ты как вирус глубоко во мне ты мой компас, проводник во сне я знаю, без тебя не проживу и дня время не ждёт, и я схожу с ума
Питер ничего не любит сильнее, чем прохладу вечернего дождя. Окна его комнаты распахнуты настежь, по обнажённой спине скользит свежий сквозняк, пуская по телу волну приятных мурашек. На фоне играет какая-то медленная электронная музыка, юноша даже и не вникает особо, просто включил первое, что попалось в рекомендациях на его обожаемом Ютубе. Из освещения — свеча да фары проезжающих мимо машин. В руке — фигурка того самого волка, Питер часто вертит её в пальцах, когда испытывает сильное волнение или беспокоится. Сувенир является его талисманом и одновременно единственной ниточкой, ведущей к альфе. Хотя не совсем, есть ещё свитер и носки, их Питер сразу же запрятал в шкаф и очень редко к ним прикасается, потому что они пахнут Тони, а запах сразу возвращает такие тревожные воспоминания. — Питер, почему от тебя так странно пахнет? — второе, что сказала тётушка, когда мальчик вошёл в дом. Первое — это крики радости. Юноша только пожал тогда плечами, рассказав частично правду, что его подобрал альфа-отшельник, вылечил и сберёг от мороза. Мэй порывалась отблагодарить спасителя любимого племянника, чуть ли не рванула в зимний морозный лес. Хорошо, что Питер смог её отговорить. Только вот иногда и сам юноша хочет до зубного скрежета собраться и отыскать избушку Тони, чтобы нормально поговорить, а не томиться зазря в мучительном ожидании. В такие моменты пред его глазами сразу же возникает образ второго «я» Тони Старка — когти, которыми так удобно рвать плоть, острые клыки, шерсть, мощные лапы и звериные глаза. Сразу же весь пыл юноши остывает, оставляя место для первобытного животного страха. Острое чувство срочной нужды увидеться со своим альфой топится в трепетном ужасе, не каждый может смириться с тем, что его суженый — инфернальный монстр. Да и где это видано, чтобы омега сам гонялся за альфой? Первое время Питер был уверен, что Старк обязательно покажется со дня на день, но шли дни, месяцы… Ни одной весточки, кажется, мужчина решил исполнить жаркие просьбы юноши — оставить его в покое наедине с интернетом, учебниками и радикальными анти-альфачными мыслями. Вот только во снах Питер неумолимо раз за разом возвращался в деревянный дом, укрытый снегом и настоящей магией. Чувствовал на своей опалённой страстью коже такие желанные руки Тони. Разглядывал магические татуировки или зарывался в мягкую густую шерсть. Питер подрывается на кровати, чтобы начать собираться. Свободная футболка, рубашка, клетчатая куртка, удобные спортивные штаны, кроссовки — юноша методично натягивает на себя одежду, попутно разминаясь. Сегодня его ждёт жаркая ночка — конец сезона игр «Ночного дозора». Не самое омежье занятие, но его быстрые ноги ни разу ещё его не подводили. По крайней мере во время соревнований. Омег на «Ночном дозоре» стабильно очень мало, и четверти не насчитать, но Питер упорно вновь и вновь с командой шарится по ночному городу в поисках заветных флажков, чтобы выцарапать победу. — Питер, ты опять на игры? Может быть не надо после всего этого? — встречает его около самого выхода из дома тётя. Явно поджидала. — Чего этого? — замирает юноша. — Я не переживу, если ты опять пропадёшь, — глаза Мэй грустные-грустные. Питер уже думает повернуть назад, но вовремя очухивается — нельзя подвести команду. Уж в этом-то сезоне они должны выиграть. — Тётя, я же буду в городе, я ни разу не калечился на играх, — уверяет беспокойную тётушку юноша. Сразу же вспомнилось, как он неделю скрывал рваную рану на ноге. Хорошо, что всё зажило, а не обернулось заражением крови. — Будь осторожен, — лишь вздыхает Мэй. Она знает, что настырного племянника ни за что не переубедить. — Хорошо, тётя, вернусь поздно, не жди, — выбегает поскорее из дома, чтобы не передумать. Хорошо, что прохладный весенний воздух здорово прочищает мозги.🦋🦋🦋
Флажок за флажком. И плевать, что снова идёт дождь. Питер уверенно залезает на крышу заброшенной больницы, чтобы достать очередной красный тканный трофей. Ещё на шаг ближе к победе. Он юркий и быстрый, чего так не хватает сильным и неповоротливым альфам. У него острое зрение и нюх, которыми не обладают почти равнодушные беты. Под ногами хрустит стекло, руки грязные и исцарапанные — полуразрушенное здание явно не лучшее место для омеги, но Питер как раз-таки пытается доказать себе и всем остальным обратное. До флажка всего пара шагов, как его окликают: — Пенис Паркер! — Блять! — ругается про себя омега. Встретить Флэша Томпсона — последнее, что хотелось бы сделать на пути к победе. Питер хватает флажок и бежит в противоположную сторону от альфы. Там тоже должен быть спуск вниз, останется только запрыгнуть в машину и нестись со всей силы в сторону конечной точки, чтобы продемонстрировать собранные флажки, а их так много, что он уже даже сбился со счёта. — Куда собрался? — путь преграждает ещё один альфа — настоящий громила, лицо плохо видно в ночной мгле, но очертания его мощной фигуры вырисовываются достаточно чётко, чтобы осознать всю плачевность положения. Питер молча бросается в сторону, чтобы попытаться обогнуть мужчину, ну, или хотя бы достигнуть стены и сползти вниз, а вот каким образом — уже отдельный вопрос. В данный момент юноше кажется, что лучше уж свалиться с крыши, чем попасться в руки главному хулигану и ненавистнику омег — Флэшу Томпсону. А ещё юноша готов себя убить за то, что поторопился и забыл травмат в машине. — Попался! — хватают за плечи, валят вперёд, больно прижимая к крыше. Из-за дождя запахи плохо различимы, но Питер всё же предполагает, что это тот самый громила. — Выскочка Паркер! — слышится ехидный голос Флэша. — Твоё место около мошонки альфы! — продолжает издеваться. — Да, именно там, — подтверждает громила и нагло начинает лапать зад, похотливо то ли порыкивая, то ли похрюкивая. Юноше безумно хочется ему вдарить, но вместо этого ему остаётся только слабо трепыхаться. Он на чём свет клянёт свои руки и ноги, не способные причинить ни малейшего вреда настоящему альфе. — Ага-ага, но тем не менее, ты стабильно продуваешь, Томпсон, — злобно огрызается Питер. — Заткнись, омежья подстилка. Гони флаг! — Нет! — Ах ты сука! — его больно пинают ногой в бок. Питер со всей силой воли сжимает челюсти, чтобы не заорать. — Отдай! — хватают за волосы, оттягивают, а затем наотмашь бьют по лицу. Во рту металлический привкус крови. — Отбери! — провоцирует Питер. — Переверни! — приказывает Флэш. Снова пинок, только чтобы перевернуть его уже на спину. В сжатых пальцах тот самый флаг, из-за дождя не видно практически ничего, а фонарик потерян ещё где-то на середине крыши. — А вот и он! — ткань выдирают из цепких рук омеги, победно вскрикивая. — Можешь развлечься, догонишь потом, — отдаёт приказ Флэш. Внутри Питера всё холодеет, потому что с громилой-альфой ему одному точно не справиться. Этот мужик снова садится сверху, запускает руку в волосы, оттягивая их — Питера обдаёт горячей волной нестерпимого запаха прогорклых орехов. — Руки вверх, урод, буду стрелять! — слышится злобный голос Нэда. Очень вовремя. — Ага, так я и поверил, что у тебя есть пушка, — так и не слезает с Питера альфа. — Это травмат, не убью, но покалечу сильно, — препирается Лидс. — Выстрелю тебе прямо в пах, кусок отборного ты фарша. — Вставай, сука! — слышится с другой стороны. Так и есть, подоспела воинственная Лиз. Девчонка на «Ночном дозоре» — тоже большая редкость, но Аллан настолько сумасбродная, что к ней лишний раз даже матёрые альфы боятся подходить. Особенно после того, как она воткнула в руку одного нож прямо во дворе колледжа, когда тот пытался к ней подкатить с пошлыми шутками. — У меня тоже травмат. Я вот буду целиться в твой толстый зад! — Ой, блять, — капитулирует альфа. Питер блаженно выдыхает, потому что больше не чувствует тяжести и мерзкого запаха гнилых орехов. Когда он поднимается — громилы уже нет на крыше. Каким бы альфа ни был сильным, но против травмата никакая мускулатура не поможет. — Спасибо, — выдыхает юноша. — Когда уже будешь брать с собой травмат, Паркер, а? — тут же начинает верещать Нэд. — Забыл я, забыл! — отнекивается Питер, но чувствует себя виноватым. — Теперь флаг у них! — Пофигу. У нас тоже много флагов, едем на конечную базу, хорош, набегались, — ставит будто точку Нэд. — Есть ещё время залететь на соседнюю базу, пошарить там, — предлагает Лиз. — Скорее всего, компашка Томпсона уже там, если опять попадём в заварушку, точно не успеем, — шагает уверенно по стёклам Нэд, подсвечивая фонариком. Питер не спорит, ему уже даже всё равно, внутри всё клокочет от бессильной ярости на себя, на альф, на чёртового Флэша. — До двух часов всего-то двадцать минут. — Окей, — благоразумно соглашается Аллан.🦋🦋🦋
Сенсации не случается — они снова проигрывают. Да, они заняли второе место, но первое-то получила троица альф под предводительством Флэша Томпсона. — Впервые на играх «Ночного дозора» второе место получает команда вообще без альф. Женщина, бета и омега! Вы только помыслите! — разрывается ведущий, который явно косит под какого-нибудь крутого рэпера: большая кепка, огромная футболка, джинсы, сползающие до пят. Стоит он на импровизированной сцене из деревянных поддонов в мрачном прокуренном подвале, стены которого исписаны граффити. Всё происходящее кажется калейдоскопом сюрреализма. — Им не хватило всего одного флага до ничьи! Питер тихо рычит про себя, глаза болят от дыма, он насквозь мокрый, хоть выжимай, а вокруг столько тяжёлых запахов альф, что першит в горле. Его кто-то хлопает по плечу, тормошат и кричат в ухо поздравления, треплют по волосам. Нэд поднимается на сцену, чтобы забрать пять тысяч баксов выигрыша, Лиз отбирает микрофон у ведущего, вопит что-то неразборчивое, кажется, это что-то среднее между посыланием в зад и радостными вскриками. Питер не может разобрать, да ему и не очень хочется. Май Июнь Июль Августтебя нет рядом, я иду ко дну заполни пустоту мою, прошу я знаю, холод твой согреет лишь меня время не ждёт, и я схожу с ума
Питер задумчиво разглядывает себя в отражении, почёсывая бледную щёку. Синяки под глазами, истощённый вид — нет, он не переболел, а лишь пережил очередную течку, разрываясь между желанием выловить хоть какого-нибудь мужика или умереть. В этот раз было тяжелее — обычные подавители сработали плохо, почти не гася гормональную бурю. Не зря он выпил на всякий случай и противозачаточное, кто знает, может, его бы всё же учуял какой-нибудь альфа, а в таком состоянии он бы точно не смог отказать. В следующий раз придётся брать что покрепче, а это уже намного опаснее для организма. Хотя, что ещё хуже — пустые течки или тяжёлые гормональные препараты. На этот вопрос ни один доктор однозначного ответа дать не может. А вот любые таблетки, залитые алкоголем, — вообще ни разу не полезно. Питер поправляет колечко в носу, трогает шею, испещрённую узорами: за последние три месяца он почти-что ночевал в тату-студии, изрисовывая своё тело с маниакальным упорством. Как же хорошо, что омеги отлично переносят длительную монотонную боль. Не только шея, но целые руки, грудь, левая нога в районе колена (там было больнее всего) — теперь в чёрных геометрических узорах. Он пытался воспроизвести татуировки Тони по памяти, подбирая похожие эскизы, получилось не совсем в точности так же, но достаточно своеобразно и в том же стиле. На всё это он потратил весь свой выигрыш, поэтому сейчас усиленно фрилансит программированием — создаёт по заказу сайты. Конечно, тётушка Мэй пришла просто в праведный ужас, когда Питер завалился домой однажды вечером с испятнанной навсегда чёрной краской шеей, проколотым носом и вдобавок пьяный в стельку. Она не разговаривала с ним неделю, но юноша твёрдо стоял на том, что имеет право делать со своим телом, что хочет. Постепенно женщина вроде бы смирилась, но Паркер всё равно намерен переехать в отдельное жилье в ближайшее время, только надо сначала скопить определённую сумму на съём. Питер отворачивается от зеркала, натягивая на себя свободную белую майку, чёрные джинсы с большими дырами на коленях и кеды. За окном сегодня по-летнему знойно, но юноша всё равно суёт в рюкзак красную ветровку с капюшоном — погода в здешних местах обманчива, не заметишь, как налетит гроза, а ты один посреди леса. От Тони Старка по-прежнему ни одной весточки, поэтому Паркер сегодня идёт в поход искать «избушку на курьих ножках» и свою «Бабу Ягу». На крыльце он закуривает сигарету, смотря на голубое небо сквозь солнечные очки. Из-за них проплывающие редкие облака кажутся сизыми и мрачными. Курить он тоже начал пару месяцев назад, но уже втянулся, да так, что одной пачки может не хватить и на два дня. Питер последний раз выдыхает колечками дым, выкидывает сигарету и решительно идёт в сторону леса. Он очень долго спорил со своим страхом и нерешительностью, но в конце концов звучное «я заебался от этой недосказанности» победило.🦋🦋🦋
Летний лес по-своему очарователен: колосится высокая трава на опушках, зелёная листва приятно радует глаз, а уж как сладко пахнет ягодами и цветами, которые обильно осыпают кромки вытоптанной дорожки. После дождя должны показываться и грибы, только вот Питер забросил своё хобби собирать дары природы — в лес он вышел впервые с зимы. Юноша добрёл до того места, где он собирал грибы в тот самый злополучный день. Сейчас под раскидистым деревом густая тень, поэтому Питер устало приваливается к мощному стволу — крона тихо шелестит над ним, будто хочет сказать что-то важное, но безумно таинственное. Омега думал, что ему станет страшно, когда он придёт сюда, но на душе странное спокойствие, а ещё закурить хочется до дрожи в кончиках пальцев. Только вот куда дальше двигаться — он совершенно не помнит. Вроде бы он шёл по обычной дорожке и забрёл куда-то не туда с подачи магии Тони, о чём Питер благополучно вспомнил только сейчас. Так что идти, куда глаза глядят — плохая идея, в этот раз добрый волк его может не спасти. Белая бабочка с красными зловещими пятнами приземляется на обнажённое колено юноши. Питер удивлённо смотрит на хрупкое насекомое — размах крыльев не меньше десяти сантиметров, а рисунок странный, будто капли крови на снегу, даже тушка существа пепельно-серая. Омега никогда не видел настолько диковинного создания в здешних местах. Юноша тянется пальцами к бабочке, но та взмахивает крыльями и кусает Питера — он даже и помыслить не мог, что такое маленькое насекомое может причинять такую обжигающую боль, мгновенно пронзившую колено. Паркер вскрикивает и тут же подлетает, смахивая с себя гадкую бабочку, колено пульсирует, даже выступают капли крови. Бабочка не улетает прочь, а кружит вокруг, так и норовя снова приземлится на обнажённую кожу. — Нет, таких тварей не бывает просто так, — бормочет Питер, подозревая магическое происхождение этого маленького монстра. Меж тем, бабочка приземляется на дерево около одной из тропинок. — Понятно всё, — бурчит Паркер, двигаясь за своим кровожадным проводником, стараясь не обращать внимая на боль в колене, надеясь, что насекомое не смертельно ядовито, и потом у него не отвалится нога. Когда Питер доходит до тропинки, бабочка срывается с места. Паркер закрывает в страхе голову, готовый отбиваться, но насекомое улетает дальше и садится метров за десять на очередное дерево у тропинки. Юноша кивает, мирясь со своей судьбой, двигаясь за странной жуткой бабочкой. И чем дальше он идёт, тем сильнее сплетаются между собой ветки деревьев над головой, будто поглощая полностью солнечный свет. Питер теперь испытывает чувство дежавю, по телу проходится дрожь страха. Кажется, что из-за стволов деревьев на него смотрят любопытные глаза. Бабочка вновь взмывает и садится на серый от паутины ствол. А это значит, что юноша точно идёт правильно. Питер замирает и оборачивается назад, смотря на сочные зелёные кроны, сердце стучит быстро-быстро и будто подскакивает к горлу. Юноша кивает и вновь уверенно следует за бабочкой под зловещие ветви деревьев, покрытые будто одеялами из паутины. Если в этом лесу водятся такие страшные бабочки, то кто же тогда оставил всю эту паутину? Паркер ускоряет шаг, чтобы как можно скорее покинуть это место, боясь встретить какого-нибудь огромного паука, который одним укусом уж точно не удовлетворится. Через пять минут уже чуть ли не бежит, обгоняя даже бабочку. Интересно, а гигантские пауки боятся оборотней? Питер немного выдыхает только тогда, когда попадает в царство раскинувшихся елей. Здесь тоже нет травы из-за сумрака, но хотя бы зловещая паутина не опутывает каждый ствол, и немного видно небо. Только вот, чем дальше в лес — тем холоднее становится. Юноша достаёт толстовку, радуясь своей предусмотрительности. Смотрит на экран телефона — сети вновь нет, значит, он уже точно близко. Где-то в этом месте он тогда лёг под ель замерзать насмерть, дальше дорогу он не знает, но знает бабочка, поэтому-то ему и послали проводника. Юноша бредёт вдоль настоящего леса вековых елей, вдыхая приятный до дрожи хвойный запах. Под ногами хрустят иголки, повсюду раскиданы шишки. Впереди маячит что-то белое, от холода уже бегут мурашки по телу. Питер ускоряет шаг, не веря своим глазам. Через двадцать метров он выходит в снег. Вот так просто: сзади ещё лето, а спереди настоящая снежная поляна; морозец пощипывает щёки, пальцы и колени. Питер натягивает капюшон, лающе хохочет, потому что он снова похож на ту самую Красную шапочку. Он ступает по пушистому мягкому снегу, сразу проваливаясь по икры. Впереди, посреди белой поляны, стоит до боли знакомый деревянный дом. Только окна неприветливо темны, из трубы не валит дым. Юноша смотрит назад — среди елей по-прежнему лето, а здесь будто навечно застыл январь. Питер решительно шагает по глубокому снегу, мгновенно промачивая ноги. Бабочка садится на входную дверь дома, помахивая крыльями. Паркер с трудом всё же «доползает» до избушки, не чувствуя уже пальцев на ногах и руках, у него будто даже язык заледенел и сам желудок. Питер толкает дверь, больше всего боясь, что она ему не поддастся, но лесные боги благоволят ему — он заваливается в тёплую прихожую. От воспоминаний кружится голова, он будто чувствует сладкий запах свежей каши, вкуснее которой нет ничего на свете. Но то лишь морок его воображения — Питер заглядывает на кухню: очаг не горит, пусто и тихо, будто тут давно не живут, а пахнет деревом и немного пылью. Тогда он поднимается по крутым скрипучим ступенькам наверх, чувствуя себя глупцом, потому что восемь месяцев назад он так хотел сбежать отсюда, теперь же добровольно сдаётся в руки Тони, если, конечно, обладатель этих рук вообще ещё здесь живёт. При мыслях о больших ладонях альфы Питер блаженно зажмуривается, после течки ему до сих трудно контролировать свои эмоции и желания. Возможно, перетерпев пару дней, он бы всё же не решился на это путешествие. Питер распахивает дверь на второй этаж, уверенный, что здесь так же пусто, и вскрикивает от неожиданности: за столом сидит альфа и смотрит своими голубыми глазами, будто и не было этих восьми бесконечных месяцев, а они до сих в снежном плену зимы. Воспоминания уходят, а приходит понимание, что в избушке правда давно никто не живёт: огонь в камине не горит, кровать убрана, на столе нет инструментов и деревянных стружек, непривычно зябко, не топлено, это с морозной улицы поначалу казалось, что здесь тепло. Только альфа сидит и пристально смотрит без каких-либо особых эмоций. Одет он тоже по-летнему: обычные голубые джинсы, конверсы, горчичная свободная футболка; его дикарскую натуру выдают лишь магические татуировки и борода, и то, сейчас так нередко выглядят самые отпетые модники. Питер растеряно моргает, осознаёт, что они пару минут молчат и только смотрят друг на друга. — Ты не живёшь здесь? — хрипит сдавленно юноша. — Нет, временно пришлось перебраться в город, — отвечает тихо альфа, так же хрипло, но, в отличие от Питера, он не показывает никакого волнения. — Зачем? — тупо спрашивает Паркер, не зная, куда деть свои руки. — Занадам, — грубовато говорит Старк, явно недовольный. — Ой, кажется, ты не рад меня видеть, — хмыкает Паркер. Но отчего-то снова привкус горечи на губах. — А на что смотреть? — встаёт альфа. — На меня, — прямо говорит Питер, осознавая, как глупы его слова. Тони вместо ответа подходит ближе, пристально вглядывается в лицо, подносит руки и гладит по щекам, задевая пальцами колечко на носу. Ладонь проходится по выбритым вискам, зарывается в кудрявые отросшие волосы на макушке. Юноша зажмуривается от приятной ласки. Как же он скучал, думает торопливо. Все восемь месяцев скучал. — Выглядишь, как шлюха, — выдаёт Старк, спуская Питера с небес. — И пахнешь так же. — Что? — Питер ошарашен от такого заявления, сдёргивает с себя руку мужчины, смотрит загнанным злым зверьком. От обиды хочется разрыдаться, слышать такие слова от альфы, которого он так долго ждал — слишком горько. — Воняешь сигаретами и дешёвым пойлом, а ещё вокруг тебя постоянно трутся альфы, даже не отрицай, — продолжает наседать Тони. — А ты всё тот же дикарь, только теперь ещё и хам, — сразу же показывает зубы Питер. Обида жгучим ядом разливается по венам, с альфами он теперь играет в одной рок-группе в качестве хобби, но это же не значит, что он с ними всеми спит. — У тебя денег нет на нормальные джинсы и еду? — окидывает взглядом слишком худые колени парня Старк. — О, ты ещё главного не видел, — стаскивает с себя ветровку Питер, демонстрируя татуировки, чувствуя мстительное удовольствие, когда в глазах альфы зажигается ещё большая ярость. — Видел, но не так близко, — низко и рычаще говорит Старк, пристально ощупывая взглядом тело мальчишки. — Ты за мной следил всё время, да? — самодовольно провоцирует Паркер, улыбаясь, чуть ли не красуясь перед злым Тони. — Не всё время, иначе бы точно придушил, — подходит ближе альфа, шипя ему это в лицо. — Чего не подошёл? — спрашивает Питер, чувствуя на своей коже обжигающее дыхание. — Придушил бы, говорю же. — Так давай, — тихо вдруг говорит юноша. — Да что с тобой не так? — и вправду хватает за горло Тони. — Я думал, ты перебесишься, а стало только хуже. Горячий острый запах буквально затапливает Паркера, от него кружится голова, хочется, чтобы Старк сжал руку сильнее. Всё дело в только что затухшей течке, которую кое-как удалось задавить лекарствами, думает Питер. Но, кажется, присутствие истинного альфы заставляет гормоны устраивать вновь бунт на «корабле». — Ты кинул меня почти на восемь месяцев, — обиженно говорит юноша. — Я дал тебе свободу, как ты и хотел, а ты вон что творишь, — рычит альфа, глаза такие дикие, такие голодные. — Я же говорю, ты сам не знаешь, чего хочешь. То одного, теперь другого. — Сейчас я точно знаю, чего хочу, — ухмыляется осоловело Питер, будто он снова так уже привычно пьян. Старк пододвигается ближе, лижет размашисто его в губы, затягивая в поцелуй, больше похожий на укус. — Противно, — тут же отодвигается альфа, морщится. — Будто пепельницу, залитую алкоголем, вылизываю. Та самая серая бабочка залетает в комнату и садится на руку Тони. Мужчина смотрит на неё пару секунд, а затем сминает ладонью. Питер в ужасе вскрикивает от неожиданной жестокости, по пальцам альфы струится что-то красное, пахнет железом. Юноша точно уверен, что умирающее в агонии насекомое истекает настоящей кровью. — Так чего ты хочешь, Питер Паркер? — твёрдо спрашивает Старк низким изменившимся голосом, полупрозрачные глаза будто вытягиваются, лицо заостряется. — Тебя, альфа, — без промедления отвечает юноша. — Ты уверен в этом, омега? — голос становится ещё страшнее, рычащим, потусторонним. Во рту уже опасно блестят клыки, пальцы удлиняются, вырастают настоящие когти. Татуировки потустороннее подсвечиваются, будто сам лунный свет рвётся из нутра Старка. — Уверен, — выдыхает юноша. Низ живота сводит жаром и спазмом, хочется почесаться или хотя бы погладить себя. Тело альфы трансформируется дальше — покрывается шерстью, лицо становится волчьей мордой, руки — мощными лапищами. Одежда разрывается в клочья на огромном теле. — Он хочет сцепки, — рычит монстр и становится на все четыре лапы. — Хочет взять пару! Альфа вновь оборачивается получеловеком, а за окном день мгновенно сменяется непроглядной тьмой. — Как? — смотрит в непонятках Питер, протирая глаза. Тихий шелест — огонь разгорается в камине сам по себе. Холод сразу же отступает, взамен даря живительное тепло натопленного обжитого помещения, комнату окутывает горячий запах раскалённых кедровых дров. Свечи тоже вспыхивают — ими усеяны пол, полки, стол. И как раньше он их не замечал, задаётся вопросом Питер. — Сначала я тебя хорошенько вымою, чтобы не вонял шлюхой. — Бе, — кривится Паркер, поражаясь оборотам альфы. Старк подходит ближе, наклоняется прямо к лицу. Юноша уже думает, что тот его снова так желанно поцелует, но Тони вместо этого подхватывает омегу на руки, а затем взваливает уже так привычно варварски на плечо. Питер виляет задом, потому что на джинсах уже расплылось влажное пятно, от которого теперь очень неприятные ощущения. — Любишь ты всякие ритуалы, нет бы сразу взять, — жалуется Паркер. — Хочу вымыть, — отрезает альфа, осторожно ступая по скрипучим ступенькам. — Ты, между прочим, тоже не одуванчиками пахнешь, — хочет поддеть Питер. — Но хотя бы не перегаром, — не остаётся в долгу Старк. Внизу снова теплится жизнь: очаг приветствует раскалёнными углями; повсюду пузатые зажжённые свечи; здесь сильнее пахнет деревом, а ещё какими-то кисловатыми ягодами и приторным мёдом; от кадки валит пар. Тони сразу же ведёт Питера к воде, не церемонясь, зачерпывает горсть и моет ему лицо, словно маленькому ребёнку, который неудачно объелся шоколада. Юноша от неожиданности даже сначала не сопротивляется, но потом, когда его вновь затапливает такая сейчас привычная агрессия, начинает возмущаться, отплёвываясь. — Ты чего творишь?! — кричит Паркер, готовый убить наглого альфу, обращающегося с ним, как с нашкодившим котёнком. — Отмываю, — ещё раз зачерпывает воду и льёт на лицо парнишки. Спасибо, что не окунает прямиком головой. — Чтоб неповадно было тебе, омега. Питер чувствует себя мокрым побитым щенком, но из цепких и сильных рук альфы вырваться не может, зато ему удаётся куснуть ладонь, когда Тони снова лезет его «отмывать». — Ах ты ж! — ругается Старк, но без особой злобы, зато разрывает уже мокрую майку. — Тебе придётся купить новую! — рявкает Паркер. — Ага, и джинсы целые, — оглаживает голые коленки, но отвлекается от своего увлекательного дела, рассматривая пирсинг в сосках омеги. Золотые резные украшения Питер выбирал для себя тщательно. — Что ещё проколол? — кажется, Тони сейчас его правда порвёт в гневе. — Сам посмотришь, — дразнится Питер, но сразу затыкается и жалостливо стонет, когда пальцы альфы нетерпеливо поглаживают одно из украшений. — Следующий найду — выдерну, — угрожает Старк. — Ничего ты не смыслишь в моде, — огрызается омега, снова брыкаясь. — Ты, я смотрю, много смыслишь, — альфа уже сам весь мокрый, волосы прилипли ко лбу, густые ресницы запутались, на бороде капли. Питеру почему-то до невозможности хочется их слизать. Что он и делает, а затем прикусывает подбородок. Этим он немало удивляет Тони, который даже замирает, оставляя «богомерзкие» (по его словам) джинсы юноши в покое. — Быстрее отмою, быстрее начнём, — снова принимается за дело Старк, сдирая с треском самые любимые штаны Паркера, под которыми даже нет нижнего белья. — Какая же шлюшка, — снова отмечает альфа. — Ёб твою… — обрываются ругательства Питера, потому что Тони просто опрокидывает его прямиком в кадку, которая кажется теперь целым бассейном. И тут магия постаралась. — Ты придурок! — выныривает из воды Паркер. — Ага, — перемахивает через борт Старк, опираясь на него рукой. Питера обдаёт волной брызг. — Мыться-мыться, не стой, — торопит альфа, беря в руки твёрдое мыло. — Можно я сам, а? — морщится юноша. — Нет, вдруг недостаточно отмоешься, — сразу же принимается за волосы Питера. Затем намыливает лицо — омега вновь фырчит, но не сопротивляется, потому что бесполезно. От пены даже не разъедает глаза, а ещё она какая-то сладкая на вкус, так и хочется слизать. Наверное, и мыло это магическое. Альфа заставляет юношу подняться на ступеньки, берёт мочалку и уже ей яростно трёт чувствительное тело. Когда он проходится по соскам — Питер не выдерживает и болезненно стонет от нетерпеливого томления: — Нет, у тебя точно какой-то фетиш на мытьё. Всё намываешь меня каждый раз и намываешь, но никогда не траха… — А у тебя теперь фетиш себе вредить, да? — обрывает альфа грубые слова юноши, но откладывает мочалку, проходясь по коже уже просто руками. Вот против этого Питер ничего не имеет, особенно против ладони на его паху. — Ты бросил меня на восемь месяцев. Просто исчез, перевернув мою жизнь, — тихо повторяет юноша. Нет, не обиженно, а просто тоскливо. — И ты хоть как-то пытался привлечь моё внимание, медленно калеча своё тело? — У тебя тоже татуировки, — замечает Питер. — Они ритуальные, сделаны из нужды, — осторожно смывает пену с волос юноши Тони, а тот даже не сопротивляется. Ему всегда нравится, когда гладят по волосам. — Ты оставил меня на восемь месяцев, — не останавливается Паркер. — Украл, показал, что ты моя пара, а потом выкинул и больше ни одной весточки. Ты мог хотя бы со мной попытаться увидеться, может быть на свидание позвать, как нормальный человек, но нет, только тишина, — горько говорит Питер. Альфа больше не трогает его, только где-то сзади напряжённо дышит. — Ты не хотел моего общества. Боялся меня. Я решил дать тебе время подумать, — спокойно отвечает Старк без тени сожаления. В окна снова стучится снег, хоть сейчас и жаркий август. Место вне времени и пространства, здесь можно исчезнуть навсегда, и никто никогда не догадается. Питер вздрагивает. — Мы могли бы вместе подумать. — Ты не был один, Питер, а под присмотром. Я ради тебя переехал в город, чтобы быть ближе, — вздыхает альфа. — Ага, следить из-за куста, как маньяк, и тихо беситься, что я делаю очередную татуировку? — За тобой постоянно приглядывали, — усмехается Старк, кладёт руку на шею, гладит. Специально отвлекает от неприятной темы. — М? — Твоя подружка, Лиз Аллан. Как бы тебе сказать. Она банши. — Что?! — вскрикивает Паркер и оборачивается, чтобы увидеть нахальные довольные глаза. Питер, конечно, знал, что у этой несносной девчушки не совсем все дома (хотя он и по-своему любил её своеобразность), но, чтобы Лиз оказалась настоящей ведьмой — это уж слишком. — А барабанщик из твоей рок-группы — вообще полудракон, — продолжает довольно лыбится Старк. — Ты подсылал ко мне всякую нечисть? — поверить не может Паркер. — Вместо того, чтобы просто поговорить? — Двери моего дома всегда открыты были для тебя. Ты мог бы вернуться в тот же день, я бы ни за что тебя не выгнал. Но ты сам не хотел этого. Питер задумчиво глядит на пяток свечей около кадки, анализируя свои ощущения, точнее, как они постепенно менялись в течение восьми месяцев: от страха и ненависти до невыносимой тоски, когда даже тело сопротивляется подавителям, и душа бунтует, будто всё естество призывает своего такого желанного альфу. — А теперь? — шепчет юноша. — А теперь ты хочешь. Зверь это чует, и я признаю. Наконец-то они снова целуются, не голодно и жадно, а нежно, осторожно. Питеру так хочется показать, как он скучал — по альфе, по его завораживающему голосу, по этому дому, окутанному древними тайнами. — Всё же мне нравится это колечко в носу, — ухмыляется довольно и хитро Тони своей обворожительной клыкастой улыбкой, а вокруг торжествующе ярче вспыхивают свечи.