Я — начало

Университетская комната уже не кажется такой чужой. Изо дня в день я всё больше привыкала к этим стенам, к новому пространству. Теперь это место — мое пристанище, где с недавних пор витает тот самый домашний уют, которого я пыталась добиться достаточное количество времени и которого слишком сильно не хватало в первые несколько дней. Привезённые игрушки, голубой плед и парочка разложенных по полкам книг творили настоящее волшебство, придавая в один миг ей самые лучшие краски, преобразив почти пустое пространство. Это ведь всего лишь вещи, которые были таким весомым фактором для того, чтоб я чувствовала себя комфортно. Эта комната становилась моей личной крепостью, в которой я создавала свое личное заточение. Последнее время мне все сложнее держать свои мысли в порядке, и я не могла сконцентрироваться на своем внутреннем состоянии. Все попытки держаться подальше от общества были провальными, и быть порознь с ним стало просто невозможным. Но здесь, в этой маленькой, словно башня в огромном замке, комнате, я обретала покой, казалось, спасалась от любой напасти и была уверена, что ни один чёртов принц не сможет меня отсюда вытащить. Сидя на кровати, поджав под себя ноги и завернувшись в одеяло, я рассматривала уже ночное небо, устланное звёздным ковром, и думала о предложении Дженнифер на счёт предстоящего музыкального вечера. Мне понадобилось слишком много времени для того, чтоб рассмотреть все за и против, прежде чем принять окончательное решение. С одной стороны, мне казалось это вполне хорошей идеей времяпровождения. Дженнифер симпатизировала мне как новая знакомая. Она — мой идеальный вариант для принятия новых людей в свое окружение. Моя лучшая возможность, чтобы привыкнуть не быть одной и побороться за свое спокойствие. Хотелось верить, что она станет той девушкой, с которой я смогу сблизиться и стать с ней чем-то большим, нежели просто знакомые. Если не с ней, то с кем тогда. Ведь даже Мика уже давно забыла обо мне в силу слишком разных взглядов на действительность. Я не виню ее, каждый имеет право на такую жизнь, какую он хочет, и отчасти могу ее понять, я уверена, со мной сложно общаться. Но к чему кривить душой, мне нужен вновь тот туманящий разум и приводящий в ступор взгляд карих глаз, взгляд, который мне скорее всего никогда не понять. Хотелось снова ощутить тех неподдающихся объяснению эмоций и доказать себе ещё хотя бы разок, что я такой же человек, как и все, и у меня тоже есть чувства. Я не кукла, не марионетка, которую можно лелеять и сломать, когда надоест, я все ещё живой человек. Но стоит лишь опомниться, как дурно мне может стать от излишка людских взглядов, и сомнения берут верх. Стоит ли мне вообще туда идти? Но порой риск — благородное дело. Когда до девяти оставалось каких-то десять минут и сон явно не склонял меня к себе, я покинула комнату, предварительно заперев её на ключ, и отправилась в актовый зал. Дорога до него была мне уже знакомой, и не пришлось блуждать по жутким коридорам, находясь в полном одиночестве и жутко пугающей неизвестности, потому эти два фактора были моим «слишком». В самом начале моей реабилитации миссис Коллинз разработала для меня личную терминологию. Одной из категорий была графа «слишком», в тот момент я чётко определила все то, что было выше моих сил. Быть одной долгое время стало первым пунктом. Это сводит меня с ума, равносильно и большому столпотворению людей рядом со мной. Но я всегда нуждалась в человеке рядом, меня спасают здесь лишь телефонные разговоры с мамой, а порой миссис Коллинз становится единственным человеком, кого я хочу услышать в определенный момент. В актовом зале была жуткая суматоха, все носились из стороны в сторону, устраняя какие-то мелкие неполадки в виде не воткнутого шнура в нужный разъём, либо же чиня и настраивая аппаратуру, без которой этот мини-концерт не смог бы состояться. Учителей здесь не было, видимо, они рассчитывали на благоразумие своих учеников и давали им волю в этом деле. Но такого рода свобода была под силу далеко не каждому, взять хотя бы тех пареньков, что были уже не в самом лучшем состоянии, опираясь о стену, но, к счастью, вели себя прилично, не доставляя дискомфорта окружающим. Я стояла у самого входа и теребила свои пальцы от лёгкого волнения, ища глазами новую знакомую по имени Дженнифер, которая обещала быть тут. Конечно людей здесь уже собралось приличное количество, что конкретно усложняло задачу в поисках, но уже через пару минут я увидела знакомую блондинку, которая, как всегда, находилась в окружении своих друзей и бурно что-то обсуждала, слегка посмеиваясь. Мне не хотелось окликивать ее и привлекать внимание шумной компании мужского пола, поэтому я просто осталась стоять в стороне, ожидая подходящего момента. Я стою у самого выхода ровно до того момента, пока взгляд Джен не останавливается на мне, и, подняв руку, она довольно машет, как бы приглашая подойти к ним, отчего ещё несколько её друзей тоже поворачиваются в мою сторону, ища, на кого же своё внимание обратила их подруга. Мне становится до жути неловко, и я отрицательно машу головой, не понимая что делать, пытаюсь держать себя в руках и не уйти отсюда прямо сейчас же. Меня настолько напрягает вся эта ситуация, и я просто не знаю, куда мне деться, чтобы не чувствовать себя настолько неловко, чтобы не чувствовать, что я нахожусь не в своей тарелке. Я начинаю проклинать себя за то, что я такая слабая, что не могу сделать даже элементарных вещей и загоняюсь настолько сильно по этому поводу, что просто всеми силами начинаю ненавидеть себя из-за сложившейся ситуации. — Эй, ты чего? Почему не подошла? — Джен, видимо, замечает мою нервозность и спешит сама подойти, при этом взволнованно разглядывая меня. — Если быть честной, то я не любительница больших компаний. Это давит на меня, — я виновато поднимаю свои слезящиеся глаза и будто ищу ими спасение в своей новой знакомой. — Не волнуйся, тогда побудем вдвоём. Парни уже уходят за сцену, пошли чуть ближе, не будем же мы всё время стоять у входа, — она слегка подбадривает меня, отчего я начинаю приходить в норму, но всё равно ощущаю это неосязаемое давление. Мы стоим почти у самой сцены уже около получаса, наслаждаясь исполнением участников. Все ребята оказываются действительно очень талантливыми людьми и притягивают к себе внимание. Дженнифер подтанцовывает в такт музыке, а я лишь стою рядом и наблюдаю за сложившейся ситуацией, умиляясь её странным движениям, на которые невозможно смотреть с серьёзным лицом. Всё проходит намного лучше, чем я ожидала. Я бы могла говорить, что все даже слишком хорошо, без учета событий, что ожидали меня в начале мероприятия. Я даю себе возможность полностью расслабиться и не думать о своих проблемах, очень хорошо проводя время. Но это берет конец, когда на сцене появляется кареглазый юноша, и я замечаю, что перестаю дышать. — Джастин восхитительно поёт, тебе точно понравится, — она с гордостью говорит о своём друге, посылая ему воздушный поцелуй, который он якобы ловит. В ответ на это я лишь слегка киваю. На этот раз он одет уже не так официально, как обычно ходит на занятия. Приспущенные на бёдрах джинсы, свободная футболка, поверх которой надета толстовка на замке, придают ему совсем юношеский вид, и уже голубая бандана, которая всё так же служит спасением глаз от попадания в них волос, завершает весь образ. Он присаживается на стул, стоящий по среди сцены, и берёт в руки гитару, настраивая под свой рост микрофон, стоящий на подставке. Все девушки в зале довольно вскрикивают и начинают громко аплодировать ему, отчего лицо Джастина озаряет довольная улыбка. Ну ещё бы, столько внимания со стороны женского пола не может не радовать. Как только визги вперемешку с аплодисментами затихают, по залу разносятся первые аккорды, заставляя мою кожу покрыться мурашками и приковать свой взгляд к его рукам, которые касались меня несколько дней назад, приводя в буквально бессознательное состояние. Он медленно закрывает свои глаза, и с его уст срываются первые строки, что приводит ещё в больший шок. Кто же знал, что этот парень на такое способен. Он поёт так мягко и непринуждённо, что я не могу перестать наслаждаться его голосом ни на секунду, что не может не вызывать во мне страх. Я не должна так реагировать на него. Он просто мужчина. Но я чувствую, что нуждаюсь в том, что испытываю каждый раз в его присутствии. Чувствую, что все это превращается в странную зависимость, и словно слышу шепот внутри, что гласит одно: «Я не хочу, чтобы это заканчивалось». Меня пронзает ток лишь от осознания того, что я начинаю привязываться к этим чувствам от незнакомца, но я стараюсь как можно быстрее отчеканить лишь одну мысль об этом — так ведь нельзя. Я нестабильна и так часто не могу понять, что делаю и к чему мои действия могут привести. Он поёт последнюю строчку, так трепетно вытягивая ноты, я просто закрываю глаза, начиная ещё сильнее бояться этого человека. По залу расходятся оглушительные аплодисменты, и Джен крепко обнимает меня, отчего я настолько сильно пугаюсь, что резко отталкиваю её от себя, задевая локтем её лицо. Она падает около моих ног, из её носа начинает сочиться кровь. — Извини, пожалуйста. Прости, я правда не хотела, — меня охватывает паника от совершённых же мною действий, и я не понимаю, как себя сейчас нужно вести. Она лишь ошарашенно смотрит на меня, не понимая, что здесь происходит, как и все остальные, как и Джастин. И снова я ухожу, пячусь назад к выходу, убегаю, чтобы остаться одной, чтобы на меня никто не смотрел с таким осуждением, чтобы никто не видел и не считал сумасшедшей, которая вытворяет непонятно что. Я толкнула человека, который всего лишь обнял меня, протянул руку помощи, чего не сделал ни один другой, человека, который понравился и с которым я хотела бы общаться. Но она перешла границы, она обняла меня, сделала то, чего никому не позволено делать, нарушила моё личное пространство, тронула меня, чего я не могу перенести даже от девушки. Мне гадко чувствовать чужую кожу на своей, словно после чужих прикосновений проявляется зловонная гниль. Я попросту бегу вся в слезах на улицу, попутно пытаясь оттереться от чужих прикосновений, что я до сих пор ощущаю на себе. У меня не хватает сил противостоять самой себе, и я падаю на землю где-то за очередным поворотом. Я колочу вязкую субстанцию настолько сильно, что сбиваю костяшки, и будто это она виновата в моём расстройстве и неконтролируемых действиях. Я просто выхожу из себя и начинаю делать страшные вещи, будто внутренний дьявол вырывается наружу и готов разорвать всё и всех на своём пути. Успокоиться мне удаётся лишь спустя где-то пол часа. Я сижу на сырой земле, опираясь о холодную стену, и не собираюсь этого менять. Голову всё никак не покидает мысль о том, что я причинила боль невинному человеку лишь из-за обычных объятий. Я уверена, что теперь опустилась в её глазах ниже плинтуса, и она даже на шаг не сможет подойти ко мне, к такому монстру, что из меня сделали ранее. — Я смотрю, ты любишь сбегать, перед этим натворив непонятно чего? — чёртов голос, который я уже никогда не забуду, звучит надо мной, и я просто не решаюсь поднять на него свои глаза не только из-за стыда, но и из-за паники, которая снова начинает овладевать моим телом и разумом. — Ты очень странная, ты знала это? Я не позволю так поступать с ней, она родной для меня человек, которого я всегда защищал. Просто объясни зачем? Может, это какая-то игра? Она прожужжала мне все уши про тебя за сегодняшний день, говорила о том, что ей кажется, она нашла хорошего человека и возможно будущую подругу, которой у неё никогда не было и которые всегда предавали, и она утверждала, что ты не такая как все. А в ответ ты покалечила её перед приличным количеством людей. Его слова приносят столько боли, что мой разум начинает отключатся, вводя меня в состояние прострации. В состояние, где отключаются абсолютно все чувства, и ты становишься словно тряпичной куклой, безжизненной марионеткой. Я уже плохо слышу, о чём он там говорит, и хватаюсь за голову, сильно сжимая волосы в кулаках и оттягивая их, чтобы начать чувствовать физическую боль, которая должна помочь вернуться мне в более-менее сносное состояние. И это действует, не сильно, но действует. Спустя пару секунд я немного стабилизируюсь и поднимаю на него лицо, смотря красными глазами прямо на него. На моей щеке виднеются свежие царапины от ногтей, а из носа маленькой струйкой стекает алая кровь, явно приводя Джастина в ужас. — Я клянусь, что не хотела сделать ей больно. Она ведь единственная, к кому я относилась положительно, и единственная, с кем мне хотелось бы общаться, я чувствую себя ужасно из-за того, что натворила. Но не волнуйся, я уже наказала себя, но если ты вдруг посчитаешь это недостаточным, то я не буду сопротивляться, обещаю, можешь делать со мной всё что угодно. Хлоя встаёт напротив Джастина и усмехается нездоровой улыбкой. Она действительно душевно больной человек, который не справляется с собой, своими мыслями, да и просто с тем, как ей жить, она не понимает, почему ведёт себя так, и не может уже наконец-таки забыть весь тот сущий ад, который происходил с ней ранее. Конечно, её слова приводят Джастина в потрясение, и он корит себя за то, что высказал ей буквально несколько минут назад, боясь, что его слова могли сделать только хуже. Он не думал, что с этой девочкой всё настолько плохо и что она не отвечает за свои поступки и действия. Светловолосая будоражила его разум своими поступками, и он даже не знал, что теперь делать. Она действительно расцарапала свою щёку и, видимо, заехала себе по лицу, отчего из носа пошла кровь, этим же наказывая себя за то, что натворила, а теперь просит еще. — Я могу тебе помочь? Что ты, чёрт возьми, творишь? — даже взрослого мужчину может напугать этот сумасшедший подросток, и он становится уже не так смел, как это бывает обычно. — Я боюсь тебя, я боюсь всех вас. Я так больше не могу, — и снова она оказывается на коленях перед ним, дрожа от холода и своего состояния, которое уже не может контролировать. И только он хочет притронуться к ней, она резко уворачивается от него и начинает заливаться слезами пуще прежнего. — Тебе не нравится, когда тебя трогают, верно? — а в ответ лишь положительный кивок, который приводит парня в больший ступор, ведь теперь просто взять её на руки и отнести в комнату будет в разы сложнее. — Мы можем кому-то позвонить, кто сможет нам помочь? — Нет.