«Когда Бог создавал волков, он играл печальную пьесу, Горьковатую на губах, словно вкус полынной росы, И в холодном мерцании звёзд по бескрайнему зимнему лесу Гордой стаей бежали звери, поднимая к небу носы» © Тэм Гринхилл — Колыбельная волку
16 апреля 1979 года Регулус явился с утра, никого не предупредив и нарушив тем самым невообразимое количество протокольных правил, и если бы об этом узнала достопочтимая леди Вальбурга, то одной только лекцией о недостойном аристократа поведении он бы не отделался, но Регулус не просто так был братом Сириуса, потому частенько не обращал внимания ни на лекции, ни на протоколы, ни на порядки «Навеки Чистого» Дома Блэк. В доме Поттеров зимнее тусклое солнце едва касалось застывших без движения занавесок и заглядывало в окно кухни, за которым, вероятно, уже творилось что-то интересное. Лили по обыкновению своему колдовала над выпечкой, со всех сторон к ней слетались ингредиенты для пирога и сами-собой взбивались яйца, просеивалась мука и смешивались в равных пропорциях корица и прочие пряности. Регулус сглотнул слюну и прошел в комнату. Джеймс и Гарри о чем-то переговаривались за закрытой дверью, и порой дом вздрагивал от их громогласного хохота. Слух улавливал обрывки фраз: «мертвая петля на метле?», «связывающие чары от Рины», и «было весело». Регулус улыбнулся, уловив суть разговора: Джеймс вспоминал последнее мирное Рождество на седьмом курсе, когда Сириус, все-таки, выучился вытворять в воздухе фигуры высшего пилотажа и заработал хорошую взбучку от Реджины, но да, Поттер прав, было весело. Всё было хорошо. И даже не верилось. Лили, конечно же услышавшая, как зашумел камин, и узнавшая шаги частого гостя в их доме, вышла из кухни и выжидающе посмотрела на Регулуса, теребя в руках полотенце. — Непривычно, правда? — с улыбкой спросила она. Регулус подпрыгнул и обернулся. — Правда.***
Поток мыслей, сдерживаемый усилием воли, рванулся в полет и увлек за собой в водоворот событий, произошедших семнадцать лет назад. Тогда тоже близилось Рождество, зажигая огни витрин, согревая дома теплом очага и даря людям такую нужную во все времена надежду на чудо, а в особенности — во времена смуты. Решено было праздновать любой ценой, обвести вокруг пальца Пожирателей, запудрить мозги «Волдиморде», — как выразился Сириус, — и собраться вместе, под одной крышей, чтобы показать всем, что они сильнее и так просто не сдадутся. Регулус вспоминал, как женщины общими усилиями и с помощью одним им известных ухищрений, заказали подарки, которые высились аккуратными стопками под елкой. Елку принес Сириус с Джеймсом, и не откуда-нибудь, а я из самого Запретного леса. Впоследствии Поттер будет говорить, что в Лесу было куда безопаснее, чем в Годриковой Впадине, но елка была, оставалось лишь ее украсить и упаковать гостинцы. Каждый, боясь признаться самому себе, с детским восторгом ждал праздника. И пусть за углом слышны крики, и в окна заглядывает смерть, всего на несколько часов балом правит жизнь, и тепло очага не даст холодным пальцам костлявой старухи прикоснуться к сердцу. Яркие лампочки всполохами света освещали погруженную во мрак гостиную Коттеджа Ковена — дома, который незадолго до исчезновения приобрели Сириус и Реджина, влюбившись в деревянные стены, уютный палисадник и вычурную мебель с первого взгляда, и наградив жилище витиеватым именем. Ковен, как, бывало, шутил Сириус, — это адская кухня, на которой готовятся планы по уничтожению Лорда, а Коттедж, он и есть коттедж. Дом располагался недалеко от особняка Поттеров, всё в той же Годриковой Впадине, на улице Весеннего Гона, прозванной Сириусом Вешне-Гонной из-за символичного названия. Весенним гоном называли льдины, плывущие в сезон таяния по реке, когда бурные водные потоки ломают любые преграды и никакая сила им не страшна. Коттедж любили все, и он частенько радостно распахивал свои двери, принимая тех, кому нужна была помощь: от Алисы и Фрэнка, просивших посидеть с Невиллом, до несчастных друзей Ремуса, скрывавшихся от преследований. Потому-то и было решено собраться в Сочельник именно здесь, и никто тогда и вообразить не смел, что встрече этой не суждено было сбыться. Первыми исчезли Лонгботтомы, сначала взрослые, а впоследствии планировалось передать на другую сторону и малыша, но ни Сириус, ни Реджина, со свойственной им обоим скрытностью, так и не объяснили, куда именно пропали друзья. Приближался день зимнего солнцестояния, редкий по своей силе праздник, который бывает только раз в году. Реджина выпихала Лили в Косой Переулок за подарками, забрав Гарри в Коттедж и заверив подругу, что всё будет хорошо. Впоследствии станет ясно, что Петтигрю, предатель и подлец, тайком шпионивший за всеми, прокрался за Реджиной до самого Коттеджа и выложил всю информацию своему Лорду. Однако от мысли этой никому не было легче. В одночасье не стало ни Реджины, ни Сириуса, ни «Волдиморды», и все долгие семнадцать лет никому так и не удалось понять, а что же, все-таки, тогда произошло в полночь зимнего солнцестояния. В Сочельник все-таки собрались в Коттедже, в тишине выпили за грядущий год и разошлись по комнатам. Не горел свет, не звучали веселые шутки и под елкой лежала груда так и не распакованных подарков. Ближе к полуночи Регулус стащил с дивана клетчатый плед и уселся на пол перед камином. Еще в детстве, Сириус, бывало, шутил, что Регги вырастет совсем не лордом, а будет строить из подушек крепости и укрывать там от беды всех страждущих, до того любил младший брат бродить по дому в одеялах. И слова эти сейчас горькой болью отозвались в сердце Регулуса. Он всегда хотел быть таким, как Сириус, — сильным, смелым, уверенным в себе, порой безрассудным и саркастичным до невозможности. Хотел гонять на мотоцикле и отрастить волосы до плеч, хотел любить самых прекрасных женщин, и в итоге выбрать лучшую из них. Хотел смеяться в лицо смерти. И даже сейчас смех этот эхом разлетался по опустевшему дому. Регулус с горечью отметил, что сейчас на нем надета красновато-золотая гриффиндорская кофта, и волосы он, все-таки, отпустил, однако от этих глупых попыток походить на брата никому точно легче не станет. Опустела наполовину бутылка лучшего Огденского, а в голове по-прежнему было светло и пусто. Сзади деликатно кашлянули и, не дожидаясь ответа, присели рядом. — Чего тебе, Люпин? — невежливо буркнул Регулус. — Составить тебе компанию, пить в одиночку — это дурной признак. — Мне уже все равно, — отмахнулся Регулус, делая глоток прямо из горла. Жидкость обожгла горло, из глаз брызнули слезы. Ремус лишь покачал в ответ головой. — Не только ты потерял брата, все мы кого-то потеряли. Регулус внимательно посмотрел на Люпина и никак не прокомментировал, как никогда ясно открылась картина их абсолютной беспомощности, стаи, растерявшейся без вожака. Рода, оставшегося без главы, и ребят, лишившихся самых верных друзей. И каждый винил себя. — Ты не виноват, Регги, и никто не виноват, и мы, все же, победили, — тихо произнес Ремус, потянувшись и себе сделать глоток из бутылки. — Да, Сири все-таки удалось обвести вокруг своего среднего пальца «Волдиморду» и его прихлебателей и задать им вектор движения, но что нам теперь делать, скажи? — в пьяной истерике вопросил Регулус, осовело таращась на пламя. — А что бы сказал Сириус? — Ты всегда был самым умным, Матёрый, ты и скажи, — Регулус махнул в сторону Люпина бутылкой и сам же ответил, — Велел бы отрывать жопу от пола и не выть бессмысленно в небо. — Именно так, — кивнул Ремус, — Мы будем жить. Будем отстраивать мир на руинах ушедшей войны, вправим мозги уцелевшим союзникам, продвинем новые законы и наведем порядки в Министерстве. У нас получится, вот увидишь, мы всегда были стаей. — Но без Рины и Сири… — икнул Регулус и вытерся рукавом. — Ты знаешь, Рег, они рассмотрели в нас то, чего мы сами в себе не видели, — внутренний стержень, и где-то же он там остался… Мы будем жить. Ради них и ради Гарри. Мы теперь ему крестные родители, и мы обязаны о нем позаботиться. Пламя камина медленно догорало в погруженном в тишину доме, каждый думал о своем, про себя решив, что Ремус, конечно же, прав, не зря он был вожаком стаи.***
Заслышав голоса внизу, в кухню спустился улыбающийся во весь рот Гарри. За столом о чем-то переговаривались его мама и Регулус, и новообретенный мир всё больше удивлял его своей необычностью: Блэки дружили с Поттерами, Гриффиндор играл на одном поле со Слизерином, и все были заняты одной мыслью объединиться и одержать победу. — Эмм… Доброе утро, мистер Блэк! — поприветствовал Гарри, подходя ближе к Регулусу. — Просто Рег, мой мальчик, или даже дядя Вег, как ты называл меня в детстве, — улыбнулся вышеозначенный дядя, одной рукой обнимая Гарри за плечи, — Я за тобой пришел, Матёрый требует своей воскресный полдник с любимым крестником. — С крестником? — непонимающе переспросил Гарри. Вмешалась Лили. — Видишь ли, сынок, как бы это объяснить… В день, когда я тебя рожала, Рина и Сири были на задании Аврората, гоняясь за очередными негодяями, а по традиции магического мира ребенка обязательно должен принять кто-то из волшебников, провоцируя магическую связь. Времена были смутные, твоих крестных, настоящих крестных, не было рядом, зато были Ремус и Регулус — один, имеющий кровь Блэков, другой — владеющий связью стаи, вот они и представили магии тебя, Реджину и Сириуса. Выходит, у тебя теперь четверо крестных. Гарри шокировано потер шрам на лбу, но решил ничему не удивляться. Какая разница, кто какой связью его наградил? Все стремились тогда защитить детей и подарить им счастливый мир, и у них получилось. К тому же, каждый из родных был ему одинаково дорог, ну, быть может, крестный Сириус чуть больше. — И все-таки я не понимаю, как Ремусу удалось избавиться от ликантропии. — Эта сказка для другого раза, — улыбнулся Регулус, протягивая Гарри руку, — Ну что, пойдем в гости? — Пойдем, — согласно кивнул Гарри.***
Реджина искоса посматривала на котел, в котором бурлило начатое Северусом зелье, и заплетала блаженно растекшемуся по полу Сириусу косички. Его бледно-розовая шевелюра по-прежнему вызывала у нее приступы истерического смеха, да и в целом в школе после того происшествия было весело — каждый желал на себе испробовать силу нового зелья, но Мародёры ждали подходящего момента. — Что ты, все-таки, решила с зельем? — сонно спросил Сириус. — Буду экспериментировать, пока не получится. — Но почему вы так уверены? — Не знаю, хотя бы потому, что оборотнями не рождаются. Не вертись, сядь ровно. — Ладно-ладно. А пыль лунного камня ты достала? — Достала. Рег притащил перстень леди Вальбурги, и мы оттуда чуток позаимствовали. — Маман нас убьет, — промямлил Сириус и неожиданно рванулся вверх, Реджина осталась с прядью его розовых волос в пальцах, — Ай! Так вот, родители же хотят с тобой познакомиться, мама дает бал в честь Бельтайна, и нам обязательно быть. — А вдруг я им не понравлюсь? — тихо ответила Реджина. — Глупости. Ты дочь Дома, ты не можешь им не понравиться! — назидательно поднял палец Сириус. Реджина не ответила. Вся эта ситуация с принятием в Род ее тревожила. Ее тянуло к Сириусу, всё чаще к ним стал примыкать Регулус, потянулись кузины, кровь сводила вместе всех, кто хоть как-то был с ними связан. И если с Регом и Нарциссой никаких проблем не возникало, то что делать со своими чувствами к Сириусу, Реджина пока не решила. Да, их держала связь, между ними царило полное взаимопонимание, но кто знает, шли ли эти эмоции от души или были вызваны магией? Реджина всыпала пыль лунного камня в бордовую жидкость, помешала против часовой стрелки семь раз, после чего добавила всё тот же волос метаморфа, лист мандрагоры и глаза тритона, прокипятила пять минут, дождалась, пока зелье начнет испускать бледно-голубой дым, и взмахнула палочкой, погасив огонь под котлом. — Готово! — гордо возвестила она, и на эту фразу из спальни вышел Ремус, страдающий от приближающегося полнолуния. — Пей, — велела Реджина, протягивая ему флакончик с зельем, — Если не боишься. — Ну, взрывов нет, гостиная цела, что может быть хуже? — Ты можешь отрастить себе хвост и так и остаться с ним, — хохотнул Сириус и получил по голове поварешкой. Ремус отрывисто вздохнул и залпом выпил содержимое флакончика. В груди появилось ощущение обжигающей боли и сильного двойного сердцебиения. Накатил страх, животный, первобытный страх, как во время его самой первой трансформации. Слух уловил мимолетные изменения окружающих звуков, в горле пересохло, в глазах помутнело, и мир вдруг обрел четкость и простоту. Реджина шокировано поднесла ладони ко рту, Сириус победно вскинул вверх кулак: перед ними стоял серый волк и сверкал янтарными глазами. — Прощай, Муни, да здравствует Матёрый.