Я — начало

Я бегу, стараясь не оглядываться назад, по тёмному коридору, который кажется нескончаемым, и создается впечатление, что я бегу по нему уже целую вечность. Сознание парализовано картинками из прошлого, что сразу же пролетают перед глазами, словно быстрая фотопленка. Мое тело под властью всепоглощающего страха, и я чувствую, как становится тяжело двигаться. Во рту уже давно пересохло от того, насколько я часто и жадно глотала воздух, в то время как в груди свинцом тяготеет горечь той боли, что, несмотря на мою долгую реабилитацию, все равно живет во мне, а сердце бьется с такой силой, что появлялось ощущение, будто оно отдаётся эхом в самых дальних углах пустого коридора. — Да стой же ты, — меня крепко хватает чья-то рука и резко разворачивает к себе. Лицо искажается из-за панического страха и жаркого чужого прикосновения, а с губ срывается истошный крик, который не успевает до самого конца вырваться наружу, и уже в следующую секунду я оказываюсь прижатой к стене с закрытым мужской ладонью ртом. Всё происходит настолько быстро, что я просто не успеваю уловить суть происходящего. Я не в силах унять ту дрожь, которая пленит все тело, а кожа начинает неистово гореть в местах, где меня касались чьи-то ладони. Ноги предательски подкашиваются, а по щекам уже давно стекают соленые капли, оставляя мокрые следы на моём лице, и так беспощадно пачкающие руку парня потёкшей тушью. — Открой глаза и дыши, тебе следует успокоиться, я не сделаю ничего плохо, лишь хочу помочь, — его голос становится настолько тихим, что даже я еле улавливаю шёпот, исходящий из его уст, но послушно открываю глаза и начинаю равномерно дышать, смотря на него. — Я уберу руки и отпущу тебя, но только если ты перестанешь кричать и не убежишь. Я еле заметно киваю головой в знак повиновения и уже через секунду оказываюсь совершенно свободной, а в голове своевременно всплывает мысль о том, что я снова ломаюсь даже под самым минимальным давлением, снова становлюсь такой послушной девочкой, что готова исполнять любые указания, лишь бы меня не трогали. Рот слегка приоткрывается от шока, я замираю, словно фарфоровая кукла, и на какой-то момент мне кажется, будто все мои жизненные процессы останавливаются, словно я не проявляю даже намека на жизнь. Мы одни, стоим друг напротив друга в этом чертовом коридоре, определённо не осознавая всей сути, где нарушить наш покой позволяет себе лишь гуляющий вдоль и поперёк сквозняк. Мои волосы растрёпаны в разные стороны, а пустой взгляд, скорее всего, приводит в непонятный и своеобразный ужас стоящего напротив парня. В темноте его взгляд кажется не столь пугающим, даже сквозь буквально непроглядную тьму я могу разглядеть то, чего никогда не видела в мужских глазах до сегодняшнего дня — его обеспокоенность. Бегающие по моему лицу глаза отчаянно пытаются понять, что так повлияло на мое состояние, отыскать хоть маленькую зацепку моей истории, узнать, как реагировать на это все дальше, но не могут. Он явно в тупике и просто не представляет что делать, поджимая мягко очерченные губы. Парень пытается уловить хоть какую-то, пусть даже еле заметную деталь, которая поможет ему разобраться. — Я помогу тебе, твои руки, — и снова этот шёпот, — я не уйду, пока ты находишься в таком состоянии. Надеюсь, у тебя есть бинты или что-то в этом роде, иначе мы отправимся в мою комнату. Учти, отказы не принимаются. — Не нужно в твою комнату, — протестую я, и мне кажется, что это звучало слишком громко. — У меня всё есть, — тихо говорю я, отворачивая своё стыдливое лицо подальше от карих глаз. Он медленно отступает ещё на один шаг назад, давая мне чуть больше личного пространства, от чего становится буквально легче дышать. Я молча отстраняюсь от стены и, простояв на месте ещё долю секунды и не сводя с него взгляда, задумываюсь о том, не совершаю ли я ошибку, что веду совершенно незнакомого парня к себе в комнату, и, сама словив себя на глупой мысли, что жизнь явно меня ничему не учит, начинаю с опаской идти вдоль коридора, который ведёт в комнату. Открыв ключом уже знакомую дверь, я пропускаю парня вперед и уже там достаю из тумбочки антисептик и бинты, что заранее приготовила мама, и отдаю ему в руки, а сама присаживаюсь на кровать, поджимая под себя ноги. Парень стоит передо мной на коленях уже около десяти минут, тщательно обрабатывая свежие небольшие кровоточащие раны, мягко сжимая мои ладони в своих. Его руки такие тёплые и мужественные, что от этого по телу пробирается лёгкий холодок, вызывающий болезненный зуд во всём теле. Это так ново для меня, как же давно я не ощущала чьего-то прикосновения и присутствия рядом с собой. Его лицо напряжено, а в свете луны заметно, как слегка играют четко выраженные скулы на бледной коже. Блондинистые волосы растрепаны как и мои, а чёлка уже давно спала и покоится на лбу, что придаёт этому парню совершенно безобидный вид. — Я все сделал, — он легонько вздыхает, поднимаясь с колен, — извини моего друга, если он что-то сделал не так. Думаю, тебе стоит хорошо отдохнуть и выспаться, доброй ночи. — Он не виноват, — я произношу это очень тихо, скорее отвечая больше себе, чем ему. Но парень слышит и замирает в дверном проёме на пару секунд, оборачиваясь на меня, а после молча уходит, кинув в мою сторону последний, полный смятения взгляд. И уже в следующую минуту я остаюсь в комнате совершенно одна и закрываю глаза, облокачиваясь на стену. Непонятное волнение, которое просто разрывает мою и без того изувеченную душу, всё так же таится где-то внутри, не давая спокойно дышать, от чего вздохи получаются рваными и неравномерными, и мне действительно перестаёт хватать воздуха. Просидев так немалое количество времени, я отрываю голову от стены и, открыв заплаканные, красные от слёз глаза, касаюсь своих рук, которые так аккуратно перебинтованы, и нервно выдыхаю. Как же чертовски сильно я перепугалась сегодня. Утром я просыпаюсь от ноющей боли, которая охватила всё тело. Голова раскалывается настолько сильно, что, кажется, ещё немного, и она разлетится на маленькие куски. Всё тело ноет, ведь уснула я явно не в самой удобной позе, да что тут говорить, я даже не удосужилась переодеться и расправить кровать — сразу же после ухода Джастина я приняла успокоительные и уснула. Конечно, мне теперь определённо стыдно перед этим человеком, но я теперь уже не в силах изменить то, что так или иначе между нами произошло. Никто не говорил, что будет легко. Поднявшись с кровати, я слегка потянулась, пытаясь размять затёкшие части тела, и пошла в душ, чтобы хоть немного привести себя в чувства, но, судя по отражению в зеркале, это не очень помогло. Уставший вид, мертвенно-бледное лицо и огромные синяки под глазами выдавали меня и такую явную усталость, но мне ничего не оставалось кроме того, как надеть форму, заменить бинты на руках на незаметные пластыри и отправиться на уроки. За окном вовсю бушевал осенний ветер, срывая листья с крон деревьев и вознося их вверх, резко отступал, давая им удариться о землю. Жестоко. Вот так и с людьми: сначала тебя любят, возносят, а потом появляются те, которые готовы разбить тебя. Скинуть с высоты, растоптать, уничтожить, не давая ни единого шанса на спасение. Небо затянули густые тучи и не оставили от солнца и следа, а в скором времени и вовсе начали падать первые капли дождя. Такая погода как никогда подходила под моё настроение и описывала сейчас всё моё нутро. В столовую заходить я не стала, лишь спустилась на первый этаж к кабинету директора, у которого рядом стоял автомат с кофе. Закинув пару купюр, я начала ждать, пока бумажный стаканчик наполнится ароматным горячим напитком, нервно оглядываясь по сторонам. Первой парой была история. Конечно, не лучший предмет для человека, который вот-вот уснёт, но другого выхода у меня просто не было. — Хлоя, ты вчера так быстро ушла, что-то случилось? — сразу же у кабинета я встречаю девочек, которых мой вид явно не впечатляет и вызывает кучу вопросов. — Нет, просто разболелась голова, и я решила уйти. Давайте зайдём в аудиторию, скоро уже звонок, — сухо отвечаю я. Надеюсь, врать у меня получается лучше, чем я думаю. На всех парах я сидела одна, не хотелось слушать бессмысленные рассказы о том, как, кто и где провел остаток вчерашнего вечера и чем это действо по итогу закончилось. Моих несчисленных вопросов в голове вполне хватало, нужно было подумать, разобраться со своими мыслями и ощущениями, которые так сильно тревожили меня. Все тянулось так долго, что мне приходилось почти на каждой перемене бегать за кофе, пока от него не начало тошнить. После занятий я все же заглянула в столовую на обед, ибо мой желудок не оставлял мне выбора и протестовал, потому что не получал пищи целый день, он определенно требовал от меня чего-то сытного. Поэтому на поднос мне пришлось поставить тарелку супа. Джастин сидел, как обычно, в компании своих друзей и не обращал внимание на все, что его окружало. Даже на девушек, жаждавших хоть одного мимолетного взгляда от сногсшибательного старшекурсника, пока его не привлекла моя физиономия, которая проходила совсем рядом с подносом в руках. Его взгляд уже не был таким взволнованным, как вчера в том темном до жути коридоре, он был вполне спокоен, ему нужно было лишь убедиться в том, что со мной все в порядке. После обеда дурное желание никуда не идти одолело меня совершенно, хотелось закрыться в своей комнате, которая за такое короткое время стала для меня личным убежищем, плотно зашторить окна массивными занавесками и спасти и без того раздражённые глаза от дневного света. Хотелось завернуться в одеяло, словно в кокон, и не вылазить оттуда до самого утра, но, к сожалению, миссис Мур уже ждала меня в своём кабинете, который старались обходить стороной почти все учащиеся. Конечно, никто не желал с кем-то делиться своими проблемами и искать решение, если таковые есть. Да и если тебя увидят выходящим отсюда, то сразу же повесят на тебя ярлык, ведь ты пошёл к университетскому психологу. — Добрый день, могу я войти? — я приоткрываю дверь, на которой чёрным по белому было написано «Психолог, миссис Мур», и после того, как постучала, делаю шаг внутрь. — Добрый, ты верно Хлоя? — она встаёт из-за стола и подходит ко мне, но определённо держит необходимое расстояние и не протягивает руку в знак знакомства. Видимо, миссис Коллинз уже созвонилась с ней и достаточно хорошо её осведомила. Всё в кабинете было стандартно для психологов. Массивный дубовый стол, который стоял почти в самом центре и имел на себе кучу неразобранных бумаг, большое окно с жалюзи и стоявший во всю стену книжный шкаф. Слишком долго меня задерживать не стали, она прекрасно видела, что я нахожусь перед ней в полусонном состоянии. Женщина лишь узнала о моих увлечениях и расспросила про первые учебные дни, о том, как я себя ощущаю в этой обстановке. Конечно, рассказывать про вчерашнее происшествие я не стала, иначе бы уже сегодня за мной приехала мама и больше бы в жизни никуда меня не пустила даже под угрозой расстрела, а ведь я так нуждаюсь в этом. Зайдя после сеанса с психологом в свою комнату, я поняла, что за эти дни я успела привыкнуть к этой слегка пустой обстановке, где никто не тронет меня и не потревожит. Я сняла форму, которая состояла из чёрных брюк, ведь юбки я не носила, блузки и самой главной детали — темно-красного пиджака с вышитой эмблемой. Я сходила в душ и улеглась в кровать, о которой так мечтала весь сегодняшний день, подумывая о том, что пора обживаться на новом месте и на днях посетить мебельный магазин. Возможно, уют — это именно то, чего мне так не хватает сейчас.