Тень прошлого

Говорят, не узнаешь, что твоё, пока не потеряешь. По всему выходит, что я, Рокэ из рода Алва, клинический идиот, так как, точно зная, что является «моим», продолжаю терять тебя, снова и снова… Оправдывая это тем, что порядочно испортил твою жизнь своим вмешательством, буквально выкрав из чужого мира. Руки прочь, Ворон, он и так довольно настрадался из-за твоих ошибок, амбиций и эгоизма! Именно так я требовал от себя думать, молча наблюдая, как ты вскакиваешь в седло Соро и срываешься с места в карьер, прежде чем привратники до конца отворили ворота. Я отпустил, несмотря на то, что уже тогда знал — познав твою полную жгучей ненависти страсть, никого иного захотеть я уже не смогу. И все же я позволил тебе уйти, швырнув проклятый перстень в камин и, застыв у окна с окровавленным лицом, назначая себе в том наказание за снова разрушенную твою жизнь. Наказание длиной в пять долгих лет. День за днём закаляя выдержку: не думать, не хотеть, не мечтать! Но всему в этой жизни наступает предел. Стою, прислонившись к надорской твердыне. Через плащ ощущаю холод, идущий от вековых камней, которые, кажется, ещё помнят Алана — и не могу оторвать взгляд от замершей под звёздами фигуры. Голова запрокинута к небу, отросшие волосы лежат на расслабленных плечах. Кажется, так смотреть можно бесконечно. Ты сейчас не похож на моего сбежавшего оруженосца, но и до лондонской стати пока не дорос. Однако какое это имеет значение, если от твоего вида внутри меня горячо стягивается тугой спиралью возбуждение. Гляжу на тебя и не понимаю — как хватало мне сил все это время сдерживать желание не послать все к тварям и, оседлав Моро, не кинуться на север? Под любым предлогом. Только чтобы увидеть. Как долго еще изводился бы я благими намерениями избавить тебя от своей персоны, если б не Лионель, беспечно, словно невзначай сообщивший недавно о том, что герцог Надорский решил остепениться? Мол, Росио, твой юноша недавно писал Арно, интересуясь выгодной и симпатичной партией для себя. Что ты об этом думаешь, мой дорогой друг? А я подумал в тот миг о том, что снова теряю тебя — и, возможно, теперь навсегда. Расстояние от столицы до Надора для Моро сущий пустяк; такой же, как для меня перебраться через стылые древние стены твоей крепости. Куда сложнее покорить иную твердыню, которая не пожелает пасть, если не осталось обнаружившейся в Лондоне взаимности. Это тревожит, но узнать о положении дел можно лишь одним способом. Ты легко поднимаешься с травы и неспешно, погрузившись в мысли, идёшь в сторону замка. Над стеной, что прячет меня, прошелестели крылья ночной птицы — словно знак, что пора действовать. Выхожу в свет луны и делаю шаг в твою сторону. — Кто ты и для чего шатаешься ночью по моей земле? — в голосе твоём нет страха. И в самом деле, чего бояться герцогу у стен собственного замка? Ты изменился с момента нашей последней встречи, больше не отрицаешь титул, напротив, по всему видно — гордишься им. Я молча подхожу ближе, любуясь расслабленностью в твоей позе — не наигранной, ты уверен в себе. Не потому, что на стенах бдительная охрана. Лунным зайчиком свет отражается от фамильного «кабанчика», зажатого в твоей руке — ты веришь именно в себя, Ричард, и это прекрасно. — Отвечай! — прямой приказ, ослушаться которого я желания не имею. Подхожу ближе, открывая себя, с трепетом, которого не испытывал в чужом мире: — Здравствуй, Ричард. Ты вздрагиваешь, даря мне надежду на то, что безумное пламя, охватившее нас в Лондоне, угасло не совсем. Тебе не всё равно. Холод твоего голоса не может убедить меня в обратном, и внутри теплом разливается облегчение. — Что тебе нужно? — Хотел видеть тебя, — отвечаю максимально честно, умалчивая о том, что болтовня Лионеля вмиг поломала возводимые за прошедшие пять лет стены, разметала бережно накапливаемое все это время благоразумие — но и о том, что, скорее всего, она стала поводом, который я прежде не разрешал себе найти. — Убирайся! — глаза твои сердито блестят в лунном свете, на губах презрение. Впрочем, вот на губы смотреть не стоило. Голову кружит. Делаю последний шаг, наперёд зная, что это сработает — мы уже проходили подобное и… целую, прижимая тебя к себе с такой силой, словно это поможет наверстать растраченные впустую годы. Ведь я не один это чувствую, правда, Ричард? Ты гонишь меня прочь всем своим существом, непокорным и сильным, родившимся в далеком затерянном среди бусин Ожерелья мире, но в тоже время… Протяжно вздыхаешь, роняешь густые ресницы на темнеющие бездонными омутами глаза, и отвечаешь на мой поцелуй: горячо, страстно, жадно, внушая надежду.