***
Не сказать, что Дэвид был некомпанейским. Не сказать, что у Дэвида не было друзей. Они у него были: Джин, Ороро, Скотт, Курт, Пьетро, Ванда… Все они принимали его, даже с его странностями, с его отклонениями, даже с тем, что он может посреди разговора внезапно просто взять и заявить, что отлучался, и совершенно не знает, о чём идёт дискуссия. Да, он дружил со многими, и ему нравилось общаться с людьми, главным было помнить, что никто не любит, когда к нему лезут в голову. Почему — он никак не мог понять. Он телепат, он видел этих голов уже столько, что абсолютно утратил какую-либо способность к осуждению. Это ведь просто он. Просто такая же часть его сущности, как синяя кожа Курта и временами белеющие глаза Шторм. Почему они имеют право быть теми, кем они являются, а он нет? Почему все могут принять то, что он не одна личность, а сразу несколько, но не могут принять того, что он знает, о чем они думают? Он спрашивал об этом маму. Она лишь грустно улыбнулась. Скажи мне, Дэвид, почему Скотт носит очки? Но ведь Скотт убивает и разрушает, когда смотрит на остальных без очков, а я не врежу, я совсем ничего плохого им не делаю! У остальных немного другое представление о вреде. То, что для нас совершенно естественно, для них кажется… вторжением. Нарушением каких-то границ. Они просто не могут принять тот факт, что границ не существует. Им не нравится понимать, что кто-то другой может знать то, что, как они думали, знают только они. Он раз за разом напоминал себе об этом, пытаясь сжать своё сознание, заставить его не занимать столько места, не касаться разумов других, и если всё же улавливал случайно какую-то мысль, то старался ничем это не показывать. Возможно, когда-нибудь, ты встретишь кого-то, кто примет тебя. Кто поймёт. С кем тебе не придётся сдерживаться. Он прекрасно знал, что это ложь. Таких нет. Телепата может понять только такой же телепат, а таких, кроме его матери, больше не было. Даже Джин, такая же телепатка, такая же ненормальная даже по меркам мутантов, не могла его понять. Её сила обладала другой природой, ей было легче отгораживаться. Ей вообще не было это нужно: это было её естественым состоянием. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы касаться чужого разума, для Дэвида же это было обычно и легко. Мама смотрела на него грустными глазами, а он пытался научиться, как она, быть как все. У неё на это ушло практически пол жизни. Он боялся представить, сколько же придётся учиться ему. Он уже давно смирился с этой горькой правдой. Телепаты всегда будут изгоями. Даже среди остальных мутантов.***
Они штурмовали очередную лабораторию. Дэвид шёл по коридорам, вырубая охранников и пытаясь никого не убить ненароком. За ним шли Джин и Ороро, открывая клетки и двери и помогая ослабевшим мутантам выбираться из них. Белое освещение, практически абсолютная тишина — никто из персонала так и не успел забить тревогу, всё вокруг казалось безжизненным и безмолвным. Они продвигались по коридорам, он сканировал помещения вокруг себя, попутно ненавязчиво подсказывая выбирающимся из здания мутантам путь к выходу, где их ждали Скотт, Логан и Энн, их чудесный полевой доктор, молодая мутантка с даром излечения. — Это всё? Кто-то ещё есть? — спросила его Джинн. Он собирался кивнуть, как вдруг почувствовал слабый импульс полуживого разума. Мутант, или же человек, с этими извергами никогда не угадаешь, только начал просыпаться, всё ещё находясь под воздействием каких-то препаратов. Дэвид покачал головой и указал в том направлении, откуда долетали чьи-то пьяные сны: — Вон там есть кто-то ещё.***
Эрик очнулся на больничной койке. И тут же потянулся к своим силам. Он был в помещении, полностью сбитом из железа, в стенах и под полом которого вертелись детали механизмов, сжигалось топливо и работали без отдыха пропеллеры. Он был в самолёте. Неужели он правда в самолёте? Окружённый металлом, таким мягким и поддатливым, да ещё и с таким чистым и трезвым разумом, да он же может просто-напросто взять и сбежать. Неужели этот Страйкер такой идиот? Или же это не Страйкер. Он на пробу попытался поднять в воздух лежащий на столике скальпель, как вдруг услышал чей-то голос: — Я бы не советовал. Он напрягся, пытаясь приставить скальпель к горлу говорящего, но виски прострелило болью, и он сдавленно застонал. — Я же говорил, что не нужно, — заметил всё тот же голос, — Ты ещё не совсем восстановился, препараты ещё не вывелись, так что тебе нельзя напрягаться. Может, всё-таки откроешь глаза? Эрик с трудом поднял веки. Комната, в которой он находился, была маленькой, в ней помещалась только его койка, капельница и стул, на котором по-турецки устроился мальчишка лет семнадцати. Мальчишка был тощ, среднего роста, с тонкими губами, большими голубыми глазами, казавшимися ещё больше из-за тёмных кругов под ними, и чёрными волосами. В странной одежде, напоминавшей те нелепые костюмы «Людей Икс», как они тогда себя называли, да ещё и в такой нелепой позе он казался ещё меньше и слабее. Лешнерр почему-то подумал о том, как легко было бы его убить. — Не так легко, как ты думаешь, — заявил мальчишка. Эрик напрягся, пытаясь нащупать брешь в своём ментальном щите, но голова снова дико разболелась, так что он рявкнул: — Не смей лезть в мою голову! Мальчишка никак не среагировал, лениво наблюдая за ним со своего стула. — О, поверь, я бы с удовольствием туда не лез, знаю места и поприятнее, но мне нужно за тобой приглядеть, пока мы не прибудем на место. — Какое ещё место? Мальчишка вдруг оскалился, глядя прямо ему в глаза: — Пускай это будет сюрпризом. Эрик расслабился, решив действовать по ситуации. Может, когда они сядут, у него и будет шанс вырваться, но сейчас преимущество явно не на его стороне. — Надо же, как мы умеем рационально мыслить, — начал издеваться над ним мальчишка, — Кстати, меня зовут Дэвид. Раз уж нам предстоит провести кучу времени вместе, думаю, стоит познакомиться. — Я Эрик. — Да, я знаю. Лешнерр закатил глаза. Мальчишка бесил. Точнее, бесил не сам мальчишка, а то чувство безпомощности, что он в нём вызывал. Как будто Эрик снова в своей пластиковой тюрьме, и в воздух снова распыляют какую-то ядовитую смесь химикатов, и он понимает, что если он вдохнёт, то будет ещё хуже, но не вдыхать не получается… Такое ужасное чувство… — Загнанности, — продолжает за него Дэвид. Эрик чертыхается. Вслух, потому что какая теперь разница? Похоже, ослаб не только металокинез, но и его ментальный щит. Он совсем не чувствовал, насколько глубоко в его голове засел мальчишка, не чувствовал его присутствия. — А может, это просто я так хорош? — усмехается Дэвид, тут же возвращая своему лицу отрешённое выражение, — Но вернёмся к твоей параное. — Решил поиграть в психолога? Дэвид улыбнулся. Его взгляд стал совсем безразличным. — Я думаю, единственные по-настоящему действенные психологи — это телепаты, — философски изрёк он, — Все эти доктора наук, не выходящие из своих кабинетов и сортирующие по полочкам то, что априори нельзя определить и охарактеризовать — человеческие чувства — все они ни грамма не понимают. А вот телепаты… мы действительно могли бы помогать людям. Если бы люди нам позволяли. Эрик громко и выразительно вздохнул. Подумал о том, чтобы показательно зевнуть, но вспомнил, что раз подумал — делать уже не обязательно. Мальчишка же окинул его безумным взглядом. — Я понимаю твой страх, — заявил он, вызвав в Эрике новую волну злости, — И не злись, я правда понимаю. Я видел сотни таких же, как ты. Чувствовал их боль. Был на их месте. — Ты ничего не понимаешь, — рявкнул Лешнерр, желая поскорее закончить этот разговор, но мальчишка не обратил на его злость никакого внимания. — Нет, правда. Когда нет выхода, когда ты загнан в угол и борешься за свою жизнь, заранее зная, что проиграешь… А, хотя, зачем я все это рассказываю. Ты уже это слышал, и не поверил, так почему должен поверить сейчас? Эрик глубоко вздохнул, и уже более спокойным тоном спросил: — Куда меня везут? Мальчишка глянул на него своими безумными ярко-голубыми глазами: — А это важно? — спросил он, и тут же, кивнув, сам ответил на свой вопрос, — Важно. В Школу Профессора Ксавье. Надеюсь, тебе у нас понравится. Джет мягко садился на крышу автоматизированного гаража. Из окон поместья выглядывали любопытные дети. Профессор привычным жестом нашла разум сына, восстановила их связь, и утонула в агрессивных мыслях своего врага. Тот, немного отойдя от наркоза, почувствовал, что в его голове стало на одного телепата больше. — Чарльз, — сказал он. «Здравствуй, Эрик» — послышалось в ответ. Дэвид оскалился, словно акула: — Привет, мам.