«И все, кто умер в один день, встретились затем, и в полной темноте им снится тот свой, красивый и смешной — он был всегда герой. И только один раз — убийца!» © Екатерина Гопенко — Одинокий рейнджер
Сириус нервно наматывал круги по дому Реджины, всё утро уверяя в том, что с ним всё в порядке, он всё продумал и переделал, и задуманное осуществится. Если Реджина что-то и успела выучить о нем за эти почти шесть месяцев, так это то, что он всегда суетился и всех успокаивал, когда нервничал и не спал по ночам. Самой Реджине было едва ли легче Блэка. Ей предстоял долгий разговор с сыном и тягостное, как осенняя ночь, прощание, и обещания вернуться, и просьбы не переживать, и всё то, за что она понимала себя, как женщину, но ненавидела, как мать. Не далее, как на рассвете Эмма прислала ей патронуса и велела убираться поскорее, они там, дескать, через реальности чувствуют их суетливое волнение, и нервами на пустом месте они точно задуманному не помогут. Реджина выслушала лекцию, пообещала, что обязательно со всем справится, и судорожно вздохнув, вышла из дому. Город упрямо готовился к Рождеству. В полночь наступит Зимнее солнцестояние, и Сириус, не вдаваясь в подробности, твердил, что им обязательно нужно уходить отсюда до полуночи, а иначе год будет потерян, и она решила послушаться. Сейчас ее гораздо больше волновал разговор с Генри, чем звезды, нумерология и руны, рассказы о которых безуспешно втолковывал ей Блэк. Дети, казалось, волнения родителей не разделяли. Генри радостно поедал пирожки у «альтернативной бабушки», которая была младше самой Реджины, а Гарри планировал летнюю поездку на чемпионат по Квиддичу. «Не получится, так не получится, пап, чего ты переживаешь?» — по-обыкновению отвечал он, а Сириус оставался переваривать информацию. И было непонятно, что шокировало его больше: то, что крестник совсем не переживал о возможной встрече с семьей, или то, что так ненавязчиво назвал его папой. — У меня другого не было, понимаешь? — даже не думая оправдаться, пояснял Гарри, — Да, Джеймс Поттер — мой отец, но я его совсем не помню, и о маме я знаю только то, что рассказывали вы с Ремусом. Они мои родители, но их не было рядом. Они невольно взвалили на меня груз всего мира, и мне пришлось его нести. Они, ведь, могли уехать, понимаешь? Хоть в Камбоджу, подальше от всех, и спастись… — Но, Гарри, меня тоже не было, — пытался воспитывать крестника Сириус, но понимал, что проигрывает. — Ты никого никогда не слушал, и за это я тебе благодарен, пап. Так продолжалось уже около двух месяцев — безмолвный спор о том, что не сбылось. Спор, в котором не было правых и виноватых. Сириус считал, что Гарри заблуждается, и если бы он только имел возможность познакомиться с Джеймсом и Лили, то никогда бы не посмел их обвинить, Реджина же была на стороне Поттера: «Он прав, Сириус, они могли уехать. Могли спастись». Но Блэк лишь отмахивался, отвечая, что «все были слишком молоды, чтобы просчитывать ходы наперед». Однако, было решено уходить, и будь что будет. И вот теперь Реджина так же, как совсем недавно Блэк, топталась перед дверями квартиры Снежки, готовясь проститься с Генри. Он словно бы услышал ее шаги и распахнул дверь, лучезарно улыбаясь и дожевывая пирожок: — Мам, привет! А мы вот тут, видишь, пообедали уже, а вы все спите! Ба классная! — Не называй меня так, — послышался недовольный возглас Снежки откуда-то из глубин квартирки, — Я еще даже мамой побыть не успела! — Да ладно, Ба, все равно, ты классная! — ухмыльнулся Генри, — Мам, заходи, будешь кофе? — Я…я не знаю, что сказать, Генри, когда я смотрю, как просто вы на всё реагируете, я теряюсь, — пожала плечами Реджина, проходя внутрь. В гостиной всё уже было готово к отправлению. Гарри проверял какие-то записи, найденные в городской библиотеке Сторибрука, Генри доедал то ли завтрак, то ли обед, Снежка с улыбкой сновала по дому и всё причитала о том, как она счастлива, что у города вновь есть правитель, и как хорошо всё будет в будущем. У Реджины зубы сводило от оптимизма окружающих. — Мам, я никогда не поверю, что ты можешь чего-то бояться! — фыркнул Генри. — Я же не за себя боюсь, просто, мы с тобой никогда не расставались, а тут… Кто знает, что там, в другом мире? — Ма, мы уже говорили на эту тему, кто-то должен быть Хранителем Арки, и потом, я же еще и Автор, не забывай, дед сказал, что если аккуратно писать по словосочетанию и не сильно дергать время за усы, то можно не бояться. — Какой еще дед? — Ну как «какой», мистер Голд же! А еще, он сказал, что его всегда можно позвать на помощь, если что, — Генри довольно подмигнул и плюхнулся на диван. — Сумасшедший дом какой-то, — проворчала Реджина, начиная понемногу успокаиваться. Дети правы: они зря нагнетают панику на пустом месте. А дома, в родном Сторибруке, над ними уже вовсю потешаются. Не выйдет, всегда можно будет вернуться обратно. — Это наша жизнь, мам, без сумасшествия было бы скучно, — заключил Генри и потянул Реджину в объятия. — То есть, ты не сердишься, что я тебя вот так бросаю? — Ты меня не бросаешь, ты никогда бы этого не сделала, ты идешь искать свою двадцать третью страницу и свой мир. Не переживай, всё будет хорошо. Гарри будет за вами присматривать. — Обещаю, мисс Миллс, или уже миссис Блэк? — как ни в чем ни бывало, отозвался Гарри. — Гарри! — А что? Вряд ли папа был бы против. Реджине оставалось лишь покачать головой. Пора идти искать Сириуса, одной ей с этим безумием не справиться.***
Сириус отыскался у Арки. Он задумчиво рассматривал прозрачную гладь, а рядом высился блокнот заметок, смахивающий на жизнеописание семейства Блэк от первого колена, с комментариями и пояснениями — весь прошлый месяц Сириус занимался исследованиями, и переодически заставлял Реджину читать собранную информацию. — Был бы Муни рядом, эх, он бы лучше меня справился с этими записями, — почесывая затылок, пояснял Сириус. — У тебя высший бал по нумерологии, не прибедняйся, — отвечала Реджина и углублялась в расчеты. Утешать они не привыкли, считая это слабостью. И вот теперь оба стояли у Арки и видели одну и ту же картинку. — Ты поговорила с Генри? — Поговорила, — вздохнула Реджина, — По-моему, они даже рады нашему приключению. То ли у нас слишком понимающие дети, то ли мы слишком рано стали брюзжащими стариками. Мы переживаем больше них. — Потому что мы наконец-то выросли и научились нести ответственность за свои поступки. Я ведь видел мечту Гарри, он по-прежнему видит себя рядом с Джеймсом и Лили, только теперь там появились еще и мы с тобой. — Замена настоящей семье… — понимающе кивнула Реджина, — Хотя, если у моего сына может быть две матери, то почему не может быть у твоего? И не надо мне сейчас рассказывать, что он тебе не сын. — Сын, конечно, я же сделал его своим прямым наследником, мы провели ритуал кровной магии, он мне сын больше, чем Джеймсу, потому что здесь теперь завязана еще и защита Рода. — Где мы окажемся, когда перейдем? — Я полагаю, там, — Сириус указал в центр Арки, и в ней возникло печально известное кладбище с надгробиями Поттеров. — «Последний же враг истребится — смерть», — вслух прочла Реджина и криво усмехнулась, — Умеет же ваш Дамблдор рвать фразы из контекста. — Нет ничего мудрее, чем приплетать в канву насквозь волшебного мира Библию, — согласился Сириус, — Меня всегда коробило от этой его эпитафии. — С другой стороны, победить смерть можно лишь воскреснув, сочтем это хорошим знаком. Итак, что мы выяснили? Сириус почесал переносицу, отрываясь от печальной картины, и кивнул на лежащий на столе манускрипт. — Игры со временем требуют собственных правил. Мы меняем прошлое, Джина, чтобы заработать шанс на то будущее, о котором даже мечтать боимся. Ну, или я боюсь, а ты меня упрямо терпишь. Время не имеет границ и пределов, но оно умеет сжиматься, как листок бумаги, и входя в портал, мы имеем шанс угодить в одну из его граней. Это больше не будет наш мир, это будет альтернатива, в которой нас, скорее всего, не было, потому что невозможно существовать и там, и тут одновременно, кому-то будет тесно, но раз уж здешняя Снежка и Белль безоговорочно приняли нас, то есть вероятность, что Поттеры тоже примут, ведь это, все-таки, мы, хоть где-то и свернувшие не туда. И мы пойдем в тот мир, и будем выстраивать сказку с другого конца. — А с этим что? — выслушав путанное пояснение Блэка, спросила Реджина и указала в Арку. И он, и она давно уже видели одну и ту же картину: залитая закатным солнцем дорога, примерно конец августа, блестящий черный мотоцикл, и они, радостно уносящиеся в неизведанные дали. И только шум ветра в ушах и бескрайний путь. И любовь. Сириус улыбнулся и притянул Реджину к себе: — Это тоже будет, но сначала воплотим мечты о семье и погреемся у живого огня.***
Заходящее солнце разбрасывало огненные лучи на укрытую снегом землю. Настал тягостный миг прощания. Снежка утирала распухший нос цветастым платком, Злая Королева давала последние напутствия, Голд бормотал благодарности, а Беллатрикс дергала брата за рукав и шептала о том, что «Блэки не плачут». Эти люди успели стать для них новой семьей. Каких-то шесть месяцев понадобилось, чтобы обрести там, где не искали, и поверить в себя. Генри пообещал, что еще погостит здесь пару дней и уйдет домой. Реджина взяла с него твердое обещание послать ей патронуса, которому совсем недавно обучил его Гарри. — Сынок, будь осторожен, пожалуйста, и дай мне знать. — Мам, ну что со мной может случиться? Я — Автор, я — Истинно верующий, и мой патронус — единорог! — А еще, ты зазнайка! — ввернул Гарри, посмеиваясь. — Это всё влияние Сириуса. Давайте, идите уже, а то опоздаете в будущее. — Мудрая мысль, — согласился Сириус, подходя для своей порции объятий. Он полюбил Генри почти так же сильно, как крестника, — славный малый с добрым сердцем. — Береги маму и не сдавайся, — прошептал ему Генри, похлопывая по спине. — Никогда. Мы не умеем сдаваться. А потом Сириус уже привычно обернулся Бродягой, окинул долгим взглядом всех собравшихся и шагнул в Арку. Реджина и Гарри последовали за ним. Вот и всё. Здравствуй, новая сказка! Ветер бил в лицо с неистовством декабря. Ранние зимние сумерки схватили мир в цепкие лапы, снегопад усилился. Старушку-Британию с ее невозможной погодой и смазанной сменой сезонов ни с чем не спутаешь. Бродяга яростно отряхнулся и потрусил по нетронутой пока еще дорожке. Позади отфыркивалась Реджина и отплевывался от снега Гарри. — И почему мне кажется, что мы и не уходили, а, что скажешь? — недовольно пожаловался крестник, уже успев привыкнуть к тихой погоде Сторибрука и явно не радый «теплой встрече» родных мест. — Добро пожаловать домой, — иронично произнесла Реджина, — Не слышу энтузиазма в голосе! Но Бродяга их не слушал. Он что-то слышал, что-то чуял. Аромат давно забытых запахов сбивал с толку. Цветы пиона среди зимы, которые только одной ведьме было под силу сохранить свежими. Фляга Огневиски сэра Огдена, о которой знал только один волшебник. Легкий оттенок Бодроперцового зелья, которым, помнится, матушка в детстве пичкала вечно мерзнущего брата. Бродяга задумчиво переступил с лапы на лапу: вдалеке сияли фонари, и какие-то люди спешили к ним. В желтом блике мелькнули огненно рыжие волосы, послышался удивленный визг и бодрая ругань. Голоса, которых Сириус не слышал целую вечность. — Старый ты пес! Проклятый плут! Мы знали! Знали, что у вас получится! — доносилось издалека. — Джеймс… — прошептал Сириус, оборачиваясь. — Мам? — Сириус, это то, о чем я думаю? — не узнавая собственный голос, спросила Реджина. А бегуны уже поравнялись с пришельцами, и стало ясно, что им не мерещится. Легко удерживая одной рукой пудовый фонарь, на Сириуса пораженно таращился Джеймс. Ему вторила рассматривающая Реджину Лили. Гарри снял очки и просто размазывал по щекам бегущие слезы. — Семнадцать лет… Мерлин Всемогущий, мы ждали семнадцать лет! — ошеломленно пробормотал Джеймс. — О чем ты говоришь? — сморгнув, спросил Сириус. — Мы знали, что вы вернетесь, мы не верили, что вы можете так просто умереть. — Сохатый? — Сзади тебя, обернись. Было странно видеть, как обычно нерациональный Поттер сохраняет трезвость ума, или это просто еще не дал о себе знать шок. Сириус послушался и присмотрелся к двум надгробиям: «Любовь — самая сильная магия из всех» 21 декабря 1981 года. Реджина и Сириус Блэк. — Вы собирались пожениться, вот мы и решили… — словно бы извиняясь за недостаточно абсурдную ситуацию, пояснил Джеймс. — Довольно, всё потом. Они живы, Джеймс, живы! — взвизгнула Лили и бросилась обнимать сына и Сириуса с Реджиной, — Мы знали, мы все семнадцать лет верили! Сири, Рина, и мой малыш! Живы. И в следующий миг всем как-то стало не до объяснений и непоняток. Глаза застилали слезы, мысли стали словно ватные, а сердце, казалось, сейчас разорвется от переполняющего его счастья. Да, пусть всё вышло так, как и предрекал Сириус: что-то пошло иначе в прошлом, и они просто исчезли из этой реальности, ступив не на ту развилку, но их здесь ждали. Это ли не тот мир, о котором они мечтали? Больше всех, конечно, недоумевала Реджина, привыкнув, что ее обычно встречают с проклятьями и провожают с радостным пониманием того, что избавились, но плачущая Лили думала иначе. Как так вышло, что они знакомы? И что там говорил Джеймс о ее замужестве? Новый мир скрывал в себе новые вопросы, а пока же, она просто была счастлива видеть этих незнакомых людей, звавших ее Риной. И чем им всем так не нравится ее полное имя? Гарри же обнимал родителей, не замечая, как мать вытирает слезы уже ему, а сама плачет еще сильнее, и как отец шмыгает носом, абсолютно не смущаясь. Конечно, в глубине души он злился на них за то, что на столько лет оставили его одного, что не были рядом, когда ему так нужна была их поддержка, но они подарили ему мир, в котором он жил сегодня, и благодаря этому он стал тем, кем являлся. Перед глазами мелькала картинка из Зеркала: любимые ему люди рядом с ним, чтобы никогда больше не расставаться. В этот декабрьский вечер Гарри впервые был по-настоящему счастлив.