие мысли и переживания уходили, заменяясь контрастным ощущением покоя и умиротворенности. И если в конечном счете их обоих ждала игра в еще лучших условиях и с лучшими ожиданиями, Онода, в принципе, был готов смириться с тем неприятным событием, произошедшем сегодня.