«Согревать уснувшие сказки Пеплом прежних черновиков. Петь за пригоршню медяков, Укрывая память под маской. Равноденствие. Чаша весов Наклонилась к весне» © Тэм — Равноденствие
Всколыхнувшаяся неожиданным, но от этого не менее долгожданным возвращением Рины, Сириуса, Лонгботтомов и Гарри жизнь Стаи постепенно входила в привычную колею. Было приятно обмениваться новостями и впечатлениями, давать советы абсолютно растерянным друзьям, приглашать друг друга в гости по выходным, помогать Сириусу и Реджине обустраивать собственное жилище, наконец-то обретшее хозяев после долгих и мучительных лет, было радостно просто жить, не оглядываясь назад, не ожидая подвохов из прошлого. Жить и, конечно, готовиться к свадьбе и предваряющему ее девичнику. Неувереннее всех чувствовал себя Гарри, всё пытавшийся совладать с коварством мира Зазеркалья, наградившим его чужими воспоминаниями, Реджина, конечно, успокаивала, обещала научить пользоваться ловцами, позволяющими отфильтровать чужую жизнь от своей собственной, но на все нужно время, Гарри пока не спешил. К тому же, Джинни Уизли, настоявшая на том, что пойдет следом за Гарри хоть на край света, тоже ждала ребенка и настаивала на скорой свадьбе, к вящему огорчению Лили, только-только обретшую сына и вынужденную вскоре расстаться с ним по причине…совершеннолетия. Увы, дети слишком быстро выросли и готовились отправиться в собственное плавание. Драко же тревожили проблемы иного характера: как только мисс Грейнджер из мира Зазеркалья согласилась стать частью их жизни, он столкнулся с волной ледяной неприязни с ее стороны и все никак не мог взять в толк абсурдный факт: его подруга детства не желала иметь с ним ничего общего. Вот потому теперь Драко ходил как в воду опущенный, Гермиона пыталась разобраться в хитром переплетении параллельной реальности и украдкой прятала от всех красные от слез глаза. Вот и сейчас она нерешительно переминалась с ноги на ногу у дверей кухни дома Поттеров, пока Лили воодушевленно гремела кухонной утварью. — Входи, детка, не стой на пороге! — радостно позвала Лили, взмахнув полотенцем, — Мне не помешает помощница. Гермиона кивнула и, присев на краешек стула, принялась взбивать яйца с сахаром: о фирменных пирогах миссис Поттер давно уже ходили легенды, но ей все никак не удавалось принять участие в их изготовлении. Лили окинула девочку понимающим взглядом и вздохнула: будет непросто, но когда это Стая бросала своих в беде? — Ты не жалеешь, что пришла в наш мир следом за Гарри? Я слышала, Рон Уизли собирался сделать тебе предложение, и Министерство едва не передралось между собой, в надежде заполучить в свои ряды лучшую выпускницу Хогвартса. — У нас бы все равно ничего не вышло, — вздохнула Гермиона, просеивая муку через сито, — Я цеплялась за Рона в надежде вернуть свою семью, а Министерство слишком погрязло в былой доктрине, чтобы так просто встать на путь реформ. Может, это прозвучит самонадеянно, но мне нечего было делать в моем мире, я всегда была там лишней. Лили грустно улыбнулась: она очень хорошо понимала, что значит — попытаться стать своей для людей, которые вряд ли тебя когда-то ждали, но ей на помощь когда-то пришла Стая, у Гермионы такой возможности не было. — Запомни, детка, что бы ни случилось, мы тебя никогда не бросим, как бы сложно ни было. Что до мальчишек, я уверена, все придет в норму. — Не знаю, миссис Поттер, с самого детства Драко был нашим злейшим врагом, как…как Профессор Снейп для Мародеров! — выпалила Гермиона, впервые в жизни не подумав над ответом, — Его чокнутая тетка пытала меня в поместье Малфоев, а он просто стоял и наблюдал! Они чуть не убили Гарри, и все это ради каких-то невозможных целей! — Что же было потом? — Потом примчался Профессор Снейп и спас нас всех, Гарри еще здорово влетело от Профессора и тети Петунии за самодеятельность, а Драко долго просил прощения и всё такое, во время Финальной Битвы он в открытую выступил против Лорда, но… Я не могу! Не могу! Это неправильно! — Я могла бы, конечно, показать тебе свои воспоминания, но, думаю, тебе давно уже обо всем рассказал Гарри, потому, просто поверь на слово: я знаю тебя с одиннадцатилетнего возраста, с того самого момента, как ты познакомилась с моими мальчишками на платформе Кингс Кросс. Вы дружите с самого детства: ты, Гарри и Драко, вы выросли у нас в гостиной, в лаборатории Северуса и на заднем дворе Ремуса и Нимфадоры. Я знаю, в это сложно поверить, но в нашем мире никогда не было межфакультетской вражды, во всяком случае, в вашем детстве ее уже не было добрый десяток лет, и Профессор Снейп никогда не воевал с Мародерами, вернее, эти распри не стоили нам роковых ошибок и необратимых потерь, и знаешь, ты собиралась стать его ученицей после окончания Хогвартса, мечтала связать свою жизнь с Зельеварением, я думаю, Северус согласился бы и сейчас, хочешь, я с ним поговорю? — Конечно, Профессор Снейп согласен взять тебя в ученицы, детка, хоть заслужить такую честь в принципе редко кому удается, — ответил Снейп, уже несколько минут в открытую подслушивающий чужой разговор. Гермиона вздрогнула и просыпала муку: слышать ласковое обращение от самого строгого учителя Хогвартса было, по меньшей мере, непривычно. — Я…я была бы очень благодарна, Профессор, я, правда, хотела бы заняться собственным проектом, исследовать методы восстановления памяти, но… Почему? Почему вы все мне помогаете? Северус и Лили понимающе переглянулись: в эти моменты Гермиона до боли напоминала им юную Реджину. — Потому что, мисс Грейнджер, — начал Снейп, присаживаясь рядом и потянувшись за формочками для имбирных пряников, — В этом мире я всегда был для вас — малолетних разбойников — просто дядей Севом, который подарил вам набор Юного Зельевара, отдал на растерзание морально устаревшие ингридиенты, научил читать и таскал по музеям, потому что все вы были и остаетесь нашими общими детьми, и просто потому, что здесь жизнь пошла иначе. Гермиона шмыгнула носом и стыдливо вытерлась рукавом: — Простите меня, я не хотела никого из вас обидеть… Я оставила позади целую жизнь, а вышло, что те, кого я считала врагами, и не враги вовсе… Лили торопливо вытерла руки фартуком и погладила Гермиону по голове. — Ну-ну, детка, не плачь, все хорошо и мы тебя не виним. — Что до твоих родителей, у нас еще есть время до конца года, прежде чем твое заклинание станет необратимым, — как всегда непререкаемо объявил Снейп, — Я поговорю со своим альтер-эго, подключим Пандору, она заведует отделением для душевнобольных, посмотрим, что можно сделать, шансы неплохие. — Ссс…спасибо, Профессор Снейп. — Дядя Северус, мисс Грейнджер, просто дядя Северус, — подмигнул в ответ Снейп и подал Лили поднос с готовыми пряниками.***
Ближе к вечеру в кухню вошел Сириус и, присев на угол стола, надолго замолчал. Лили, как ни в чем ни бывало, поставила перед ним чашку кофе и отбивную и устроилась напротив. Друг детства, первый, после Снейпа, кто сумел по-настоящему ее понять, слишком смелый и упрямый даже для себя самого, Сириус, казалось, был соткан из стали, но Лили-то знала, что за бравадой и напускным равнодушием он, как и все мужчины, скрывает свои страхи, прячет боль, бережет хрупкие чувства. — Выкладывай, что уже успело случиться? Сириус вздрогнул, словно очнувшись ото сна, подтянул к себе чашку и с наслаждением уткнул в нее нос. — Да так, ерунда. — И всё же, ты сидишь у меня на кухне, ешь мои отбивные, смотришь в одну точку, а у тебя, между прочим, мальчишник послезавтра, не вижу радости на лице, — погрозила пальцем Лили. — Не знаю, Лилс, я плевал в морду Волдиморде, я умудрился отстроить Британию из руин и заключить договор со смертью, и ни разу, слышишь, ни разу мне не было страшно, но сейчас… Я боюсь не оправдать ожиданий Джины, боюсь вашего разочарования, боюсь, что дети больше не будут считать меня героем, а еще, боюсь, что буду плохим отцом для Кэс. — Кэс, значит, — хитро улыбнулась Лили. — Да, Кассиопея Вальбурга Блэк, — гордо ответил Сириус, — Я, кстати, за этим к тебе и шел — попросить стать крестной, когда малышка родится, тебя и Снейпа, но с ним разберется Джина, все же, мы друзья детства… — Нет, Сири, ты шел ко мне совсем не за этим, конечно, я стану крестной для Кассиопеи, и во всем буду вам помогать, но в первую очередь, пожалуй, скажу тебе, как в детстве, что пора выростать. Ты напрасно боишься не оправдать чьих-то ожиданий, Сириус, мы ждали тебя семнадцать лет, и ты вернулся. Рине тоже кроме тебя никто не нужен, дети смотрели, смотрят и будут смотреть тебе в рот, ты же их оживший супергерой, взбалмошный крестный, у которого есть летающий мотоцикл, что до Кэс… мы всегда будем бояться стать плохими родителями для наших детей, это нормально, главное помнить, что большую часть времени детям нужно лишь, чтобы мы были рядом с ними. — Да-а-а. Наверное, ты права, спасибо, Лилс. — Конечно, я права, я же Венди, помнишь? А именно она наставляла Питера Пэна на путь истинный, — фыркнула Лили. — И еще, когда ты предстанешь пред ясны очи маман Вальбурги? — Ох, Лили, не напоминай, — вздохнул Сириус. — Да ладно, неужели несгибаемый Глава Рода испугался собственных родителей? — Не в этом дело, мы так перед ними виноваты за ту безрассудную выходку семнадцатилетней давности, мы, считай, сбросили все на плечи маман и отца, пока самих носило по мирам и реальностям. — Сириус, они по-прежнему вас ждут, и тебя, и Рину, и без них бы мы ни за что не справились. Родители Джеймса, леди Августа, Николас Принц и госпожа Вальбурга с Мастером Орионом создали свой Альянс, и именно он помог установить равновесие тогда, когда все летело в пропасть. Они подозревали, какой именно фокус ты провернул у Арки, во всяком случае, именно Лорд Блэк объяснил нам, что же тогда произошло, потому, поверь, они не держат на вас зла, они точно так же ждали вас домой. Вас всех. — Думаешь? — Я уверена, Сири, к тому же, леди Августа дождалась своих детей и внука, и тоже благодаря тебе. — Но если бы я не втянул во все это Алису и Фрэнка… — Если бы ты не втянул во все это Алису и Фрэнка, они так и сидели бы в Святом Мунго по сей день, а я, вместо того, чтобы готовиться к девичнику и откармливать тебя отбивными, стояла бы изваянием Великой Матери в Годриковой Впадине! Так что, не дури, Сириус, и прекрати забивать голову всякой чепухой. — Это не чепуха, Лили. — И лучше не зли беременную женщину, — непреклонно велела Лили.***
Дети кружком сидели прямо на полу у широкого кресла-качалки, замерев в предвкушении сказки. Младшие давно уже привыкли к чудесным историям строгого дяди Сева, старшие же нерешительно переглядывались между собой. Все в этом мире было для Гарри и Гермионы в новинку, и если Гарри мало-помалу учился отличать свои воспоминания от чужих, то Гермионе пока что было очень сложно примириться с всепрощающей и дружной Стаей, что беспрекословно приняла ее в свою семью. Невилл робко посматривал на Профессора Снейпа, расположившегося в кресле с большой кружкой чая, и судорожно сглотнул: да, он знал и от родителей, и от Сириуса, что здесь все было иначе, и Профессор, вообще-то, приходился ему крестным, перед глазами, тем не менее, все так же стояли уроки Зельеварения, обидные замечания, расплавленные котлы и ненавистные отработки. А тут еще альтернативный Снейп обещал со дня на день заглянуть в гости, и Невилл со страхом понимал, что двух Профессоров ему просто не вынести. Драко бросал полные тоски взгляды на мисс Грейнджер и тоже предвкушал отцовскую сказку, как всегда полную затаенной морали и философской красоты. Астра и Луна, пока еще слишком маленькие, чтобы задумываться о смысле жизни, беззастенчиво вскарабкались к Снейпу на колени и требовательно задрали головы вверх. — Ну что же, — начал Северус, обводя аудиторию самым строгим профессорским взглядом, — Сегодня мы узнаем о том, как духи Зимнего Солнцестояния написали однажды письмо детям, верившим в них все долгие годы. — Как такое возможно, папа? Духи не пишут писем! — спросила Астра, удивленно хмуря брови. — Это был особый случай, единственный в своем роде, когда Духи дали детям ответ на один-единственный вопрос: «А что же я хочу получить на праздник Излома зимы?». Мы хотели бы, чтобы вы нас не забывали, — говорили Духи, — Хотели бы, чтобы вы приходили к нам в гости по выходным, рассказывали новости, делились проблемами, просили совета, как когда-то давно, когда деревья были большими, а родители — самыми мудрыми. Мы хотели бы, чтобы вы не боялись, что мы вас осудим или оставим наедине с огромным и злым миром, потому что это далеко не так. Мы никогда, ни за что на свете не откажемся от вас, потому что всю жизнь провели, опасаясь не оправдать ваших ожиданий. Но вы смеетесь и вы рядом с нами, а значит — мы все сделали правильно. Приходите к нам и приводите своих детей, мы научим их мудрости и избалуем до невозможности, потому что такая, уж, у духов работа: любить беззаветно. А если нас не будет рядом, по какой-то ужасно досадной причине по имени время, взгляните на небо, там светят звезды и хранят наши старые и слегка наивные сказки. Приходите к нам на Излом зимы, мы так сильно вас ждем. Под конец истории Гермиона прижалась к плечу Драко, Гарри и Невилл задумчиво переглянулись, стыдливо скрывая слезы, а Луна проницательно заявила: — Я знаю, Духи — это родители! Астра, бывшая папиной дочкой от и до, застенчиво прошептала, обняв Снейпа за шею: — Я люблю тебя, папочка. — Так, что за сырость вы здесь развели? — прогремел с порога Сириус, враз убив всю меланхоличную атмосферу, — Пряники и молоко на кухне, мотоцикл на заднем дворе, хватайте метлы и за мной! Да будет Квиддич! Дети с шумом и визгом унеслись из комнаты, Сириус довольно оглядел опустевшую гостиную и ринулся к Реджине, стоявшей у двери. — Джина, проходи сюда, быстрее, что же ты стоишь? Не дожидаясь ответа, он тут же превратил жесткую табуретку в уютное кресло, заваленное подушками, и подхватив Реджину, усадил на импровизированный трон. — Сириус, прекрати! Да Сириус же! Я не инвалид, что ты надо мной так трясешься! — ворчала Реджина. — Как же мне не трястись, когда там моя маленькая Кэс? Моя будущая принцесса? Моя яркая звездочка? — заворковал Сириус, плюхаясь перед Реджиной на пол. — Что же ты будешь делать, когда у твоей принцессы появится ухажер? — весело спросила Лили, внося в гостиную новый поднос с выпечкой. — Уничтожу негодяя, посмевшего даже глянуть на мою малышку! — гневно объяснил Сириус. — Свистнешь мне, я скажу, куда лучше спрятать труп, — солидарно пообещал Снейп. — Ладно, Сири, хватит дурачиться здесь, пойдем дурачиться на улицу — я обещала показать малышне зимние чары, вроде оживших снеговиков, а ты, так и быть, можешь поиграть с мальчишками в свой Квиддич, — заявила Лили и почти за воротник утащила счастливо улыбающегося Сириуса на улицу. Снейп проводил друзей долгим взглядом и пересел на диван, поманив Реджину за собой. Они какое-то время молчали, потому что в словах не было нужды. Снейп был первым, кто однажды по-настоящему понял Реджину, и не осудил ее ни тогда, ни сейчас. Он слишком хорошо знал, что такое нести ответственность за чужие грехи. Она знала, что значит: «Мне страшно», выдохнутое сквозь сжатые зубы, когда боль уже нет силы терпеть, но ты слишком горд, чтобы показать свою слабость. Он знал, как вести двойную игру, запутавшись в правилах настолько, что уже и не отличить — где реальность, а где маска. Она знала, какой вес имеет простое: «Без тебя было очень плохо», потому что за минуту до этой фразы привычный мир разлетелся на осколки, оставив по себе лишь горечь и пепел. Она прятала ото всех слезы, но он всегда знал, как ее утешить. Он таскал ей пионы, она критиковала его зелья, они придумывали очередной проект на двоих и вершили историю. Он был ее другом. Она так по нему скучала. Их часто недооценивали, но они понимали друг друга при любых обстоятельствах и пронесли эту дружбу сквозь время, боль и отчаяние, чтобы сидеть здесь, прижавшись друг к другу, сумерничать и молчать. Снейп обнял Реджину за плечи и осторожно привлек к себе. Она поджала под себя ноги и закрыла глаза. — Без тебя было очень плохо, девочка. — И мне без тебя, Сев. — Послезавтра ты выходишь замуж… — И мы взорвем рутину, как всегда мечтали! — Всенепременно, а ты сомневалась? — Никогда. Ни в тебе, ни в Сириусе, ни в Стае. — Вот и хорошо. — Ты станешь крестным для Кассиопеи? — Конечно, Джи, что за вопросы? — Хотела удостовериться, что ты будешь рядом. Особенно после всех этих лет. — Всегда, Джи, всегда.