«Это стук копыт по мостовой И мое последнее волшебство: Голоса, зовущие нас из книг На краю утра» © Немного Нервно — Изнанка
Реджина растерянно стояла среди гостиной своего-чужого дома, ставшего в этот вечер пристанищем для нее и Сириуса. Остальные разошлись по своим делам, завершив путанный рассказ, который следовало бы подавать, сдобрив щедрой порцией виски, а не ромашковым чаем, которым поила всех глубоко беременная Снежка. А рассказала она такое, от чего голова шла кругом даже у таких «путешественников автостопом по порталам», какими себя считали Реджина и Сириус. Блэк скрылся где-то в недрах подвала мэрского дома, твердо уверенный в том, что среди осиротевших без хозяйской руки вещей отыщется бутылка рома или хотя бы вино. На трезвую голову соображалось плохо, однако никто больше из «пришельцев» подобные пессимистичные настрои не разделял. Реджина мановением руки разожгла огонь в камине и устало опустилась на пол, поджав колени к подбородку. Вновь время швыряло перед нею список прошлых грехов, вольно или невольно совершенных, и заставляло платить по счетам. Когда возбужденная болтовня Снежки превратилась в более-менее внятную речь, выяснилось, что этой версии Сторибрука около двадцати лет, он находился во власти проклятья как раз до сегодняшнего утра, но самое главное — проклятье наложила сама Реджина или ее очередная версия, но не с целью навредить, а с целью сохранить покой и безопасность горожан. Давным-давно, когда история еще шла по плану, и временные вероятности выстраивались в прямую линию, а не ветвились клубком развилок и выборов, Голд, как и ожидалось, отправился искать исчезнувшего сына, которого сам же и потерял, а Реджина, решила ему помогать. Сириус фыркнул, Генри шокировано покачал головой, сам Румпель подавился чаем, а Реджина недоуменно захлопала ресницами: «А что вас так смущает? Мое альтер эго, видимо, тогда скрывалась от матери, Румпель обещал помочь справляться с магией, и потом, между нами всегда была некая…кхм…химия…». Данный комментарий оставили без ответа, а Сириус, закашлявшись, попросил его извинить. В этом он точно разберется позже. Снежка, как ни в чем ни бывало, продолжала. — Так вот, вы решили уходить в мир без магии, потому что компасы Румпеля показали именно туда, а мы решили следовать за вами. — Но при чем здесь вы? Разве вы не мечтали отвязаться от Злой Королевы? — изумилась Реджина, слишком хорошо помня о своем, не слишком светлом, прошлом. — Ты что? — возмутилась Снежка, — Ты стала мне почти, как мать, когда огры убили моих родителей. Ты остановила войну с ними и готовилась возглавить королевство, а потом, — Снежка мечтательно вздохнула, — Встретила в таверне того симпатичного вора и собиралась с ним бежать, если бы Румпель не попросил тебя о помощи… Ты убила своего любимого коня, чтобы наложить проклятье и спасти нас от мира без магии. Здесь. Она всё говорила и говорила, а Реджина чувствовала, как у нее с каждым сказанным словом всё больше раскалывается голова. Она наложила проклятье, возглавила королевство, удочерила Снежку, отправилась с Румпелем за Нилом, собиралась замуж за Робина, неужели такая развилка событий, действительно, могла произойти с ней? — А где Кора тогда? — подал разумную мысль раньше других разобравшийся во всем Блэк. — Осталась в Стране Чудес, — отмахнулся воссоединившийся с женой Джефферсон. — А ты как здесь оказался? Как это возможно, если все застряли в одном месте на двадцать лет? — Ты тоже застрял в Арке почти на три года, это тебе не помешало найти выход — резонно заметила Беллатрикс. — Хорошо, твоя версия событий? — Вы про меня и так уже всё знаете, — пожала плечами Белла. Ей не терпелось исчезнуть, наконец, от всех, и заняться мужем и дочерьми: еще одно чудо, в которое не мог поверить навидавшийся всякого Сириус. — Я искала тебя и хотела улизнуть от родителей. В этом мы с Реджиной похожи. И портал перенес меня к Джефферсону. Мне как-то всё равно было на временную петлю, я хотела каплю счастья подальше от темных лордов. Всё было хорошо и ровно, так, что даже верить было боязно, потом мне пришлось вернуться обратно, и дальше ты знаешь. А Джефферсон с девочками отправился на мои поиски, и шляпа-портал, которой он всегда активно пользовался, привела в мир, застрявший во временной петле. — Ладно, допустим, так все и было, — вмешалась Реджина, — Но почему та Реджина наложила проклятье? Почему вас нельзя было выпустить жить своей жизнью? — Потому что мы не знали, как здесь функционировать, и они с Румпелем подумали, что с нами что-то случится, окажись мы без защитников. — Снежка, ты восставала против меня, будучи один на один с черными воинами, — фыркнула Реджина, не придав значения тому, что путает реальности, — А тут испугалась счетов и кредитных поручителей? Падчерица не разделила ее сарказма, и картинно прижав руки к лицу, продолжала: — О чем ты говоришь? Какие черные воины? Говорю же: ты стала мне почти как мама, как ты могла оставить нас без защиты? — То есть, ты не злишься, что по моей милости почти двадцать лет проходила беременной? — Ах, это, — Снежка забавно покраснела и погладила живот, — Об этом я узнала как раз сегодня утром, когда пошли часы, и сам-собой вдруг вырос живот. — Удобно, ничего не скажешь, — неверяще пробормотала Реджина, — А что же Нил? — А что Нил… В зале мэрии отыскалось Зеркало, мы боялись его трогать без вас, Белль узнала из древних манускриптов, что это некий портал в друие миры, и однажды утром мальчик нашелся спящим около него. Ему, ведь, не больше пятнадцати лет. Мы решили познакомить его с Белль, рассказать обо всем и позаботиться. — Значит, встреча Эммы с Нилом отменяется, в силу возрастного несоответствия, — пробормотала Реджина. — Откуда ты знаешь, как я хочу назвать свою дочь? — изумилась Снежка. — Интуиция. У вас здесь, часом, не обретается некий Капитан Крюк? — Нет такого, а что? — Если что, можем попросить Румпеля призвать сюда своего несчастного партнера по борьбе с криминалом из того Сиэттла, откуда мы прибыли, вот тогда и узнаешь, к чему здесь твоя дочь, — туманно пояснила Реджина, решив предоставить падчерице самой разбираться с загадками будущих романов здешней Эммы Свон. — И вас не волновало, что та Реджина и Румпель исчезли в неизвестном направлении, и вы брошены на произвол судьбы? — подивился Сириус, по-прежнему шокированный столь безрассудным оптимизмом Снежки на пустом месте. Как бы там ни было, а пресловутая Злая Королева вселила в жителей Зачарованного Леса осмотрительность и некую долю здравого смысла. — Мы нашли двадцать третью страницу в одной из книг библиотеки, и там была Реджина, но не с Робином, а с другим мужчиной, потому, посовещавшись, поняли, что как бы не обернулась история, мы не останемся застрявшими в петле навечно, и всё образуется. А сегодня утром оказалось, что тем загадочным мужчиной был ты, — наивно пояснила Снежка, не замечая, как замерла над чашкой с остывшим кофе Реджина и удивленно улыбнулся Сириус. Вот и не верь после этого в сказки об Истинной любви! Конечно, Блэк знал драматичную историю о таинственной двадцать третьей странице, как знал и о Робине, и о том, чем обернулась для Реджины его трагическая смерть. И у нее, и у него самого были тайны, которые не хотелось раскрывать, и груз грехов, которые не хотелось исповедовать, но пройдя такой путь вместе, он никак не ожидал, что придется вспоминать о Гуде именно здесь и сейчас, в каком-то городке на краю реальностей. Реджина, словно бы почувствовав его смятение, сказала, что, пожалуй, на сегодня достаточно потрясений, она найдет способ помочь этим испуганным, так и не выросшим детям, а завтра они уйдут отсюда искать свой путь. Сириус хотел-было успокоиться, пока она не задала следующий вопрос: — Как, говоришь, назывался тот мир, в котором Королева встретила Робина? Туманная Гавань? Кажется, я знаю, кто станет за вами присматривать, раз уж ваши Румпель и Реджина пали жертвой Нью-Йорка и Бостона. А потом всё вновь завертелось в круговерти событий, замерцала Арка портала, как сумасшедшие, побежали против обычного хода стрелки часов, и на площади материализовалась настоящая Злая Королева, а за нею следом прибыл Робин, выглядевший с луком и дюжиной крепко сбитых ребят куда решительнее Сириуса с кожаной курткой и, пусть волшебным, но все-таки, куском дерева. Злую Королеву, казалось, такой поворот событий и вовсе не смутил: она тут же уединилась с Реджиной обсуждать детали нового мира, а Робин, с видом старого друга, направился к Снежке знакомиться. Сириус замер в углу закусочной, вмиг растеряв всю свою браваду, и уставился на «соперника». Внутренний голос пробовал читать нотации, но был тут же изгнан в глубины разума: Королеве и Гуду, им, ведь, тоже прочили Истинную любовь, и почему-то именно сейчас эта глупая сказка показалась Блэку вполне реальной. Они бросили Туманную Гавань ради кучки сбитых с толку героев, и радостно пришли на помощь, когда в них так нуждались. Реджине нужен был именно такой мужчина: надежный, смелый и готовый, если что, закрыть собой от опасности. И если насчет последнего Сириус в себе не сомневался, но первые два пункта вызывали опасения: его надежность закончилась Азкабаном, а смелость стоила трех лет в Арке. Пора бы, и правда, начинать учиться думать… Белла чуть слышно приблизилась и стала рядом, совсем как в детстве потянув за рукав для привлечения внимания. — Сири, ну не будь же ты таким дураком! Я всё вижу. — Что ты видишь, Белла? — устало отмахнулся Блэк. — Вижу, как у тебя ржавые шестеренки ворочаются в голове, ты слишком много думаешь не о том, о чем нужно. — А о чем нужно, госпожа-эксперт? — О том, как в юности весь Хогвартс падал к твоим ногам, потому что ты — потомок Древнейшего и Благороднейшего, и пора бы вспоминать, как это быть таковым. — Но она Королева, разве ты не понимаешь? — промямлил в ответ Сириус. — Ох, Сири, лучше бы ты сразу отправлялся в ту авантюру, которую задумал. Долгое сидение без дела пагубно на тебя влияет. Королева здесь только одна, и она пришлая, а Редж твоя — такая же оборванка, какой была Рони, от которой ты ее спас, и вы друг друга стоите. И потом, если ее Робин — благородный разбойник, маскирующийся под графа Хантингдонского, лишённого титула и имения, если я верно помню эту историю, то ты точно не так безнадежен, как хочешь казаться, лорд Блэк. — С каких это пор ты стала такой учтивой леди, сестра? — Благодарность — это черта благородных, если ты забыл, и я как раз шла сказать тебе спасибо за все, что ты сделал. А теперь, наверное, я сдам тебя твоей Реджине, она как раз идет к нам, а сама пойду знакомиться со Злой Королевой, мы точно подружимся. Блэк остался недоумевать вслед кузине, а Реджина молча потянула его к выходу, мотивируя тем, что устала и у нее от всего раскалывается голова.***
И вот теперь, решительно выбравшись из подвала с бутылкой Pinot Noir в руках, Сириус застыл на пороге. Реджина обернулась и улыбнувшись, поманила его к себе. — Иди сюда, это подойдет. — Ты знаешь, Белла сегодня поблагодарила меня за помощь, а я ведь ничего особенного не сделал. — Как и я для Снежки. Для этой Снежки. До Генри я понятия не имела, что значит быть матерью, но, как видишь, здешняя Реджина поняла это на двадцать лет раньше, и у нее получилось. — Но ты не рада. — Я не знаю, — со вздохом пояснила она, — Злая Королева, и та увереннее чувствует себя в новой роли, а я вообще не понимаю, что делать дальше. Хоть она и была частью меня, мне всё равно не легче. Все эти люди, — Реджина развела руками, — Они возлагают или возлагали на нас какие-то надежды, которые слишком страшно не оправдать. — Этот Робин, — решился, наконец, Сириус, — Он выглядит таким уверенным, таким безумным, мне кажется, им именно такой правитель и нужен. — Да ладно, — изумилась Реджина, поворачиваясь вполоборота, — А кто мне рассказывал о своей юности? Ты бы перевернул этот мир вверх дном, окажись ты тогда по соседству. — То было в юности, до того, как я стал беглым преступником, пусть и оправданным впоследствии, и похитил сердце Королевы. — А Робин вор, и я уже говорила тебе, что меня всегда тянуло на плохих парней. И потом, ты, что, ревнуешь? Никогда не поверю, что такая чепуха могла прийти тебе в голову! — Джина, я понимаю, что он для тебя значил, и я видел, как Зеркало рисовало картинки твоей счастливой жизни с ним, Генри и Роландом, — уныло пояснил Сириус и плюхнулся на пол у камина. Реджина несколько минут удивленно на него таращилась, после чего подсела ближе и крепко обняла. — Сириус, Робин сбежал в Нью-Йорк, изменил мне с моей же сестрой, да, пусть он думал, что это его жена, но я все равно с этим никогда не смирюсь, после чего сделал ей ребенка и героически пожертвовал собой. Он не послушался меня, когда было надо, хотя клялся, что сделал свой выбор, что я — это его будущее, и прочая чепуха, в которую мне хотелось верить. И нет, я не жалею и не скучаю. Этот Робин, в отличие от моего, точно знает цену жизни и не делает дурацких выборов. Да, какое-то время нам было хорошо вместе, и я малодушно верила, что это навсегда, а потом появилась его жена, моя маскирующаяся сестра, и он убежал к ней. Пусть я по-началу и винила во всем Эмму, но ее Крюк, в отличие от некоторых, выбрался из Преисподней, чтобы к ней вернуться! А Робин даже не думал оправдываться, всё мямлил что-то про леди Мэрион, семью и сына. И уходил прочь. А ты, — Реджина прервала свой патетичный монолог, чтобы ткнуть Сириуса под ребра, — сбежал из тюрьмы и вернулся из Арки, чтобы довершить начатое. Не сомневайся в себе, пожалуйста, вокруг нас и так витает слишком много сомнений. Мне надо знать, что ты на моей стороне. — Джина, ну конечно, я на твоей стороне, и я точно не буду разбрасываться громкими обещаниями, ты уже и сама поняла, что с романтикой — это не ко мне. — Ну да, к тебе за сексом Истинной любви. — Один один, — хохотнул Блэк. — Давай подождем до утра, потом заберем детей, которым пока что всё в новинку и интересно гостеприимство Снежки и ее неуемный материнский инстинкт, и уйдем искать свой путь, где нас будут любить потому, что это мы, а не призраки чужих жизней? — Уйдем, мы обязательно уйдем. И напишем свою сказку. — Смотри, — кивнула Реджина и достала сложенный вдвое листок. Картинка изображала хорошо знакомый задымленный бар, рисунки созвездий по стенам, коротко стриженную брюнетку и мужчину в кожаной куртке, страстно целующего свою партнершу. — Это мы, — резюмировал Сириус. — Мы, — кивнула Реджина, — И мы сделали свой выбор. И он оказался верным. Страница двадцать три. Конец второй книги.